Медицинская академия имени С. И. Георгиевского

Медицинская академия имени С. И. Георгиевского Крымского федерального университета имени В. И. Вернадского (МА им. С. И. Георгиевского КФУ)
Прежние названия	Крымский государственный медицинский университет имени С. И. Георгиевского Крымский медицинский институт
Год основания	1931
Год реорганизации	2015
Директор	Нанули Викторовна Иванова
Студенты	свыше 4000
Иностранные студенты	около 1700
Расположение	Симферополь
Юридический адрес	295006, Россия/Украина Республика Крым, г. Симферополь, бульв. Ленина 5/7
Сайт	[www.ma.cfuv.ru/ cfuv.ru]
Награды

К:Учебные заведения, основанные в 1931 году

Медици́нская акаде́мия и́мени С. И. Гео́ргиевского Федерального государственного автономного образовательного учреждения высшего образования «Крымский федеральный университет имени В. И. Вернадского» (Медакадемия им. С. И. Георгиевского ФГАОУ ВО «КФУ им. В. И. Вернадского») — высшее учебное заведение в составе Крымского федерального университета (Симферополь).

Медицинская академия была создана на базе Крымского государственного медицинского университета им. С. И. Георгиевского (в прошлом — Крымского медицинского института, основанного в 1931 году) в 2015 году на основании Распоряжения правительства Российской Федерации от 4 августа 2014 года.

История

История нынешней медицинской академии берёт начало от медицинского факультета Таврического университета, который был открыт 10 мая 1918 года. Первым ректором университета (и одновременно деканом медицинского факультета) был Р. И. Гельвиг. Первый выпуск врачей состоялся в 1922 году, всего за время существования факультета было выпущено 523 врача. В 1925 году университет был реорганизован в пединститут, а медицинский факультет был ликвидирован.

В 1930 году Народный комиссариат здравоохранения предложил к 10-й годовщине Советского Крыма открыть в Симферополе медицинский институт. Организационное бюро возглавил заместитель наркома здравоохранения Крыма Волошин Б. М., назначенный затем директором института. Торжественное открытие Крымского мединститута, состоящего из одного лечебно-профилактического факультета, состоялось 1 апреля 1931 года. 17 февраля 1936 года состоялся первый выпуск (97 студентов). В 1938 году организуется новый факультет — педиатрический. 1 сентября 1938 года на новом факультете приступили к занятиям 100 студентов. В 1939 году лечебно-профилактический факультет переименовали в лечебный. К 1940 году студенческий контингент вуза составлял уже около 1,5 тысяч человек; на 32 кафедрах работали 23 профессора, 16 доцентов, более 100 ассистентов и преподавателей.

Во время Великой Отечественной войны университет продолжал работать в эвакуации (сначала в Армавире, потом в Джамбуле, вновь в Армавире, затем в Орджоникидзе, Баку, Красноводске, Кзыл-Орде). Всего с июня 1941 по июль 1944 институт подготовил 850 врачей. Весной 1944 года, после освобождения Крыма и окончания учебного года в Кзыл-Орде, институт вернулся в Симферополь.

В 1951 году директором института, а впоследствии ректором, назначается доцент С. И. Георгиевский (имя которого медицинская академия носит в настоящее время). В пятидесятые годы материально-техническая база вуза была значительно расширена. В 1956 году в институте работало 27 докторов и 116 кандидатов наук. С 1961 года институт начинает подготовку врачебных кадров для стран Азии, Африки, Латинской Америки.

В 1970 году ректором вуза назначается профессор В. И. Зяблов. Тогда же институт становится вузом первой категории. В 1978 году открывается новый факультет (стоматологический) и подготовительное отделение. В 1979 году в вузе обучается 3,5 тысячи студентов, среди них 250 иностранцев из 46 стран. С января 1979 года начал работу факультет усовершенствования врачей, переименованный позднее в факультет последипломного образования. За заслуги в подготовке квалифицированных специалистов для народного здравоохранения и развитие медицинской науки Крымский медицинский институт в год 50-летия (1981) был удостоен ордена Трудового Красного Знамени. В конце 1980-х годов Крымский мединститут входил в десятку ведущих медицинских вузов СССР.

В феврале 1989 года впервые в истории института состоялись выборы нового ректора на альтернативной основе — им стал профессор И. В. Богадельников. В трудных условиях распада СССР деятельность вуза была в значительной мере реорганизована, вуз начинает заниматься коммерческой деятельностью. В 1991 году в институте обучалось свыше 3 тысяч студентов, из них почти 600 иностранцев из 54 стран. С 1992 года вуз начинает обучение на контрактной основе иностранных граждан, а с 1994 года — граждан Украины и СНГ.

В июле 1995 года Крымский мединститут был аккредитован по IV (высшему) уровню с предоставлением автономии. 8 декабря 1995 года постановлением Кабинета Министров Украины институту было присвоено имя С. И. Георгиевского, внёсшего большой личный вклад в восстановление и развитие вуза. В сентябре 1996 года институт возглавил профессор А. А. Бабанин. 26 января 1998 года постановлением Кабинета Министров Украины Крымский мединститут был преобразован в университет.

С 1999-го года университет развивал новую форму обучения — преподавание на английском языке (по числу англоязычных студентов университет лидировал среди медвузов Украины). С 2005 года преподавание в университете реорганизуется в соответствии с Болонской образовательной системой. Ежегодно в университете выполнялось более 50 научных тем, защищалось 5-10 докторских и 20-25 кандидатских диссертаций, издавалось по несколько десятков монографий, учебников и учебных пособий, ученые вуза получали до 70 патентов. Университет участвовал в 16 международных научно-исследовательских программах.

В вузе выпускалось несколько научных изданий, включенных ВАК Украины в реестр специальных научных журналов и сборников (журналы «Таврический медико-биологический вестник», «Вестник физиотерапии и курортологии», «Таврический журнал психиатрии», «Крымский терапевтический журнал», сборник «Проблемы, достижения и перспективы развития медико-биологических наук и практического здравоохранения»). Была открыта многопрофильная университетская клиника, оснащённая современным оборудованием, включая томограф, аппараты УЗИ нового поколения, цифровую рентген-установку и др. Вузом была создана модель непрерывного медицинского образования, включающая довузовскую подготовку — подготовительное отделение, подготовительные курсы и медицинский колледж, 5 факультетов по подготовке врачей-специалистов и факультет последипломного образования.

В целом, до присоединения Крыма к России по уровню образования и степени развития научных школ университет являлся одним из ведущих медицинских вузов Украины. Университет являлся лауреатом рейтинга высших учебных заведений Украины «София Киевская — 2004» и был аттестован Международной Организацией по вопросам образования (IES) по рейтинговому уровню АА (как «ведущий вуз, известный и признанный в мире»).

В 2010 году профессорско-преподавательский состав университета составлял 828 человек, из них 100 докторов наук и 405 кандидатов наук; среди сотрудников вуза — 1 член-корреспондент Национальной академии медицинских наук Украины, 5 членов Академии наук высшей школы Украины, 8 Заслуженных деятелей науки и техники Украины и 12 Заслуженных деятелей науки и техники АР Крым. В 2010 году сотрудниками вуза было защищено 7 докторских и 27 кандидатских диссертаций, издано 12 монографий и 3 учебника. По состоянию на июнь 2014 года в университете обучалось около 4700 студентов (из них около 1800 иностранных), работало 106 профессоров и 420 кандидатов наук.

Современность

В 2014 году, после присоединения Крыма к России были озвучены планы по образованию в Крыму федерального университета, в состав которого изначально планировалось включить и КГМУ, что вызвало неприятие со стороны трудового коллектива и особенно со стороны иностранных студентов. 18 июня и. о. главы Крыма С. В. Аксёнов сообщил, что «после консультаций со специалистами отрасли и преподавательским составом медуниверситета» было принято решение не включать вуз в состав федерального. Тем не менее, 4 августа 2014 года правительство Российской Федерации приняло решение о включении КГМУ в состав федерального вуза. На протяжении осени 2014 года в университете проводился ряд протестных акций. Данные акции нашли отклик на высшем уровне руководства России, однако ещё в январе 2015 года судьба и статус университета оставались неясными.

28 января 2015 года указом главы Республики Крым С. В. Аксёнова ректор КГМУ А. А. Бабанин был освобождён от своей должности, а на должность директора медицинской академии приказом ректора КФУ С. Г. Донича была назначена Н. В. Иванова. В течение февраля проходил процесс перевода сотрудников и студентов медуниверситета в состав Крымского федерального университета. 2 марта была озвучена информация о завершении формирования Крымского федерального университета (с медицинской академией в его составе).

Структура академии

По состоянию на март 2015 года в составе академии имеется 5 факультетов: первый медицинский, второй медицинский, стоматологический, международный медицинский и факультет усовершенствования врачей. Количество кафедр — 56. В составе академии имеется также подготовительное отделение, 38 клинических баз, 16 выпускающих.

Материально-техническая база

Территория медакадемии (без учёта клинических баз) занимает 17,3 га. У вуза имеется 16 учебных корпусов и 5 корпусов общежитий, собственная клиника и поликлиника, крытый легкоатлетический манеж и спорткомплекс (со стадионом и плавательным бассейном), несколько кафе, Дом культуры. Общая площадь учебно-лабораторных помещений составляет около 63 тыс. кв. м. Лекционные залы вуза рассчитаны на 3270 студентов. Библиотечный фонд академии составляет около 600 тысяч книг. Имеется 25 компьютерных классов на 275 рабочих мест и 4 электронных читальных зала. У академии имеется собственный издательский центр.

Профессорско-преподавательский состав

По состоянию на 2016 год в Медакадемии преподают свыше 700 специалистов, среди которых 91 доктор наук (из них 74 профессора) и 411 кандидатов наук (из них 254 доцента).

Известные учёные и преподаватели

• Бабанин, Анатолий Андреевич
• Георгиевский, Сергей Иванович
• Ефетов, Владимир Михайлович
• Ефетов, Константин Александрович
• Лукаш, Николай Васильевич
• Троицкий, Герман Васильевич
• Шахназаров, Александр Багратович
• Щастный, Сергей Михайлович

Кафедры

• Акушерства и гинекологии № 1
• Акушерства и гинекологии № 2
• Акушерства, гинекологии и перинатологии
• Анестезиологии-реаниматологии и скорой медицинской помощи
• Биологии медицинской
• Биохимии
• Внутренней медицины № 1
• Внутренней медицины № 2
• Внутренней медицины № 3
• Гигиены общей с экологией
• Гистологии и эмбриологии
• Государственного управления
• Детской стоматологии
• Детской хирургии с курсом урологии
• Иностранных языков с курсом латинского языка
• Инфекционных болезней
• Клинической фармакологии, фармакотерапии
• Кожно-венерических болезней
• Культурологии, философии и социально-гуманитарных наук
• Лечебной физкультуры и спортивной медицины, физиотерапии с курсом физического воспитания
• Лучевой диагностики и лучевой терапии
• Медицинской физики и информатики
• Микробиологии, вирусологии и иммунологии
• Нервных болезней, нейрохирургии и неврологии ФПО
• Нормальной анатомии
• Общей и клинической патофизиологии
• Общей хирургии
• Общественного здоровья и здравоохранения с курсом организации здравоохранения ФПО
• Онкологии
• Ортопедической стоматологии
• Оториноларингологии
• Офтальмологии
• Патологической анатомии с секционным курсом
• Педиатрии с курсом детских инфекционных болезней
• Педиатрии, неонатологии, физиотерапии и курортологии
• Пропедевтики внутренней медицины
• Пропедевтики педиатрии
• Психиатрии, наркологии, психотерапии с курсом общей и медицинской психологии
• Русского языка
• Стоматологии
• Стоматологии и ортодонтии
• Судебной медицины с курсом права
• Терапевтической стоматологии
• Терапии и общей врачебной практики (семейной медицины)
• Топографической анатомии и оперативной хирургии
• Травматологии и ортопедии
• Фармакологии
• Фармации
• Физиологии нормальной
• Физической терапии, медицинской реабилитации, курортологии, ЛФК и спортивной медицины (г.Ялта)
• Фтизиатрии и пульмонологии
• Химии общей
• Хирургии №1
• Хирургии №2
• Хирургических болезней
• Хирургической стоматологии

(информация с официального сайта)

Интересно

• Изначально предполагалось, что вуз будет носить название «Крымский медицинский институт имени Перекопской Победы», но в процессе организации название изменили: «Крымский государственный медицинский институт имени Фрунзе». 25 сентября 1931 года вузу присваивается имя И. В. Сталина. Его именем институт назывался до апреля 1956 года.
• Вероятно, самым знаменитым выпускником Крымского медицинского института является всемирно известный травматолог Г. А. Илизаров (он окончил вуз во время войны, когда вуз находился в эвакуации).

Ссылки

• [www.csmu.edu.ua/ Официальный сайт медакадемии] (ссылка проверена 02 марта 2015 г.)
• [www-ki-old.rada.crimea.ua/nomera/2006/192/vuz.html Статья в газете «Крымские Известия», посвящённая 75-летию вуза] (ссылка проверена 15 мая 2009 г.)

Отрывок, характеризующий Медицинская академия имени С. И. Георгиевского

Когда привели к князю Андрею Николушку, испуганно смотревшего на отца, но не плакавшего, потому что никто не плакал, князь Андрей поцеловал его и, очевидно, не знал, что говорить с ним.
Когда Николушку уводили, княжна Марья подошла еще раз к брату, поцеловала его и, не в силах удерживаться более, заплакала.
Он пристально посмотрел на нее.
– Ты об Николушке? – сказал он.
Княжна Марья, плача, утвердительно нагнула голову.
– Мари, ты знаешь Еван… – но он вдруг замолчал.
– Что ты говоришь?
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.

Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.

Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.


Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней.
Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.
Но после той ночи в Мытищах, когда в полубреду перед ним явилась та, которую он желал, и когда он, прижав к своим губам ее руку, заплакал тихими, радостными слезами, любовь к одной женщине незаметно закралась в его сердце и опять привязала его к жизни. И радостные и тревожные мысли стали приходить ему. Вспоминая ту минуту на перевязочном пункте, когда он увидал Курагина, он теперь не мог возвратиться к тому чувству: его мучил вопрос о том, жив ли он? И он не смел спросить этого.

Болезнь его шла своим физическим порядком, но то, что Наташа называла: это сделалось с ним, случилось с ним два дня перед приездом княжны Марьи. Это была та последняя нравственная борьба между жизнью и смертью, в которой смерть одержала победу. Это было неожиданное сознание того, что он еще дорожил жизнью, представлявшейся ему в любви к Наташе, и последний, покоренный припадок ужаса перед неведомым.
Это было вечером. Он был, как обыкновенно после обеда, в легком лихорадочном состоянии, и мысли его были чрезвычайно ясны. Соня сидела у стола. Он задремал. Вдруг ощущение счастья охватило его.
«А, это она вошла!» – подумал он.
Действительно, на месте Сони сидела только что неслышными шагами вошедшая Наташа.
С тех пор как она стала ходить за ним, он всегда испытывал это физическое ощущение ее близости. Она сидела на кресле, боком к нему, заслоняя собой от него свет свечи, и вязала чулок. (Она выучилась вязать чулки с тех пор, как раз князь Андрей сказал ей, что никто так не умеет ходить за больными, как старые няни, которые вяжут чулки, и что в вязании чулка есть что то успокоительное.) Тонкие пальцы ее быстро перебирали изредка сталкивающиеся спицы, и задумчивый профиль ее опущенного лица был ясно виден ему. Она сделала движенье – клубок скатился с ее колен. Она вздрогнула, оглянулась на него и, заслоняя свечу рукой, осторожным, гибким и точным движением изогнулась, подняла клубок и села в прежнее положение.
Он смотрел на нее, не шевелясь, и видел, что ей нужно было после своего движения вздохнуть во всю грудь, но она не решалась этого сделать и осторожно переводила дыханье.
В Троицкой лавре они говорили о прошедшем, и он сказал ей, что, ежели бы он был жив, он бы благодарил вечно бога за свою рану, которая свела его опять с нею; но с тех пор они никогда не говорили о будущем.
«Могло или не могло это быть? – думал он теперь, глядя на нее и прислушиваясь к легкому стальному звуку спиц. – Неужели только затем так странно свела меня с нею судьба, чтобы мне умереть?.. Неужели мне открылась истина жизни только для того, чтобы я жил во лжи? Я люблю ее больше всего в мире. Но что же делать мне, ежели я люблю ее?» – сказал он, и он вдруг невольно застонал, по привычке, которую он приобрел во время своих страданий.
Услыхав этот звук, Наташа положила чулок, перегнулась ближе к нему и вдруг, заметив его светящиеся глаза, подошла к нему легким шагом и нагнулась.
– Вы не спите?
– Нет, я давно смотрю на вас; я почувствовал, когда вы вошли. Никто, как вы, но дает мне той мягкой тишины… того света. Мне так и хочется плакать от радости.
Наташа ближе придвинулась к нему. Лицо ее сияло восторженною радостью.
– Наташа, я слишком люблю вас. Больше всего на свете.
– А я? – Она отвернулась на мгновение. – Отчего же слишком? – сказала она.
– Отчего слишком?.. Ну, как вы думаете, как вы чувствуете по душе, по всей душе, буду я жив? Как вам кажется?
– Я уверена, я уверена! – почти вскрикнула Наташа, страстным движением взяв его за обе руки.
Он помолчал.
– Как бы хорошо! – И, взяв ее руку, он поцеловал ее.
Наташа была счастлива и взволнована; и тотчас же она вспомнила, что этого нельзя, что ему нужно спокойствие.
– Однако вы не спали, – сказала она, подавляя свою радость. – Постарайтесь заснуть… пожалуйста.
Он выпустил, пожав ее, ее руку, она перешла к свече и опять села в прежнее положение. Два раза она оглянулась на него, глаза его светились ей навстречу. Она задала себе урок на чулке и сказала себе, что до тех пор она не оглянется, пока не кончит его.
Действительно, скоро после этого он закрыл глаза и заснул. Он спал недолго и вдруг в холодном поту тревожно проснулся.
Засыпая, он думал все о том же, о чем он думал все ото время, – о жизни и смерти. И больше о смерти. Он чувствовал себя ближе к ней.
«Любовь? Что такое любовь? – думал он. – Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего то недоставало в них, что то было односторонне личное, умственное – не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул.
Он видел во сне, что он лежит в той же комнате, в которой он лежал в действительности, но что он не ранен, а здоров. Много разных лиц, ничтожных, равнодушных, являются перед князем Андреем. Он говорит с ними, спорит о чем то ненужном. Они сбираются ехать куда то. Князь Андрей смутно припоминает, что все это ничтожно и что у него есть другие, важнейшие заботы, но продолжает говорить, удивляя их, какие то пустые, остроумные слова. Понемногу, незаметно все эти лица начинают исчезать, и все заменяется одним вопросом о затворенной двери. Он встает и идет к двери, чтобы задвинуть задвижку и запереть ее. Оттого, что он успеет или не успеет запереть ее, зависит все. Он идет, спешит, ноги его не двигаются, и он знает, что не успеет запереть дверь, но все таки болезненно напрягает все свои силы. И мучительный страх охватывает его. И этот страх есть страх смерти: за дверью стоит оно. Но в то же время как он бессильно неловко подползает к двери, это что то ужасное, с другой стороны уже, надавливая, ломится в нее. Что то не человеческое – смерть – ломится в дверь, и надо удержать ее. Он ухватывается за дверь, напрягает последние усилия – запереть уже нельзя – хоть удержать ее; но силы его слабы, неловки, и, надавливаемая ужасным, дверь отворяется и опять затворяется.
Еще раз оно надавило оттуда. Последние, сверхъестественные усилия тщетны, и обе половинки отворились беззвучно. Оно вошло, и оно есть смерть. И князь Андрей умер.
Но в то же мгновение, как он умер, князь Андрей вспомнил, что он спит, и в то же мгновение, как он умер, он, сделав над собою усилие, проснулся.
«Да, это была смерть. Я умер – я проснулся. Да, смерть – пробуждение!» – вдруг просветлело в его душе, и завеса, скрывавшая до сих пор неведомое, была приподнята перед его душевным взором. Он почувствовал как бы освобождение прежде связанной в нем силы и ту странную легкость, которая с тех пор не оставляла его.
Когда он, очнувшись в холодном поту, зашевелился на диване, Наташа подошла к нему и спросила, что с ним. Он не ответил ей и, не понимая ее, посмотрел на нее странным взглядом.
Это то было то, что случилось с ним за два дня до приезда княжны Марьи. С этого же дня, как говорил доктор, изнурительная лихорадка приняла дурной характер, но Наташа не интересовалась тем, что говорил доктор: она видела эти страшные, более для нее несомненные, нравственные признаки.
С этого дня началось для князя Андрея вместе с пробуждением от сна – пробуждение от жизни. И относительно продолжительности жизни оно не казалось ему более медленно, чем пробуждение от сна относительно продолжительности сновидения.

Ничего не было страшного и резкого в этом, относительно медленном, пробуждении.
Последние дни и часы его прошли обыкновенно и просто. И княжна Марья и Наташа, не отходившие от него, чувствовали это. Они не плакали, не содрогались и последнее время, сами чувствуя это, ходили уже не за ним (его уже не было, он ушел от них), а за самым близким воспоминанием о нем – за его телом. Чувства обеих были так сильны, что на них не действовала внешняя, страшная сторона смерти, и они не находили нужным растравлять свое горе. Они не плакали ни при нем, ни без него, но и никогда не говорили про него между собой. Они чувствовали, что не могли выразить словами того, что они понимали.
Они обе видели, как он глубже и глубже, медленно и спокойно, опускался от них куда то туда, и обе знали, что это так должно быть и что это хорошо.
Его исповедовали, причастили; все приходили к нему прощаться. Когда ему привели сына, он приложил к нему свои губы и отвернулся, не потому, чтобы ему было тяжело или жалко (княжна Марья и Наташа понимали это), но только потому, что он полагал, что это все, что от него требовали; но когда ему сказали, чтобы он благословил его, он исполнил требуемое и оглянулся, как будто спрашивая, не нужно ли еще что нибудь сделать.
Когда происходили последние содрогания тела, оставляемого духом, княжна Марья и Наташа были тут.
– Кончилось?! – сказала княжна Марья, после того как тело его уже несколько минут неподвижно, холодея, лежало перед ними. Наташа подошла, взглянула в мертвые глаза и поспешила закрыть их. Она закрыла их и не поцеловала их, а приложилась к тому, что было ближайшим воспоминанием о нем.
«Куда он ушел? Где он теперь?..»

Когда одетое, обмытое тело лежало в гробу на столе, все подходили к нему прощаться, и все плакали.
Николушка плакал от страдальческого недоумения, разрывавшего его сердце. Графиня и Соня плакали от жалости к Наташе и о том, что его нет больше. Старый граф плакал о том, что скоро, он чувствовал, и ему предстояло сделать тот же страшный шаг.
Наташа и княжна Марья плакали тоже теперь, но они плакали не от своего личного горя; они плакали от благоговейного умиления, охватившего их души перед сознанием простого и торжественного таинства смерти, совершившегося перед ними.



Для человеческого ума недоступна совокупность причин явлений. Но потребность отыскивать причины вложена в душу человека. И человеческий ум, не вникнувши в бесчисленность и сложность условий явлений, из которых каждое отдельно может представляться причиною, хватается за первое, самое понятное сближение и говорит: вот причина. В исторических событиях (где предметом наблюдения суть действия людей) самым первобытным сближением представляется воля богов, потом воля тех людей, которые стоят на самом видном историческом месте, – исторических героев. Но стоит только вникнуть в сущность каждого исторического события, то есть в деятельность всей массы людей, участвовавших в событии, чтобы убедиться, что воля исторического героя не только не руководит действиями масс, но сама постоянно руководима. Казалось бы, все равно понимать значение исторического события так или иначе. Но между человеком, который говорит, что народы Запада пошли на Восток, потому что Наполеон захотел этого, и человеком, который говорит, что это совершилось, потому что должно было совершиться, существует то же различие, которое существовало между людьми, утверждавшими, что земля стоит твердо и планеты движутся вокруг нее, и теми, которые говорили, что они не знают, на чем держится земля, но знают, что есть законы, управляющие движением и ее, и других планет. Причин исторического события – нет и не может быть, кроме единственной причины всех причин. Но есть законы, управляющие событиями, отчасти неизвестные, отчасти нащупываемые нами. Открытие этих законов возможно только тогда, когда мы вполне отрешимся от отыскиванья причин в воле одного человека, точно так же, как открытие законов движения планет стало возможно только тогда, когда люди отрешились от представления утвержденности земли.

После Бородинского сражения, занятия неприятелем Москвы и сожжения ее, важнейшим эпизодом войны 1812 года историки признают движение русской армии с Рязанской на Калужскую дорогу и к Тарутинскому лагерю – так называемый фланговый марш за Красной Пахрой. Историки приписывают славу этого гениального подвига различным лицам и спорят о том, кому, собственно, она принадлежит. Даже иностранные, даже французские историки признают гениальность русских полководцев, говоря об этом фланговом марше. Но почему военные писатели, а за ними и все, полагают, что этот фланговый марш есть весьма глубокомысленное изобретение какого нибудь одного лица, спасшее Россию и погубившее Наполеона, – весьма трудно понять. Во первых, трудно понять, в чем состоит глубокомыслие и гениальность этого движения; ибо для того, чтобы догадаться, что самое лучшее положение армии (когда ее не атакуют) находиться там, где больше продовольствия, – не нужно большого умственного напряжения. И каждый, даже глупый тринадцатилетний мальчик, без труда мог догадаться, что в 1812 году самое выгодное положение армии, после отступления от Москвы, было на Калужской дороге. Итак, нельзя понять, во первых, какими умозаключениями доходят историки до того, чтобы видеть что то глубокомысленное в этом маневре. Во вторых, еще труднее понять, в чем именно историки видят спасительность этого маневра для русских и пагубность его для французов; ибо фланговый марш этот, при других, предшествующих, сопутствовавших и последовавших обстоятельствах, мог быть пагубным для русского и спасительным для французского войска. Если с того времени, как совершилось это движение, положение русского войска стало улучшаться, то из этого никак не следует, чтобы это движение было тому причиною.
Этот фланговый марш не только не мог бы принести какие нибудь выгоды, но мог бы погубить русскую армию, ежели бы при том не было совпадения других условий. Что бы было, если бы не сгорела Москва? Если бы Мюрат не потерял из виду русских? Если бы Наполеон не находился в бездействии? Если бы под Красной Пахрой русская армия, по совету Бенигсена и Барклая, дала бы сражение? Что бы было, если бы французы атаковали русских, когда они шли за Пахрой? Что бы было, если бы впоследствии Наполеон, подойдя к Тарутину, атаковал бы русских хотя бы с одной десятой долей той энергии, с которой он атаковал в Смоленске? Что бы было, если бы французы пошли на Петербург?.. При всех этих предположениях спасительность флангового марша могла перейти в пагубность.
В третьих, и самое непонятное, состоит в том, что люди, изучающие историю, умышленно не хотят видеть того, что фланговый марш нельзя приписывать никакому одному человеку, что никто никогда его не предвидел, что маневр этот, точно так же как и отступление в Филях, в настоящем никогда никому не представлялся в его цельности, а шаг за шагом, событие за событием, мгновение за мгновением вытекал из бесчисленного количества самых разнообразных условий, и только тогда представился во всей своей цельности, когда он совершился и стал прошедшим.
На совете в Филях у русского начальства преобладающею мыслью было само собой разумевшееся отступление по прямому направлению назад, то есть по Нижегородской дороге. Доказательствами тому служит то, что большинство голосов на совете было подано в этом смысле, и, главное, известный разговор после совета главнокомандующего с Ланским, заведовавшим провиантскою частью. Ланской донес главнокомандующему, что продовольствие для армии собрано преимущественно по Оке, в Тульской и Калужской губерниях и что в случае отступления на Нижний запасы провианта будут отделены от армии большою рекою Окой, через которую перевоз в первозимье бывает невозможен. Это был первый признак необходимости уклонения от прежде представлявшегося самым естественным прямого направления на Нижний. Армия подержалась южнее, по Рязанской дороге, и ближе к запасам. Впоследствии бездействие французов, потерявших даже из виду русскую армию, заботы о защите Тульского завода и, главное, выгоды приближения к своим запасам заставили армию отклониться еще южнее, на Тульскую дорогу. Перейдя отчаянным движением за Пахрой на Тульскую дорогу, военачальники русской армии думали оставаться у Подольска, и не было мысли о Тарутинской позиции; но бесчисленное количество обстоятельств и появление опять французских войск, прежде потерявших из виду русских, и проекты сражения, и, главное, обилие провианта в Калуге заставили нашу армию еще более отклониться к югу и перейти в середину путей своего продовольствия, с Тульской на Калужскую дорогу, к Тарутину. Точно так же, как нельзя отвечать на тот вопрос, когда оставлена была Москва, нельзя отвечать и на то, когда именно и кем решено было перейти к Тарутину. Только тогда, когда войска пришли уже к Тарутину вследствие бесчисленных дифференциальных сил, тогда только стали люди уверять себя, что они этого хотели и давно предвидели.