Крымская медаль (Великобритания)
Поделись знанием:
– Дай ка руку, – сказал он, и, повернув ее так, чтобы ощупать его пульс, он сказал: – Ты нездоров, голубчик. Подумай, что ты говоришь.
Кутузов на Поклонной горе, в шести верстах от Дорогомиловской заставы, вышел из экипажа и сел на лавку на краю дороги. Огромная толпа генералов собралась вокруг него. Граф Растопчин, приехав из Москвы, присоединился к ним. Все это блестящее общество, разбившись на несколько кружков, говорило между собой о выгодах и невыгодах позиции, о положении войск, о предполагаемых планах, о состоянии Москвы, вообще о вопросах военных. Все чувствовали, что хотя и не были призваны на то, что хотя это не было так названо, но что это был военный совет. Разговоры все держались в области общих вопросов. Ежели кто и сообщал или узнавал личные новости, то про это говорилось шепотом, и тотчас переходили опять к общим вопросам: ни шуток, ни смеха, ни улыбок даже не было заметно между всеми этими людьми. Все, очевидно, с усилием, старались держаться на высота положения. И все группы, разговаривая между собой, старались держаться в близости главнокомандующего (лавка которого составляла центр в этих кружках) и говорили так, чтобы он мог их слышать. Главнокомандующий слушал и иногда переспрашивал то, что говорили вокруг него, но сам не вступал в разговор и не выражал никакого мнения. Большей частью, послушав разговор какого нибудь кружка, он с видом разочарования, – как будто совсем не о том они говорили, что он желал знать, – отворачивался. Одни говорили о выбранной позиции, критикуя не столько самую позицию, сколько умственные способности тех, которые ее выбрали; другие доказывали, что ошибка была сделана прежде, что надо было принять сраженье еще третьего дня; третьи говорили о битве при Саламанке, про которую рассказывал только что приехавший француз Кросар в испанском мундире. (Француз этот вместе с одним из немецких принцев, служивших в русской армии, разбирал осаду Сарагоссы, предвидя возможность так же защищать Москву.) В четвертом кружке граф Растопчин говорил о том, что он с московской дружиной готов погибнуть под стенами столицы, но что все таки он не может не сожалеть о той неизвестности, в которой он был оставлен, и что, ежели бы он это знал прежде, было бы другое… Пятые, выказывая глубину своих стратегических соображений, говорили о том направлении, которое должны будут принять войска. Шестые говорили совершенную бессмыслицу. Лицо Кутузова становилось все озабоченнее и печальнее. Из всех разговоров этих Кутузов видел одно: защищать Москву не было никакой физической возможности в полном значении этих слов, то есть до такой степени не было возможности, что ежели бы какой нибудь безумный главнокомандующий отдал приказ о даче сражения, то произошла бы путаница и сражения все таки бы не было; не было бы потому, что все высшие начальники не только признавали эту позицию невозможной, но в разговорах своих обсуждали только то, что произойдет после несомненного оставления этой позиции. Как же могли начальники вести свои войска на поле сражения, которое они считали невозможным? Низшие начальники, даже солдаты (которые тоже рассуждают), также признавали позицию невозможной и потому не могли идти драться с уверенностью поражения. Ежели Бенигсен настаивал на защите этой позиции и другие еще обсуждали ее, то вопрос этот уже не имел значения сам по себе, а имел значение только как предлог для спора и интриги. Это понимал Кутузов.
| Крымская медаль | |||
| |||
| Оригинальное название |
Crimea Medal | ||
|---|---|---|---|
| Страна | |||
| Тип |
медаль за участие в боевых действиях | ||
| Кому вручается |
военнослужащим британской армии, флота и морской пехоты | ||
| Основания награждения |
участие в Восточной войне на крымском театре военных действий 1854—1856 | ||
| Статус |
не вручается | ||
| Статистика | |||
| Параметры |
36 мм, серебро | ||
| Дата учреждения | |||
Крымская медаль (англ. Crimea Medal) — британская медаль за участие в боевых действиях (англ. Campaign medal). Медаль была учреждена 15 декабря 1854 года для награждения военнослужащих Британской Армии, Королевских ВМФ и Морской пехоты за участие в боевых действиях против России в Крыму во время Восточной войны. Также известны случаи награждения этой медалью военнослужащих союзной французской армии.
Содержание
Описание
|
Лицевая сторона медали: профиль королевы Виктории , увенчаной диадемой, надпись по краю медали слева от портрета VICTORIA, справа REGINA и дата 1854 (в раличных вариантах с точкой или без точки после цифр) |
|
Оборотная сторона медали: изображение стоящего римского воина, вооружённого коротким мечом и круглым щитом, коронуемого лавровым венком летящей Победой. Справа от фигуры снизу вверх вертикальная прямая надпись CRIMEA |
Планки медали
Планки необычной формы выполнены в виде выгнутых дубовых листьев. Всего были утверждены пять планок к медали. Oдновременно на ленте медали для сухопутных войск могут размещаться до четырёх планок (в последовательности от медали к заколке): Alma, Balaklava, Inkermann, Sebastopol. Участвовавшие в морских походах на Азовском море, получали медаль с планкой Azoff.
| Наименование | Время битвы | Время учреждения планки |
|---|---|---|
| Alma — Альма | 20 сентября 1854 года | 15 декабря 1854 года |
| Inkermann — Инкерман | 5 ноября 1854 года | 15 декабря 1854 года |
| Azoff — Азов | 25 мая — 22 сентября 1855 года | 2 мая 1856 года |
| Balaklava — Балаклава | 25 октября 1854 года | 23 февраля 1855 года |
| Sebastopol — Севастополь | 11 сентября 1854 — 9 сентября 1855 года | 13 октября 1855 года |
Известны неофициальные французские планки, которые иногда встречаются на медалях, вручённых французским военным.
- Traktir — Трактир
- Mamelon Vert
- Malakoff — Малахов
- Mer d’Azoff — Азовское море
- Kinburn — Кинбурн
Напишите отзыв о статье "Крымская медаль (Великобритания)"
Примечания
Ссылки
- [www.northeastmedals.co.uk/britishguide/crimea_medal.htm The Crimea War Medal 1854 −1856] (англ.)
См. также
- Восточная война
- Балтийская медаль
- Крымская медаль (Турция)
- Медаль «За защиту Севастополя» (Российская империя)
|
Это заготовка статьи о награде. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Крымская медаль (Великобритания)
– Драться на этой позиции нет возможности, – сказал он. Кутузов удивленно посмотрел на него и заставил его повторить сказанные слова. Когда он проговорил, Кутузов протянул ему руку.– Дай ка руку, – сказал он, и, повернув ее так, чтобы ощупать его пульс, он сказал: – Ты нездоров, голубчик. Подумай, что ты говоришь.
Кутузов на Поклонной горе, в шести верстах от Дорогомиловской заставы, вышел из экипажа и сел на лавку на краю дороги. Огромная толпа генералов собралась вокруг него. Граф Растопчин, приехав из Москвы, присоединился к ним. Все это блестящее общество, разбившись на несколько кружков, говорило между собой о выгодах и невыгодах позиции, о положении войск, о предполагаемых планах, о состоянии Москвы, вообще о вопросах военных. Все чувствовали, что хотя и не были призваны на то, что хотя это не было так названо, но что это был военный совет. Разговоры все держались в области общих вопросов. Ежели кто и сообщал или узнавал личные новости, то про это говорилось шепотом, и тотчас переходили опять к общим вопросам: ни шуток, ни смеха, ни улыбок даже не было заметно между всеми этими людьми. Все, очевидно, с усилием, старались держаться на высота положения. И все группы, разговаривая между собой, старались держаться в близости главнокомандующего (лавка которого составляла центр в этих кружках) и говорили так, чтобы он мог их слышать. Главнокомандующий слушал и иногда переспрашивал то, что говорили вокруг него, но сам не вступал в разговор и не выражал никакого мнения. Большей частью, послушав разговор какого нибудь кружка, он с видом разочарования, – как будто совсем не о том они говорили, что он желал знать, – отворачивался. Одни говорили о выбранной позиции, критикуя не столько самую позицию, сколько умственные способности тех, которые ее выбрали; другие доказывали, что ошибка была сделана прежде, что надо было принять сраженье еще третьего дня; третьи говорили о битве при Саламанке, про которую рассказывал только что приехавший француз Кросар в испанском мундире. (Француз этот вместе с одним из немецких принцев, служивших в русской армии, разбирал осаду Сарагоссы, предвидя возможность так же защищать Москву.) В четвертом кружке граф Растопчин говорил о том, что он с московской дружиной готов погибнуть под стенами столицы, но что все таки он не может не сожалеть о той неизвестности, в которой он был оставлен, и что, ежели бы он это знал прежде, было бы другое… Пятые, выказывая глубину своих стратегических соображений, говорили о том направлении, которое должны будут принять войска. Шестые говорили совершенную бессмыслицу. Лицо Кутузова становилось все озабоченнее и печальнее. Из всех разговоров этих Кутузов видел одно: защищать Москву не было никакой физической возможности в полном значении этих слов, то есть до такой степени не было возможности, что ежели бы какой нибудь безумный главнокомандующий отдал приказ о даче сражения, то произошла бы путаница и сражения все таки бы не было; не было бы потому, что все высшие начальники не только признавали эту позицию невозможной, но в разговорах своих обсуждали только то, что произойдет после несомненного оставления этой позиции. Как же могли начальники вести свои войска на поле сражения, которое они считали невозможным? Низшие начальники, даже солдаты (которые тоже рассуждают), также признавали позицию невозможной и потому не могли идти драться с уверенностью поражения. Ежели Бенигсен настаивал на защите этой позиции и другие еще обсуждали ее, то вопрос этот уже не имел значения сам по себе, а имел значение только как предлог для спора и интриги. Это понимал Кутузов.
