Кряква

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Кряква

Самка (слева) и самец (справа) кряквы

Голос кряквы
Научная классификация
Международное научное название

Anas platyrhynchos Linnaeus, 1758

Подвиды
  • A. p. conboschas
  • A. p. diazi
  • A. p. domesticus
  • A. p. platyrhynchos
Ареал

Охранный статус

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

Вызывающие наименьшие опасения
IUCN 3.1 Least Concern: [www.iucnredlist.org/details/22680186 22680186 ]

Систематика
на Викивидах
Изображения
на Викискладе

Кря́ква[1] (лат. Anas platyrhynchos) — птица из семейства утиных (Anatidae) отряда гусеобразных (Anseriformes). Наиболее известная и распространённая дикая утка[2]. Длина тела самца около 62 см, самки — около 57 см, масса достигает 1—1,5 кг[3] (осенью, когда птица откормится перед самым перелётом, её вес может достигать 2 кг). Голова и шея самца зелёные, зоб и грудь коричнево-бурые, спина и брюшная сторона тела серого цвета с тонкими поперечными пятнышками. Окраска самки бурая с более тёмными пятнышками, брюшная сторона буровато-серая с продольными пестринами. На крыле у самца и самки сине-фиолетовое «зеркало».

Частично перелётная птица. Населяет пресные и слегка солоноватые водоёмы. В последние годы многие птицы зимуют на незамерзающих водоёмах в крупных городах и их окрестностях[4].

Кряква является одним из основных объектов спортивной, а местами — промысловой охоты[5][6]. От кряквы путём селекции выведено большинство современных пород домашних уток[7][8], кроме тех, которые были получены от мускусной утки[8].





Систематика

Первое научное описание кряквы было сделано в 1758 году шведским врачом и натуралистом Карлом Линнеем в 10-м издании «Системы природы». Линней неверно отнёс самца и самку кряквы к разным видам: самку к виду Anas platyrhynchos («A. macula alari purpurea utrinque nigra albaque, pectore rufescente»), а самца — к виду Anas boschas («A. rectricibus intermediis (maris) recurvatis, rostro recto»)[9][10].

Относится к объединяющему крякв классическому подроду Anas, в составе рода Речные утки, представляющему собой монофилетическую[11] (в широком смысле, не голофилетическую) группу[11][12].

Описание

Внешний вид

Довольно крупная, коренастая речная утка с большой головой и коротким хвостом. Длина 51—62 см, размах крыльев 80—100 см, крыло самцов 27,5—30,6 см, крыло самок 25,2—28,5 см, вес 0,75—1,5 кг[7]. Клюв плоский, широкий с хорошо развитыми гребнями роговых пластинок по краям. Цвет клюва отличается у самцов и самок. У селезней в брачном пере он охристо-оливковый в основании и более охристый либо жёлтый на конце, имеет довольно широкий чёрный ноготок. У взрослых уток цвет клюва чаще всего варьирует от оливкового до тёмно-серого с оранжевыми краями, но может быть и полностью оранжевым. В основании клюва самки всегда присутствуют несколько мелких чёрных пятнышек[13].

У кряквы, как и у большинства других видов уток, в оперении хорошо выраженный половой диморфизм (внешние отличия между самцами и самками), особенно заметный зимой и весной, когда у уток образуются пары. В брачном пере селезень номинативного подвида имеет блестящую тёмно-зелёную голову и шею, заканчивающуюся узким белым «ошейником» (в задней части шеи ошейник имеет разрыв), буровато-серую спину с мелкими тёмными штрихами, в задней части приобретающую более тёмный, чёрно-бурый цвет, чёрное надхвостье, шоколадно-коричневую грудь и сероватое брюхо с поперечным струйчатым рисунком. Крылья сверху буровато-серые с ярким сине-фиолетовым с белыми каёмками зеркалом, снизу почти белые. Размер зеркала увеличивается с возрастом птицы. На хвосте имеется чёрный завиток, образованный средними рулевыми. Остальные перья хвоста прямые, имеют светло-серый окрас. Летом после линьки самец становится больше похож на самку, теряя контрастность и взамен приобретая покровительственные чёрно-бурые тона. В этот период его можно отличить от утки каштановой (но не охристой) грудью и жёлтым клювом. Ноги оранжево-красные с более тёмными перепонками[13][14].

Внешний вид кряквы
Ярко выраженный половой диморфизм у кряквы Самка кряквы Самец кряквы в брачном оперении

Взрослая самка сохраняет единый рисунок оперения вне зависимости от времени года. Внешне она мало чем отличается от самок многих других речных уток — всех их объединяют пёстрое сочетание чёрных, бурых и рыжих тонов в верхней части тела. Низ, подхвостье и надхвостье охристые либо рыжевато-бурые, с расплывчатыми тёмно-бурыми пятнышками. Грудь имеет охристый, соломенный окрас. Отличительные признаки — такое же, как у самца, блестящее зеркало на крыле, тёмная полоска через глаз и такая же светлая над ним. Ноги более бледные в сравнении с самцом — грязно- либо бледно-оранжевые. Молодые птицы вне зависимости от пола больше похожи на самку, отличаясь от неё более тусклым оперением и меньшей пятнистостью снизу. К тому же у молодых тёмные пестринки на теле продольные, а не V-образные и распределяются в виде продольно-полосатого рисунка[7][13][14].

В полевых условиях определение самца в брачном пере обычно не вызывает трудностей. В других случаях основное отличие от близких видов — сине-фиолетовое зеркало с белыми каёмками, хорошо заметное у летящих птиц обоего пола. От чёрной кряквы отличается рисунком клюва (у чёрной кряквы он чёрный с жёлтой вершиной) и отсутствием белого пятна на крыле, от других речных уток — более крупными размерами и синим зеркалом[7][15].

Голос

Обычный голос — тихое кряканье[14] — «рэб-рэб-рэб»[2]. Голос самки — кряканье, как у домашней утки. У самца вместо кряканья — приглушённый бархатистый звук «шааак» или «шяааарк»[7].

При испуге кряканье более протяжное, а перед взлётом тихое и торопливое. Голос самки в осенний и зимний период, подзывающий самца, — громкое «куак-куак-куак-куак-куак». Во время ухаживания за самками селезни издают высокий, но хриплый свист с помощью сиринкса — костного образования в нижней части трахеи.

Распространение

Ареал

Кряква широко распространена в северном полушарии. Гнездится как в арктических широтах к северу до 70° с. ш., так и в тёплом субтропическом климате к югу до 35° с. ш. в Северной Африке и до 20° с. ш. на Ближнем Востоке[16].

В Европе селится почти повсеместно, за исключением высокогорных районов в центральной части, Скандинавии севернее 70° с. ш. и полосы безлесой тундры на территории России.[17][18] В Сибири распространена к северу до Салехарда, Туруханска, среднего течения Нижней Тунгуски, полуострова Тайгонос на Охотском море и Северной Камчатки[14]. В Азии к югу до Малой Азии, Ирана, Афганистана, южных склонов Гималаев, китайской провинции Ганьсу и Чжилийского залива Жёлтого моря.[14][18] За пределами материка гнездится на Командорских, Алеутских, Прибылова, Курильских островах, на Японских островах к югу до средней части острова Хонсю, а также на Гавайях, Исландии и Гренландии[18].

В Северной Америке на севере отсутствует в зоне тундры и восточной части материка к югу до Новой Шотландии и американского штата Мэн. На юге достигает южной Калифорнии и других пограничных с Мексикой штатов США, но там не гнездится и встречается лишь в зимнее время[17].

За пределами природного ареала интродуцирована в Южной Африке, Новой Зеландии и Юго-Восточной Австралии, где считается инвазионным (нарушающим местную экологию) видом[19].

Сезонные миграции

Частично перелётный вид. Популяция Гренландии, сконцентрированная в прибрежной полосе на юго-западе острова, ведёт оседлый образ жизни. В Исландии большая часть птиц также не покидает остров, остальные зимуют на Британских островах. Большинство птиц, гнездящихся на северо-западе России, в Финляндии, Швеции и Прибалтике, перемещается на побережья Западной Европы от Дании к западу до Франции и Великобритании. Другая часть, более многочисленная в тёплые годы, остаётся зимовать в местах гнездовий. На остальной части Европы кряквы преимущественно оседлы[16].

Более восточные популяции севера европейской части России мигрируют в бассейн Дона, на Северный Кавказ, в Турцию и восточное Средиземноморье. Из Западной Сибири кряквы зимуют в широком диапазоне от Балкан на западе до Прикаспийской низменности на востоке, единицы летят значительно дальше, достигая дельты Нила. Популяции, гнездящиеся в бассейнах Иртыша и Оби, перемещаются главным образом в прибрежные районы Каспия и в республики Средней Азии.[20] Птицы, гнездящиеся в северо-восточной Азии и на Дальнем Востоке, зимуют на Японских островах.[21]

В Гималаях кряква совершает сезонные кочёвки, зимой спускаясь в менее снежные долины. В Северной Америке граница между перелётными и оседлыми популяциями проходит примерно вдоль американо-канадской границы. Районы зимовок за пределами гнездового ареала — юго-восточные штаты США, Калифорния, Аризона, Нижняя Калифорния, прилегающие к Мексиканскому заливу штаты Мексики, некоторые острова Карибского моря.[22]

Вне сезона размножения — в линных скоплениях, на пролёте и в местах зимовок кряквы держатся стаями, размер которых может варьировать от нескольких единиц до нескольких сотен и даже тысяч особей.[23][24]

Во многих крупных городах, в том числе в Москве и Санкт-Петербурге, сформировались популяции оседлых урбанизированных уток, гнездящихся в самом городе или его окрестностях. В Западной Европе гнездование крякв на чердаках и во всевозможных нишах городских зданий уже не является редкостью[7]. Так, на крыше одного пятиэтажного дома в центральной части Берлина кряква устраивала гнездо три года подряд[14]. Возникновение оседлых популяций крякв в крупных городах связано с наличием незамерзающих водоёмов, подкормкой птиц людьми и отсутствием многих естественных врагов[25].

Места обитания

Кряква обычна в средней лесной зоне и лесостепи, становится редкой у северных границ древесной растительности, в горах и в большинстве пустынь.

Населяет самые разнообразные водоёмы с пресной, солоноватой или солёной водой и неглубокими участками, однако избегает озёра с совсем голыми берегами, ручьи, горные реки и другие потоки с быстрым течением, а также олиготрофные (содержащие мало органических веществ) водоёмы[7][16]. В гнездовой период отдаёт предпочтение внутренним пресноводным водоёмам со стоячей водой и с заросшими камышом, рогозом либо другой высокой травой берегами[14][26]. В лесотундре селится преимущественно в лесистых участках около рек, в лесной полосе часто заселяет озёра-старицы в лесистых поймах, однако избегает узких лесных ручьёв. В лесостепи также часто гнездится на осоковых болотах. В зоне пустынь встречается крайне редко, в основном в заболоченных местностях[14]. Вне сезона размножения часто держится в эстуариях рек и на морских заливах вдоль побережий. Толерантна к человеку, часто встречается на городских прудах, водохранилищах и оросительных каналах[16].

На Алтае поднимается до 2250 м над уровнем моря, где селится на озёрных плато. На южной границе ареала гнездится исключительно в горах — в Среднем Атласе на севере Африки (до 2000 м), Гималаях (до 1300 м), в Пенджабе и Кашмире, плато Камикуси (до 1400 м) в Японии[14].

Особенности биологии

Держится в одиночку, парами и стаями на воде или у воды[26]. Полёт быстрый, очень шумный. Взмахи крыльев сопровождаются частыми звонкими звуками «вить-вить-вить-вить», по которым крякву можно отличить, даже не видя летящей птицы. У летящей птицы чётко выделяются белые полоски на крыле, окаймляющие зеркало. С воды поднимается относительно легко.

Ныряет только будучи раненой[14][15], способна проплыть под водой десятки метров. По земле ходит переваливаясь, но при ранении способна проворно бегать.

Питание

В выборе кормов очень пластична, легко приспосабливается к местным условиям. Кормится на мелководьях при помощи фильтрации, отцеживая через роговые пластины клюва мелких водных животных и растительную пищу[5][8]. Питается растительной пищей (ряской, роголистником и др.), мелкими беспозвоночными, насекомыми, моллюсками, мелкой рыбой, ракообразными, головастиками, даже лягушками[2][8][27].

Часто кряква встаёт в воде вертикально, хвостом вверх, пытаясь дотянуться до растений, растущих на дне водоёма[8]. Кормится чаще всего на мелководье с глубиной до 30—35 см, где добывает пищу со дна, переворачиваясь при этом вертикально вниз головой, но не ныряя[8].

Ранней весной, когда водоёмы ещё покрыты льдом, кряквы держатся на полыньях. Основу рациона в это время составляют перезимовавшие зелёные части водных растений[14]. Зимой в питании кряквы резко сокращается количество животных кормов. В первой половине зимы они кормятся преимущественно побегами водных растений и семенами[27].

В конце июля и августе в средней полосе, а на юге в сентябре растительные корма начинают преобладать над животными. Большое значение приобретают формирующиеся к этому времени зимующие части растений: клубни разных видов стрелолиста (Sagittaria L.), плодики рдеста гребенчатого (Potamogeton pectinatus L.), почки водокраса лягушачьего, или лягушечника (Hydrocharis morsus-ranae L.), а местами и пузырчатки обыкновенной (Utricularia vulgaris L.). В конце августа и осенью кряквы охотно летают кормиться на хлебные поля[7]. На них птицы собирают опавшие зёрна злаков — пшеницы, ржи, овса и проса, на юге Приморья также риса, которые и составляют местами существенную часть их кормового рациона[14]. Вылетая с вечера, они проводят на полях всю ночь, возвращаясь на водоёмы только к утру.

На городских прудах и других искусственных водоёмах кряквы бывают очень многочисленными, полностью привыкают к людям и живут, прежде всего, за счёт подкармливания[5][8].

Линька

Для крякв характерны две сезонные линьки: полная по окончании периода размножения и частичная перед его началом[14]. Полная смена оперения начинается у самцов с того момента, когда самки начинают высиживать яйца, а у самок когда выводки поднимаются на крыло. Самки без пары начинают линять одновременно с селезнями, а затем к ним присоединяется некоторые утки, потерявшие кладки. Самки с выводками линяют позже в местах гнездовий[14].

Большинство селезней с конца мая сбивается в однополые стайки и отлетает на линьку, другая часть остаётся линять в местах гнездовий[15]. В России места, где происходят массовые скопления птиц на линьку, находятся преимущественно в степной и лесостепной зонах: от дельты Волги, через степи среднего течения Урала, Илека и Зауральские степные озёра[14]. В Европе за пределами России крупные линные скопления отмечены в Матсалуском заливе в Эстонии, вдоль побережья Нидерландов, на Боденском озере в Центральной Европе[16].

Последовательность смены оперения такова: первыми выпадают закрученные рулевые селезней. Затем — контурные перья, после которых появляются пеньки нового оперения на шее, груди, брюшке, голове и подхвостье. Потом выпадают перья из верхней части спины, следом за ними — выпадение маховых перьев. Когда вырастают пеньки новых маховых, выпадают верхние и нижние кроющие крыла. Когда новые кроющие крыла уже образуют «зеркало», линька головы и нижней половины тела почти полностью заканчивается. Дорастают маховые перья, в результате чего утка вновь получает способность к полёту. Заканчивается линька обновлением перьев спины и рулевых. Смена последних начинается на первых этапах линьки и растягивается на длительный срок. Общая продолжительность линьки около двух месяцев. Период, в течение которого птица теряет способность к полёту в результате выпадения маховых, длится у кряквы 20—25 дней, в то время как период роста и полного развёртывания этих перьев занимает 30—35 дней[14][15]. День линяющие птицы проводят в зарослях водной растительности, а вечером выплывают кормиться на участки открытой воды[14].

Размножение

Большинство птиц приступает к размножению начиная с годовалого возраста[11]. В оседлых популяциях разбивка на пары происходит осенью, у остальных весной по прибытию к местам гнездовий[17]. Поскольку многие перелётные самки зимуют в более южных широтах, чем самцы, их возвращение приходится на более поздний период. Начало сезона размножения сильно зависит от широты — на южной периферии ареала оно приходится на февраль, в то время как на северной только на июнь[11]. Гнездится парами или небольшими свободными группами.

Брачные ритуалы

В весенних стаях селезней, как правило, больше, чем самок — это объясняется большим процентом гибели последних в период насиживания и выведения потомства[17]. Это нередко приводит к соперничеству двух и более селезней за право обладания самкой, дракой между ними и даже попыткам совокупления с самкой, которая уже образовала пару с другим селезнем. Агрессивность нескольких самцов иногда приводит к тому, что утки тонут под их тяжестью[17].

Селезни начинают токовать уже после осенней линьки в сентябре. Короткая кульминация приходится на октябрь, после чего активность птиц уменьшается и затухает до конца зимы. С началом весны активность самцов увеличивается снова и продолжается до мая. Демонстративное поведение селезней типично для многих представителей семейства утиных. Токующие самцы собираются небольшими группами на воде и плавают вокруг выбранной самки. Вначале шея птицы втянута в плечи, клюв опущен, хвост подёргивается. Внезапно самец конвульсивно выкидывает голову вперёд и вверх, обычно 3 раза подряд в течение нескольких секунд. Интенсивность движения возрастает, и на последнем броске самец нередко приподнимается над водой, принимая почти вертикальное положение и расправляя крылья. Часто действие сопровождается характерным резким свистом и фонтаном брызг, которые самец выталкивает резким движением клюва. Приметив подходящую самку, он запрокидывает перед ней голову, прячет её за слегка приподнятое крыло и резко проводит ноготком клюва по крылу, издавая дребезжащий звук[14].

Иногда утка выбирает селезня — плавает вокруг него и многократно совершает кивки головой назад, как бы «через плечо». Спаривание также сопровождается множеством ритуальных движений: пара удаляется от стаи и начинает выполнять подёргиванье головой снизу вверх, клюв при своём нижнем положении касается воды, все время оставаясь почти горизонтальным. Затем самка вытягивает шею, распластываясь на воде перед селезнем, он карабкается на неё сбоку и держится клювом за перья шеи. После спаривания самец выпрямляется и совершает на воде «круг почёта» вокруг самки. Затем обе кряквы долго купаются и отряхивают с перьев воду[2].

Гнездо

Как правило, самец охраняет территорию и держится возле самки лишь до того времени, когда она начнёт высиживать яйца. Известны случаи, когда селезни в период насиживания находились у гнезда, а потом принимали участие в воспитании птенцов[7]. Однако подавляющее большинство самцов в гнездовых заботах не участвует, в середине или в конце инкубации сбиваются в однополые стаи и отлетают на послебрачную линьку[7]. Кладка с начала апреля (на юге ареала) и позднее[15][27].

Гнездо обычно хорошо укрыто и располагается недалеко от воды, но иногда может находиться и на значительном расстоянии от неё[28]. Оно нередко устраивается в зарослях камыша или тростника, на сплавинах, в кочкарнике, под деревьями, кустами, среди бурелома и валежника. Иногда утка гнездится над поверхностью земли — в дуплах, полудуплах, иногда старых гнёздах ворон, цапель и других крупных птиц[26]. При размножении на земле гнездо представляют собой углубление в земле или траве, обильно выложенное пухом по краям. В сухих местах оно ровное и глубокое, лишь слегка выстланные мягкой и сухой травой. Ямку кряква углубляет клювом и выравнивает её грудью, долго крутясь на одном месте[14]. Материал для выстилки далеко не носит, а берёт по большей части тот, который можно достать клювом не сходя с гнезда[15]. В сырых и влажных местах кряква сперва сооружает большую кучу из травы, тростника и т. п., а уже в ней создаёт гнездовую ямку. Диаметр гнезда 200—290 мм, высота бортиков над землёй 40—140 мм, диаметр лотка 150—200 мм, глубина лотка 40—130 мм[29].

В обустройстве гнезда самец, как правило, участия не принимает, но может сопровождать самку до гнезда, когда та направляется для кладки очередного яйца. Первые яйца откладываются в ещё не законченное гнездо[7], и по мере увеличения кладки самка добавляет в него всё новую порцию пуха, который выдёргивает из своей груди[14]. Пух укладывается на периферии гнездового лотка, кольцом, образуя своеобразные бортики, прикрывающие по бокам насиживающую птицу. Уходя из гнезда, самка прикрывает яйца пухом, чем способствует сохранению тепла за время её отсутствия[14].

Откладка яиц у крякв начинается очень рано: в зависимости от ареала — в начале апреля — мае[7][14][15]. Сроки начала откладки яиц у крякв на севере и юге ареала различаются значительно меньше, чем сроки прилёта птиц в эти же районы[14]. В первом периоде насиживания самка сходит с гнезда для кормёжки и отдыха утром и вечером, но к концу насиживания покидает гнездо неохотно даже в случае опасности, подпускает человека вплотную и вылетает из-под самых ног, при птенцах интенсивно «отводит»[15]. По некоторым наблюдениям, у насиживающей самки прекращается выделение секрета копчиковой железы. Это имеет большое значение для сохранности кладки, так как от постоянного соприкосновения с обильно смазанным жиром пером поры скорлупы могут закупориться и газообмен яйца будет нарушен. К тому же секрет железы обладает сильным запахом, который может привлечь хищников.

Большое число кладок кряквы погибает в результате разорения гнёзд хищниками. Наиболее существенный урон наносят лисицы и енотовидные собаки, вороны и болотные луни. В поймах рек и по берегам водохранилищ гнёзда часто гибнут от внезапного затопления.

Самки, потерявшие кладку до начала насиживания, обычно продолжают откладывать яйца, снося их в одно из расположенных поблизости утиных гнёзд, иногда в гнёзда других птиц, например, фазана[14]. В случае потери кладки кряква может построить новое гнездо и заново отложить яйца, однако, как правило, повторная кладка бывает меньше первоначальной.

Яйца

Откладывание яиц с середины апреля до середины мая. В день самка откладывает по одному яйцу, обычно вечером[2]. Насиживание начинается с последнего яйца, когда отложенные первыми имеют уже хорошо различимый зародышевый диск[14]. Как правило, количество яиц в гнезде варьирует в пределах от 9 до 13[11]. Нередки случаи подкидывания от гнездящихся по соседству уток, в результате чего кладки становятся очень большими — до 16 яиц и больше[11][17]. Такие гнёзда быстро становятся бесхозными и выводок погибает. Яйца стандартной формы, с белой с зеленовато-оливковым оттенком скорлупой[27]. За время насиживания оттенок обычно исчезает. Яйца из одной кладки имеют сходные размеры и цвет, но разные кладки могут сильно отличаться одна от другой как по величине, так и по форме яиц. Размеры яиц: 49—67 × 34—46 мм[7]. Вес ненасиженных яиц около 46 г (40—52 г)[14].

Время насиживания 22—29 дней[7], в среднем — 28 дней[2][7]. Все птенцы вылупляются почти одновременно — на протяжении не более 10, реже — 14 часов. Яйца, отложенные последними, проходят цикл своего развития за более короткий срок, чем предыдущие[14].

Птенцы

Кряква относится к выводковым птицам. Окрас пухового птенца на спине тёмно-оливковый, с двумя парами желтовато-белых пятен в задней части крыла и с обеих сторон поясницы. Брюхо серо-жёлтое, которое затем приобретает жёлто-палевые тона. Щёки скорее рыжеватые. От верхней части клюва через глаз до затылка проходит тёмная узкая полоска, в области уха имеется тёмное пятно. Лапы и клюв оливково-серого цвета, последний с розоватым ноготком. Оперившиеся молодые птицы очень похожи на взрослую самку, но имеют нечёткие пятна, которые образуют продольные полосы вдоль тела. Самцы отличаются наличием волнистого рисунка на некоторых кроющих второстепенных маховых в области локтевого сгиба, у самок в этом месте неправильные или поперечные буроватые пятна или полоски[14].

Вес только что вылупившихся птенцов варьирует в пределах от 25 до 38 г[14]. Обсыхание птенца длится два—три часа. Выводок покидает гнездо примерно через 12—16 часов после вылупления первого птенца. К этому моменту птенцы уже способны передвигаться по суше, плавать и нырять[15]. Ныряют птенцы хорошо и постоянно пользуются этим приёмом, спасаясь от хищников.

Днём утята собираются под кустами или в зарослях растительности на берегу, иногда на расстоянии до 50 м от воды. Молодые птенцы часто греются около самки под её крыльями и распушённым оперением груди. В первые дни после вылупления они проводят время возле матери не реже чем раз в два часа.

Птенцы кормятся самостоятельно. Вначале они питаются только мелкими насекомыми и пауками, не обращая внимания на неподвижные предметы. При этом они склёвывают корм преимущественно с растений или друг с друга, и лишь позднее начинают собирать его с поверхности земли и с воды. Пища птенцов на 83,4 % состоит из животных кормов, из которых 35 % по объёму составляют личинки стрекоз, вылезающие на надводные части растений, 8 % моллюски и 15 % планктонные рачки[14].

Первое время птенцы активны только в светлое время суток, затем начинают кормиться и вечером. Полностью на вечерний режим кормёжки птенцы переходят, когда у них развиваются роговые пластинки на клюве и они приобретают способность добывать себе корм с помощью процеживания[14].

С первых же дней птенцы узнают друг друга и отгоняют присоединяющихся к ним птенцов из других выводков. Так же поступает и самка. Голос пуховых птенцов — высокий и звонкий писк: самочки издают двусложный свист, самцы односложный. В возрасте около пяти недель самки начинают крякать. Птенцы растут быстро — возрасте 10 дней весят около 100 г, 20 дней — 320 г, 30 дней — 550—600 г, к 60 дням — около 800—900 г[14].

Примерно на 23-й день жизни у птенца начинают развиваться контурные и маховые перья. На 28-й дней грудь и брюхо уже покрыты перьями, а ещё через 10 дней неоперёнными остаются только задняя сторона шеи, часть спины и бока тела, прикрытые крыльями. Примерно в 50-дневном возрасте птенцы начинают уже взлетать, а к 56—60 дням полностью встают на крыло[14].

Птенцы остаются с самкой 7—8 недель[8]. К этому времени многие выводки уже распадаются или объединяются в осенние стаи[7].

Естественные враги

Большое число яиц кряквы погибает в результате разорения гнёзд хищниками. Наиболее существенный урон наносят лисицы и енотовидные собаки, вороны и болотный лунь[14].

На взрослых птиц и утят охотятся хищные птицы: серая ворона, ястреб-тетеревятник, орлан-белохвост, болотный лунь, крупные чайки, соколы, орлы, филины, сороки, а также хищники — лисицы, енотовидная собака, дикие кошки, выдра, норка, скунс, куницы, а также рептилии и даже крупные рыбы[14][30].

Заболевания и паразиты

Инфекционные заболевания

Птичий грипп, или классическая чума птиц, — острая инфекционная вирусная болезнь птиц, характеризующаяся поражением органов пищеварения, дыхания, высокой летальностью. Вспышки европейской чумы птиц регулярно происходили в начале XX века в странах Европы, Африки и Азии. Возбудитель — РНК-содержащий вирус Influenza virus A, относящийся к семейству Orthomyxoviridae. Различные штаммы вируса могут вызывать от 10 до 100 % гибели среди заболевших птиц. Путь заражения — воздушно-капельный. Факторы передачи вируса — тушки птиц, яйца, перо, как в инкубационный период, так и от клинически больной птицы. В диких популяциях птиц, в отличие от домашних, отмечается высокая устойчивость к вирусу гриппа.

Больные птицы стоят с опущенной головой и закрытыми глазами, перья взъерошены, носовые отверстия заклеены экссудатом. Дыхание хриплое, учащённое, температура тела 43—44 °C. Наблюдается также диарея, помёт окрашен в коричнево-зелёный цвет, неврозы, судороги.

Переболевшая птица приобретает напряжённый иммунитет только против гомологичного подтипа вируса.

Чума уток, или вирусный энтерит, — инфекционная болезнь с высокой контагиозностью, явлениями геморрагического диатеза и диареей. Возбудитель — герпесвирус. При сверхостром течении гибель птицы наступает через 18—24 часа после начала болезни[31].

Нейссериоз — инфекционное заболевание, характеризующееся покраснением слизистой оболочки клоаки с образованием фибринозных струпьев, кровоточащих эрозий, у селезней проявляется склерозным воспалением пениса с искривлением и выпаданием его из клоаки. Возбудитель — диплококк из рода Neisseria. Протекает в виде эпизоотии, а также спорадических случаев[31].

Парвовироз, или болезнь Дерчи. Возбудитель — парвовирусы (Parvoviridae). Птицы становятся вялыми, отстают в росте, отмечается выпадение перьев спины и крыльев.

Паразитарные заболевания

Дерманиссиоз — обусловлен паразитированием гамазовых клещей из рода Dermanyssus, проявляется беспокойством, истощением и нередко гибелью птиц[31].

Эймериоз, или кокцидоз, — протозойное заболевание, протекающее в виде эпизоотии, характеризующаяся поражением слизистой оболочки и кишечника и почек. Возбудителем являются эймерии — одноклеточные простейшие, эндогенная стадия жизненного цикла которых, протекает в организме и заканчивается формированием ооцист, а экзогенная — во внешней среде[31].

Гистомоноз — инвазионное заболевание, вызываемое гистомонадой и характеризующееся гнойно-некротическим воспалением кишечника, очаговыми поражением печени и поджелудочной железы[31].

Трихомоноз — заболевание, вызываемое простейшими из рода жгутиковых — трихомонадами, и характеризующееся поражением различных отделов кишечника и печени. Заболевшие птицы обычно сидят, нахохлившись и распустив крылья, отказываются от корма, много и часто пьют. Болезнь заканчивается параличом конечностей и гибелью птиц на 2—7-й день от начала болезни[31].

Простогонимоз — гельминтоз, вызываемый различными видами трематод, которые паразитируют в яйцеводе и фабрициевой сумке птиц. Заражение происходит при поедании стрекоз или их личинок, инвазированных метацеркариями. Промежуточным хозяином являются моллюски, а дополнительным — стрекозы. Заболевание носит сезонный характер и наблюдается с мая по июль[31].

Эхиностоматидоз — гельминтоз, который вызывают трематоды из семейства Echinostomatidae, паразитирующие в кишечнике птиц. Промежуточные хозяева — моллюски, дополнительные —|лягушки[31].

Капилляриоз — гельминтоз, вызывается капилляридами, которые паразитируют во рту, пищеводе, зобе, и тонком кишечнике. При поражении зоба и пищевода, у птиц наблюдаются затруднения при глотании корма[31].

Саркоцистоз — протозойная инвазия, вызываемая саркоспоридиями рода Sarcocystis. У заражённых птиц на поверхности мяса и в его глубине располагаются продолговатые белые включения — цисты, заполненные трофозоитами[31].

На утках также паразитирует утиный пухоед (Trinotum luridum), достигающий длины 4—5 мм. Среди гельминтов — Trichobilharzia ocellata (семейство Schistosomatidae) — вызывает церкариоз; мариты паразитируют в кровеносной системе), шистосомиды — Bilharziella polonika, Dendtritobilharzia pulvezulenta, мариты трематод рода Cotylurus[31].

Кряква и человек

Хозяйственное значение

На большей части своего ареала кряква служит одним из основных объектов спортивной, а местами — промысловой охоты[5][6]. Чистый вес мясной тушки кряквы составляет 69 % от живого веса у селезня и 65 % у утки, что составляет для периода промысла 835 и 730 г[14].

Посещая осенью поля пшеницы, ржи, овса, проса, посевы риса, нередко наносят им существенный ущерб на участках, расположенных поблизости от водоёмов[14]. Наряду с этим они приносят пользу, уничтожая вредителей из числа прямокрылых и массовым поеданием семян сорных растений.

Охота

В современных условиях кряква является одним из основных и популярных объектов спортивной и промысловой охоты[5][6]. Последнее относится к области озёрной лесостепи, дельтам южных рек и районам зимовок[6]. Её удельный вес по отношению к другим видам пернатой дичи составляет более 50 %[32].

Охота на крякву разрешена в летне-осенний — обычно с утренней зари второй (третьей) субботы августа, в южных регионах чуть позже, и в весенний сезон — на селезней, на срок не более 15 календарных дней. В летне-осенний сезон охота с собаками, на которых есть свидетельство о происхождении, может разрешаться на 2—3 недели, раньше общего срока открытия сезона. На территории России правила и сроки проведения охоты устанавливаются отдельно в каждой республике, крае, области на основании Типовых правил охоты в Российской Федерации.

Летне-осенняя охота является самой распространённой и самой массовой.

Охота с собаками. Для охоты на уток часто применяют собак различных пород: спаниели, лайки, гончие собаки, английские легавые, шотландский сеттер. Охота на уток с собакой происходит преимущественно по утрам и вечерам. Стараясь держаться против ветра, охотник идёт вдоль берега водоёма или по зарослям водной растительности, а собака, обыскивая впереди заросшие места, поднимает уток на крыло. Спаниель при взлёте утки подаёт голос, предупреждая хозяина. После выстрела и падения утки собака разыскивает убитую птицу или ловит подбитую, и приносит добычу хозяину[30].

Охота с подхода. Если охотник без собаки, то часто может использовать метод охоты с подхода. При этом охотник самостоятельно вспугивает затаившихся уток, поднимая их на крыло, и стреляет по ним[30].

Охота с подсадными, чучелами и профилями. Обычно начинается с началом осени и преимущественно происходит на утренних и вечерних зорях. При данном виде охоты на воде высаживают чучела или профили уток, часто вместе с подсадной уткой, которая своим криком привлекает внимание диких уток. Часто на охоте с чучелами и подсадными охотники имеют при себе различные манки, чтобы манить пролетающих уток, если замолчат подсадные[30].

Охота на пролёте. Данный способ охоты — это стрельба уток на осеннем пролёте. Обычно она начинается в конце сентября и продолжается до первых чисел ноября. На путях пролёта строятся шалаши и скрадки, сажаются чучела и подсадные утки, многие охотники стреляют уток из засады, с подхода, на лодке[30].

Одомашнивание

Основные статьи: Домашняя утка, Породы уток

Дикая кряква является родоначальником домашней утки и её разнообразных пород, выведенных путём селекции[7][8], кроме тех, которые являются производными от мускусной утки[8].

Время первоначального приручения кряквы и начало разведения её в домашнем состоянии неизвестны. В Китае уток разводят с незапамятных времён; их разводили также древние греки и римляне[33]. Ныне многие домашние породы сохранили окраску оперения диких крякв.

Существуют наблюдения, что уже после третьего поколения у крякв, воспитывающихся в неволе, становятся заметными некоторые изменения, характерные для домашней утки — увеличение размеров тела, неуклюжесть походки, изменение цвета некоторых маховых перьев, расширение белого ошейника у селезня и т. д. Все известные в настоящее время породы домашних уток по анатомическим признакам ничем существенным не отличаются от кряквы и могут скрещиваться между собою, давая плодовитое потомство[8][14]. Дикие кряквы очень легко поддаются одомашнению и в настоящее время. Нередки случаи, когда дикие селезни живут в паре с домашними подсадными утками[14].

Классификация

Выделяют от двух до семи диких подвидов кряквы, при этом в последние годы большинство специалистов склонны рассматривать только три подвида — номинативный A. p. platyrhynchos, распространённый на большей части территории, A. p. diazi из Мексики и прилегающих районов США, и A. p. conboschas из юго-западной Гренландии[34]. Примечательно, что последние два подвида имеют существенные отличия от основного номинативного. Селезень подвида A. p. diazi имеет очень тёмное и менее контрастное оперение, что делает его похожим на самку даже в брачном наряде. Бровь у него имеет зеленоватый оттенок, а клюв оливковый. Подвид A. p. conboschas заметно крупнее номинативного, имеет более короткий клюв, вздутый у основания из-за сильного развития носовых желез, и более тусклое оперение[17][35].

Генетика

Классическая генетика

В работах по классической частной генетике уток, которые основаны на гибридологическом анализе, кряква выступает в качестве носителя аллелей дикого типа (обозначаются буквенным символом со знаком «+») в генных локусах окраски оперения и других дискретных морфологических признаков, в том числе[36][37]:

  • аутосомный доминантный ген дикой окраски M+ — окраска и рисунок оперения дикого типа;
  • аутосомный доминантный ген тёмной окраски Li+ — обеспечивает полную экспрессию аллелей локуса дикого типа M;
  • доминантный аллель D+ в сцепленном с полом (локализованном на Z-хромосоме) гене коричневого разбавления d — отсутствие светло-коричневой окраски оперения;
  • доминантный аллель C+ в аутосомном локусе белой окраски c — отсутствие белого оперения;
  • рецессивный аллель e+ в аутосомном локусе сплошной чёрной окраски E — отсутствие чёрного оперения;
  • рецессивный аллель s+ в аутосомном локусе белого нагрудника S — отсутствие белого пятна на груди и шее;
  • доминантный аллель B+ в аутосомном локусе белого нагрудника b — отсутствие белого пятна на груди;
  • доминантный аллель W+ в аутосомном локусе белых маховых перьев w — отсутствие белых маховых;
  • рецессивный аутосомный ген жёлтой кожи y+ — жёлтая окраска кожи;
  • доминантный аутосомный ген окрашенной скорлупы яиц G+ — зеленовато-оливковый оттенок яичной скорлупы и т. д.[38][39]

У кряквы обнаружена также мутация белой окраски оперения, которая предположительно сцеплена с полом, то есть не соответствует аутосомному локусу белой окраски c, а локализована на Z-хромосоме[36].

Кариотип: 80 хромосом (2n)[40].

Молекулярная генетика

Вид A. platyrhynchos (включая его домашнюю форму) является генетически наиболее изученным среди всех гусеобразных; ему принадлежит бо́льшая часть депонированных последовательностей в отряде Anseriformes:

Геном: 1,24—1,54 пг (C-value)[40].

В 2013 году было выполнено секвенирование полной геномной последовательности вида (с использованием особи домашней пекинской породы в качестве источника геномной ДНК)[41]. Благодаря хорошему качеству сборки генома A. platyrhynchos, осуществлённой на хромосомном уровне, вид имеет важное значение в сравнительной геномике для выяснения эволюции птичьих геномов[42][43].

Напишите отзыв о статье "Кряква"

Примечания

  1. ↑ Бёме Р. Л., Флинт В. Е. Пятиязычный словарь названий животных. Птицы. Латинский, русский, английский, немецкий, французский / Под общей редакцией акад. В. Е. Соколова. — М.: Рус. яз., «РУССО», 1994. — С. 30. — 2030 экз. — ISBN 5-200-00643-0.
  2. ↑ 1 2 3 4 5 6 Фридер Зауэр. Птицы обитатели озёр, болот и рек. — М.: АСТ, Астрель, 2002. — С. 108—109. — 287 с. — ISBN 5-17-011412-5.
  3. ↑ Mullarney K., Svensson L., Zetterström D., Grant P. J. Birds of Europe. — Princeton University Press, 1999. — P. 56. — ISBN 978-0-691-05054-6.
  4. ↑ Фридман В. С., Ерёмкин Г. С. Урбанизация «диких» видов птиц в контексте эволюции урболандшафта. Биологический факультет МГУ, Москва, 2008
  5. ↑ 1 2 3 4 5 Утиные. Кряква // Древо познания : коллекционный журнал. — Marshall Cavendish, 2002.
  6. ↑ 1 2 3 4 Герман В. Е. Охота на пернатую дичь. — М.: Эра, 2005. — 352 с. — (Охотник, рыболов). — ISBN 5-87624-012-5.
  7. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 Рябицев В. К. Птицы Урала, Приуралья и Западной Сибири. — Екатеринбург: Издательство Уральского университета, 2001. — С. 62—63.
  8. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 П. Френсис. Птицы. Полная иллюстрированная энциклопедия. — М.: АСТ — Дорлинг Киндерсли, 2008. — 512 с. — (Дорлинг Киндерсли). — ISBN 978-5-17-053424-1.
  9. ↑ Carolus Linnaeus. Systema naturae per regna tria naturae, secundum classes, ordines, genera, species, cum characteribus, differentiis, synonymis, locis. Tomus I. Editio decima, reformata. — Holmiae (Laurentii Salvii), 1758. — P. 125, 127.
  10. ↑ Carolus Linnaeus. [www.biodiversitylibrary.org/item/10277#105 Systema naturae (оригинал)]. Biodiversity Heritage Library. Проверено 8 декабря 2009. [www.webcitation.org/615t8dyEa Архивировано из первоисточника 21 августа 2011].
  11. ↑ 1 2 3 4 5 6 Carboneras, Carles (1992): Family Anatidae (Ducks, Geese and Swans). In: del Hoyo, Josep; Elliott, Andrew & Sargatal, Jordi (editors): Handbook of Birds of the World, Volume 1: Ostrich to Ducks: 536—629. Lynx Edicions, Barcelona. ISBN 84-87334-10-5
  12. ↑ Livezey, B. C. (1991): A phylogenetic analysis and classification of recent dabbling ducks (Tribe Anatini) based on comparative morphology. Auk 108(3): 471—507. [elibrary.unm.edu/sora/Auk/v108n03/p0471-p0507.pdf онлайн]. [www.webcitation.org/6CS5XyhTV Архивировано из первоисточника 26 ноября 2012].
  13. ↑ 1 2 3 В. И. Лысенко. Том 5 — Птицы. Вып. 3 — Гусеобразные // Фауна Украины. — Киев: Наукова думка, 1991. — С. 102—114.
  14. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 Г. П. Дементьев, Н. А. Гладков. Птицы Советского Союза. — Советская наука, 1952. — Т. 4. — С. 405—424.
  15. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 Птицы СССР / Г. П. Дементьев. — М.: Мысль, 1967. — 637 с. — (Справочники-определители географа и путешественника).
  16. ↑ 1 2 3 4 5 Derek A. Scott, Paul M. Rose. Atlas of Anatidae populations in Africa and Western Eurasia. — Wetlands International, 1996. — P. 131—134.
  17. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 John Gooders, Trevor Boyer. Ducks of Britain and the Northern Hemisphere. — London: Collins & Brown, 1997. — P. 48—52.
  18. ↑ 1 2 3 Л. С. Степанян. Конспект орнитологической фауны России и сопредельных территорий. — М.: Академкнига, 2003. — С. 54.
  19. ↑ S. Matthews, K. Brandt. [www.gisp.org/casestudies/showcasestudy.asp?id=81&MyMenuItem=casestudies&worldmap=&country= Africa Invaded: Mallard duck]. Global Invasive Species Programme. Проверено 14 декабря 2009. [www.webcitation.org/65019Bw8e Архивировано из первоисточника 27 января 2012].
  20. ↑ T. P. Shevareva. Geographical distribution of the main dabbling duck populations in the USSR and the main directions of their migrations // Proc. International Regional Meeting on Conservation of Wildfowl Resources / Y. A. Isakov. — Leningrad, 1970. — P. 46—55.
  21. ↑ Noriyuki Yamaguchi et al. [www.bioone.org/doi/abs/10.2108/zsj.25.875 Spring Migration Routes of Mallards (Anas platyrhynchos) that Winter in Japan, Determined from Satellite Telemetry] // Zoological Science. — 2008. — Vol. 25, № 9. — P. 875—881.
  22. ↑ [www.allaboutbirds.org/guide/Mallard/lifehistory Mallard]. All about birds. Орнитологическая лаборатория Корнельского университета. Проверено 14 декабря 2009. [www.webcitation.org/6501Ba02r Архивировано из первоисточника 27 января 2012].
  23. ↑ David Snow, Christopher M. Perrins. The Birds of the Western Palearctic. — Oxford: Oxford University Press, 1998.
  24. ↑ [www.birdlife.org/datazone/species/index.html?action=SpcHTMDetails.asp&sid=435 Mallard Anas platyrhynchos]. 2009 IUCN Red List Category. BirdLife International. Проверено 14 декабря 2009. [www.webcitation.org/6501CVbV3 Архивировано из первоисточника 27 января 2012].
  25. ↑ В. В. Корбут. Питание. Особенности жизни кряквы; Изменчивость городских птиц // Урбанизированная популяция водоплавающих (Anas platyrhynchos) г. Москвы. — М.: Аргус, 1994. — С. 89—150.
  26. ↑ 1 2 3 Р. Л. Бёме, И. Р. Бёме, А. А. Кузнецов. Определитель птиц России. — М.: Фолио, 2008. — С. 49. — 301 с. — ISBN 978-5-94966-193-2.
  27. ↑ 1 2 3 4 Р. Л. Бёме, А. А. Кузнецов. Птицы открытых и околоводных пространств СССР. — М.: Просвещение, 1983. — С. 35. — 176 с.
  28. ↑ Janet Kear (ред). Ducks, Geese, and Swans. — Oxford: Oxford University Press, 2005.
  29. ↑ А. В. Михеев. Биология птиц. Полевой определитель птичьих гнёзд. — М.: Топикал, 1996. — 460 с. — ISBN 978-5-7657-0022-8.
  30. ↑ 1 2 3 4 5 В. В. Рябов. Охота на уток и гусей. Охота по перу. — 3-е, дополненное. — М.: Лесная промышленность, 1972.
  31. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 [utkadoma.ru/index/0-15 Заболевания уток]. Проверено 5 декабря 2009. [www.webcitation.org/6501D7bVS Архивировано из первоисточника 27 января 2012].
  32. ↑ [ohotnichkam.ru/kryakva/ Охотникам — Кряква]. [www.webcitation.org/6CS5ZccUe Архивировано из первоисточника 26 ноября 2012].
  33. ↑ [www.ecosystema.ru/08nature/birds/012.php Кряковая утка]. [www.webcitation.org/6CS5bF9yu Архивировано из первоисточника 26 ноября 2012].
  34. ↑ [www.itis.gov/servlet/SingleRpt/SingleRpt?search_topic=TSN&search_value=175063 Anas platyrhynchos]. Integrated Taxonomic Information System. Проверено 13 декабря 2009. [www.webcitation.org/65018eMPw Архивировано из первоисточника 27 января 2012].
  35. ↑ C. Carboneras 1992. Family Anatidae (Ducks, Geese and Swans) in del Hoyo, J., Elliott, A., & Sargatal, J., eds. Vol. 1. // Handbook of the birds of the world. — Barcelona: Lynx Edicions, 1992. — P. 605.
  36. ↑ 1 2 Romanov M. N., Wezyk S., Cywa-Benko K., Sakhatsky N. I. [kar.kent.ac.uk/45714/ Poultry genetic resources in the countries of Eastern Europe — history and current state] (англ.) // Poultry and Avian Biology Reviews : журнал. — Northwood, UK: Science & Technology Letters, 1996. — Vol. 7, no. 1. — P. 1—29. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=1357-048X&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 1357-048X]. [www.webcitation.org/6WjW8gB1O Архивировано] из первоисточника 2 марта 2015. (Проверено 2 марта 2015)
  37. ↑ Бондаренко Ю. В., Романов М. Н., Веремеенко Р. П., Михайлик Л. Д. [kar.kent.ac.uk/46290/ Генетика окраски пуха и оперения украинских популяций уток] // Птицеводство : Межвед. темат. науч. сб.. — К.: ВАСХНИЛ, ЮО, Укр. НИИ птицеводства[uk]; Урожай, 1988. — Вып. 41. — С. 22—27. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=0370-212X&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 0370-212X]. [web.archive.org/web/20150305211410/kar.kent.ac.uk/46290/ Архивировано] из первоисточника 5 марта 2015. (Проверено 5 марта 2015)
  38. ↑ Ashton J. M., Ashton C. A. [www.ashtonwaterfowl.net/duck_genetics.htm Colour Breeding in Domestic Ducks]. — UK: M + C Ashton. — 48 p. — ISBN 0955564204. (англ.) (Проверено 5 марта 2015) [www.webcitation.org/6WoLdB3Sk Архивировано] из первоисточника 5 марта 2015.
  39. ↑ Sellers H. L. [sellers.kippenjungle.nl/page6.html V. Domestic and Muscovy Duck genes and comments] (англ.). Poultry Genetics for the Nonprofessional. Brookings, SD, USA: Harrell Lee Sellers, Sellers' Family Farm. Проверено 5 марта 2015. [www.webcitation.org/6WoMvwIpb Архивировано из первоисточника 5 марта 2015].
  40. ↑ 1 2 [www.genomesize.com/result_species.php?id=826 Detailed Record for Anas platyrhynchos] (англ.). Animal Genome Size Database. T. Ryan Gregory. — База данных о размерах геномов животных. Проверено 6 марта 2015. [www.webcitation.org/6Wp6NF312 Архивировано из первоисточника 6 марта 2015].
  41. ↑ [www.ebi.ac.uk/ena/data/view/GCA_000355885 Assembly: GCA_000355885.1: Anas platyrhynchos Genome sequencing] (англ.). European Nucleotide Archive (ENA). EMBL—EBI (11 June 2013). Проверено 6 марта 2015. [archive.is/t8hYe Архивировано из первоисточника 6 марта 2015].
  42. ↑ Zhang G., Li C., Li Q., Li B., Larkin D. M., Lee C., Storz J. F., Antunes A., Greenwold M. J., Meredith R. W., Ödeen A., Cui J., Zhou Q., Xu L., Pan H., Wang Z., Jin L., Zhang P., Hu H., Yang W., Hu J., Xiao J., Yang Z., Liu Y., Xie Q., Yu H., Lian J., Wen P., Zhang F., Li H., Zeng Y., Xiong Z., Liu S., Zhou L., Huang Z., An N., Wang J., Zheng Q., Xiong Y., Wang G., Wang B., Wang J., Fan Y., da Fonseca R. R., Alfaro-Núñez A., Schubert M., Orlando L., Mourier T., Howard J. T., Ganapathy G., Pfenning A., Whitney O., Rivas M. V., Hara E., Smith J., Farré M., Narayan J., Slavov G., Romanov M. N., Borges R., Machado J. P., Khan I., Springer M. S., Gatesy J., Hoffmann F. G., Opazo J. C., Håstad O., Sawyer R. H., Kim H., Kim K. W., Kim H. J., Cho S., Li N., Huang Y., Bruford M. W., Zhan X., Dixon A., Bertelsen M. F., Derryberry E., Warren W., Wilson R. K., Li S., Ray D. A., Green R. E., O'Brien S. J., Griffin D., Johnson W. E., Haussler D., Ryder O. A., Willerslev E., Graves G. R., Alström P., Fjeldså J., Mindell D. P., Edwards S. V., Braun E. L., Rahbek C., Burt D. W., Houde P., Zhang Y., Yang H., Wang J., Avian Genome Consortium, Jarvis E. D., Gilbert M. T., Wang J. [www.sciencemag.org/content/346/6215/1311.abstract Comparative genomics reveals insights into avian genome evolution and adaptation] (англ.) // Science : журнал. — Washington, D.C., USA: American Association for the Advancement of Science, 2014. — Vol. 346, no. 6215. — P. 1311—1320. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=0036-8075&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 0036-8075]. — DOI:10.1126/science.1251385. — PMID 25504712. [web.archive.org/web/20150216105735/www.sciencemag.org/content/346/6215/1311.abstract Архивировано] из первоисточника 16 февраля 2015. (Проверено 16 февраля 2015)
  43. ↑ Romanov M. N., Farré M., Lithgow P. E., Fowler K. E., Skinner B. M., O'Connor R., Fonseka G., Backström N., Matsuda Y., Nishida C., Houde P., Jarvis E. D., Ellegren H., Burt D. W., Larkin D. M., Griffin D. K. [www.biomedcentral.com/1471-2164/15/1060 Reconstruction of gross avian genome structure, organization and evolution suggests that the chicken lineage most closely resembles the dinosaur avian ancestor] (англ.) // BMC Genomics : журнал. — London, UK: BioMed Central Ltd, Current Science Group, 2014. — Vol. 15. — P. 1060. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=1471-2164&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 1471-2164]. — DOI:10.1186/1471-2164-15-1060. — PMID 25496766. [www.webcitation.org/6WpDVp9gw Архивировано] из первоисточника 6 марта 2015. (Проверено 6 марта 2015)

Литература

  • C. Carboneras 1992. Family Anatidae (Ducks, Geese and Swans) in del Hoyo, J., Elliott, A., & Sargatal, J., eds. Vol. 1. // Handbook of the birds of the world. — Barcelona: Lynx Edicions, 1992. — P. 605. — ISBN 84-96553-42-6.
  • Derek A. Scott, Paul M. Rose. Atlas of Anatidae populations in Africa and Western Eurasia. — Wetlands International, 1996. — P. 131—134. — 336 p. — ISBN 1-900442-09-4. (англ.)
  • John Gooders, Trevor Boyer. Ducks of Britain and the Northern Hemisphere. — London: Collins & Brown, 1997. — 176 p. — ISBN 1855855704. (англ.)
  • Janet Kear (ред). Ducks, Geese, and Swans. — Oxford: Oxford University Press, 2005. — 930 p. — ISBN 0198546459.
  • Carolus Linnaeus. Systema naturae per regna tria naturae, secundum classes, ordines, genera, species, cum characteribus, differentiis, synonymis, locis. Tomus I. Editio decima, reformata. — Holmiae (Laurentii Salvii), 1758. — P. 125, 127. (швед.)
  • T. P. Shevareva. Geographical distribution of the main dabbling duck populations in the USSR and the main directions of their migrations // Proc. International Regional Meeting on Conservation of Wildfowl Resources / Y. A. Isakov. — Leningrad, 1970. — P. 46—55. (англ.)
  • David Snow, Christopher M. Perrins. The Birds of the Western Palearctic. — Oxford: Oxford University Press, 1998. — ISBN 0-19-854099-X. (англ.)
  • Noriyuki Yamaguchi, Emiko Hiraoka, Masaki Fujita, Naoya Hijikata, Mutsuyuki Ueta, Kentaro Takagi, Satoshi Konno, Miwa Okuyama, Yuki Watanabe, Yuichi Osa, Emiko Morishita, Ken-ichi Tokita, Katsuyoshi Umada, Go Fujita, Hiroyoshi Higuchi. Spring Migration Routes of Mallards (Anas platyrhynchos) that Winter in Japan, Determined from Satellite Telemetry // Zoological Science. — 2008. — Vol. 25, № 9. — P. 875—881. (англ.)
  • Р. Л. Бёме, А. А. Кузнецов. Птицы открытых и околоводных пространств СССР. — М.: Просвещение, 1983. — С. 35. — 176 с.
  • Владимир Бейчек, Карл Штястны. Птицы. Иллюстрированная энциклопедия. — М.: Лабиринт-пресс, 2004. — С. 69. — 289 с. — ISBN 5-9287-0615-4.
  • Г. П. Дементьев, Н. А. Гладков. Птицы Советского Союза. — Советская наука, 1952. — Т. 4. — С. 405—424. — 647 с.
  • Фридер Зауэр. Птицы обитатели озёр, болот и рек. — М.: АСТ, Астрель, 2002. — С. 108—109. — 287 с. — ISBN 5-17-011412-5.
  • В. В. Корбут. Питание. Особенности жизни кряквы; Изменчивость городских птиц // Урбанизированная популяция водоплавающих (Anas platyrhynchos) г. Москвы. — М.: Аргус, 1994. — С. 89—150.
  • В. И. Лысенко. Том 5 — Птицы. Вып. 3 — Гусеобразные // Фауна Украины. — Киев: Наукова думка, 1991.
  • А. В. Михеев. Биология птиц. Полевой определитель птичьих гнёзд. — М.: Топикал, 1996. — 460 с. — ISBN 978-5-7657-0022-8.
  • В. К. Рябицев. Птицы Урала, Приуралья и Западной Сибири. — Екатеринбург: Издательство Уральского университета, 2001. — 608 с. — ISBN 5-7525-0825-8.
  • Л. С. Степанян. Конспект орнитологической фауны России и сопредельных территорий. — М.: Академкнига, 2003. — 808 с. — ISBN 5-94628-093-7.
  • П. Френсис. Птицы. Полная иллюстрированная энциклопедия. — М.: АСТ — Дорлинг Киндерсли, 2008. — 512 с. — ISBN 978-5-17-053424-1.

Ссылки

В Викисловаре есть статья «кряква»
  • Назаренко Е. А., Бессонов С. А. [www.sevin.ru/vertebrates/index.html?birds/87.html Anas platyrhynchos Linnaeus, 1758 — Кряква]. Позвоночные животные России (информационно-поисковая система). Авторы общей концепции и разработчики информационно-поисковой системы: Павлов Д. С., Петросян В. Г., Дгебуадзе Ю. Ю., Рожнов В. В., Решетников Ю. С., Кузьмин С. Л., Варшавский А. А., Корнеева Т. М., Павлов А. В., Бессонов С. А., Вепринцева О. Д., Омельченко А. В., Павлинов И. Я., Орлова В. Ф., Лоскот В. М., Дорофеева Е. А., Сиделева В. Г. М.: Группа биоинформатики и моделирования биологических процессов; Федеральное государственное бюджетное учреждение науки Институт проблем экологии и эволюции им. А. Н. Северцова Российской академии наук (ИПЭЭ РАН). Проверено 7 марта 2015. [archive.is/MsunM Архивировано из первоисточника 7 марта 2015].
  • Зыков В. [birds-altay.ru/2009/06/kryakva/ Кряква — Anas platyrhynchos L]. Отряды: Гусеобразные. Барнаул: Птицы Алтая: Орнитофауна Алтайского края и Горного Алтая (Июнь 2009). Проверено 7 марта 2015. [www.webcitation.org/6CS5dFH7D Архивировано из первоисточника 26 ноября 2012].
  • Яновский А. [www-sbras.nsc.ru/HBC/article.phtml?nid=324&id=12/ Не нужен им берег турецкий…] // Наука в Сибири : еженедельная газета. — Новосибирск: Сибирское отделение Российской академии наук, 4 марта 2005. — № 9 (2495). — С. 8. [www.webcitation.org/6CS5ebBTu Архивировано] из первоисточника 26 ноября 2012. (О зимовках крякв в Новосибирске.) (Проверено 7 марта 2015)
  • Краснова Е. Д. [www.vokrugsveta.ru/telegraph/theory/874/ Утки на зимней прописке. 25-я перепись населения пернатых в столице выявила пристрастие птиц к городской жизни]. Телеграф «Вокруг Света»: Теория. М.: Журнал «Вокруг Света» (10 марта 2009). — Статья о зимовке крякв в Москве и не только. Проверено 7 марта 2015. [www.webcitation.org/6CS5fitWJ Архивировано из первоисточника 26 ноября 2012].


Отрывок, характеризующий Кряква

Бутылка рому была принесена; раму, не пускавшую сесть на наружный откос окна, выламывали два лакея, видимо торопившиеся и робевшие от советов и криков окружавших господ.
Анатоль с своим победительным видом подошел к окну. Ему хотелось сломать что нибудь. Он оттолкнул лакеев и потянул раму, но рама не сдавалась. Он разбил стекло.
– Ну ка ты, силач, – обратился он к Пьеру.
Пьер взялся за перекладины, потянул и с треском выворотип дубовую раму.
– Всю вон, а то подумают, что я держусь, – сказал Долохов.
– Англичанин хвастает… а?… хорошо?… – говорил Анатоль.
– Хорошо, – сказал Пьер, глядя на Долохова, который, взяв в руки бутылку рома, подходил к окну, из которого виднелся свет неба и сливавшихся на нем утренней и вечерней зари.
Долохов с бутылкой рома в руке вскочил на окно. «Слушать!»
крикнул он, стоя на подоконнике и обращаясь в комнату. Все замолчали.
– Я держу пари (он говорил по французски, чтоб его понял англичанин, и говорил не слишком хорошо на этом языке). Держу пари на пятьдесят империалов, хотите на сто? – прибавил он, обращаясь к англичанину.
– Нет, пятьдесят, – сказал англичанин.
– Хорошо, на пятьдесят империалов, – что я выпью бутылку рома всю, не отнимая ото рта, выпью, сидя за окном, вот на этом месте (он нагнулся и показал покатый выступ стены за окном) и не держась ни за что… Так?…
– Очень хорошо, – сказал англичанин.
Анатоль повернулся к англичанину и, взяв его за пуговицу фрака и сверху глядя на него (англичанин был мал ростом), начал по английски повторять ему условия пари.
– Постой! – закричал Долохов, стуча бутылкой по окну, чтоб обратить на себя внимание. – Постой, Курагин; слушайте. Если кто сделает то же, то я плачу сто империалов. Понимаете?
Англичанин кивнул головой, не давая никак разуметь, намерен ли он или нет принять это новое пари. Анатоль не отпускал англичанина и, несмотря на то что тот, кивая, давал знать что он всё понял, Анатоль переводил ему слова Долохова по английски. Молодой худощавый мальчик, лейб гусар, проигравшийся в этот вечер, взлез на окно, высунулся и посмотрел вниз.
– У!… у!… у!… – проговорил он, глядя за окно на камень тротуара.
– Смирно! – закричал Долохов и сдернул с окна офицера, который, запутавшись шпорами, неловко спрыгнул в комнату.
Поставив бутылку на подоконник, чтобы было удобно достать ее, Долохов осторожно и тихо полез в окно. Спустив ноги и расперевшись обеими руками в края окна, он примерился, уселся, опустил руки, подвинулся направо, налево и достал бутылку. Анатоль принес две свечки и поставил их на подоконник, хотя было уже совсем светло. Спина Долохова в белой рубашке и курчавая голова его были освещены с обеих сторон. Все столпились у окна. Англичанин стоял впереди. Пьер улыбался и ничего не говорил. Один из присутствующих, постарше других, с испуганным и сердитым лицом, вдруг продвинулся вперед и хотел схватить Долохова за рубашку.
– Господа, это глупости; он убьется до смерти, – сказал этот более благоразумный человек.
Анатоль остановил его:
– Не трогай, ты его испугаешь, он убьется. А?… Что тогда?… А?…
Долохов обернулся, поправляясь и опять расперевшись руками.
– Ежели кто ко мне еще будет соваться, – сказал он, редко пропуская слова сквозь стиснутые и тонкие губы, – я того сейчас спущу вот сюда. Ну!…
Сказав «ну»!, он повернулся опять, отпустил руки, взял бутылку и поднес ко рту, закинул назад голову и вскинул кверху свободную руку для перевеса. Один из лакеев, начавший подбирать стекла, остановился в согнутом положении, не спуская глаз с окна и спины Долохова. Анатоль стоял прямо, разинув глаза. Англичанин, выпятив вперед губы, смотрел сбоку. Тот, который останавливал, убежал в угол комнаты и лег на диван лицом к стене. Пьер закрыл лицо, и слабая улыбка, забывшись, осталась на его лице, хоть оно теперь выражало ужас и страх. Все молчали. Пьер отнял от глаз руки: Долохов сидел всё в том же положении, только голова загнулась назад, так что курчавые волосы затылка прикасались к воротнику рубахи, и рука с бутылкой поднималась всё выше и выше, содрогаясь и делая усилие. Бутылка видимо опорожнялась и с тем вместе поднималась, загибая голову. «Что же это так долго?» подумал Пьер. Ему казалось, что прошло больше получаса. Вдруг Долохов сделал движение назад спиной, и рука его нервически задрожала; этого содрогания было достаточно, чтобы сдвинуть всё тело, сидевшее на покатом откосе. Он сдвинулся весь, и еще сильнее задрожали, делая усилие, рука и голова его. Одна рука поднялась, чтобы схватиться за подоконник, но опять опустилась. Пьер опять закрыл глаза и сказал себе, что никогда уж не откроет их. Вдруг он почувствовал, что всё вокруг зашевелилось. Он взглянул: Долохов стоял на подоконнике, лицо его было бледно и весело.
– Пуста!
Он кинул бутылку англичанину, который ловко поймал ее. Долохов спрыгнул с окна. От него сильно пахло ромом.
– Отлично! Молодцом! Вот так пари! Чорт вас возьми совсем! – кричали с разных сторон.
Англичанин, достав кошелек, отсчитывал деньги. Долохов хмурился и молчал. Пьер вскочил на окно.
Господа! Кто хочет со мною пари? Я то же сделаю, – вдруг крикнул он. – И пари не нужно, вот что. Вели дать бутылку. Я сделаю… вели дать.
– Пускай, пускай! – сказал Долохов, улыбаясь.
– Что ты? с ума сошел? Кто тебя пустит? У тебя и на лестнице голова кружится, – заговорили с разных сторон.
– Я выпью, давай бутылку рому! – закричал Пьер, решительным и пьяным жестом ударяя по столу, и полез в окно.
Его схватили за руки; но он был так силен, что далеко оттолкнул того, кто приблизился к нему.
– Нет, его так не уломаешь ни за что, – говорил Анатоль, – постойте, я его обману. Послушай, я с тобой держу пари, но завтра, а теперь мы все едем к***.
– Едем, – закричал Пьер, – едем!… И Мишку с собой берем…
И он ухватил медведя, и, обняв и подняв его, стал кружиться с ним по комнате.


Князь Василий исполнил обещание, данное на вечере у Анны Павловны княгине Друбецкой, просившей его о своем единственном сыне Борисе. О нем было доложено государю, и, не в пример другим, он был переведен в гвардию Семеновского полка прапорщиком. Но адъютантом или состоящим при Кутузове Борис так и не был назначен, несмотря на все хлопоты и происки Анны Михайловны. Вскоре после вечера Анны Павловны Анна Михайловна вернулась в Москву, прямо к своим богатым родственникам Ростовым, у которых она стояла в Москве и у которых с детства воспитывался и годами живал ее обожаемый Боренька, только что произведенный в армейские и тотчас же переведенный в гвардейские прапорщики. Гвардия уже вышла из Петербурга 10 го августа, и сын, оставшийся для обмундирования в Москве, должен был догнать ее по дороге в Радзивилов.
У Ростовых были именинницы Натальи, мать и меньшая дочь. С утра, не переставая, подъезжали и отъезжали цуги, подвозившие поздравителей к большому, всей Москве известному дому графини Ростовой на Поварской. Графиня с красивой старшею дочерью и гостями, не перестававшими сменять один другого, сидели в гостиной.
Графиня была женщина с восточным типом худого лица, лет сорока пяти, видимо изнуренная детьми, которых у ней было двенадцать человек. Медлительность ее движений и говора, происходившая от слабости сил, придавала ей значительный вид, внушавший уважение. Княгиня Анна Михайловна Друбецкая, как домашний человек, сидела тут же, помогая в деле принимания и занимания разговором гостей. Молодежь была в задних комнатах, не находя нужным участвовать в приеме визитов. Граф встречал и провожал гостей, приглашая всех к обеду.
«Очень, очень вам благодарен, ma chere или mon cher [моя дорогая или мой дорогой] (ma сherе или mon cher он говорил всем без исключения, без малейших оттенков как выше, так и ниже его стоявшим людям) за себя и за дорогих именинниц. Смотрите же, приезжайте обедать. Вы меня обидите, mon cher. Душевно прошу вас от всего семейства, ma chere». Эти слова с одинаковым выражением на полном веселом и чисто выбритом лице и с одинаково крепким пожатием руки и повторяемыми короткими поклонами говорил он всем без исключения и изменения. Проводив одного гостя, граф возвращался к тому или той, которые еще были в гостиной; придвинув кресла и с видом человека, любящего и умеющего пожить, молодецки расставив ноги и положив на колена руки, он значительно покачивался, предлагал догадки о погоде, советовался о здоровье, иногда на русском, иногда на очень дурном, но самоуверенном французском языке, и снова с видом усталого, но твердого в исполнении обязанности человека шел провожать, оправляя редкие седые волосы на лысине, и опять звал обедать. Иногда, возвращаясь из передней, он заходил через цветочную и официантскую в большую мраморную залу, где накрывали стол на восемьдесят кувертов, и, глядя на официантов, носивших серебро и фарфор, расставлявших столы и развертывавших камчатные скатерти, подзывал к себе Дмитрия Васильевича, дворянина, занимавшегося всеми его делами, и говорил: «Ну, ну, Митенька, смотри, чтоб всё было хорошо. Так, так, – говорил он, с удовольствием оглядывая огромный раздвинутый стол. – Главное – сервировка. То то…» И он уходил, самодовольно вздыхая, опять в гостиную.
– Марья Львовна Карагина с дочерью! – басом доложил огромный графинин выездной лакей, входя в двери гостиной.
Графиня подумала и понюхала из золотой табакерки с портретом мужа.
– Замучили меня эти визиты, – сказала она. – Ну, уж ее последнюю приму. Чопорна очень. Проси, – сказала она лакею грустным голосом, как будто говорила: «ну, уж добивайте!»
Высокая, полная, с гордым видом дама с круглолицей улыбающейся дочкой, шумя платьями, вошли в гостиную.
«Chere comtesse, il y a si longtemps… elle a ete alitee la pauvre enfant… au bal des Razoumowsky… et la comtesse Apraksine… j'ai ete si heureuse…» [Дорогая графиня, как давно… она должна была пролежать в постеле, бедное дитя… на балу у Разумовских… и графиня Апраксина… была так счастлива…] послышались оживленные женские голоса, перебивая один другой и сливаясь с шумом платьев и передвиганием стульев. Начался тот разговор, который затевают ровно настолько, чтобы при первой паузе встать, зашуметь платьями, проговорить: «Je suis bien charmee; la sante de maman… et la comtesse Apraksine» [Я в восхищении; здоровье мамы… и графиня Апраксина] и, опять зашумев платьями, пройти в переднюю, надеть шубу или плащ и уехать. Разговор зашел о главной городской новости того времени – о болезни известного богача и красавца Екатерининского времени старого графа Безухого и о его незаконном сыне Пьере, который так неприлично вел себя на вечере у Анны Павловны Шерер.
– Я очень жалею бедного графа, – проговорила гостья, – здоровье его и так плохо, а теперь это огорченье от сына, это его убьет!
– Что такое? – спросила графиня, как будто не зная, о чем говорит гостья, хотя она раз пятнадцать уже слышала причину огорчения графа Безухого.
– Вот нынешнее воспитание! Еще за границей, – проговорила гостья, – этот молодой человек предоставлен был самому себе, и теперь в Петербурге, говорят, он такие ужасы наделал, что его с полицией выслали оттуда.
– Скажите! – сказала графиня.
– Он дурно выбирал свои знакомства, – вмешалась княгиня Анна Михайловна. – Сын князя Василия, он и один Долохов, они, говорят, Бог знает что делали. И оба пострадали. Долохов разжалован в солдаты, а сын Безухого выслан в Москву. Анатоля Курагина – того отец как то замял. Но выслали таки из Петербурга.
– Да что, бишь, они сделали? – спросила графиня.
– Это совершенные разбойники, особенно Долохов, – говорила гостья. – Он сын Марьи Ивановны Долоховой, такой почтенной дамы, и что же? Можете себе представить: они втроем достали где то медведя, посадили с собой в карету и повезли к актрисам. Прибежала полиция их унимать. Они поймали квартального и привязали его спина со спиной к медведю и пустили медведя в Мойку; медведь плавает, а квартальный на нем.
– Хороша, ma chere, фигура квартального, – закричал граф, помирая со смеху.
– Ах, ужас какой! Чему тут смеяться, граф?
Но дамы невольно смеялись и сами.
– Насилу спасли этого несчастного, – продолжала гостья. – И это сын графа Кирилла Владимировича Безухова так умно забавляется! – прибавила она. – А говорили, что так хорошо воспитан и умен. Вот всё воспитание заграничное куда довело. Надеюсь, что здесь его никто не примет, несмотря на его богатство. Мне хотели его представить. Я решительно отказалась: у меня дочери.
– Отчего вы говорите, что этот молодой человек так богат? – спросила графиня, нагибаясь от девиц, которые тотчас же сделали вид, что не слушают. – Ведь у него только незаконные дети. Кажется… и Пьер незаконный.
Гостья махнула рукой.
– У него их двадцать незаконных, я думаю.
Княгиня Анна Михайловна вмешалась в разговор, видимо, желая выказать свои связи и свое знание всех светских обстоятельств.
– Вот в чем дело, – сказала она значительно и тоже полушопотом. – Репутация графа Кирилла Владимировича известна… Детям своим он и счет потерял, но этот Пьер любимый был.
– Как старик был хорош, – сказала графиня, – еще прошлого года! Красивее мужчины я не видывала.
– Теперь очень переменился, – сказала Анна Михайловна. – Так я хотела сказать, – продолжала она, – по жене прямой наследник всего именья князь Василий, но Пьера отец очень любил, занимался его воспитанием и писал государю… так что никто не знает, ежели он умрет (он так плох, что этого ждут каждую минуту, и Lorrain приехал из Петербурга), кому достанется это огромное состояние, Пьеру или князю Василию. Сорок тысяч душ и миллионы. Я это очень хорошо знаю, потому что мне сам князь Василий это говорил. Да и Кирилл Владимирович мне приходится троюродным дядей по матери. Он и крестил Борю, – прибавила она, как будто не приписывая этому обстоятельству никакого значения.
– Князь Василий приехал в Москву вчера. Он едет на ревизию, мне говорили, – сказала гостья.
– Да, но, entre nous, [между нами,] – сказала княгиня, – это предлог, он приехал собственно к графу Кирилле Владимировичу, узнав, что он так плох.
– Однако, ma chere, это славная штука, – сказал граф и, заметив, что старшая гостья его не слушала, обратился уже к барышням. – Хороша фигура была у квартального, я воображаю.
И он, представив, как махал руками квартальный, опять захохотал звучным и басистым смехом, колебавшим всё его полное тело, как смеются люди, всегда хорошо евшие и особенно пившие. – Так, пожалуйста же, обедать к нам, – сказал он.


Наступило молчание. Графиня глядела на гостью, приятно улыбаясь, впрочем, не скрывая того, что не огорчится теперь нисколько, если гостья поднимется и уедет. Дочь гостьи уже оправляла платье, вопросительно глядя на мать, как вдруг из соседней комнаты послышался бег к двери нескольких мужских и женских ног, грохот зацепленного и поваленного стула, и в комнату вбежала тринадцатилетняя девочка, запахнув что то короткою кисейною юбкою, и остановилась по средине комнаты. Очевидно было, она нечаянно, с нерассчитанного бега, заскочила так далеко. В дверях в ту же минуту показались студент с малиновым воротником, гвардейский офицер, пятнадцатилетняя девочка и толстый румяный мальчик в детской курточке.
Граф вскочил и, раскачиваясь, широко расставил руки вокруг бежавшей девочки.
– А, вот она! – смеясь закричал он. – Именинница! Ma chere, именинница!
– Ma chere, il y a un temps pour tout, [Милая, на все есть время,] – сказала графиня, притворяясь строгою. – Ты ее все балуешь, Elie, – прибавила она мужу.
– Bonjour, ma chere, je vous felicite, [Здравствуйте, моя милая, поздравляю вас,] – сказала гостья. – Quelle delicuse enfant! [Какое прелестное дитя!] – прибавила она, обращаясь к матери.
Черноглазая, с большим ртом, некрасивая, но живая девочка, с своими детскими открытыми плечиками, которые, сжимаясь, двигались в своем корсаже от быстрого бега, с своими сбившимися назад черными кудрями, тоненькими оголенными руками и маленькими ножками в кружевных панталончиках и открытых башмачках, была в том милом возрасте, когда девочка уже не ребенок, а ребенок еще не девушка. Вывернувшись от отца, она подбежала к матери и, не обращая никакого внимания на ее строгое замечание, спрятала свое раскрасневшееся лицо в кружевах материной мантильи и засмеялась. Она смеялась чему то, толкуя отрывисто про куклу, которую вынула из под юбочки.
– Видите?… Кукла… Мими… Видите.
И Наташа не могла больше говорить (ей всё смешно казалось). Она упала на мать и расхохоталась так громко и звонко, что все, даже чопорная гостья, против воли засмеялись.
– Ну, поди, поди с своим уродом! – сказала мать, притворно сердито отталкивая дочь. – Это моя меньшая, – обратилась она к гостье.
Наташа, оторвав на минуту лицо от кружевной косынки матери, взглянула на нее снизу сквозь слезы смеха и опять спрятала лицо.
Гостья, принужденная любоваться семейною сценой, сочла нужным принять в ней какое нибудь участие.
– Скажите, моя милая, – сказала она, обращаясь к Наташе, – как же вам приходится эта Мими? Дочь, верно?
Наташе не понравился тон снисхождения до детского разговора, с которым гостья обратилась к ней. Она ничего не ответила и серьезно посмотрела на гостью.
Между тем всё это молодое поколение: Борис – офицер, сын княгини Анны Михайловны, Николай – студент, старший сын графа, Соня – пятнадцатилетняя племянница графа, и маленький Петруша – меньшой сын, все разместились в гостиной и, видимо, старались удержать в границах приличия оживление и веселость, которыми еще дышала каждая их черта. Видно было, что там, в задних комнатах, откуда они все так стремительно прибежали, у них были разговоры веселее, чем здесь о городских сплетнях, погоде и comtesse Apraksine. [о графине Апраксиной.] Изредка они взглядывали друг на друга и едва удерживались от смеха.
Два молодые человека, студент и офицер, друзья с детства, были одних лет и оба красивы, но не похожи друг на друга. Борис был высокий белокурый юноша с правильными тонкими чертами спокойного и красивого лица; Николай был невысокий курчавый молодой человек с открытым выражением лица. На верхней губе его уже показывались черные волосики, и во всем лице выражались стремительность и восторженность.
Николай покраснел, как только вошел в гостиную. Видно было, что он искал и не находил, что сказать; Борис, напротив, тотчас же нашелся и рассказал спокойно, шутливо, как эту Мими куклу он знал еще молодою девицей с неиспорченным еще носом, как она в пять лет на его памяти состарелась и как у ней по всему черепу треснула голова. Сказав это, он взглянул на Наташу. Наташа отвернулась от него, взглянула на младшего брата, который, зажмурившись, трясся от беззвучного смеха, и, не в силах более удерживаться, прыгнула и побежала из комнаты так скоро, как только могли нести ее быстрые ножки. Борис не рассмеялся.
– Вы, кажется, тоже хотели ехать, maman? Карета нужна? – .сказал он, с улыбкой обращаясь к матери.
– Да, поди, поди, вели приготовить, – сказала она, уливаясь.
Борис вышел тихо в двери и пошел за Наташей, толстый мальчик сердито побежал за ними, как будто досадуя на расстройство, происшедшее в его занятиях.


Из молодежи, не считая старшей дочери графини (которая была четырьмя годами старше сестры и держала себя уже, как большая) и гостьи барышни, в гостиной остались Николай и Соня племянница. Соня была тоненькая, миниатюрненькая брюнетка с мягким, отененным длинными ресницами взглядом, густой черною косой, два раза обвившею ее голову, и желтоватым оттенком кожи на лице и в особенности на обнаженных худощавых, но грациозных мускулистых руках и шее. Плавностью движений, мягкостью и гибкостью маленьких членов и несколько хитрою и сдержанною манерой она напоминала красивого, но еще не сформировавшегося котенка, который будет прелестною кошечкой. Она, видимо, считала приличным выказывать улыбкой участие к общему разговору; но против воли ее глаза из под длинных густых ресниц смотрели на уезжавшего в армию cousin [двоюродного брата] с таким девическим страстным обожанием, что улыбка ее не могла ни на мгновение обмануть никого, и видно было, что кошечка присела только для того, чтоб еще энергичнее прыгнуть и заиграть с своим соusin, как скоро только они так же, как Борис с Наташей, выберутся из этой гостиной.
– Да, ma chere, – сказал старый граф, обращаясь к гостье и указывая на своего Николая. – Вот его друг Борис произведен в офицеры, и он из дружбы не хочет отставать от него; бросает и университет и меня старика: идет в военную службу, ma chere. А уж ему место в архиве было готово, и всё. Вот дружба то? – сказал граф вопросительно.
– Да ведь война, говорят, объявлена, – сказала гостья.
– Давно говорят, – сказал граф. – Опять поговорят, поговорят, да так и оставят. Ma chere, вот дружба то! – повторил он. – Он идет в гусары.
Гостья, не зная, что сказать, покачала головой.
– Совсем не из дружбы, – отвечал Николай, вспыхнув и отговариваясь как будто от постыдного на него наклепа. – Совсем не дружба, а просто чувствую призвание к военной службе.
Он оглянулся на кузину и на гостью барышню: обе смотрели на него с улыбкой одобрения.
– Нынче обедает у нас Шуберт, полковник Павлоградского гусарского полка. Он был в отпуску здесь и берет его с собой. Что делать? – сказал граф, пожимая плечами и говоря шуточно о деле, которое, видимо, стоило ему много горя.
– Я уж вам говорил, папенька, – сказал сын, – что ежели вам не хочется меня отпустить, я останусь. Но я знаю, что я никуда не гожусь, кроме как в военную службу; я не дипломат, не чиновник, не умею скрывать того, что чувствую, – говорил он, всё поглядывая с кокетством красивой молодости на Соню и гостью барышню.
Кошечка, впиваясь в него глазами, казалась каждую секунду готовою заиграть и выказать всю свою кошачью натуру.
– Ну, ну, хорошо! – сказал старый граф, – всё горячится. Всё Бонапарте всем голову вскружил; все думают, как это он из поручиков попал в императоры. Что ж, дай Бог, – прибавил он, не замечая насмешливой улыбки гостьи.
Большие заговорили о Бонапарте. Жюли, дочь Карагиной, обратилась к молодому Ростову:
– Как жаль, что вас не было в четверг у Архаровых. Мне скучно было без вас, – сказала она, нежно улыбаясь ему.
Польщенный молодой человек с кокетливой улыбкой молодости ближе пересел к ней и вступил с улыбающейся Жюли в отдельный разговор, совсем не замечая того, что эта его невольная улыбка ножом ревности резала сердце красневшей и притворно улыбавшейся Сони. – В середине разговора он оглянулся на нее. Соня страстно озлобленно взглянула на него и, едва удерживая на глазах слезы, а на губах притворную улыбку, встала и вышла из комнаты. Всё оживление Николая исчезло. Он выждал первый перерыв разговора и с расстроенным лицом вышел из комнаты отыскивать Соню.
– Как секреты то этой всей молодежи шиты белыми нитками! – сказала Анна Михайловна, указывая на выходящего Николая. – Cousinage dangereux voisinage, [Бедовое дело – двоюродные братцы и сестрицы,] – прибавила она.
– Да, – сказала графиня, после того как луч солнца, проникнувший в гостиную вместе с этим молодым поколением, исчез, и как будто отвечая на вопрос, которого никто ей не делал, но который постоянно занимал ее. – Сколько страданий, сколько беспокойств перенесено за то, чтобы теперь на них радоваться! А и теперь, право, больше страха, чем радости. Всё боишься, всё боишься! Именно тот возраст, в котором так много опасностей и для девочек и для мальчиков.
– Всё от воспитания зависит, – сказала гостья.
– Да, ваша правда, – продолжала графиня. – До сих пор я была, слава Богу, другом своих детей и пользуюсь полным их доверием, – говорила графиня, повторяя заблуждение многих родителей, полагающих, что у детей их нет тайн от них. – Я знаю, что я всегда буду первою confidente [поверенной] моих дочерей, и что Николенька, по своему пылкому характеру, ежели будет шалить (мальчику нельзя без этого), то всё не так, как эти петербургские господа.
– Да, славные, славные ребята, – подтвердил граф, всегда разрешавший запутанные для него вопросы тем, что всё находил славным. – Вот подите, захотел в гусары! Да вот что вы хотите, ma chere!
– Какое милое существо ваша меньшая, – сказала гостья. – Порох!
– Да, порох, – сказал граф. – В меня пошла! И какой голос: хоть и моя дочь, а я правду скажу, певица будет, Саломони другая. Мы взяли итальянца ее учить.
– Не рано ли? Говорят, вредно для голоса учиться в эту пору.
– О, нет, какой рано! – сказал граф. – Как же наши матери выходили в двенадцать тринадцать лет замуж?
– Уж она и теперь влюблена в Бориса! Какова? – сказала графиня, тихо улыбаясь, глядя на мать Бориса, и, видимо отвечая на мысль, всегда ее занимавшую, продолжала. – Ну, вот видите, держи я ее строго, запрещай я ей… Бог знает, что бы они делали потихоньку (графиня разумела: они целовались бы), а теперь я знаю каждое ее слово. Она сама вечером прибежит и всё мне расскажет. Может быть, я балую ее; но, право, это, кажется, лучше. Я старшую держала строго.
– Да, меня совсем иначе воспитывали, – сказала старшая, красивая графиня Вера, улыбаясь.
Но улыбка не украсила лица Веры, как это обыкновенно бывает; напротив, лицо ее стало неестественно и оттого неприятно.
Старшая, Вера, была хороша, была неглупа, училась прекрасно, была хорошо воспитана, голос у нее был приятный, то, что она сказала, было справедливо и уместно; но, странное дело, все, и гостья и графиня, оглянулись на нее, как будто удивились, зачем она это сказала, и почувствовали неловкость.
– Всегда с старшими детьми мудрят, хотят сделать что нибудь необыкновенное, – сказала гостья.
– Что греха таить, ma chere! Графинюшка мудрила с Верой, – сказал граф. – Ну, да что ж! всё таки славная вышла, – прибавил он, одобрительно подмигивая Вере.
Гостьи встали и уехали, обещаясь приехать к обеду.
– Что за манера! Уж сидели, сидели! – сказала графиня, проводя гостей.


Когда Наташа вышла из гостиной и побежала, она добежала только до цветочной. В этой комнате она остановилась, прислушиваясь к говору в гостиной и ожидая выхода Бориса. Она уже начинала приходить в нетерпение и, топнув ножкой, сбиралась было заплакать оттого, что он не сейчас шел, когда заслышались не тихие, не быстрые, приличные шаги молодого человека.
Наташа быстро бросилась между кадок цветов и спряталась.
Борис остановился посереди комнаты, оглянулся, смахнул рукой соринки с рукава мундира и подошел к зеркалу, рассматривая свое красивое лицо. Наташа, притихнув, выглядывала из своей засады, ожидая, что он будет делать. Он постоял несколько времени перед зеркалом, улыбнулся и пошел к выходной двери. Наташа хотела его окликнуть, но потом раздумала. «Пускай ищет», сказала она себе. Только что Борис вышел, как из другой двери вышла раскрасневшаяся Соня, сквозь слезы что то злобно шепчущая. Наташа удержалась от своего первого движения выбежать к ней и осталась в своей засаде, как под шапкой невидимкой, высматривая, что делалось на свете. Она испытывала особое новое наслаждение. Соня шептала что то и оглядывалась на дверь гостиной. Из двери вышел Николай.
– Соня! Что с тобой? Можно ли это? – сказал Николай, подбегая к ней.
– Ничего, ничего, оставьте меня! – Соня зарыдала.
– Нет, я знаю что.
– Ну знаете, и прекрасно, и подите к ней.
– Соооня! Одно слово! Можно ли так мучить меня и себя из за фантазии? – говорил Николай, взяв ее за руку.
Соня не вырывала у него руки и перестала плакать.
Наташа, не шевелясь и не дыша, блестящими главами смотрела из своей засады. «Что теперь будет»? думала она.
– Соня! Мне весь мир не нужен! Ты одна для меня всё, – говорил Николай. – Я докажу тебе.
– Я не люблю, когда ты так говоришь.
– Ну не буду, ну прости, Соня! – Он притянул ее к себе и поцеловал.
«Ах, как хорошо!» подумала Наташа, и когда Соня с Николаем вышли из комнаты, она пошла за ними и вызвала к себе Бориса.
– Борис, подите сюда, – сказала она с значительным и хитрым видом. – Мне нужно сказать вам одну вещь. Сюда, сюда, – сказала она и привела его в цветочную на то место между кадок, где она была спрятана. Борис, улыбаясь, шел за нею.
– Какая же это одна вещь ? – спросил он.
Она смутилась, оглянулась вокруг себя и, увидев брошенную на кадке свою куклу, взяла ее в руки.
– Поцелуйте куклу, – сказала она.
Борис внимательным, ласковым взглядом смотрел в ее оживленное лицо и ничего не отвечал.
– Не хотите? Ну, так подите сюда, – сказала она и глубже ушла в цветы и бросила куклу. – Ближе, ближе! – шептала она. Она поймала руками офицера за обшлага, и в покрасневшем лице ее видны были торжественность и страх.
– А меня хотите поцеловать? – прошептала она чуть слышно, исподлобья глядя на него, улыбаясь и чуть не плача от волненья.
Борис покраснел.
– Какая вы смешная! – проговорил он, нагибаясь к ней, еще более краснея, но ничего не предпринимая и выжидая.
Она вдруг вскочила на кадку, так что стала выше его, обняла его обеими руками, так что тонкие голые ручки согнулись выше его шеи и, откинув движением головы волосы назад, поцеловала его в самые губы.
Она проскользнула между горшками на другую сторону цветов и, опустив голову, остановилась.
– Наташа, – сказал он, – вы знаете, что я люблю вас, но…
– Вы влюблены в меня? – перебила его Наташа.
– Да, влюблен, но, пожалуйста, не будем делать того, что сейчас… Еще четыре года… Тогда я буду просить вашей руки.
Наташа подумала.
– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… – сказала она, считая по тоненьким пальчикам. – Хорошо! Так кончено?
И улыбка радости и успокоения осветила ее оживленное лицо.
– Кончено! – сказал Борис.
– Навсегда? – сказала девочка. – До самой смерти?
И, взяв его под руку, она с счастливым лицом тихо пошла с ним рядом в диванную.


Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Графине хотелось с глазу на глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга. Анна Михайловна, с своим исплаканным и приятным лицом, подвинулась ближе к креслу графини.
– С тобой я буду совершенно откровенна, – сказала Анна Михайловна. – Уж мало нас осталось, старых друзей! От этого я так и дорожу твоею дружбой.
Анна Михайловна посмотрела на Веру и остановилась. Графиня пожала руку своему другу.
– Вера, – сказала графиня, обращаясь к старшей дочери, очевидно, нелюбимой. – Как у вас ни на что понятия нет? Разве ты не чувствуешь, что ты здесь лишняя? Поди к сестрам, или…
Красивая Вера презрительно улыбнулась, видимо не чувствуя ни малейшего оскорбления.
– Ежели бы вы мне сказали давно, маменька, я бы тотчас ушла, – сказала она, и пошла в свою комнату.
Но, проходя мимо диванной, она заметила, что в ней у двух окошек симметрично сидели две пары. Она остановилась и презрительно улыбнулась. Соня сидела близко подле Николая, который переписывал ей стихи, в первый раз сочиненные им. Борис с Наташей сидели у другого окна и замолчали, когда вошла Вера. Соня и Наташа с виноватыми и счастливыми лицами взглянули на Веру.
Весело и трогательно было смотреть на этих влюбленных девочек, но вид их, очевидно, не возбуждал в Вере приятного чувства.
– Сколько раз я вас просила, – сказала она, – не брать моих вещей, у вас есть своя комната.
Она взяла от Николая чернильницу.
– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.
– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.
– И какие могут быть в ваши года секреты между Наташей и Борисом и между вами, – всё одни глупости!
– Ну, что тебе за дело, Вера? – тихеньким голоском, заступнически проговорила Наташа.
Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова.
– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.
– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…
– Ну, добилась своего, – вмешался Николай, – наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдемте в детскую.
Все четверо, как спугнутая стая птиц, поднялись и пошли из комнаты.
– Мне наговорили неприятностей, а я никому ничего, – сказала Вера.
– Madame de Genlis! Madame de Genlis! – проговорили смеющиеся голоса из за двери.
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.

В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.
– Ах, душа моя! – отвечала княгиня Анна Михайловна. – Не дай Бог тебе узнать, как тяжело остаться вдовой без подпоры и с сыном, которого любишь до обожания. Всему научишься, – продолжала она с некоторою гордостью. – Процесс мой меня научил. Ежели мне нужно видеть кого нибудь из этих тузов, я пишу записку: «princesse une telle [княгиня такая то] желает видеть такого то» и еду сама на извозчике хоть два, хоть три раза, хоть четыре, до тех пор, пока не добьюсь того, что мне надо. Мне всё равно, что бы обо мне ни думали.
– Ну, как же, кого ты просила о Бореньке? – спросила графиня. – Ведь вот твой уже офицер гвардии, а Николушка идет юнкером. Некому похлопотать. Ты кого просила?
– Князя Василия. Он был очень мил. Сейчас на всё согласился, доложил государю, – говорила княгиня Анна Михайловна с восторгом, совершенно забыв всё унижение, через которое она прошла для достижения своей цели.
– Что он постарел, князь Василий? – спросила графиня. – Я его не видала с наших театров у Румянцевых. И думаю, забыл про меня. Il me faisait la cour, [Он за мной волочился,] – вспомнила графиня с улыбкой.
– Всё такой же, – отвечала Анна Михайловна, – любезен, рассыпается. Les grandeurs ne lui ont pas touriene la tete du tout. [Высокое положение не вскружило ему головы нисколько.] «Я жалею, что слишком мало могу вам сделать, милая княгиня, – он мне говорит, – приказывайте». Нет, он славный человек и родной прекрасный. Но ты знаешь, Nathalieie, мою любовь к сыну. Я не знаю, чего я не сделала бы для его счастья. А обстоятельства мои до того дурны, – продолжала Анна Михайловна с грустью и понижая голос, – до того дурны, что я теперь в самом ужасном положении. Мой несчастный процесс съедает всё, что я имею, и не подвигается. У меня нет, можешь себе представить, a la lettre [буквально] нет гривенника денег, и я не знаю, на что обмундировать Бориса. – Она вынула платок и заплакала. – Мне нужно пятьсот рублей, а у меня одна двадцатипятирублевая бумажка. Я в таком положении… Одна моя надежда теперь на графа Кирилла Владимировича Безухова. Ежели он не захочет поддержать своего крестника, – ведь он крестил Борю, – и назначить ему что нибудь на содержание, то все мои хлопоты пропадут: мне не на что будет обмундировать его.
Графиня прослезилась и молча соображала что то.
– Часто думаю, может, это и грех, – сказала княгиня, – а часто думаю: вот граф Кирилл Владимирович Безухой живет один… это огромное состояние… и для чего живет? Ему жизнь в тягость, а Боре только начинать жить.
– Он, верно, оставит что нибудь Борису, – сказала графиня.
– Бог знает, chere amie! [милый друг!] Эти богачи и вельможи такие эгоисты. Но я всё таки поеду сейчас к нему с Борисом и прямо скажу, в чем дело. Пускай обо мне думают, что хотят, мне, право, всё равно, когда судьба сына зависит от этого. – Княгиня поднялась. – Теперь два часа, а в четыре часа вы обедаете. Я успею съездить.
И с приемами петербургской деловой барыни, умеющей пользоваться временем, Анна Михайловна послала за сыном и вместе с ним вышла в переднюю.
– Прощай, душа моя, – сказала она графине, которая провожала ее до двери, – пожелай мне успеха, – прибавила она шопотом от сына.
– Вы к графу Кириллу Владимировичу, ma chere? – сказал граф из столовой, выходя тоже в переднюю. – Коли ему лучше, зовите Пьера ко мне обедать. Ведь он у меня бывал, с детьми танцовал. Зовите непременно, ma chere. Ну, посмотрим, как то отличится нынче Тарас. Говорит, что у графа Орлова такого обеда не бывало, какой у нас будет.


– Mon cher Boris, [Дорогой Борис,] – сказала княгиня Анна Михайловна сыну, когда карета графини Ростовой, в которой они сидели, проехала по устланной соломой улице и въехала на широкий двор графа Кирилла Владимировича Безухого. – Mon cher Boris, – сказала мать, выпрастывая руку из под старого салопа и робким и ласковым движением кладя ее на руку сына, – будь ласков, будь внимателен. Граф Кирилл Владимирович всё таки тебе крестный отец, и от него зависит твоя будущая судьба. Помни это, mon cher, будь мил, как ты умеешь быть…
– Ежели бы я знал, что из этого выйдет что нибудь, кроме унижения… – отвечал сын холодно. – Но я обещал вам и делаю это для вас.
Несмотря на то, что чья то карета стояла у подъезда, швейцар, оглядев мать с сыном (которые, не приказывая докладывать о себе, прямо вошли в стеклянные сени между двумя рядами статуй в нишах), значительно посмотрев на старенький салоп, спросил, кого им угодно, княжен или графа, и, узнав, что графа, сказал, что их сиятельству нынче хуже и их сиятельство никого не принимают.
– Мы можем уехать, – сказал сын по французски.
– Mon ami! [Друг мой!] – сказала мать умоляющим голосом, опять дотрогиваясь до руки сына, как будто это прикосновение могло успокоивать или возбуждать его.
Борис замолчал и, не снимая шинели, вопросительно смотрел на мать.
– Голубчик, – нежным голоском сказала Анна Михайловна, обращаясь к швейцару, – я знаю, что граф Кирилл Владимирович очень болен… я затем и приехала… я родственница… Я не буду беспокоить, голубчик… А мне бы только надо увидать князя Василия Сергеевича: ведь он здесь стоит. Доложи, пожалуйста.
Швейцар угрюмо дернул снурок наверх и отвернулся.
– Княгиня Друбецкая к князю Василию Сергеевичу, – крикнул он сбежавшему сверху и из под выступа лестницы выглядывавшему официанту в чулках, башмаках и фраке.
Мать расправила складки своего крашеного шелкового платья, посмотрелась в цельное венецианское зеркало в стене и бодро в своих стоптанных башмаках пошла вверх по ковру лестницы.
– Mon cher, voue m'avez promis, [Мой друг, ты мне обещал,] – обратилась она опять к Сыну, прикосновением руки возбуждая его.
Сын, опустив глаза, спокойно шел за нею.
Они вошли в залу, из которой одна дверь вела в покои, отведенные князю Василью.
В то время как мать с сыном, выйдя на середину комнаты, намеревались спросить дорогу у вскочившего при их входе старого официанта, у одной из дверей повернулась бронзовая ручка и князь Василий в бархатной шубке, с одною звездой, по домашнему, вышел, провожая красивого черноволосого мужчину. Мужчина этот был знаменитый петербургский доктор Lorrain.
– C'est donc positif? [Итак, это верно?] – говорил князь.
– Mon prince, «errare humanum est», mais… [Князь, человеку ошибаться свойственно.] – отвечал доктор, грассируя и произнося латинские слова французским выговором.
– C'est bien, c'est bien… [Хорошо, хорошо…]
Заметив Анну Михайловну с сыном, князь Василий поклоном отпустил доктора и молча, но с вопросительным видом, подошел к ним. Сын заметил, как вдруг глубокая горесть выразилась в глазах его матери, и слегка улыбнулся.
– Да, в каких грустных обстоятельствах пришлось нам видеться, князь… Ну, что наш дорогой больной? – сказала она, как будто не замечая холодного, оскорбительного, устремленного на нее взгляда.
Князь Василий вопросительно, до недоумения, посмотрел на нее, потом на Бориса. Борис учтиво поклонился. Князь Василий, не отвечая на поклон, отвернулся к Анне Михайловне и на ее вопрос отвечал движением головы и губ, которое означало самую плохую надежду для больного.
– Неужели? – воскликнула Анна Михайловна. – Ах, это ужасно! Страшно подумать… Это мой сын, – прибавила она, указывая на Бориса. – Он сам хотел благодарить вас.
Борис еще раз учтиво поклонился.
– Верьте, князь, что сердце матери никогда не забудет того, что вы сделали для нас.
– Я рад, что мог сделать вам приятное, любезная моя Анна Михайловна, – сказал князь Василий, оправляя жабо и в жесте и голосе проявляя здесь, в Москве, перед покровительствуемою Анною Михайловной еще гораздо большую важность, чем в Петербурге, на вечере у Annette Шерер.
– Старайтесь служить хорошо и быть достойным, – прибавил он, строго обращаясь к Борису. – Я рад… Вы здесь в отпуску? – продиктовал он своим бесстрастным тоном.
– Жду приказа, ваше сиятельство, чтоб отправиться по новому назначению, – отвечал Борис, не выказывая ни досады за резкий тон князя, ни желания вступить в разговор, но так спокойно и почтительно, что князь пристально поглядел на него.
– Вы живете с матушкой?
– Я живу у графини Ростовой, – сказал Борис, опять прибавив: – ваше сиятельство.
– Это тот Илья Ростов, который женился на Nathalie Шиншиной, – сказала Анна Михайловна.
– Знаю, знаю, – сказал князь Василий своим монотонным голосом. – Je n'ai jamais pu concevoir, comment Nathalieie s'est decidee a epouser cet ours mal – leche l Un personnage completement stupide et ridicule.Et joueur a ce qu'on dit. [Я никогда не мог понять, как Натали решилась выйти замуж за этого грязного медведя. Совершенно глупая и смешная особа. К тому же игрок, говорят.]
– Mais tres brave homme, mon prince, [Но добрый человек, князь,] – заметила Анна Михайловна, трогательно улыбаясь, как будто и она знала, что граф Ростов заслуживал такого мнения, но просила пожалеть бедного старика. – Что говорят доктора? – спросила княгиня, помолчав немного и опять выражая большую печаль на своем исплаканном лице.
– Мало надежды, – сказал князь.
– А мне так хотелось еще раз поблагодарить дядю за все его благодеяния и мне и Боре. C'est son filleuil, [Это его крестник,] – прибавила она таким тоном, как будто это известие должно было крайне обрадовать князя Василия.
Князь Василий задумался и поморщился. Анна Михайловна поняла, что он боялся найти в ней соперницу по завещанию графа Безухого. Она поспешила успокоить его.
– Ежели бы не моя истинная любовь и преданность дяде, – сказала она, с особенною уверенностию и небрежностию выговаривая это слово: – я знаю его характер, благородный, прямой, но ведь одни княжны при нем…Они еще молоды… – Она наклонила голову и прибавила шопотом: – исполнил ли он последний долг, князь? Как драгоценны эти последние минуты! Ведь хуже быть не может; его необходимо приготовить ежели он так плох. Мы, женщины, князь, – она нежно улыбнулась, – всегда знаем, как говорить эти вещи. Необходимо видеть его. Как бы тяжело это ни было для меня, но я привыкла уже страдать.
Князь, видимо, понял, и понял, как и на вечере у Annette Шерер, что от Анны Михайловны трудно отделаться.
– Не было бы тяжело ему это свидание, chere Анна Михайловна, – сказал он. – Подождем до вечера, доктора обещали кризис.
– Но нельзя ждать, князь, в эти минуты. Pensez, il у va du salut de son ame… Ah! c'est terrible, les devoirs d'un chretien… [Подумайте, дело идет о спасения его души! Ах! это ужасно, долг христианина…]
Из внутренних комнат отворилась дверь, и вошла одна из княжен племянниц графа, с угрюмым и холодным лицом и поразительно несоразмерною по ногам длинною талией.
Князь Василий обернулся к ней.
– Ну, что он?
– Всё то же. И как вы хотите, этот шум… – сказала княжна, оглядывая Анну Михайловну, как незнакомую.
– Ah, chere, je ne vous reconnaissais pas, [Ах, милая, я не узнала вас,] – с счастливою улыбкой сказала Анна Михайловна, легкою иноходью подходя к племяннице графа. – Je viens d'arriver et je suis a vous pour vous aider a soigner mon oncle . J`imagine, combien vous avez souffert, [Я приехала помогать вам ходить за дядюшкой. Воображаю, как вы настрадались,] – прибавила она, с участием закатывая глаза.
Княжна ничего не ответила, даже не улыбнулась и тотчас же вышла. Анна Михайловна сняла перчатки и в завоеванной позиции расположилась на кресле, пригласив князя Василья сесть подле себя.
– Борис! – сказала она сыну и улыбнулась, – я пройду к графу, к дяде, а ты поди к Пьеру, mon ami, покаместь, да не забудь передать ему приглашение от Ростовых. Они зовут его обедать. Я думаю, он не поедет? – обратилась она к князю.
– Напротив, – сказал князь, видимо сделавшийся не в духе. – Je serais tres content si vous me debarrassez de ce jeune homme… [Я был бы очень рад, если бы вы меня избавили от этого молодого человека…] Сидит тут. Граф ни разу не спросил про него.
Он пожал плечами. Официант повел молодого человека вниз и вверх по другой лестнице к Петру Кирилловичу.


Пьер так и не успел выбрать себе карьеры в Петербурге и, действительно, был выслан в Москву за буйство. История, которую рассказывали у графа Ростова, была справедлива. Пьер участвовал в связываньи квартального с медведем. Он приехал несколько дней тому назад и остановился, как всегда, в доме своего отца. Хотя он и предполагал, что история его уже известна в Москве, и что дамы, окружающие его отца, всегда недоброжелательные к нему, воспользуются этим случаем, чтобы раздражить графа, он всё таки в день приезда пошел на половину отца. Войдя в гостиную, обычное местопребывание княжен, он поздоровался с дамами, сидевшими за пяльцами и за книгой, которую вслух читала одна из них. Их было три. Старшая, чистоплотная, с длинною талией, строгая девица, та самая, которая выходила к Анне Михайловне, читала; младшие, обе румяные и хорошенькие, отличавшиеся друг от друга только тем, что у одной была родинка над губой, очень красившая ее, шили в пяльцах. Пьер был встречен как мертвец или зачумленный. Старшая княжна прервала чтение и молча посмотрела на него испуганными глазами; младшая, без родинки, приняла точно такое же выражение; самая меньшая, с родинкой, веселого и смешливого характера, нагнулась к пяльцам, чтобы скрыть улыбку, вызванную, вероятно, предстоящею сценой, забавность которой она предвидела. Она притянула вниз шерстинку и нагнулась, будто разбирая узоры и едва удерживаясь от смеха.
– Bonjour, ma cousine, – сказал Пьер. – Vous ne me гесоnnaissez pas? [Здравствуйте, кузина. Вы меня не узнаете?]
– Я слишком хорошо вас узнаю, слишком хорошо.
– Как здоровье графа? Могу я видеть его? – спросил Пьер неловко, как всегда, но не смущаясь.
– Граф страдает и физически и нравственно, и, кажется, вы позаботились о том, чтобы причинить ему побольше нравственных страданий.
– Могу я видеть графа? – повторил Пьер.
– Гм!.. Ежели вы хотите убить его, совсем убить, то можете видеть. Ольга, поди посмотри, готов ли бульон для дяденьки, скоро время, – прибавила она, показывая этим Пьеру, что они заняты и заняты успокоиваньем его отца, тогда как он, очевидно, занят только расстроиванием.
Ольга вышла. Пьер постоял, посмотрел на сестер и, поклонившись, сказал:
– Так я пойду к себе. Когда можно будет, вы мне скажите.
Он вышел, и звонкий, но негромкий смех сестры с родинкой послышался за ним.
На другой день приехал князь Василий и поместился в доме графа. Он призвал к себе Пьера и сказал ему:
– Mon cher, si vous vous conduisez ici, comme a Petersbourg, vous finirez tres mal; c'est tout ce que je vous dis. [Мой милый, если вы будете вести себя здесь, как в Петербурге, вы кончите очень дурно; больше мне нечего вам сказать.] Граф очень, очень болен: тебе совсем не надо его видеть.
С тех пор Пьера не тревожили, и он целый день проводил один наверху, в своей комнате.
В то время как Борис вошел к нему, Пьер ходил по своей комнате, изредка останавливаясь в углах, делая угрожающие жесты к стене, как будто пронзая невидимого врага шпагой, и строго взглядывая сверх очков и затем вновь начиная свою прогулку, проговаривая неясные слова, пожимая плечами и разводя руками.
– L'Angleterre a vecu, [Англии конец,] – проговорил он, нахмуриваясь и указывая на кого то пальцем. – M. Pitt comme traitre a la nation et au droit des gens est condamiene a… [Питт, как изменник нации и народному праву, приговаривается к…] – Он не успел договорить приговора Питту, воображая себя в эту минуту самим Наполеоном и вместе с своим героем уже совершив опасный переезд через Па де Кале и завоевав Лондон, – как увидал входившего к нему молодого, стройного и красивого офицера. Он остановился. Пьер оставил Бориса четырнадцатилетним мальчиком и решительно не помнил его; но, несмотря на то, с свойственною ему быстрою и радушною манерой взял его за руку и дружелюбно улыбнулся.
– Вы меня помните? – спокойно, с приятной улыбкой сказал Борис. – Я с матушкой приехал к графу, но он, кажется, не совсем здоров.
– Да, кажется, нездоров. Его всё тревожат, – отвечал Пьер, стараясь вспомнить, кто этот молодой человек.
Борис чувствовал, что Пьер не узнает его, но не считал нужным называть себя и, не испытывая ни малейшего смущения, смотрел ему прямо в глаза.
– Граф Ростов просил вас нынче приехать к нему обедать, – сказал он после довольно долгого и неловкого для Пьера молчания.
– А! Граф Ростов! – радостно заговорил Пьер. – Так вы его сын, Илья. Я, можете себе представить, в первую минуту не узнал вас. Помните, как мы на Воробьевы горы ездили c m me Jacquot… [мадам Жако…] давно.
– Вы ошибаетесь, – неторопливо, с смелою и несколько насмешливою улыбкой проговорил Борис. – Я Борис, сын княгини Анны Михайловны Друбецкой. Ростова отца зовут Ильей, а сына – Николаем. И я m me Jacquot никакой не знал.
Пьер замахал руками и головой, как будто комары или пчелы напали на него.
– Ах, ну что это! я всё спутал. В Москве столько родных! Вы Борис…да. Ну вот мы с вами и договорились. Ну, что вы думаете о булонской экспедиции? Ведь англичанам плохо придется, ежели только Наполеон переправится через канал? Я думаю, что экспедиция очень возможна. Вилльнев бы не оплошал!
Борис ничего не знал о булонской экспедиции, он не читал газет и о Вилльневе в первый раз слышал.
– Мы здесь в Москве больше заняты обедами и сплетнями, чем политикой, – сказал он своим спокойным, насмешливым тоном. – Я ничего про это не знаю и не думаю. Москва занята сплетнями больше всего, – продолжал он. – Теперь говорят про вас и про графа.
Пьер улыбнулся своей доброю улыбкой, как будто боясь за своего собеседника, как бы он не сказал чего нибудь такого, в чем стал бы раскаиваться. Но Борис говорил отчетливо, ясно и сухо, прямо глядя в глаза Пьеру.
– Москве больше делать нечего, как сплетничать, – продолжал он. – Все заняты тем, кому оставит граф свое состояние, хотя, может быть, он переживет всех нас, чего я от души желаю…
– Да, это всё очень тяжело, – подхватил Пьер, – очень тяжело. – Пьер всё боялся, что этот офицер нечаянно вдастся в неловкий для самого себя разговор.
– А вам должно казаться, – говорил Борис, слегка краснея, но не изменяя голоса и позы, – вам должно казаться, что все заняты только тем, чтобы получить что нибудь от богача.
«Так и есть», подумал Пьер.
– А я именно хочу сказать вам, чтоб избежать недоразумений, что вы очень ошибетесь, ежели причтете меня и мою мать к числу этих людей. Мы очень бедны, но я, по крайней мере, за себя говорю: именно потому, что отец ваш богат, я не считаю себя его родственником, и ни я, ни мать никогда ничего не будем просить и не примем от него.
Пьер долго не мог понять, но когда понял, вскочил с дивана, ухватил Бориса за руку снизу с свойственною ему быстротой и неловкостью и, раскрасневшись гораздо более, чем Борис, начал говорить с смешанным чувством стыда и досады.
– Вот это странно! Я разве… да и кто ж мог думать… Я очень знаю…
Но Борис опять перебил его:
– Я рад, что высказал всё. Может быть, вам неприятно, вы меня извините, – сказал он, успокоивая Пьера, вместо того чтоб быть успокоиваемым им, – но я надеюсь, что не оскорбил вас. Я имею правило говорить всё прямо… Как же мне передать? Вы приедете обедать к Ростовым?
И Борис, видимо свалив с себя тяжелую обязанность, сам выйдя из неловкого положения и поставив в него другого, сделался опять совершенно приятен.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Кряква&oldid=81193964»