Крушевский, Николай Вячеславович

Николай Вячеславович Крушевский

Никола́й Вячесла́вович Круше́вский (польск. Mikołaj Habdank Kruszewski, 6 [18] декабря 1851, Луцк — 31 октября [12 ноября] 1887, Казань) — польский и российский лингвист, младший коллега и близкий сотрудник И. А. Бодуэна де Куртенэ, известен как соавтор понятия фонемы и один из самых оригинальных теоретиков языка второй половины XIX в.

Биография

Николай Крушевский происходил из шляхетского рода Крушевских герба Абданк. Окончил Варшавский университет в 1875, занимаясь там в основном философией (кафедры языкознания не было), но уже тогда проявляя интерес к филологическим вопросам.

После университета получил место учителя гимназии в Троицке на Урале, где самостоятельно начал изучать санскрит; вступил в переписку с Бодуэном. С 1878 работал в Казанском университете, где уже преподавал Бодуэн, оказавший большое влияние на формирование Крушевского как лингвиста. Научная жизнь Крушевского началась ярко (он быстро защитил две диссертации и стал профессором в 34 года) и трагически оборвалась после семи лет работы: в 1885, вскоре после получения профессорского звания, из-за тяжёлого неврологически-психического заболевания был вынужден подать в отставку и через два года умер. Подробности его болезни изложены в некрологе, написанном Бодуэном де Куртенэ (Избранные труды Бодуэна, том I), там же приводится и знаменитая фраза, сказанная больным Крушевским при отставке: Ах! Как быстро я прошёл через сцену.

Фонологические работы

Лингвистическая деятельность Крушевского была связана прежде всего с построением общей языковой теории и обобщением фактов; в эпоху младограмматизма и позитивизма это было весьма оригинальным подходом. Первая его диссертация посвящена гуне (типу чередований в санскрите и старославянском), и там предложена общая теория фонетических чередований. Согласно свидетельству Бодуэна, именно Крушевский (в устном общении) предложил термин фонема в том смысле, который в него вкладывается в фонологии. Наработки Крушевского в этой области были активно продолжены Бодуэном в 1890-е годы.

Теоретические идеи

Вторая диссертация носит заголовок «Очерк науки о языке», то есть претендует на теорию лингвистики в целом. Крушевский критиковал чисто историческую ориентацию лингвистики в понимании младограмматиков, сравнивал такой подход с тем, чтобы начинать зоологию с палеонтологии. Выступал за исследование (причём не строго синхроническое) новых языков и их закономерностей. Соответственно языковые законы Крушевский находил не только в фонетических изменениях (как младограмматики), но и в синхронном состоянии языка. Сформулировал (в иных терминах) понятие синтагматических и парадигматических отношений между единицами. Впервые, задолго до Соссюра, выдвинул тезис: «Язык есть не что иное, как система знаков».

Влияние наследия

В отличие от Бодуэна, лингвистических работ по-польски не писал, его сочинения были первоначально опубликованы по-русски и по-немецки (переведённая на немецкий, его главная работа осталась замеченной на Западе лишь немногими, среди которых, однако, был Фердинанд де Соссюр).

В XX веке взгляды Крушевского повлияли, в частности, на лингвистические концепции Романа Якобсона и Ежи Куриловича. В последнее время интерес к наследию Крушевского растёт, выходят очерки и монографии, посвящённые его взглядам. Сочинения Крушевского изданы в переводе на английский в 1995 г.

Сочинения

• Наблюдения над некоторыми фонетическими явлениями, связанными с акцентуацией, Каз., 1879;
• Лингвистические заметки, Варшава, 1880;
• К вопросу о гуне. Исследование в области старославянского вокализма, Варшава, 1881;
• Очерк науки о языке, Каз., 1883;
• Wybór pism, Wr. — Warsz. — Kr., 1967.
• Mikołaj Kruszewski. Writings in General Linguistics: 'On Sound Alternation' (1881) and 'Outline of Linguistic Science' (1883) / Edited with an introduction by E.F.K. Koerner. Amsterdam: John Benjamins, 1995. — xl, 188 pp.
• Избранные труды по языкознанию. М.: Наследие, 1998. ISBN 5-201-13322-3

Литература

• Бодуэн де Куртенэ И. А., Избранные труды по общему языкознанию, т. 1, М., 1963;
• Богородицкий В. А., Казанская лингвистическая школа, «Труды МИФЛИ», 1939, т. 5;
• Березин Ф. М., Очерки по истории языкознания в России (конец XIX — начало XX вв.), М., 1968;
• Булич С. К. Крушевский, Николай Вячеславович // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Крушевский, Николай Вячеславович // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.
• Черепанов М. В. Николай Вячеславович Крушевский // Русская речь. — М.: Наука, 1986. — Вып. 6. — С. 84—89. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=0131-6117&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 0131-6117].
• Байрамова Л. К., Тазеев Г. Г. Казанская лингвистическая школа: Н. В. Крушевский и интерпретация его идей отечественными лингвистами / Авт. предисл. Р. Э. Кульшарипова; Рецензенты: М. И. Ахметзянов, Л. И. Фидаева. — Казань: Татар. кн. изд-во, 2010. — 120 с. — 1000 экз. — ISBN 978-5-298-01923-1. (в пер.)

---

• Jakobson R., Kazańska szkola polskiej lingwistyki i jej miejsce w światowym rozwoju fonologii, «Biuletyn Polskiego Towarzystwa Językoznawczego», 1960, z. 19.
• Joanna Radwańska-Williams. A Paradigm Lost: The linguistic thought of Mikołaj Kruszewski. Amsterdam: John Benjamins, 1994. — xii, 200 pp. — (Studies in the History of the Language Sciences; 72).

Ссылки

[kls.ksu.ru/krushevsky_main.php О Крушевском на сайте Казанского университета]: энциклопедические сведения, библиография его работ и работ о нём

Отрывок, характеризующий Крушевский, Николай Вячеславович

– Можно воротить, – сказал один из свиты, который почувствовал так же, как и граф Орлов Денисов, недоверие к предприятию, когда посмотрел на лагерь.
– А? Право?.. как вы думаете, или оставить? Или нет?
– Прикажете воротить?
– Воротить, воротить! – вдруг решительно сказал граф Орлов, глядя на часы, – поздно будет, совсем светло.
И адъютант поскакал лесом за Грековым. Когда Греков вернулся, граф Орлов Денисов, взволнованный и этой отмененной попыткой, и тщетным ожиданием пехотных колонн, которые все не показывались, и близостью неприятеля (все люди его отряда испытывали то же), решил наступать.
Шепотом прокомандовал он: «Садись!» Распределились, перекрестились…
– С богом!
«Урааааа!» – зашумело по лесу, и, одна сотня за другой, как из мешка высыпаясь, полетели весело казаки с своими дротиками наперевес, через ручей к лагерю.
Один отчаянный, испуганный крик первого увидавшего казаков француза – и все, что было в лагере, неодетое, спросонков бросило пушки, ружья, лошадей и побежало куда попало.
Ежели бы казаки преследовали французов, не обращая внимания на то, что было позади и вокруг них, они взяли бы и Мюрата, и все, что тут было. Начальники и хотели этого. Но нельзя было сдвинуть с места казаков, когда они добрались до добычи и пленных. Команды никто не слушал. Взято было тут же тысяча пятьсот человек пленных, тридцать восемь орудий, знамена и, что важнее всего для казаков, лошади, седла, одеяла и различные предметы. Со всем этим надо было обойтись, прибрать к рукам пленных, пушки, поделить добычу, покричать, даже подраться между собой: всем этим занялись казаки.
Французы, не преследуемые более, стали понемногу опоминаться, собрались командами и принялись стрелять. Орлов Денисов ожидал все колонны и не наступал дальше.
Между тем по диспозиции: «die erste Colonne marschiert» [первая колонна идет (нем.) ] и т. д., пехотные войска опоздавших колонн, которыми командовал Бенигсен и управлял Толь, выступили как следует и, как всегда бывает, пришли куда то, но только не туда, куда им было назначено. Как и всегда бывает, люди, вышедшие весело, стали останавливаться; послышалось неудовольствие, сознание путаницы, двинулись куда то назад. Проскакавшие адъютанты и генералы кричали, сердились, ссорились, говорили, что совсем не туда и опоздали, кого то бранили и т. д., и наконец, все махнули рукой и пошли только с тем, чтобы идти куда нибудь. «Куда нибудь да придем!» И действительно, пришли, но не туда, а некоторые туда, но опоздали так, что пришли без всякой пользы, только для того, чтобы в них стреляли. Толь, который в этом сражении играл роль Вейротера в Аустерлицком, старательно скакал из места в место и везде находил все навыворот. Так он наскакал на корпус Багговута в лесу, когда уже было совсем светло, а корпус этот давно уже должен был быть там, с Орловым Денисовым. Взволнованный, огорченный неудачей и полагая, что кто нибудь виноват в этом, Толь подскакал к корпусному командиру и строго стал упрекать его, говоря, что за это расстрелять следует. Багговут, старый, боевой, спокойный генерал, тоже измученный всеми остановками, путаницами, противоречиями, к удивлению всех, совершенно противно своему характеру, пришел в бешенство и наговорил неприятных вещей Толю.
– Я уроков принимать ни от кого не хочу, а умирать с своими солдатами умею не хуже другого, – сказал он и с одной дивизией пошел вперед.
Выйдя на поле под французские выстрелы, взволнованный и храбрый Багговут, не соображая того, полезно или бесполезно его вступление в дело теперь, и с одной дивизией, пошел прямо и повел свои войска под выстрелы. Опасность, ядра, пули были то самое, что нужно ему было в его гневном настроении. Одна из первых пуль убила его, следующие пули убили многих солдат. И дивизия его постояла несколько времени без пользы под огнем.


Между тем с фронта другая колонна должна была напасть на французов, но при этой колонне был Кутузов. Он знал хорошо, что ничего, кроме путаницы, не выйдет из этого против его воли начатого сражения, и, насколько то было в его власти, удерживал войска. Он не двигался.
Кутузов молча ехал на своей серенькой лошадке, лениво отвечая на предложения атаковать.
– У вас все на языке атаковать, а не видите, что мы не умеем делать сложных маневров, – сказал он Милорадовичу, просившемуся вперед.
– Не умели утром взять живьем Мюрата и прийти вовремя на место: теперь нечего делать! – отвечал он другому.
Когда Кутузову доложили, что в тылу французов, где, по донесениям казаков, прежде никого не было, теперь было два батальона поляков, он покосился назад на Ермолова (он с ним не говорил еще со вчерашнего дня).
– Вот просят наступления, предлагают разные проекты, а чуть приступишь к делу, ничего не готово, и предупрежденный неприятель берет свои меры.
Ермолов прищурил глаза и слегка улыбнулся, услыхав эти слова. Он понял, что для него гроза прошла и что Кутузов ограничится этим намеком.
– Это он на мой счет забавляется, – тихо сказал Ермолов, толкнув коленкой Раевского, стоявшего подле него.
Вскоре после этого Ермолов выдвинулся вперед к Кутузову и почтительно доложил:
– Время не упущено, ваша светлость, неприятель не ушел. Если прикажете наступать? А то гвардия и дыма не увидит.
Кутузов ничего не сказал, но когда ему донесли, что войска Мюрата отступают, он приказал наступленье; но через каждые сто шагов останавливался на три четверти часа.
Все сраженье состояло только в том, что сделали казаки Орлова Денисова; остальные войска лишь напрасно потеряли несколько сот людей.
Вследствие этого сражения Кутузов получил алмазный знак, Бенигсен тоже алмазы и сто тысяч рублей, другие, по чинам соответственно, получили тоже много приятного, и после этого сражения сделаны еще новые перемещения в штабе.
«Вот как у нас всегда делается, все навыворот!» – говорили после Тарутинского сражения русские офицеры и генералы, – точно так же, как и говорят теперь, давая чувствовать, что кто то там глупый делает так, навыворот, а мы бы не так сделали. Но люди, говорящие так, или не знают дела, про которое говорят, или умышленно обманывают себя. Всякое сражение – Тарутинское, Бородинское, Аустерлицкое – всякое совершается не так, как предполагали его распорядители. Это есть существенное условие.