Крымская советская социалистическая республика

Крымская советская социалистическая республика
Республика в составе РСФСР
28 апреля 1919 — 26 июня 1919
Столица	Симферополь
Форма правления	Советская республика
Председатель Совета народных комиссаров
- 1919 - 1919	Д. И. Ульянов

К:Появились в 1919 годуК:Исчезли в 1919 году

Крымская советская социалистическая республика — советская республика, которая существовала в Крыму с 28 апреля по 26 июня 1919 года. Входила в состав РСФСР. Центр — Симферополь.

История

В апреле 1919 г. части Украинской Красной армии заняли Крым, вытеснив с его территории (за исключением Керченского полуострова) белогвардейцев и англо-французских интервентов. 3-я Крымская областная конференция РКП(б), проходившая в Симферополе (губернский город Таврической губернии) 28—29 апреля 1919, приняла постановление об образовании Крымской Советской Социалистической Республики. 5 мая 1919 было сформировано Временное рабоче-крестьянское правительство КССР: Д. И. Ульянов (председатель и наркомздрав), П. Е. Дыбенко (нарком военных и морских дел), И. А. Назукин (наркомпрос), И.Ибраимов (наркомюст), С.Идрисов (наркомзем), С.Меметов (наркоминдел) и другие. В этот же день решением правительства из частей 3-й Украинской советской дивизии и местных формирований была создана Крымская советская армия (командарм П. Е. Дыбенко).

6 мая 1919 была опубликована Декларация правительства, в которой провозглашались задачи республики: создание регулярной Красной армии, организация советской власти на местах и подготовка съезда Советов. Декларация объявляла КССР не национальным, а территориальным образованием, заявлялось о равноправии всех национальностей в Крыму, о национализации промышленности и конфискации помещичьих, кулацких, церковных земель. 15 мая 1919 был создан РВС Крымской республики, преобразованный 5 июня в РВС Крымской армии. Были предприняты усилия по восстановлению выпуска продукции на кожевенных, консервных заводах, табачных фабриках. Правительство РСФСР профинансировало деятельность по восстановлению курортов.

С конца мая 1919 в ходе наступлением войск А. И. Деникина у белых появилась возможность вновь овладеть территорией Крыма. 18 июня 1919 в районе Коктебеля высадился десант Вооружённых сил Юга России под командованием Я. А. Слащёва. Крымский обком РКП(б) 23—26 июня 1919 провёл эвакуацию органов власти республики в Херсон (губернский город Херсонской губернии) и в Москву. В июне 1919 г. Крым был занят белогвардейскими войсками.

Красный террор

В этот период массового террора удалось избежать, хотя в Крым вернулись ревкомы, зарекомендовавшие себя проводниками террора в прошлом, и, впервые, — 14 апреля 1919 года — спустя всего 3 дня после вступления красных войск в Симферополь, — была образована Крымская чрезвычайная комиссия (КрымЧК). Кроме неё в Крыму действовали шесть прифронтовых ЧК и несколько особых отделов. Одновременно Крым был покрыт сетью городских и уездных ЧК. Кроме ЧК и особых отделов, карательные функции осуществляли военные коменданты.

Особенностью крымских условий в этот период было то, что в политической жизни полуострова, кроме большевиков, открыто принимали участие другие левые партии Крыма — эсеры, меньшевики, анархисты. Историки Зарубины объясняли относительную мягкость методов утверждения советской власти в Крыму в 1919 году персональными качествами руководителей Крымской Советской Социалистической Республики. Хотя военное командование дислоцированных в Крыму советских войск и настаивало на «более решительных мерах» в отношении реальных и мнимых врагов советской власти, многие местные руководители твёрдо противились самочинным расправам. Историки отдельно отмечают вклад председателя Симферопольского ревкома большевички Е. Р. Багатурьянц, брата В. И. Ленина Дмитрия, назначенного «временнопредседательствующим» Крымского совнаркома (постоянный так и не появился), комиссаров Совнаркома из числа меньшевиков Б. Я. Лейбмана, А. П. Галопа, П. И. Новицкого и Л. П. Немченко, которые своим влиянием смягчали жёсткость большевистского режима. Ещё одной особенностью описываемого периода было то, что большевистский центр не смог прислать в Крым своих назначенцев, а местные большевики не были заинтересованы в жестоких репрессиях. Многие акты насилия совершались пришлыми кадрами (по линии Крымской красной армии).

Крымский исследователь Д. В. Соколов писал, что называть период большевистского правления в Крыму в 1919 году «бескровным» можно лишь в сравнении с иными периодами господства большевиков в Крыму — террор и репрессии были, но они были не такими масштабными. Так, на одном из заседаний Совнаркома Крымской ССР в мае 1919 года обсуждался вопрос о «массовых неоправданных расстрелах, проведенных органами ЧК в Крыму». Было принято решение вместо органов ЧК образовать в Крыму Особый отдел при Реввоенсовете Крымской Красной армии, а по факту расстрелов, произведенных органами ЧК, провести расследование. Реорганизация была произведена в июне 1919 года: в основных городах Крыма были образованы контрольные пункты указанного Особого отдела, которые взяли на себя функции одновременно органов военной контрразведки и местных ЧК.

Известно и о случаях неконтролируемых властями репрессий — так, за несколько дней до Пасхи 1919 года, рядовые красноармейцы отвели на пустырь настоятеля храма великомученика Георгия Победоносца в Армянске протоиерея Владимира Веселицкого, где привязали его к столбу верёвками и стали подвергать мучительным пыткам, от чего священник умер. Его тело убийцы бросили на городской площади и запретили хоронить.

См. также

• Советская Социалистическая Республика Тавриды
• Крымская Автономная Советская Социалистическая Республика
• Крымская советская армия (РККА)
• Крымское краевое правительство

Литература

• Гражданская война и военная интервенция в СССР. Энциклопедия. — М.: Советская энциклопедия, 1983.
• [forum.milua.org/viewtopic.php?f=85&t=17551 Гражданская война на Украине 1918—1920. Сборник документов и материалов в трёх томах, четырёх книгах]. — К., 1967.
• [guides.eastview.com/browse/GuidebookCard.html?id=120 Центральный государственный архив Советской армии. В двух томах. Том 1. Путеводитель. ЦГАСА, 1991]. — С. 350—351.
• Гарчев П. І., Овод В. В. Про створення Кримської Радянської Республіки в 1919 р. // Український історичний журнал. — № 4, 1992. — С. 78—94. или 22—31.
• Бикова Т. Б. [history.org.ua/JournALL/pro/13/5.pdf Організація Кримської соціалістичної радянської республіки у 1919 р.] // Проблеми історії України: факти, судження, пошуки. — Вип. 13. — К., 2005. — С. 118—159.
• Быкова Т. Б. [www.memorial.kiev.ua/zhurnal/pdf/02_2001/437.pdf Масовий терор у період утвердження радянської влади в Криму (1918–1921 рр.)] (укр.) // З архівів ВУЧК-ГПУ-НКВД-КГБ : журнал. — К., 2001. — Т. 2 (17). — С. 437—464.
• Быкова Т. Б. 7. Красный террор в Крыму // [chtyvo.org.ua/authors/Smolii_Valerii/Politychnyi_teror_i_teroryzm_v_Ukraini_XIXXX_st_Istorychni_narysy/ Политический террор и терроризм на Украине XIX—XX стол.: Исторические наброски] = Політичний терор і тероризм в Україні ХІХ—ХХ ст.: Історичні нариси / Отв. ред. В. А. Смолий; НАН України; Інститут історії України. — К.: Наукова думка, 2002. — С. 191—206. — 952 с. — ISBN 777-02-3348-9.
• Быкова Т. Б. [history.org.ua/LiberUA/978-966-02-5992-8/0.pdf Создание Крымской АССР (1917—1921 гг.)] = Створення Кримської АСРР (1917—1921 рр.) / Ред. С. В. Кульчицкий. — К.: Ин-т истории Украины НАНУ, 2011. — 247 с. — 300 экз. — ISBN 978-966-02-5992-8.
• Жигалов И. Дыбенко. Жизнь замечательных людей. Серия биографий. Вып. 18. — М.: «Молодая гвардия», 1983.
• Обертас И. Л. [lib.ru/MEMUARY/ZHZL/fedko.txt Командарм Федько]. — М.: Ордена Трудового Красного Знамени военное издательство Министерства обороны СССР, 1973.
• Елизаров М. А. Матросские массы в 1917—1921 гг.: от левого экстремизма к демократизму. — СПб.: СПб ВМИ, 2004. — 282 с.
• Зарубин А. Г., Зарубин В. Г. Без победителей. Из истории Гражданской войны в Крыму. — Симферополь: Антиква, 2008. — 728 с. — 800 экз. — ISBN 978-966-2930-47-4.
• Зарубин В. Г. Проект «Украина». Крым в годы смуты (1917–1921 гг.). — 1-е. — Х.: Фолио, 2013. — 379 с. — (Проект Украина). — 1200 экз. — ISBN 978-966-03-6091-4.

Отрывок, характеризующий Крымская советская социалистическая республика

– О да, понимаю, – сказала губернаторша.
– Но княжна Болконская, это другое дело; во первых, я вам правду скажу, она мне очень нравится, она по сердцу мне, и потом, после того как я ее встретил в таком положении, так странно, мне часто в голову приходило что это судьба. Особенно подумайте: maman давно об этом думала, но прежде мне ее не случалось встречать, как то все так случалось: не встречались. И во время, когда Наташа была невестой ее брата, ведь тогда мне бы нельзя было думать жениться на ней. Надо же, чтобы я ее встретил именно тогда, когда Наташина свадьба расстроилась, ну и потом всё… Да, вот что. Я никому не говорил этого и не скажу. А вам только.
Губернаторша пожала его благодарно за локоть.
– Вы знаете Софи, кузину? Я люблю ее, я обещал жениться и женюсь на ней… Поэтому вы видите, что про это не может быть и речи, – нескладно и краснея говорил Николай.
– Mon cher, mon cher, как же ты судишь? Да ведь у Софи ничего нет, а ты сам говорил, что дела твоего папа очень плохи. А твоя maman? Это убьет ее, раз. Потом Софи, ежели она девушка с сердцем, какая жизнь для нее будет? Мать в отчаянии, дела расстроены… Нет, mon cher, ты и Софи должны понять это.
Николай молчал. Ему приятно было слышать эти выводы.
– Все таки, ma tante, этого не может быть, – со вздохом сказал он, помолчав немного. – Да пойдет ли еще за меня княжна? и опять, она теперь в трауре. Разве можно об этом думать?
– Да разве ты думаешь, что я тебя сейчас и женю. Il y a maniere et maniere, [На все есть манера.] – сказала губернаторша.
– Какая вы сваха, ma tante… – сказал Nicolas, целуя ее пухлую ручку.


Приехав в Москву после своей встречи с Ростовым, княжна Марья нашла там своего племянника с гувернером и письмо от князя Андрея, который предписывал им их маршрут в Воронеж, к тетушке Мальвинцевой. Заботы о переезде, беспокойство о брате, устройство жизни в новом доме, новые лица, воспитание племянника – все это заглушило в душе княжны Марьи то чувство как будто искушения, которое мучило ее во время болезни и после кончины ее отца и в особенности после встречи с Ростовым. Она была печальна. Впечатление потери отца, соединявшееся в ее душе с погибелью России, теперь, после месяца, прошедшего с тех пор в условиях покойной жизни, все сильнее и сильнее чувствовалось ей. Она была тревожна: мысль об опасностях, которым подвергался ее брат – единственный близкий человек, оставшийся у нее, мучила ее беспрестанно. Она была озабочена воспитанием племянника, для которого она чувствовала себя постоянно неспособной; но в глубине души ее было согласие с самой собою, вытекавшее из сознания того, что она задавила в себе поднявшиеся было, связанные с появлением Ростова, личные мечтания и надежды.
Когда на другой день после своего вечера губернаторша приехала к Мальвинцевой и, переговорив с теткой о своих планах (сделав оговорку о том, что, хотя при теперешних обстоятельствах нельзя и думать о формальном сватовстве, все таки можно свести молодых людей, дать им узнать друг друга), и когда, получив одобрение тетки, губернаторша при княжне Марье заговорила о Ростове, хваля его и рассказывая, как он покраснел при упоминании о княжне, – княжна Марья испытала не радостное, но болезненное чувство: внутреннее согласие ее не существовало более, и опять поднялись желания, сомнения, упреки и надежды.
В те два дня, которые прошли со времени этого известия и до посещения Ростова, княжна Марья не переставая думала о том, как ей должно держать себя в отношении Ростова. То она решала, что она не выйдет в гостиную, когда он приедет к тетке, что ей, в ее глубоком трауре, неприлично принимать гостей; то она думала, что это будет грубо после того, что он сделал для нее; то ей приходило в голову, что ее тетка и губернаторша имеют какие то виды на нее и Ростова (их взгляды и слова иногда, казалось, подтверждали это предположение); то она говорила себе, что только она с своей порочностью могла думать это про них: не могли они не помнить, что в ее положении, когда еще она не сняла плерезы, такое сватовство было бы оскорбительно и ей, и памяти ее отца. Предполагая, что она выйдет к нему, княжна Марья придумывала те слова, которые он скажет ей и которые она скажет ему; и то слова эти казались ей незаслуженно холодными, то имеющими слишком большое значение. Больше же всего она при свидании с ним боялась за смущение, которое, она чувствовала, должно было овладеть ею и выдать ее, как скоро она его увидит.
Но когда, в воскресенье после обедни, лакей доложил в гостиной, что приехал граф Ростов, княжна не выказала смущения; только легкий румянец выступил ей на щеки, и глаза осветились новым, лучистым светом.
– Вы его видели, тетушка? – сказала княжна Марья спокойным голосом, сама не зная, как это она могла быть так наружно спокойна и естественна.
Когда Ростов вошел в комнату, княжна опустила на мгновенье голову, как бы предоставляя время гостю поздороваться с теткой, и потом, в самое то время, как Николай обратился к ней, она подняла голову и блестящими глазами встретила его взгляд. Полным достоинства и грации движением она с радостной улыбкой приподнялась, протянула ему свою тонкую, нежную руку и заговорила голосом, в котором в первый раз звучали новые, женские грудные звуки. M lle Bourienne, бывшая в гостиной, с недоумевающим удивлением смотрела на княжну Марью. Самая искусная кокетка, она сама не могла бы лучше маневрировать при встрече с человеком, которому надо было понравиться.
«Или ей черное так к лицу, или действительно она так похорошела, и я не заметила. И главное – этот такт и грация!» – думала m lle Bourienne.
Ежели бы княжна Марья в состоянии была думать в эту минуту, она еще более, чем m lle Bourienne, удивилась бы перемене, происшедшей в ней. С той минуты как она увидала это милое, любимое лицо, какая то новая сила жизни овладела ею и заставляла ее, помимо ее воли, говорить и действовать. Лицо ее, с того времени как вошел Ростов, вдруг преобразилось. Как вдруг с неожиданной поражающей красотой выступает на стенках расписного и резного фонаря та сложная искусная художественная работа, казавшаяся прежде грубою, темною и бессмысленною, когда зажигается свет внутри: так вдруг преобразилось лицо княжны Марьи. В первый раз вся та чистая духовная внутренняя работа, которою она жила до сих пор, выступила наружу. Вся ее внутренняя, недовольная собой работа, ее страдания, стремление к добру, покорность, любовь, самопожертвование – все это светилось теперь в этих лучистых глазах, в тонкой улыбке, в каждой черте ее нежного лица.
Ростов увидал все это так же ясно, как будто он знал всю ее жизнь. Он чувствовал, что существо, бывшее перед ним, было совсем другое, лучшее, чем все те, которые он встречал до сих пор, и лучшее, главное, чем он сам.
Разговор был самый простой и незначительный. Они говорили о войне, невольно, как и все, преувеличивая свою печаль об этом событии, говорили о последней встрече, причем Николай старался отклонять разговор на другой предмет, говорили о доброй губернаторше, о родных Николая и княжны Марьи.
Княжна Марья не говорила о брате, отвлекая разговор на другой предмет, как только тетка ее заговаривала об Андрее. Видно было, что о несчастиях России она могла говорить притворно, но брат ее был предмет, слишком близкий ее сердцу, и она не хотела и не могла слегка говорить о нем. Николай заметил это, как он вообще с несвойственной ему проницательной наблюдательностью замечал все оттенки характера княжны Марьи, которые все только подтверждали его убеждение, что она была совсем особенное и необыкновенное существо. Николай, точно так же, как и княжна Марья, краснел и смущался, когда ему говорили про княжну и даже когда он думал о ней, но в ее присутствии чувствовал себя совершенно свободным и говорил совсем не то, что он приготавливал, а то, что мгновенно и всегда кстати приходило ему в голову.
Во время короткого визита Николая, как и всегда, где есть дети, в минуту молчания Николай прибег к маленькому сыну князя Андрея, лаская его и спрашивая, хочет ли он быть гусаром? Он взял на руки мальчика, весело стал вертеть его и оглянулся на княжну Марью. Умиленный, счастливый и робкий взгляд следил за любимым ею мальчиком на руках любимого человека. Николай заметил и этот взгляд и, как бы поняв его значение, покраснел от удовольствия и добродушно весело стал целовать мальчика.
Княжна Марья не выезжала по случаю траура, а Николай не считал приличным бывать у них; но губернаторша все таки продолжала свое дело сватовства и, передав Николаю то лестное, что сказала про него княжна Марья, и обратно, настаивала на том, чтобы Ростов объяснился с княжной Марьей. Для этого объяснения она устроила свиданье между молодыми людьми у архиерея перед обедней.
Хотя Ростов и сказал губернаторше, что он не будет иметь никакого объяснения с княжной Марьей, но он обещался приехать.
Как в Тильзите Ростов не позволил себе усомниться в том, хорошо ли то, что признано всеми хорошим, точно так же и теперь, после короткой, но искренней борьбы между попыткой устроить свою жизнь по своему разуму и смиренным подчинением обстоятельствам, он выбрал последнее и предоставил себя той власти, которая его (он чувствовал) непреодолимо влекла куда то. Он знал, что, обещав Соне, высказать свои чувства княжне Марье было бы то, что он называл подлость. И он знал, что подлости никогда не сделает. Но он знал тоже (и не то, что знал, а в глубине души чувствовал), что, отдаваясь теперь во власть обстоятельств и людей, руководивших им, он не только не делает ничего дурного, но делает что то очень, очень важное, такое важное, чего он еще никогда не делал в жизни.
После его свиданья с княжной Марьей, хотя образ жизни его наружно оставался тот же, но все прежние удовольствия потеряли для него свою прелесть, и он часто думал о княжне Марье; но он никогда не думал о ней так, как он без исключения думал о всех барышнях, встречавшихся ему в свете, не так, как он долго и когда то с восторгом думал о Соне. О всех барышнях, как и почти всякий честный молодой человек, он думал как о будущей жене, примеривал в своем воображении к ним все условия супружеской жизни: белый капот, жена за самоваром, женина карета, ребятишки, maman и papa, их отношения с ней и т. д., и т. д., и эти представления будущего доставляли ему удовольствие; но когда он думал о княжне Марье, на которой его сватали, он никогда не мог ничего представить себе из будущей супружеской жизни. Ежели он и пытался, то все выходило нескладно и фальшиво. Ему только становилось жутко.