Крылов, Сергей Борисович (юрист)

Сергей Борисович Крылов
Сергей Борисович Крылов
Дата рождения:	1 (13) января 1888(1888-01-13)
Место рождения:	Санкт-Петербург, Российская империя
Дата смерти:	24 ноября 1958(1958-11-24) (70 лет)
Научная сфера:	Международное право
Место работы:	МГИМО
Учёная степень:	доктор юридических наук
Учёное звание:	профессор
Альма-матер:	Императорский Санкт-Петербургский университет
Награды и премии:

Сергей Борисович Крылов (1 (13) января 1888 — 24 ноября 1958) — доктор юридических наук, профессор, заслуженный деятель науки РСФСР.

Биография

Сергей Борисович родился 1 (13) января 1888 года в городе Санкт-Петербург.

В 1911 году получил высшее образование по специальности юрист в Петербургском университете. В 1918 году продолжил обучение для подготовки к профессорскому званию, одновременно занимаясь преподавательской деятельностью.

В 1939 году Крылов защитил докторскую диссертацию по теме «Международно-правовое регулирование радиосвязи и радиовещания».

Многие годы Сергей Борисович преподавал в МГИМО в должности профессора кафедры международного права. В феврале 1942 года он начал работать в правовом отделе МИД СССР в качестве эксперта-консультанта. Наряду с этим Крылов читал лекции по международному праву в Академии общественных наук при ЦК КПСС и в Высшей дипломатической школе. С 1943 года он заведовал кафедрой международного права в Институте международных отношений МИД СССР. В 1946—1952 годах Крылов состоял членом Международного суда ООН, а с 1953 по 1956 год членом Комиссии международного права ООН. С 1957 года Сергей Борисович был арбитром Постоянной палаты третейского суда в Гааге в составе национальной группы СССР. В 1947 году был избран членом-сотрудником Института международного права.

Основную сферу научной деятельности Крылова составляли проблемы субъектов международного права, Международного Суда ООН, международных организаций, международного частного права.

Деятельность

За свою жизнь С. Б. Крылов написал и опубликовал более 150 научных работ по вопросам международного публичного и частного права. Ряд его монографий и статей был посвящён вопросам воздушного права и международно-правовому регулированию радиосвязи и радиовещания. Многие его научные работы освещали деятельность Международного Суда ООН, среди них наиболее известны публикации в журнале «Советское государство и право», например, в 1958 году вышла его работа «Международный Суд ООН. Вопросы международного права и процесса в его практике за десять лет. 1947—1957».

С. Б. Крылов является одним из автором учебника международного публичного права, изданного в 1946 году, а позже переведённого на несколько иностранных языков. Также Сергей Борисович является соавтором нового учебника международного публичного права (1947) и монографии «Международное право» (1951), подготовленных и опубликованных Институтом права АН СССР. Многие книги советских и зарубежных юристов выпущены под редакцией Крылова. Например, в 1956 году под его редакцией впервые на русском языке вышло издание классического трактата Гуго Гроция «О праве войны и мира».

В последние годы жизни Крылов занимал пост заместителя председателя Советской ассоциации международного права, был главным редактором «Советского ежегодника международного права».

Награды

• 2 ордена Трудового Красного Знамени (в т.ч. 05.11.1945)
• орден «Знак Почёта»
• медали
• Также ему был присвоен дипломатический ранг Чрезвычайного и полномочного посланника 2-го класса.

Литература

• Видные учёные-юристы России (вторая половина XX века): Энциклопедический словарь биографий, под редакцией профессора В. М. Сырых, Москва 2006.

Ссылки

• [az-libr.ru/index.shtml?Persons&AGV/2dcc5fdf/index Крылов Сергей Борисович]. Биография на основе книги «Видные учёные-юристы России (вторая половина XX века)», энциклопедический словарь биографий, под редакцией профессора В. М. Сырых, Москва, 2006.

Отрывок, характеризующий Крылов, Сергей Борисович (юрист)

– A! – сказал Пьер с недоуменьем, через очки глядя на князя Андрея. – Ну, как вы скажете насчет назначения Кутузова? – сказал он.
– Я очень рад был этому назначению, вот все, что я знаю, – сказал князь Андрей.
– Ну, а скажите, какое ваше мнение насчет Барклая де Толли? В Москве бог знает что говорили про него. Как вы судите о нем?
– Спроси вот у них, – сказал князь Андрей, указывая на офицеров.
Пьер с снисходительно вопросительной улыбкой, с которой невольно все обращались к Тимохину, посмотрел на него.
– Свет увидали, ваше сиятельство, как светлейший поступил, – робко и беспрестанно оглядываясь на своего полкового командира, сказал Тимохин.
– Отчего же так? – спросил Пьер.
– Да вот хоть бы насчет дров или кормов, доложу вам. Ведь мы от Свенцян отступали, не смей хворостины тронуть, или сенца там, или что. Ведь мы уходим, ему достается, не так ли, ваше сиятельство? – обратился он к своему князю, – а ты не смей. В нашем полку под суд двух офицеров отдали за этакие дела. Ну, как светлейший поступил, так насчет этого просто стало. Свет увидали…
– Так отчего же он запрещал?
Тимохин сконфуженно оглядывался, не понимая, как и что отвечать на такой вопрос. Пьер с тем же вопросом обратился к князю Андрею.
– А чтобы не разорять край, который мы оставляли неприятелю, – злобно насмешливо сказал князь Андрей. – Это очень основательно; нельзя позволять грабить край и приучаться войскам к мародерству. Ну и в Смоленске он тоже правильно рассудил, что французы могут обойти нас и что у них больше сил. Но он не мог понять того, – вдруг как бы вырвавшимся тонким голосом закричал князь Андрей, – но он не мог понять, что мы в первый раз дрались там за русскую землю, что в войсках был такой дух, какого никогда я не видал, что мы два дня сряду отбивали французов и что этот успех удесятерял наши силы. Он велел отступать, и все усилия и потери пропали даром. Он не думал об измене, он старался все сделать как можно лучше, он все обдумал; но от этого то он и не годится. Он не годится теперь именно потому, что он все обдумывает очень основательно и аккуратно, как и следует всякому немцу. Как бы тебе сказать… Ну, у отца твоего немец лакей, и он прекрасный лакей и удовлетворит всем его нуждам лучше тебя, и пускай он служит; но ежели отец при смерти болен, ты прогонишь лакея и своими непривычными, неловкими руками станешь ходить за отцом и лучше успокоишь его, чем искусный, но чужой человек. Так и сделали с Барклаем. Пока Россия была здорова, ей мог служить чужой, и был прекрасный министр, но как только она в опасности; нужен свой, родной человек. А у вас в клубе выдумали, что он изменник! Тем, что его оклеветали изменником, сделают только то, что потом, устыдившись своего ложного нарекания, из изменников сделают вдруг героем или гением, что еще будет несправедливее. Он честный и очень аккуратный немец…
– Однако, говорят, он искусный полководец, – сказал Пьер.
– Я не понимаю, что такое значит искусный полководец, – с насмешкой сказал князь Андрей.
– Искусный полководец, – сказал Пьер, – ну, тот, который предвидел все случайности… ну, угадал мысли противника.
– Да это невозможно, – сказал князь Андрей, как будто про давно решенное дело.
Пьер с удивлением посмотрел на него.
– Однако, – сказал он, – ведь говорят же, что война подобна шахматной игре.
– Да, – сказал князь Андрей, – только с тою маленькою разницей, что в шахматах над каждым шагом ты можешь думать сколько угодно, что ты там вне условий времени, и еще с той разницей, что конь всегда сильнее пешки и две пешки всегда сильнее одной, a на войне один батальон иногда сильнее дивизии, а иногда слабее роты. Относительная сила войск никому не может быть известна. Поверь мне, – сказал он, – что ежели бы что зависело от распоряжений штабов, то я бы был там и делал бы распоряжения, а вместо того я имею честь служить здесь, в полку вот с этими господами, и считаю, что от нас действительно будет зависеть завтрашний день, а не от них… Успех никогда не зависел и не будет зависеть ни от позиции, ни от вооружения, ни даже от числа; а уж меньше всего от позиции.
– А от чего же?
– От того чувства, которое есть во мне, в нем, – он указал на Тимохина, – в каждом солдате.
Князь Андрей взглянул на Тимохина, который испуганно и недоумевая смотрел на своего командира. В противность своей прежней сдержанной молчаливости князь Андрей казался теперь взволнованным. Он, видимо, не мог удержаться от высказывания тех мыслей, которые неожиданно приходили ему.
– Сражение выиграет тот, кто твердо решил его выиграть. Отчего мы под Аустерлицем проиграли сражение? У нас потеря была почти равная с французами, но мы сказали себе очень рано, что мы проиграли сражение, – и проиграли. А сказали мы это потому, что нам там незачем было драться: поскорее хотелось уйти с поля сражения. «Проиграли – ну так бежать!» – мы и побежали. Ежели бы до вечера мы не говорили этого, бог знает что бы было. А завтра мы этого не скажем. Ты говоришь: наша позиция, левый фланг слаб, правый фланг растянут, – продолжал он, – все это вздор, ничего этого нет. А что нам предстоит завтра? Сто миллионов самых разнообразных случайностей, которые будут решаться мгновенно тем, что побежали или побегут они или наши, что убьют того, убьют другого; а то, что делается теперь, – все это забава. Дело в том, что те, с кем ты ездил по позиции, не только не содействуют общему ходу дел, но мешают ему. Они заняты только своими маленькими интересами.