Ратник, Ксаверий Ксаверьевич
| Ксаверий (Саверий) Ксаверьевич Ратник | ||
 Ксаверий Ксаверьевич Ратник, 1900 год | ||
| Дата рождения | ||
|---|---|---|
| Место рождения | ||
| Дата смерти | ||
| Место смерти | ||
| Принадлежность | ||
| Род войск | ||
| Годы службы | ||
| Звание | ||
| Сражения/войны |
Цусимское сражение (как конструктор) | |
| Награды и премии |
| |
Ксаве́рий (Саве́рий) Ксаве́рьевич Ра́тник (1852, Николаев, Российская империя — 1924, Боровая, Киевский округ, УССР) — русский генерал-лейтенант (1905), флотский инженер-конструктор. В 1893-1905 годах — управляющий, затем начальник Балтийского завода. Участвовал в проектировании и строительстве многих кораблей Российского императорского флота конца XIX — начала XX века[1] (в том числе — главный создатель крейсера «Аврора»[2]).
Содержание
Биография
Первые годы
Ксаверий Ратник родился в 1852 году в дворянской семье в Николаеве[2]. Закончил в 1875 году в Санкт-Петербурге Техническое училище Морского ведомства. С 1877 года по 1882 год служил инженером-механиком при канонерских лодках «Тюлень» и «Секира» Каспийской флотилии. В 1884 году после окончания курса Николаевской Морской академии получил производство в поручики и зачислен в корпус корабельных инженеров-механиков[3].
Участие в строительстве военных кораблей на Чёрном море
В середине 1880-х годов занимал в Севастополе пост помощника наблюдающего за постройкой броненосцев, где курировал работы по сооружению броненосцев «Чесма», «Синоп», канонерских лодок «Кубанец», «Терец» и «Уралец». С 1887 года по 1893 год работал в Николаеве, где руководил работами по строительству броненосцев «Двенадцать Апостолов» и «Три Святителя», внес усовершенствования в их конструкцию и разработал новый проект броненосца водоизмещением 9500 тонн для Чёрного моря[3].
Работа на Балтийском заводе
В 1893 году Ратник был отмечен начальством и переведён на работу в Санкт-Петербург, где стал сначала управляющим, а затем и директором Балтийского завода, проработав на этой должности до 1905 года. Изучал опыт судостроения Западной Европы и США, а также контролировал выполнение заказов в этих странах по строительству военных кораблей для России. Внёс вклад в изучение использования нефти в качестве топлива для кораблей на Волге и Каспийском море, принимал участие в проектировании и испытании системы нефтяного отопления броненосца «Ростислав». Руководил постройкой императорской яхты «Александрия», ремонтными работами ледокола «Ермак», броненосца «Победа», крейсера «Дон», транспорте «Иртыш»[3].
23 октября 1899 года по причине болезни главного инженер-механика, как начальник Балтийского завода лично встал за штурвал броненосца «Пересвет» в ходе его первых ходовых испытаний[4].
В 1903 году был отмечен правлением завода благодарностью и премией «за успешное выполнение принятой в 1898 году Балтийским заводом программы судостроения»[3].
Является автором и реализатором проекта строительства в 1897—1900 гг. бронепалубного крейсера I ранга «Аврора», построенного по распоряжению главного инспектора кораблестроения Н. Е. Кутейникова от 7 марта 1895 года, и введённого в состав русского флота в 1903 году[2].
Выход в отставку
В 1905 году был произведён в генерал-лейтенанты и назначен главным инспектором кораблестроения. После начала разбирательств о причинах неудач в Цусимском сражении имя Ратника, как автора и участника строительства большинства основных военных кораблей, принимавших участие в битве, стало фигурировать в качестве виновника этих неудач[5][6]. Он принял решение отойти от дел и в мае 1907 года был уволен в отставку «по домашним обстоятельствам»[3].
После выхода в отставку купил дом в курортном посёлке Боровая под Киевом, куда переехал с семьей. Занимался сельским хозяйством и увлекался живописью[2]. Принимал активное участие в обустройстве посёлка, построил часовню. После Октябрьской революции раздал своё имущество крестьянам посёлка[7]. Умер в 1924 году в Боровой, похоронен в посёлке[2].
Память
- В Музее Балтийского завода размещается портрет Ксаверия Ратника[2].
- С 2011 года в посёлке Боровая ведутся работы по открытию музея Ксаверия Ратника[8].
См. также
Напишите отзыв о статье "Ратник, Ксаверий Ксаверьевич"
Примечания
- ↑ [infoart.udm.ru/history/navy/biogra16.htm#Ratnik Ратник, Ксаверий Ксаверьевич]
- ↑ 1 2 3 4 5 6 Цвилиховский Виктор. [hronograf.narod.ru/09/imya.htm Сто лет назад крейсер «Аврора» вступил в строй. Его конструктор доживал век под Киевом] // Сегодня : еженедельная газета. — Киев, 2003, 22 августа.
- ↑ 1 2 3 4 5 Мельников Р. М. Комментарии и примечания // [militera.lib.ru/tw/melnikov1/app.html «Рюрик» был первым]. — Л.: Судостроение, 1989. — (Замечательные корабли). — 75 000 экз. — ISBN 5-7355-0002-3.
- ↑ [www.military-journal.com/index.php/2011-04-26-11-32-11/271---lr-lr-lr?showall=1 Эскадренные броненосцы «Пересвет», «Победа», «Ослябя»] // Военный журнал : военно-исторический электронный журнал. — 2011, 26 апреля.
- ↑ Гребенникова Елена. [archive.segodnya.ua/pdf/2010_05/100506_SEG_KIE_21.pdf 110 лет назад сошла на воду «Аврора»] // Сегодня. — 2010, 6 мая. — С. 21.
- ↑ Горлач Леонид. [zn.ua/SOCIETY/pamyat_neprehodyascha-23260.html Память непреходяща?] // Зеркало недели : еженедельная газета. — 2000, 16 декабря. — Вып. 49.
- ↑ [borova.org/?page_id=160#avrora_01 Ратник Ксаверий] // Сайт посёлка Боровая Киевской области.
- ↑ [borova.org/?p=2219 Музей Ксаверия Ратника в пгт.Боровая] // Сайт посёлка Боровая Киевской области. — 2011, 14 сентября.
Отрывок, характеризующий Ратник, Ксаверий Ксаверьевич
– Я уверена, я уверена! – почти вскрикнула Наташа, страстным движением взяв его за обе руки.Он помолчал.
– Как бы хорошо! – И, взяв ее руку, он поцеловал ее.
Наташа была счастлива и взволнована; и тотчас же она вспомнила, что этого нельзя, что ему нужно спокойствие.
– Однако вы не спали, – сказала она, подавляя свою радость. – Постарайтесь заснуть… пожалуйста.
Он выпустил, пожав ее, ее руку, она перешла к свече и опять села в прежнее положение. Два раза она оглянулась на него, глаза его светились ей навстречу. Она задала себе урок на чулке и сказала себе, что до тех пор она не оглянется, пока не кончит его.
Действительно, скоро после этого он закрыл глаза и заснул. Он спал недолго и вдруг в холодном поту тревожно проснулся.
Засыпая, он думал все о том же, о чем он думал все ото время, – о жизни и смерти. И больше о смерти. Он чувствовал себя ближе к ней.
«Любовь? Что такое любовь? – думал он. – Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего то недоставало в них, что то было односторонне личное, умственное – не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул.
Он видел во сне, что он лежит в той же комнате, в которой он лежал в действительности, но что он не ранен, а здоров. Много разных лиц, ничтожных, равнодушных, являются перед князем Андреем. Он говорит с ними, спорит о чем то ненужном. Они сбираются ехать куда то. Князь Андрей смутно припоминает, что все это ничтожно и что у него есть другие, важнейшие заботы, но продолжает говорить, удивляя их, какие то пустые, остроумные слова. Понемногу, незаметно все эти лица начинают исчезать, и все заменяется одним вопросом о затворенной двери. Он встает и идет к двери, чтобы задвинуть задвижку и запереть ее. Оттого, что он успеет или не успеет запереть ее, зависит все. Он идет, спешит, ноги его не двигаются, и он знает, что не успеет запереть дверь, но все таки болезненно напрягает все свои силы. И мучительный страх охватывает его. И этот страх есть страх смерти: за дверью стоит оно. Но в то же время как он бессильно неловко подползает к двери, это что то ужасное, с другой стороны уже, надавливая, ломится в нее. Что то не человеческое – смерть – ломится в дверь, и надо удержать ее. Он ухватывается за дверь, напрягает последние усилия – запереть уже нельзя – хоть удержать ее; но силы его слабы, неловки, и, надавливаемая ужасным, дверь отворяется и опять затворяется.
Еще раз оно надавило оттуда. Последние, сверхъестественные усилия тщетны, и обе половинки отворились беззвучно. Оно вошло, и оно есть смерть. И князь Андрей умер.
Но в то же мгновение, как он умер, князь Андрей вспомнил, что он спит, и в то же мгновение, как он умер, он, сделав над собою усилие, проснулся.
«Да, это была смерть. Я умер – я проснулся. Да, смерть – пробуждение!» – вдруг просветлело в его душе, и завеса, скрывавшая до сих пор неведомое, была приподнята перед его душевным взором. Он почувствовал как бы освобождение прежде связанной в нем силы и ту странную легкость, которая с тех пор не оставляла его.
Когда он, очнувшись в холодном поту, зашевелился на диване, Наташа подошла к нему и спросила, что с ним. Он не ответил ей и, не понимая ее, посмотрел на нее странным взглядом.
Это то было то, что случилось с ним за два дня до приезда княжны Марьи. С этого же дня, как говорил доктор, изнурительная лихорадка приняла дурной характер, но Наташа не интересовалась тем, что говорил доктор: она видела эти страшные, более для нее несомненные, нравственные признаки.
С этого дня началось для князя Андрея вместе с пробуждением от сна – пробуждение от жизни. И относительно продолжительности жизни оно не казалось ему более медленно, чем пробуждение от сна относительно продолжительности сновидения.
Ничего не было страшного и резкого в этом, относительно медленном, пробуждении.
Последние дни и часы его прошли обыкновенно и просто. И княжна Марья и Наташа, не отходившие от него, чувствовали это. Они не плакали, не содрогались и последнее время, сами чувствуя это, ходили уже не за ним (его уже не было, он ушел от них), а за самым близким воспоминанием о нем – за его телом. Чувства обеих были так сильны, что на них не действовала внешняя, страшная сторона смерти, и они не находили нужным растравлять свое горе. Они не плакали ни при нем, ни без него, но и никогда не говорили про него между собой. Они чувствовали, что не могли выразить словами того, что они понимали.
Они обе видели, как он глубже и глубже, медленно и спокойно, опускался от них куда то туда, и обе знали, что это так должно быть и что это хорошо.
Его исповедовали, причастили; все приходили к нему прощаться. Когда ему привели сына, он приложил к нему свои губы и отвернулся, не потому, чтобы ему было тяжело или жалко (княжна Марья и Наташа понимали это), но только потому, что он полагал, что это все, что от него требовали; но когда ему сказали, чтобы он благословил его, он исполнил требуемое и оглянулся, как будто спрашивая, не нужно ли еще что нибудь сделать.
Когда происходили последние содрогания тела, оставляемого духом, княжна Марья и Наташа были тут.
– Кончилось?! – сказала княжна Марья, после того как тело его уже несколько минут неподвижно, холодея, лежало перед ними. Наташа подошла, взглянула в мертвые глаза и поспешила закрыть их. Она закрыла их и не поцеловала их, а приложилась к тому, что было ближайшим воспоминанием о нем.
«Куда он ушел? Где он теперь?..»
Когда одетое, обмытое тело лежало в гробу на столе, все подходили к нему прощаться, и все плакали.
Николушка плакал от страдальческого недоумения, разрывавшего его сердце. Графиня и Соня плакали от жалости к Наташе и о том, что его нет больше. Старый граф плакал о том, что скоро, он чувствовал, и ему предстояло сделать тот же страшный шаг.
Наташа и княжна Марья плакали тоже теперь, но они плакали не от своего личного горя; они плакали от благоговейного умиления, охватившего их души перед сознанием простого и торжественного таинства смерти, совершившегося перед ними.
Для человеческого ума недоступна совокупность причин явлений. Но потребность отыскивать причины вложена в душу человека. И человеческий ум, не вникнувши в бесчисленность и сложность условий явлений, из которых каждое отдельно может представляться причиною, хватается за первое, самое понятное сближение и говорит: вот причина. В исторических событиях (где предметом наблюдения суть действия людей) самым первобытным сближением представляется воля богов, потом воля тех людей, которые стоят на самом видном историческом месте, – исторических героев. Но стоит только вникнуть в сущность каждого исторического события, то есть в деятельность всей массы людей, участвовавших в событии, чтобы убедиться, что воля исторического героя не только не руководит действиями масс, но сама постоянно руководима. Казалось бы, все равно понимать значение исторического события так или иначе. Но между человеком, который говорит, что народы Запада пошли на Восток, потому что Наполеон захотел этого, и человеком, который говорит, что это совершилось, потому что должно было совершиться, существует то же различие, которое существовало между людьми, утверждавшими, что земля стоит твердо и планеты движутся вокруг нее, и теми, которые говорили, что они не знают, на чем держится земля, но знают, что есть законы, управляющие движением и ее, и других планет. Причин исторического события – нет и не может быть, кроме единственной причины всех причин. Но есть законы, управляющие событиями, отчасти неизвестные, отчасти нащупываемые нами. Открытие этих законов возможно только тогда, когда мы вполне отрешимся от отыскиванья причин в воле одного человека, точно так же, как открытие законов движения планет стало возможно только тогда, когда люди отрешились от представления утвержденности земли.
