Крушение поезда «Аврора» (1988)

Крушение поезда «Аврора»
фотограф Владимир Курохтин
Подробные сведения
Дата	16 августа 1988
Время	18:25 (UTC+4)
Место	перегон Березайка-Поплавенец ОЖД
Страна	СССР СССР
Железнодорожная линия	ОЖД
Оператор	МПС СССР
Тип происшествия	Крушение поезда
Причина	Аварийное состояние ж/д путей (Износ ж/д полотна)
Статистика
Поезда	1
Погибшие	31
Раненые	> 100

Крушение на перегоне Березайка — Поплавенец — крушение пассажирского поезда «Аврора», на перегоне Березайка — Поплавенец Бологовского отделения Октябрьской железной дороги 16 августа 1988 года. В результате схода с рельсов всех вагонов поезда 31 человек погиб, более 100 пострадали, движение на участке остановлено больше чем на 15 часов.

Хронология событий

16 августа 1988 года в 18:25 по московскому времени на перегоне Березайка — Поплавенец Бологовского отделения Октябрьской железной дороги на 307—308-м км магистрали произошло крушение скоростного пассажирского поезда № 159 «Аврора», ведомого электровозом ЧС6-017.

Состояние пути на 306—308-м км непрерывно ухудшалось в период перед крушением. За сутки до крушения при проверке вагоном-путеизмерителем были установлены отступления в содержании пути на 306—308-м км IV и V степеней по просадкам, по перекосам, по положению пути в плане. Такие отступления не обеспечивали безопасность движения с установленными скоростями 160 км/ч и в соответствии с техническими указаниями требовали ограничения скорости по 306-му километру до 60 км/ч, по 307-му — до 120 км/ч и по 308-му — до 25 км/ч.

Однако старший дорожный мастер Гаврилов необоснованно, без устранения неисправностей, отменил предупреждение, по которому скорость следования была ограничена до 60 км/ч. Это предупреждение было выдано заместителем начальника путеизмерительного вагона и могло быть отменено согласно п. 7.14 Инструкции по обеспечению безопасности движения поездов при производстве путевых работ (ЦП/4402) только начальником дистанции пути.

В результате поезд № 159 «Аврора» двигался по аварийному участку пути без ограничения скорости. Просадка пути была настолько большой, что привела к саморасцепу первого вагона и локомотива поезда, следовавшего со скоростью 155 км/ч. Перепад высот автосцепок в момент саморасцепа оказался настолько большим, что автосцепкой электровоза ЧС6-017 поезда № 159 у первого вагона была повреждена поддерживающая балка, на которую опирается переходная площадка.

В результате саморасцепа произошёл обрыв тормозной магистрали, который вызвал экстренное торможение состава поезда. При этом возникла дополнительная продольная сила, которая привела к разрушению ослабленного пути в конце первого пикета 308-го км и сходу вагонов с последующим крушением.

В вагоне-ресторане в результате опрокидывания возник пожар, который перекинулся на другие вагоны поезда. Пожарные машины, спешившие из Бологого, Вышнего Волочка, Удомли и Боровичей, не смогли оперативно добраться до места из-за болотистой местности. Пожарный поезд, вышедший к месту крушения, быстро исчерпал запасы воды из-за большого масштаба пожара. Для доставки воды на тушение пожара было организовано постоянное курсирование пожарных автомобилей от водоисточника, находящегося примерно в 2 километрах от места аварии, до ближайшего места, к которому можно было подъехать. Это место было примерно в 150—200 метрах от железнодорожного полотна, далее был сплошной болотистый участок, где глубина воды достигала местами 50—60 см. Пожарные и прибывшие к месту крушения военнослужащие срочной службы сделали проход по этому участку из срубленных деревьев и проложили рукавные линии для подачи воды для тушения пожара.

Очевидцы о крушении поезда «Аврора»

Валентина Григорьева, пассажир «Авроры»: «Недалеко от Бологого наш вагон сильно затрясло, он накренился и замер. У нас сильных разрушений и раненых не было. Мальчик потерял ботинок, ему дружно его вернули. Когда нам объявили о крушении, первой реакцией было удивление.

Женщины собирали постельное бельё, воду и перевязывали раненых. Мужчины выламывали окна в поврежденных вагонах.

Выбравшись из вагона, мы разместились недалеко от путей. К нам подходили люди из других вагонов, выглядели они гораздо хуже – у многих были ссадины, раны. Кто-то остался без вещей. Подошёл мужчина, обутый в разные туфли. Потом – мужчина в пиджаке с орденами, он был ранен. Я достала из чемодана простыни, разорвала их, промыла и забинтовала рану. Поскольку после университета я была медсестрой запаса, медицинскую помощь оказывала вполне профессионально.

Потом какие-то люди принесли годовалую девочку. Спрашивали: чья девочка? Ребёнок ещё не умел говорить, но не плакал. Девочка была на удивление легко одета. Мы её укутали в свитер дочери и надели будёновку сына. Сразу решили, что она может остаться в нашей семье.

Раненые лежали в одном месте. Среди них выделялась женщина с распущенными волосами, ноги её были неподвижны, чем-то накрыты. Увидев меня с девочкой на руках, она закричала: «Люба, Люба!» Мама нашей девочки нашлась».

Ксения Р., пассажир «Авроры»: «Мы видели несколько вагонов и горящий вагон-ресторан. От него шёл чёрный дым, электропровода начали плавиться, провисли. Другая часть поезда откатилась в противоположную сторону – там разрушения были сильнее, но мы их не видели. И даже не знали, насколько серьёзная случилась авария. Поэтому, наверное, паники не было. Каждый нашёл себе дело: женщины собирали постельное бельё, воду и перевязывали раненых. Мужчины выламывали окна в поврежденных вагонах, чтобы освободить оставшихся там заложников. Мне запомнилась женщина с сильно порезанным лицом. Она очень переживала за свой внешний вид, рыдала, ходила и просила у всех зеркало. Зеркало ей не давали.

Около десяти вечера все здоровые были собраны на станции в Бологое, а пострадавшие распределены по больницам».

Матвей Р., пассажир «Авроры»: «События того дня я помню отдельными вспышками. Там я впервые увидел труп мужчины с неестественно вытянутой вверх рукой. Позже мне вспоминалось или представлялось, что погибших было много, но мама утверждает, что на глаза нам попался только один».

Последствия

Все 15 вагонов пассажирского поезда сошли с рельсов. Было повреждено 2500 м контактной сети, 500 м железнодорожного пути. До степени исключения из инвентаря повреждено 12 вагонов.

В результате 31 человек погиб и более 100 получило телесные повреждения различной степени тяжести, допущен перерыв в движении поездов на участке свыше 15 часов.

Приказом Министра Путей Сообщения 14 сентября 1988 года № 36 / Ц:

За серъёзные недостатки в содержании пути и других технических средств, работе с кадрами, неудовлетворительное обеспечение безопасности движения и допущенное крушение скоростного пассажирского поезда № 159 «Аврора» ряд работников Октябрьской ж.д. привлечены к ответственности. Освобождены от занимаемых должностей ст. дорожный мастер Бологовской дистанции пути Гаврилов и и.о. начальника этой дистанции Хрусталёв, зам. начальника Бологовского отделения Измоденов, ревизор по безопасности этого же отделения т. Базаров, начальник службы пути Шеленин и ревизор по безопасности движения Ланцов. Привлечены к строгой дисциплинарной ответственности заместители начальника дороги т.т. Мельков, Радионов, Густов.

Коллегия МПС рассмотрела меры по дальнейшему повышению технического уровня и надёжности работы линии Ленинград – Москва.

Приказом Начальника Октябрьской железной дороги 25 августа 1988 года № 133 / Н:

Начальнику Бологовского отделения дороги Анненкову объявлен строгий выговор, его заместитель Измоденов освобождён от занимаемой должности, гл. ревизор Бологовского отделения Базаров освобождён от занимаемой должности, зам. начальника дороги Мелькову объявлен строгий выговор, начальник службы пути Шуленин освобождён от занимаемой должности, гл. инженеру службы перевозок Столярову объявлен строгий выговор, дорожный ревизор по безопасности движения Ланцов освобождён от занимаемой должности, зам. начальника службы пути Якуненков предупреждён о неполном служебном соответствии, просить Коллегию МПС о неполном служебном соответствии зам. начальника дороги – главного ревизора по безопасности Радионова, зам. начальника дороги по кадрам Густову объявлен строгий выговор.

Органами прокуратуры по факту крушения заведено следствие. Дорожный мастер Н. Гаврилов был приговорен к длительному сроку заключения.

Память

На месте крушения поезда установлен небольшой [www.parovoz.com/newgallery/?ID=153545 памятник].

Каждый год 16 августа оба поезда «Аврора» (чётный и нечётный) делают пятиминутную остановку на месте крушения, чтобы поездная бригада могла почтить память погибших и возложить цветы к памятнику.

См. также

• Железнодорожные происшествия в СССР
• Авария поезда «Невский экспресс» (2007)
• Крушение «Невского экспресса» (2009)

Отрывок, характеризующий Крушение поезда «Аврора» (1988)

– Ach, Erlaucht? – сказал Франц, с трудом взваливая чемодан в бричку. – Wir ziehen noch weiter. Der Bosewicht ist schon wieder hinter uns her! [Ах, ваше сиятельство! Мы отправляемся еще далее. Злодей уж опять за нами по пятам.]
– Что такое? Что? – спрашивал князь Андрей.
Билибин вышел навстречу Болконскому. На всегда спокойном лице Билибина было волнение.
– Non, non, avouez que c'est charmant, – говорил он, – cette histoire du pont de Thabor (мост в Вене). Ils l'ont passe sans coup ferir. [Нет, нет, признайтесь, что это прелесть, эта история с Таборским мостом. Они перешли его без сопротивления.]
Князь Андрей ничего не понимал.
– Да откуда же вы, что вы не знаете того, что уже знают все кучера в городе?
– Я от эрцгерцогини. Там я ничего не слыхал.
– И не видали, что везде укладываются?
– Не видал… Да в чем дело? – нетерпеливо спросил князь Андрей.
– В чем дело? Дело в том, что французы перешли мост, который защищает Ауэсперг, и мост не взорвали, так что Мюрат бежит теперь по дороге к Брюнну, и нынче завтра они будут здесь.
– Как здесь? Да как же не взорвали мост, когда он минирован?
– А это я у вас спрашиваю. Этого никто, и сам Бонапарте, не знает.
Болконский пожал плечами.
– Но ежели мост перейден, значит, и армия погибла: она будет отрезана, – сказал он.
– В этом то и штука, – отвечал Билибин. – Слушайте. Вступают французы в Вену, как я вам говорил. Всё очень хорошо. На другой день, то есть вчера, господа маршалы: Мюрат Ланн и Бельяр, садятся верхом и отправляются на мост. (Заметьте, все трое гасконцы.) Господа, – говорит один, – вы знаете, что Таборский мост минирован и контраминирован, и что перед ним грозный tete de pont и пятнадцать тысяч войска, которому велено взорвать мост и нас не пускать. Но нашему государю императору Наполеону будет приятно, ежели мы возьмем этот мост. Проедемте втроем и возьмем этот мост. – Поедемте, говорят другие; и они отправляются и берут мост, переходят его и теперь со всею армией по сю сторону Дуная направляются на нас, на вас и на ваши сообщения.
– Полноте шутить, – грустно и серьезно сказал князь Андрей.
Известие это было горестно и вместе с тем приятно князю Андрею.
Как только он узнал, что русская армия находится в таком безнадежном положении, ему пришло в голову, что ему то именно предназначено вывести русскую армию из этого положения, что вот он, тот Тулон, который выведет его из рядов неизвестных офицеров и откроет ему первый путь к славе! Слушая Билибина, он соображал уже, как, приехав к армии, он на военном совете подаст мнение, которое одно спасет армию, и как ему одному будет поручено исполнение этого плана.
– Полноте шутить, – сказал он.
– Не шучу, – продолжал Билибин, – ничего нет справедливее и печальнее. Господа эти приезжают на мост одни и поднимают белые платки; уверяют, что перемирие, и что они, маршалы, едут для переговоров с князем Ауэрспергом. Дежурный офицер пускает их в tete de pont. [мостовое укрепление.] Они рассказывают ему тысячу гасконских глупостей: говорят, что война кончена, что император Франц назначил свидание Бонапарту, что они желают видеть князя Ауэрсперга, и тысячу гасконад и проч. Офицер посылает за Ауэрспергом; господа эти обнимают офицеров, шутят, садятся на пушки, а между тем французский баталион незамеченный входит на мост, сбрасывает мешки с горючими веществами в воду и подходит к tete de pont. Наконец, является сам генерал лейтенант, наш милый князь Ауэрсперг фон Маутерн. «Милый неприятель! Цвет австрийского воинства, герой турецких войн! Вражда кончена, мы можем подать друг другу руку… император Наполеон сгорает желанием узнать князя Ауэрсперга». Одним словом, эти господа, не даром гасконцы, так забрасывают Ауэрсперга прекрасными словами, он так прельщен своею столь быстро установившеюся интимностью с французскими маршалами, так ослеплен видом мантии и страусовых перьев Мюрата, qu'il n'y voit que du feu, et oubl celui qu'il devait faire faire sur l'ennemi. [Что он видит только их огонь и забывает о своем, о том, который он обязан был открыть против неприятеля.] (Несмотря на живость своей речи, Билибин не забыл приостановиться после этого mot, чтобы дать время оценить его.) Французский баталион вбегает в tete de pont, заколачивают пушки, и мост взят. Нет, но что лучше всего, – продолжал он, успокоиваясь в своем волнении прелестью собственного рассказа, – это то, что сержант, приставленный к той пушке, по сигналу которой должно было зажигать мины и взрывать мост, сержант этот, увидав, что французские войска бегут на мост, хотел уже стрелять, но Ланн отвел его руку. Сержант, который, видно, был умнее своего генерала, подходит к Ауэрспергу и говорит: «Князь, вас обманывают, вот французы!» Мюрат видит, что дело проиграно, ежели дать говорить сержанту. Он с удивлением (настоящий гасконец) обращается к Ауэрспергу: «Я не узнаю столь хваленую в мире австрийскую дисциплину, – говорит он, – и вы позволяете так говорить с вами низшему чину!» C'est genial. Le prince d'Auersperg se pique d'honneur et fait mettre le sergent aux arrets. Non, mais avouez que c'est charmant toute cette histoire du pont de Thabor. Ce n'est ni betise, ni lachete… [Это гениально. Князь Ауэрсперг оскорбляется и приказывает арестовать сержанта. Нет, признайтесь, что это прелесть, вся эта история с мостом. Это не то что глупость, не то что подлость…]
– С'est trahison peut etre, [Быть может, измена,] – сказал князь Андрей, живо воображая себе серые шинели, раны, пороховой дым, звуки пальбы и славу, которая ожидает его.
– Non plus. Cela met la cour dans de trop mauvais draps, – продолжал Билибин. – Ce n'est ni trahison, ni lachete, ni betise; c'est comme a Ulm… – Он как будто задумался, отыскивая выражение: – c'est… c'est du Mack. Nous sommes mackes , [Также нет. Это ставит двор в самое нелепое положение; это ни измена, ни подлость, ни глупость; это как при Ульме, это… это Маковщина . Мы обмаковались. ] – заключил он, чувствуя, что он сказал un mot, и свежее mot, такое mot, которое будет повторяться.
Собранные до тех пор складки на лбу быстро распустились в знак удовольствия, и он, слегка улыбаясь, стал рассматривать свои ногти.
– Куда вы? – сказал он вдруг, обращаясь к князю Андрею, который встал и направился в свою комнату.
– Я еду.
– Куда?
– В армию.
– Да вы хотели остаться еще два дня?
– А теперь я еду сейчас.
И князь Андрей, сделав распоряжение об отъезде, ушел в свою комнату.
– Знаете что, мой милый, – сказал Билибин, входя к нему в комнату. – Я подумал об вас. Зачем вы поедете?
И в доказательство неопровержимости этого довода складки все сбежали с лица.
Князь Андрей вопросительно посмотрел на своего собеседника и ничего не ответил.
– Зачем вы поедете? Я знаю, вы думаете, что ваш долг – скакать в армию теперь, когда армия в опасности. Я это понимаю, mon cher, c'est de l'heroisme. [мой дорогой, это героизм.]
– Нисколько, – сказал князь Андрей.
– Но вы un philoSophiee, [философ,] будьте же им вполне, посмотрите на вещи с другой стороны, и вы увидите, что ваш долг, напротив, беречь себя. Предоставьте это другим, которые ни на что более не годны… Вам не велено приезжать назад, и отсюда вас не отпустили; стало быть, вы можете остаться и ехать с нами, куда нас повлечет наша несчастная судьба. Говорят, едут в Ольмюц. А Ольмюц очень милый город. И мы с вами вместе спокойно поедем в моей коляске.
– Перестаньте шутить, Билибин, – сказал Болконский.
– Я говорю вам искренно и дружески. Рассудите. Куда и для чего вы поедете теперь, когда вы можете оставаться здесь? Вас ожидает одно из двух (он собрал кожу над левым виском): или не доедете до армии и мир будет заключен, или поражение и срам со всею кутузовскою армией.
И Билибин распустил кожу, чувствуя, что дилемма его неопровержима.
– Этого я не могу рассудить, – холодно сказал князь Андрей, а подумал: «еду для того, чтобы спасти армию».
– Mon cher, vous etes un heros, [Мой дорогой, вы – герой,] – сказал Билибин.


В ту же ночь, откланявшись военному министру, Болконский ехал в армию, сам не зная, где он найдет ее, и опасаясь по дороге к Кремсу быть перехваченным французами.
В Брюнне всё придворное население укладывалось, и уже отправлялись тяжести в Ольмюц. Около Эцельсдорфа князь Андрей выехал на дорогу, по которой с величайшею поспешностью и в величайшем беспорядке двигалась русская армия. Дорога была так запружена повозками, что невозможно было ехать в экипаже. Взяв у казачьего начальника лошадь и казака, князь Андрей, голодный и усталый, обгоняя обозы, ехал отыскивать главнокомандующего и свою повозку. Самые зловещие слухи о положении армии доходили до него дорогой, и вид беспорядочно бегущей армии подтверждал эти слухи.
«Cette armee russe que l'or de l'Angleterre a transportee, des extremites de l'univers, nous allons lui faire eprouver le meme sort (le sort de l'armee d'Ulm)», [«Эта русская армия, которую английское золото перенесло сюда с конца света, испытает ту же участь (участь ульмской армии)».] вспоминал он слова приказа Бонапарта своей армии перед началом кампании, и слова эти одинаково возбуждали в нем удивление к гениальному герою, чувство оскорбленной гордости и надежду славы. «А ежели ничего не остается, кроме как умереть? думал он. Что же, коли нужно! Я сделаю это не хуже других».
Князь Андрей с презрением смотрел на эти бесконечные, мешавшиеся команды, повозки, парки, артиллерию и опять повозки, повозки и повозки всех возможных видов, обгонявшие одна другую и в три, в четыре ряда запружавшие грязную дорогу. Со всех сторон, назади и впереди, покуда хватал слух, слышались звуки колес, громыхание кузовов, телег и лафетов, лошадиный топот, удары кнутом, крики понуканий, ругательства солдат, денщиков и офицеров. По краям дороги видны были беспрестанно то павшие ободранные и неободранные лошади, то сломанные повозки, у которых, дожидаясь чего то, сидели одинокие солдаты, то отделившиеся от команд солдаты, которые толпами направлялись в соседние деревни или тащили из деревень кур, баранов, сено или мешки, чем то наполненные.
На спусках и подъемах толпы делались гуще, и стоял непрерывный стон криков. Солдаты, утопая по колена в грязи, на руках подхватывали орудия и фуры; бились кнуты, скользили копыта, лопались постромки и надрывались криками груди. Офицеры, заведывавшие движением, то вперед, то назад проезжали между обозами. Голоса их были слабо слышны посреди общего гула, и по лицам их видно было, что они отчаивались в возможности остановить этот беспорядок. «Voila le cher [„Вот дорогое] православное воинство“, подумал Болконский, вспоминая слова Билибина.