Ксана
Ксана(исп. Xana) — персонаж Астурийской мифологии. Всегда женщина, она является существом чрезвычайной красоты, считается живущей в фонтанах, реках, водопадах или лесистых регионах с источниками чистой воды. Она обычно описывается, как стройная девушка с длинными белыми или светло-коричневыми волосами (чаще всего кудрявыми), за которыми она ухаживает с помощью золотого или серебряного гребня, сделанного из солнца или лунного света. Происхождение астурийского слова xana не ясно, хотя некоторые исследователи считают, что оно происходит от латинского имени богини Дианы. Ссылки на места, где по мифологии обитали ксаны, распространены в астурийской топонимике.
Содержание
Характеристики
Кроме подмены человеческих детей своими, ксаны обещают сокровища и могут быть расколдованы. Некоторые ксаны также нападают на людей и крадут их пищу. Они живут в источниках и пещерах.[1]
Ксана может быть благотворным духом, предлагая любовную воду (англ. love water) путешественникам и награду золотом или серебром тем, кто окажется достойными в ходе неопределённого суждения. Их чарующие голоса можно услышать весной и в летние ночи. Если человек с чистой душой услышит их песню, его наполнит чувство покоя и любви. Те же, чьи души не чисты, почувствуют удушение и могут сойти с ума.
Ксаны обычно изображаются в двух вариантах. В первом они выглядят, как молодые девушки-северянки, очень красивые, с длинными белокурыми волосами. Это изображение обычно ассоциируется с ксанами, обладающими сокровищами или находящимися под заклинанием. Напротив, в историях, где ксаны похищают детей или проникают в дома, чтобы укусить или украсть, ксаны описываются маленькими, стройными и темноволосыми.[2]
Ксанинос
Ксаны имеют детей, которых зовут ксанинос, но из-за того, что они не могут заботиться о них — ксаны не могут производить молоко, чтобы кормить детей — они обычно подменяют своими детьми детей обычных людей (см. подменыш). Мать-человек узнаёт о подмене, когда ребёнок вырастает всего за несколько месяцев. Чтобы разоблачить ксанин, нужно поместить несколько горшков и яичных скорлуп возле огня, и, если ребёнок подменыш, он заявит: «Я был рождён сотню лет назад, но никогда я не видел столько яичных скорлуп возле огня!»
Сказки с участием ксан
Истории о ксанах могут быть разделены на четыре широких категории. Первая, истории в которых у ксаны есть ребёнок. В этих историях ксана меняет ребёнка на ребёнка другой женщины. Вторая категория, в историях из которой ксаны страдают от заклятья. В этих историях они могут быть расколдованы при выполнении тайного обряда. В третьем роде историй ксаны обладают сокровищами и богатствами. Ксана может получить богатство случайно или в ходе пожертвования или кражи; в некоторых таких историях человек, персонаж истории, может получить сокровище, но в большинстве таких историях это не происходит. Наконец, в четвёртой категории собраны истории, в которых ксаны злонамеренны. Наиболее важными историями среди этой категории являются те, в которых ксана входит в дом через замочную скважину; в которых ксана заколдовывает кого-то; в которых ксана трансформируется в животное; и те, в которых ксана даёт магический пояс.[3]
Ксаны в литературе
Кубинская писательница Даина Чавьяно использует ксан в её известной новелле The Island of Eternal Love. Когда один из персонажей встречает ксану, когда она расчёсывала свои волосы, диалог между ними отмечает ключевой поворот в сюжете.
В серии новелл Darkness Rising за авторством Келли Армстронг обозначены три персонажа, считающиеся ксанами. Они стали ксанами в ходе генетической мотивации, возродив сверхъестественную расу. Точность в их принадлежности расе и наличия у них сверхъестественных сил подтверждена в новелле The Rising.
См. также
Напишите отзыв о статье "Ксана"
Примечания
Отрывок, характеризующий Ксана
Ростов, стоя в первых рядах Кутузовской армии, к которой к первой подъехал государь, испытывал то же чувство, какое испытывал каждый человек этой армии, – чувство самозабвения, гордого сознания могущества и страстного влечения к тому, кто был причиной этого торжества.Он чувствовал, что от одного слова этого человека зависело то, чтобы вся громада эта (и он, связанный с ней, – ничтожная песчинка) пошла бы в огонь и в воду, на преступление, на смерть или на величайшее геройство, и потому то он не мог не трепетать и не замирать при виде этого приближающегося слова.
– Урра! Урра! Урра! – гремело со всех сторон, и один полк за другим принимал государя звуками генерал марша; потом Урра!… генерал марш и опять Урра! и Урра!! которые, всё усиливаясь и прибывая, сливались в оглушительный гул.
Пока не подъезжал еще государь, каждый полк в своей безмолвности и неподвижности казался безжизненным телом; только сравнивался с ним государь, полк оживлялся и гремел, присоединяясь к реву всей той линии, которую уже проехал государь. При страшном, оглушительном звуке этих голосов, посреди масс войска, неподвижных, как бы окаменевших в своих четвероугольниках, небрежно, но симметрично и, главное, свободно двигались сотни всадников свиты и впереди их два человека – императоры. На них то безраздельно было сосредоточено сдержанно страстное внимание всей этой массы людей.
Красивый, молодой император Александр, в конно гвардейском мундире, в треугольной шляпе, надетой с поля, своим приятным лицом и звучным, негромким голосом привлекал всю силу внимания.
Ростов стоял недалеко от трубачей и издалека своими зоркими глазами узнал государя и следил за его приближением. Когда государь приблизился на расстояние 20 ти шагов и Николай ясно, до всех подробностей, рассмотрел прекрасное, молодое и счастливое лицо императора, он испытал чувство нежности и восторга, подобного которому он еще не испытывал. Всё – всякая черта, всякое движение – казалось ему прелестно в государе.
Остановившись против Павлоградского полка, государь сказал что то по французски австрийскому императору и улыбнулся.
Увидав эту улыбку, Ростов сам невольно начал улыбаться и почувствовал еще сильнейший прилив любви к своему государю. Ему хотелось выказать чем нибудь свою любовь к государю. Он знал, что это невозможно, и ему хотелось плакать.
Государь вызвал полкового командира и сказал ему несколько слов.
«Боже мой! что бы со мной было, ежели бы ко мне обратился государь! – думал Ростов: – я бы умер от счастия».
Государь обратился и к офицерам:
– Всех, господа (каждое слово слышалось Ростову, как звук с неба), благодарю от всей души.
Как бы счастлив был Ростов, ежели бы мог теперь умереть за своего царя!
– Вы заслужили георгиевские знамена и будете их достойны.
«Только умереть, умереть за него!» думал Ростов.
Государь еще сказал что то, чего не расслышал Ростов, и солдаты, надсаживая свои груди, закричали: Урра! Ростов закричал тоже, пригнувшись к седлу, что было его сил, желая повредить себе этим криком, только чтобы выразить вполне свой восторг к государю.
Государь постоял несколько секунд против гусар, как будто он был в нерешимости.
«Как мог быть в нерешимости государь?» подумал Ростов, а потом даже и эта нерешительность показалась Ростову величественной и обворожительной, как и всё, что делал государь.
Нерешительность государя продолжалась одно мгновение. Нога государя, с узким, острым носком сапога, как носили в то время, дотронулась до паха энглизированной гнедой кобылы, на которой он ехал; рука государя в белой перчатке подобрала поводья, он тронулся, сопутствуемый беспорядочно заколыхавшимся морем адъютантов. Дальше и дальше отъезжал он, останавливаясь у других полков, и, наконец, только белый плюмаж его виднелся Ростову из за свиты, окружавшей императоров.
В числе господ свиты Ростов заметил и Болконского, лениво и распущенно сидящего на лошади. Ростову вспомнилась его вчерашняя ссора с ним и представился вопрос, следует – или не следует вызывать его. «Разумеется, не следует, – подумал теперь Ростов… – И стоит ли думать и говорить про это в такую минуту, как теперь? В минуту такого чувства любви, восторга и самоотвержения, что значат все наши ссоры и обиды!? Я всех люблю, всем прощаю теперь», думал Ростов.
