Крыл, Карел

Карел Крыл Karel Kryl
Основная информация
Дата рождения	12 апреля 1944(1944-04-12)
Место рождения	Кромержиж, Протекторат Богемии и Моравии
Дата смерти	3 марта 1994(1994-03-03) (49 лет)
Место смерти	Мюнхен, Германия
Страна	Чехословакия, Чехия, Германия
Профессии	композитор, поэт, певец, прозаик, радиоведущий
Инструменты	гитара
Жанры	авторская песня, фолк
Награды
[karelkryl.cz/ karelkryl.cz]

Карел Крыл (чеш. Karel Kryl; 12 апреля 1944, Кромержиж, Протекторат Богемии и Моравии — 3 марта 1994, Мюнхен, Германия) — чехословацкий и чешский поэт, певец, автор-исполнитель и прозаик. Один из ярких представителей «чешской антикоммунистической протестной песни». В народе также имел неформальный титул «поэт с гитарой». Из-за проблем с властями в период 1969-89 годов жил в ФРГ и работал в редакции радиостанции «Свободная Европа». Крыла неоднократно сравнивают с Владимиром Высоцким, Дином Ридом и Бобом Диланом.

Биография

Карел Крыл родился в Кромержиже в семье книгоиздателей — его отец и дед владели собственной типографией, где печатали книги лучших поэтов и прозаиков. Кроме Карела, в семье было ещё двое детей — дочь Мария (род. 1943) и сын Ян (род. 1947).

В 5 лет Крыл впервые стал свидетелем политических репрессий — типография отца и деда была уничтожена, а семья вынуждена была жить в подвале. В атмосфере семейных бесед с элементами чтения и пения сформировался будущий талант певца, мечтавшего в те годы быть гончаром.

После окончания 8 классов средней школы, в 1958 году Крыл поступает в техническое училище в Бехине на керамиста. По его окончанию в 1962 году работает на фабрике керамики в Теплице как кадровый работник и контролёр качества работ. Примерно в это же время начинает писать и исполнять первые песни, в большинстве своём шуточные. В 1966 году Крыл увольняется и переезжает в Оломоуц, а немного позже — в Остраву, где работает в редакции Чехословацкого радио.

В конце 1967 года Карел Крыл переезжает в Прагу, где работает на телевидении в отделе документалистики.

Первый большой успех Крыла как автора-исполнителя выпадает на 1969 год — в марте вышел его дебютный альбом «Bratříčku, zavírej vrátka!» (Братишка, закрывай ворота!). Заглавная песня с альбома была написана аккурат в ночь на 21 августа — день вторжения войск стран Варшавского договора в Чехословакию. Карел Крыл стал одним из известнейших представителей авторской песни и завоевал авторитет и признание среди прогрессирующей молодёжи. Основными темами песен, кроме политической ситуации в стране, также были искажение исторических фактов, пропаганда атеизма и проблемы экологии. Нередко также в текстах присутствуют элементы метафоры либо вольные пересказы библейских сюжетов.

1969 год — пик популярности барда. Крыл даёт концерты в учебных заведениях, на которых открыто заступается за Яна Палаха, Яна Зайица и других студентов, совершающих самосожжения в знак протеста. Кроме песен, певец также писал стихи и готовился издавать первый поэтический сборник. Однако, этим планам не суждено было осуществиться из-за введения жёсткой цензуры и гонений со стороны властей. В сентябре того же года Карел Крыл выступает на фестивале авторской песни в ФРГ, где и просит политического убежища.

В эмиграции Крыл начинает работать в редакции радиостанции «Свободная Европа» — сначала удалённо, а позже стал вести спортивные, политические и музыкальные программы. Параллельно с работой на радио певец продолжал писать песни и стихи, записывать новые альбомы и издавать книги со стихами. Пластинки и книги Крыла провозились в Чехословакию контрабандой, их стоимость на «чёрном рынке» доходила до 2000 чехословацких крон (по тем временам — огромные деньги), а их хранение дома и/или открытое слушанье/чтение могло привести к уголовной ответственности и неприятностям на работе либо учебном заведении. Его песни звучали на волнах «Свободной Европы», сигналы которой в Чехословакии и других социалистических странах пресекались.

Параллельно работе на радио Карел Крыл учится на искусствоведческом факультете Людвиг-Максимилианского университета в Мюнхене, с которого в 1979 году был отчислен. Крыл также давал в Германии концерты для эмигрантов из Чехословакии и Польши. Один из таких концертов был записан и имел хождение под наименованием «Solidarita. Mnichov 1982» (Солидарность. Мюнхен, 1982)

30 ноября 1989 года Карел Крыл возвращается в Чехословакию. Одна из причин возвращения — смерть матери. Проходят первые после двадцатилетнего перерыва концерты на родине, бессменно заканчивающиеся аншлагом. К тому времени публика уже знала львиную долю песен Крыла наизусть, но в лицо его никто не видел. Поэтому первые концерты обычно начинались авторской шуткой «Карел Крыл заболел, поэтому я его сегодня заменяю».

После «бархатной революции» и «бархатного развода» Крыл продолжил работать в жанре протестной песни, однако новыми объектами становились чиновники, злоупотреблявшие «бархатной революцией».

3 марта 1994 года Карел Крыл умер в Мюнхене. Причина смерти — сердечный приступ. Прощальная церемония прошла в Праге, при этом на похороны не пришёл ни один политический или общественный деятель. Карел Крыл похоронен на Бржевновском кладбище.

Дискография

На сегодняшний день дискографию Карела Крыла составляют 10 студийных альбомов, 8 концертных альбомов и 7 компиляций.

Указывается дата записи, а не издания

• 1969: Ostrava 1967—1969
• 1969: Bratříčku, zavírej vrátka!
• 1969: Živě v Československu 1969
• 1969: Rakovina
• 1970: Maškary
• 1979: Karavana mraků
• 1982: Solidarita. Mnichov 1982
• 1983: Plaváček
• 1984: Ocelárna
• 1988: Karel Kryl in Boston (магнитоальбом)
• 1988: Dopisy (магнитоальбом)
• 1989: Koncert 1989
• 1989: Jedůfky (выпущен в 1996 году)
• 1990: Tekuté písky
• 1990: Koncerty 1989/1990 (выпущен в 2011 году на DVD)
• 1990: Karel Kryl v Poděbradech
• 1991: Live!
• 1991: Zas padá listí
• 1992: Dvě půle lunety aneb Rebelant o lásce
• 1992: Monology
• 1993: Kdo jsem…? Poslední zpověď
• 1993: Děkuji (выпущен в 1995 году)

Награды

• Большой крест ордена Томаша Гаррига Масарика (Чехия, 2014, посмертно)

Ссылки

• [karelkryl.cz/ Официальный сайт Карела Крыла]
• [www.go-cz.ru/chehiya/znamenitosti/item/karel-kryl.html?category_id=3155/ Краткая биография Карела Крыла]
• [ru.krymr.com/content/article/25379355.html/ Воспоминания о Кареле Крыле]
• [www.kryl.kat.cz/ Официальный Фан-клуб Карела Крыла]

Отрывок, характеризующий Крыл, Карел

В длинной комнате, ярко освещенной солнцем в большие окна, в два ряда, головами к стенам и оставляя проход по середине, лежали больные и раненые. Большая часть из них были в забытьи и не обратили вниманья на вошедших. Те, которые были в памяти, все приподнялись или подняли свои худые, желтые лица, и все с одним и тем же выражением надежды на помощь, упрека и зависти к чужому здоровью, не спуская глаз, смотрели на Ростова. Ростов вышел на середину комнаты, заглянул в соседние двери комнат с растворенными дверями, и с обеих сторон увидал то же самое. Он остановился, молча оглядываясь вокруг себя. Он никак не ожидал видеть это. Перед самым им лежал почти поперек середняго прохода, на голом полу, больной, вероятно казак, потому что волосы его были обстрижены в скобку. Казак этот лежал навзничь, раскинув огромные руки и ноги. Лицо его было багрово красно, глаза совершенно закачены, так что видны были одни белки, и на босых ногах его и на руках, еще красных, жилы напружились как веревки. Он стукнулся затылком о пол и что то хрипло проговорил и стал повторять это слово. Ростов прислушался к тому, что он говорил, и разобрал повторяемое им слово. Слово это было: испить – пить – испить! Ростов оглянулся, отыскивая того, кто бы мог уложить на место этого больного и дать ему воды.
– Кто тут ходит за больными? – спросил он фельдшера. В это время из соседней комнаты вышел фурштадский солдат, больничный служитель, и отбивая шаг вытянулся перед Ростовым.
– Здравия желаю, ваше высокоблагородие! – прокричал этот солдат, выкатывая глаза на Ростова и, очевидно, принимая его за больничное начальство.
– Убери же его, дай ему воды, – сказал Ростов, указывая на казака.
– Слушаю, ваше высокоблагородие, – с удовольствием проговорил солдат, еще старательнее выкатывая глаза и вытягиваясь, но не трогаясь с места.
– Нет, тут ничего не сделаешь, – подумал Ростов, опустив глаза, и хотел уже выходить, но с правой стороны он чувствовал устремленный на себя значительный взгляд и оглянулся на него. Почти в самом углу на шинели сидел с желтым, как скелет, худым, строгим лицом и небритой седой бородой, старый солдат и упорно смотрел на Ростова. С одной стороны, сосед старого солдата что то шептал ему, указывая на Ростова. Ростов понял, что старик намерен о чем то просить его. Он подошел ближе и увидал, что у старика была согнута только одна нога, а другой совсем не было выше колена. Другой сосед старика, неподвижно лежавший с закинутой головой, довольно далеко от него, был молодой солдат с восковой бледностью на курносом, покрытом еще веснушками, лице и с закаченными под веки глазами. Ростов поглядел на курносого солдата, и мороз пробежал по его спине.
– Да ведь этот, кажется… – обратился он к фельдшеру.
– Уж как просили, ваше благородие, – сказал старый солдат с дрожанием нижней челюсти. – Еще утром кончился. Ведь тоже люди, а не собаки…
– Сейчас пришлю, уберут, уберут, – поспешно сказал фельдшер. – Пожалуйте, ваше благородие.
– Пойдем, пойдем, – поспешно сказал Ростов, и опустив глаза, и сжавшись, стараясь пройти незамеченным сквозь строй этих укоризненных и завистливых глаз, устремленных на него, он вышел из комнаты.


Пройдя коридор, фельдшер ввел Ростова в офицерские палаты, состоявшие из трех, с растворенными дверями, комнат. В комнатах этих были кровати; раненые и больные офицеры лежали и сидели на них. Некоторые в больничных халатах ходили по комнатам. Первое лицо, встретившееся Ростову в офицерских палатах, был маленький, худой человечек без руки, в колпаке и больничном халате с закушенной трубочкой, ходивший в первой комнате. Ростов, вглядываясь в него, старался вспомнить, где он его видел.
– Вот где Бог привел свидеться, – сказал маленький человек. – Тушин, Тушин, помните довез вас под Шенграбеном? А мне кусочек отрезали, вот… – сказал он, улыбаясь, показывая на пустой рукав халата. – Василья Дмитриевича Денисова ищете? – сожитель! – сказал он, узнав, кого нужно было Ростову. – Здесь, здесь и Тушин повел его в другую комнату, из которой слышался хохот нескольких голосов.
«И как они могут не только хохотать, но жить тут»? думал Ростов, всё слыша еще этот запах мертвого тела, которого он набрался еще в солдатском госпитале, и всё еще видя вокруг себя эти завистливые взгляды, провожавшие его с обеих сторон, и лицо этого молодого солдата с закаченными глазами.
Денисов, закрывшись с головой одеялом, спал не постели, несмотря на то, что был 12 й час дня.
– А, Г'остов? 3до'ово, здо'ово, – закричал он всё тем же голосом, как бывало и в полку; но Ростов с грустью заметил, как за этой привычной развязностью и оживленностью какое то новое дурное, затаенное чувство проглядывало в выражении лица, в интонациях и словах Денисова.
Рана его, несмотря на свою ничтожность, все еще не заживала, хотя уже прошло шесть недель, как он был ранен. В лице его была та же бледная опухлость, которая была на всех гошпитальных лицах. Но не это поразило Ростова; его поразило то, что Денисов как будто не рад был ему и неестественно ему улыбался. Денисов не расспрашивал ни про полк, ни про общий ход дела. Когда Ростов говорил про это, Денисов не слушал.
Ростов заметил даже, что Денисову неприятно было, когда ему напоминали о полке и вообще о той, другой, вольной жизни, которая шла вне госпиталя. Он, казалось, старался забыть ту прежнюю жизнь и интересовался только своим делом с провиантскими чиновниками. На вопрос Ростова, в каком положении было дело, он тотчас достал из под подушки бумагу, полученную из комиссии, и свой черновой ответ на нее. Он оживился, начав читать свою бумагу и особенно давал заметить Ростову колкости, которые он в этой бумаге говорил своим врагам. Госпитальные товарищи Денисова, окружившие было Ростова – вновь прибывшее из вольного света лицо, – стали понемногу расходиться, как только Денисов стал читать свою бумагу. По их лицам Ростов понял, что все эти господа уже не раз слышали всю эту успевшую им надоесть историю. Только сосед на кровати, толстый улан, сидел на своей койке, мрачно нахмурившись и куря трубку, и маленький Тушин без руки продолжал слушать, неодобрительно покачивая головой. В середине чтения улан перебил Денисова.
– А по мне, – сказал он, обращаясь к Ростову, – надо просто просить государя о помиловании. Теперь, говорят, награды будут большие, и верно простят…
– Мне просить государя! – сказал Денисов голосом, которому он хотел придать прежнюю энергию и горячность, но который звучал бесполезной раздражительностью. – О чем? Ежели бы я был разбойник, я бы просил милости, а то я сужусь за то, что вывожу на чистую воду разбойников. Пускай судят, я никого не боюсь: я честно служил царю, отечеству и не крал! И меня разжаловать, и… Слушай, я так прямо и пишу им, вот я пишу: «ежели бы я был казнокрад…