Крюкова, Евгения Владиславовна

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Евгения Крюкова

Евгения Крюкова. 2013 год
Имя при рождении:

Крюкова Евгения Владиславовна

Гражданство:

СССР СССР
Россия Россия

Профессия:

актриса

Карьера:

1990 — наст. время

Награды:

Крю́кова Евге́ния Владисла́вовна (род. 11 июня 1971, Москва) — советская и российская актриса театра и кино. Заслуженная артистка России (2005)[1].





Биография

Родилась в 1971 году в семье инженеров. После окончания школы поступила в Московский архитектурный институт, который не закончила — ушла с первого курса.

В 1988 году устроилась на работу в Московский молодёжный театр Вячеслава Спесивцева художником. Тогда же впервые вышла замуж — за актёра Михаила Жукова, вместе с которым стала выходить на сцену в качестве актрисы. Начинала с массовки, но уже тогда нравилась публике своей яркой внешностью и выразительными глазами. Муж всячески способствовал её актёрской карьере.

В 1990 году поступила на заочный факультет ГИТИСА. Труппа театра Спесивцева, в основном, состояла из выпускников и студентов театрального училища имени Щепкина. Однажды, случайно оказавшись зрителем на студенческом спектакле в этом училище, Евгения получила предложение сниматься в кино на студии «Беларусьфильм». Однако, дебюта в кино не состоялось — эпизоды с небольшой ролью Евгении Крюковой были выброшены, но желание стать актрисой у неё стало сильнее.

Впервые в кино Евгения Крюкова снялась в 1990 году. Тогда французский порно-режиссёр Франсис Леруа, приехавший в Москву, пригласил её в свою эротическую картину «Секс и перестройка».

Крюкова также сыграла княжну Татьяну в историко-психологической драме Карена Шахназарова «Цареубийца», Раису в романтической военной драме Анатолия Кокорина «Ванька-встанька», а также заметную роль в комедии Валентина Мишаткина «Встретимся на Таити».

На третьем курсе ГИТИСа (в 1993 году) Евгения Крюкова начала выступать в театре имени Моссовета. Здесь же она и продолжила работу после окончания института в 1994 году (руководитель курса — П. О. Хомский).На сцене этого театра Евгенией было сыграно множество ролей, среди которых: Клара Шуман («Трио»), Королева Испании («Рюи Блаз»), Камилла («Любовью не шутят»), Агнесса («Школа жен»), Елена Корф («Московское гнездо»), Порция («Венецианский купец»), Виола («Двенадцатая ночь, или Все равно что») и др.

Широкую известность Евгении Крюковой принесли телесериалы «Петербургские тайны» и «Развязка петербургских тайн», где она сыграла Юлию Бероеву. Затем Евгения снялась в сериалах «Досье детектива Дубровского» и «Бандитский Петербург» (следователь Поспелова).

В 2003 году кинорежиссёр Эльдар Рязанов пригласил Евгению Крюкову на одну из главных ролей в комедии «Ключ от спальни». Ещё одной заметной работой Евгении Крюковой стала роль в фильме Сергея Соловьёва «О любви», поставленном по рассказам А. П. Чехова.

Всего же на счету Евгении Крюковой более тридцати киноролей.

Личная жизнь

В 1988 году вышла замуж за актёра Михаила Жукова[2]. После развода с Михаилом, Евгения стала жить с актёром, который был старше её на 18 лет (его имя Евгения до сих пор скрывает). Их роман продолжался два года, до встречи с бизнесменом Александром Каревым, который стал её третьим мужем. В браке родилась дочь Евдокия.

Сейчас замужем за бизнесменом Сергеем Гляделкиным. У Евгении двое детей[3].

Творчество

Работы в кино

Театральные работы

Озвучивание мультфильмов

Награды и премии

Напишите отзыв о статье "Крюкова, Евгения Владиславовна"

Примечания

  1. 1 2 [graph.document.kremlin.ru/page.aspx?826000 Почётное звание присвоено указом Президента России № 650 от 6 июня 2005 года]
  2. [www.vokrug.tv/article/show/Evgenii_Kryukovoi_-_40_25371/ Евгении Крюковой – 40!] (рус.). «Вокруг ТВ» (7 июня 2011). Проверено 24 августа 2014.
  3. [zhenskoe-schaste.ru/2010/10/24/evgeniya-kryukova/ Крюкова Евгения]

Ссылки

  • [www.rusactors.ru/k/krukova/ актеры советского и российского кино]
  • [rusakters.ru/kryukova-evgeniya.html российские актеры]
  • [www.peoples.ru/art/theatre/actor/krukova/index.html люди]
  • Евгения Крюкова (англ.) на сайте Internet Movie Database

Отрывок, характеризующий Крюкова, Евгения Владиславовна

– Где, в Киеве была? – спросил старуху князь Андрей.
– Была, отец, – отвечала словоохотливо старуха, – на самое Рожество удостоилась у угодников сообщиться святых, небесных тайн. А теперь из Колязина, отец, благодать великая открылась…
– Что ж, Иванушка с тобой?
– Я сам по себе иду, кормилец, – стараясь говорить басом, сказал Иванушка. – Только в Юхнове с Пелагеюшкой сошлись…
Пелагеюшка перебила своего товарища; ей видно хотелось рассказать то, что она видела.
– В Колязине, отец, великая благодать открылась.
– Что ж, мощи новые? – спросил князь Андрей.
– Полно, Андрей, – сказала княжна Марья. – Не рассказывай, Пелагеюшка.
– Ни… что ты, мать, отчего не рассказывать? Я его люблю. Он добрый, Богом взысканный, он мне, благодетель, рублей дал, я помню. Как была я в Киеве и говорит мне Кирюша юродивый – истинно Божий человек, зиму и лето босой ходит. Что ходишь, говорит, не по своему месту, в Колязин иди, там икона чудотворная, матушка пресвятая Богородица открылась. Я с тех слов простилась с угодниками и пошла…
Все молчали, одна странница говорила мерным голосом, втягивая в себя воздух.
– Пришла, отец мой, мне народ и говорит: благодать великая открылась, у матушки пресвятой Богородицы миро из щечки каплет…
– Ну хорошо, хорошо, после расскажешь, – краснея сказала княжна Марья.
– Позвольте у нее спросить, – сказал Пьер. – Ты сама видела? – спросил он.
– Как же, отец, сама удостоилась. Сияние такое на лике то, как свет небесный, а из щечки у матушки так и каплет, так и каплет…
– Да ведь это обман, – наивно сказал Пьер, внимательно слушавший странницу.
– Ах, отец, что говоришь! – с ужасом сказала Пелагеюшка, за защитой обращаясь к княжне Марье.
– Это обманывают народ, – повторил он.
– Господи Иисусе Христе! – крестясь сказала странница. – Ох, не говори, отец. Так то один анарал не верил, сказал: «монахи обманывают», да как сказал, так и ослеп. И приснилось ему, что приходит к нему матушка Печерская и говорит: «уверуй мне, я тебя исцелю». Вот и стал проситься: повези да повези меня к ней. Это я тебе истинную правду говорю, сама видела. Привезли его слепого прямо к ней, подошел, упал, говорит: «исцели! отдам тебе, говорит, в чем царь жаловал». Сама видела, отец, звезда в ней так и вделана. Что ж, – прозрел! Грех говорить так. Бог накажет, – поучительно обратилась она к Пьеру.
– Как же звезда то в образе очутилась? – спросил Пьер.
– В генералы и матушку произвели? – сказал князь Aндрей улыбаясь.
Пелагеюшка вдруг побледнела и всплеснула руками.
– Отец, отец, грех тебе, у тебя сын! – заговорила она, из бледности вдруг переходя в яркую краску.
– Отец, что ты сказал такое, Бог тебя прости. – Она перекрестилась. – Господи, прости его. Матушка, что ж это?… – обратилась она к княжне Марье. Она встала и чуть не плача стала собирать свою сумочку. Ей, видно, было и страшно, и стыдно, что она пользовалась благодеяниями в доме, где могли говорить это, и жалко, что надо было теперь лишиться благодеяний этого дома.
– Ну что вам за охота? – сказала княжна Марья. – Зачем вы пришли ко мне?…
– Нет, ведь я шучу, Пелагеюшка, – сказал Пьер. – Princesse, ma parole, je n'ai pas voulu l'offenser, [Княжна, я право, не хотел обидеть ее,] я так только. Ты не думай, я пошутил, – говорил он, робко улыбаясь и желая загладить свою вину. – Ведь это я, а он так, пошутил только.
Пелагеюшка остановилась недоверчиво, но в лице Пьера была такая искренность раскаяния, и князь Андрей так кротко смотрел то на Пелагеюшку, то на Пьера, что она понемногу успокоилась.


Странница успокоилась и, наведенная опять на разговор, долго потом рассказывала про отца Амфилохия, который был такой святой жизни, что от ручки его ладоном пахло, и о том, как знакомые ей монахи в последнее ее странствие в Киев дали ей ключи от пещер, и как она, взяв с собой сухарики, двое суток провела в пещерах с угодниками. «Помолюсь одному, почитаю, пойду к другому. Сосну, опять пойду приложусь; и такая, матушка, тишина, благодать такая, что и на свет Божий выходить не хочется».
Пьер внимательно и серьезно слушал ее. Князь Андрей вышел из комнаты. И вслед за ним, оставив божьих людей допивать чай, княжна Марья повела Пьера в гостиную.
– Вы очень добры, – сказала она ему.
– Ах, я право не думал оскорбить ее, я так понимаю и высоко ценю эти чувства!
Княжна Марья молча посмотрела на него и нежно улыбнулась. – Ведь я вас давно знаю и люблю как брата, – сказала она. – Как вы нашли Андрея? – спросила она поспешно, не давая ему времени сказать что нибудь в ответ на ее ласковые слова. – Он очень беспокоит меня. Здоровье его зимой лучше, но прошлой весной рана открылась, и доктор сказал, что он должен ехать лечиться. И нравственно я очень боюсь за него. Он не такой характер как мы, женщины, чтобы выстрадать и выплакать свое горе. Он внутри себя носит его. Нынче он весел и оживлен; но это ваш приезд так подействовал на него: он редко бывает таким. Ежели бы вы могли уговорить его поехать за границу! Ему нужна деятельность, а эта ровная, тихая жизнь губит его. Другие не замечают, а я вижу.
В 10 м часу официанты бросились к крыльцу, заслышав бубенчики подъезжавшего экипажа старого князя. Князь Андрей с Пьером тоже вышли на крыльцо.
– Это кто? – спросил старый князь, вылезая из кареты и угадав Пьера.
– AI очень рад! целуй, – сказал он, узнав, кто был незнакомый молодой человек.
Старый князь был в хорошем духе и обласкал Пьера.
Перед ужином князь Андрей, вернувшись назад в кабинет отца, застал старого князя в горячем споре с Пьером.
Пьер доказывал, что придет время, когда не будет больше войны. Старый князь, подтрунивая, но не сердясь, оспаривал его.
– Кровь из жил выпусти, воды налей, тогда войны не будет. Бабьи бредни, бабьи бредни, – проговорил он, но всё таки ласково потрепал Пьера по плечу, и подошел к столу, у которого князь Андрей, видимо не желая вступать в разговор, перебирал бумаги, привезенные князем из города. Старый князь подошел к нему и стал говорить о делах.
– Предводитель, Ростов граф, половины людей не доставил. Приехал в город, вздумал на обед звать, – я ему такой обед задал… А вот просмотри эту… Ну, брат, – обратился князь Николай Андреич к сыну, хлопая по плечу Пьера, – молодец твой приятель, я его полюбил! Разжигает меня. Другой и умные речи говорит, а слушать не хочется, а он и врет да разжигает меня старика. Ну идите, идите, – сказал он, – может быть приду, за ужином вашим посижу. Опять поспорю. Мою дуру, княжну Марью полюби, – прокричал он Пьеру из двери.
Пьер теперь только, в свой приезд в Лысые Горы, оценил всю силу и прелесть своей дружбы с князем Андреем. Эта прелесть выразилась не столько в его отношениях с ним самим, сколько в отношениях со всеми родными и домашними. Пьер с старым, суровым князем и с кроткой и робкой княжной Марьей, несмотря на то, что он их почти не знал, чувствовал себя сразу старым другом. Они все уже любили его. Не только княжна Марья, подкупленная его кроткими отношениями к странницам, самым лучистым взглядом смотрела на него; но маленький, годовой князь Николай, как звал дед, улыбнулся Пьеру и пошел к нему на руки. Михаил Иваныч, m lle Bourienne с радостными улыбками смотрели на него, когда он разговаривал с старым князем.
Старый князь вышел ужинать: это было очевидно для Пьера. Он был с ним оба дня его пребывания в Лысых Горах чрезвычайно ласков, и велел ему приезжать к себе.
Когда Пьер уехал и сошлись вместе все члены семьи, его стали судить, как это всегда бывает после отъезда нового человека и, как это редко бывает, все говорили про него одно хорошее.


Возвратившись в этот раз из отпуска, Ростов в первый раз почувствовал и узнал, до какой степени сильна была его связь с Денисовым и со всем полком.
Когда Ростов подъезжал к полку, он испытывал чувство подобное тому, которое он испытывал, подъезжая к Поварскому дому. Когда он увидал первого гусара в расстегнутом мундире своего полка, когда он узнал рыжего Дементьева, увидал коновязи рыжих лошадей, когда Лаврушка радостно закричал своему барину: «Граф приехал!» и лохматый Денисов, спавший на постели, выбежал из землянки, обнял его, и офицеры сошлись к приезжему, – Ростов испытывал такое же чувство, как когда его обнимала мать, отец и сестры, и слезы радости, подступившие ему к горлу, помешали ему говорить. Полк был тоже дом, и дом неизменно милый и дорогой, как и дом родительский.