Ксантенские анналы
Ксанте́нские анна́лы (лат. Annales Xantenses) — раннесредневековые франкские латиноязычные анналы, описывающие историю Франкского государства с 790 по 873 год. Получили своё название по городу Ксантену, разграбление которого викингами в 864 году автор анналов описал как очевидец событий[1].
Содержание
Рукописи
«Ксантенские анналы» сохранились в трёх рукописях. Старейшая из них — кодекс «Tiberius CXI» из Коттоновской коллекции Британской библиотеки в Лондоне. Этот кодекс составлен в XV веке в Утрехте из остатков различных, возможно, уже сильно повреждённых к тому времени рукописей, и содержит материалы исторического характера. Кроме «Ксантенских анналов», в рукописи находятся также «Жизнь Карла Великого» Эйнхарда, хроника Регинона Прюмского и другие сочинения. На основе данных палеографии делается вывод, что дошедший до нас текст «Ксантенских анналов» датируется XI веком[2].
Остальные две рукописи, содержащие эти анналы, использовали как протограф текст из коттоновского кодекса. Широкую известность Ксантенские анналы получили в 1829 году после их опубликования в Monumenta Germaniae Historica[2].
Описание
Ранние записи
«Ксантенские анналы», содержащиеся в коттоновской рукописи, предваряют краткие заметки, описывающие события 640—789 годов. Они составлены в XII веке монахом из Эгмондского аббатства на основе сведений из «Анналов святого Максимина Трирского»[3].
Первый автор
Собственно «Ксантенские анналы» начинаются с 790 года и записаны двумя авторами. Первый из них — Гервард Гендский, сначала библиотекарь императора Людовика I Благочестивого, а с 837 года монах Лоршского монастыря — описал события вплоть до 860 года[4]. Заметки о 790—829 годах очень кратки: до 797 года они также используют «Анналы святого Максимина», а за период 797—811 годов совпадают с «Анналами королевства франков». В описании событий до 829 года применяются и другие источники, в том числе, сочинение Тегана. В дальнейшем «Ксантенские анналы» становятся полностью самостоятельным сочинением, которое Гервард писал как современник происходивших событий[1][5].
Являясь сторонником Лотаря I, он в положительном свете характеризовал его правление, в то же время подвергая критике его противников, Людовика II Немецкого и Карла II Лысого. Главным интересом хрониста являлись события, происходившие во Фрисландии[1]. С 852 года объём сообщений хроники резко уменьшается, что, вероятно, было связано с преклонным возрастом Герварда[4]. С его смертью в 860 году ведение Ксантенских анналов было временно прекращено[2].
В этой части «Ксантенских анналов» находятся несколько уникальных свидетельств, отсутствующие в других каролингских анналах. Одним из таких сообщений являются данные о родственных связях Эммы Баварской, супруги короля Восточно-Франкского государства Людовика II Немецкого. Предполагается, что сведения о близкородственных связях между супругами, противоречащих тогдашним законам, сознательно игнорировались другими раннесредневековыми авторами[6].
Рассказ автора «Ксантенских анналов» о эпидемии 857 года, свидетелем которой он лично был — первое в западно-европейской средневековой историографии столько подробное описание эрготизма и одного из его симптомов — гангрены. Эпидемия 857 года приводится историками как доказательство низкой агрономической культуры в Каролингской Европе[7][8].
Возможно, неправильно понятые средневековыми читателями «Ксантенских анналов» записи о походе Карла Великого в Бретань в 786 году, могли способствовать появлению популярной во Франции легенды о завоевании этим монархом Британии[9].
Второй автор
Около 870 года «Ксантенские анналы» были продолжены неизвестным по имени клириком из Кёльна. Он переработал записи Герварда за 852—860 годы, а затем описал события по 873 год включительно на основе личных наблюдений. Его интересовали, в первую очередь, события, связанные с его родным городом и близлежащими землями. Особое внимание уделено описанию роли архиепископа Кёльна Гюнтара в деле о разводе императора Лотаря II с Теутбергой[2]. В отличие от Герварда Гендского, второй автор «Ксантенских анналов» являлся сторонником короля Людовика II Немецкого и интерпретировал описываемые им события с точки зрения интересов этого монарха[1][5].
Окончание «Ксантенских анналов» утрачено, поэтому неизвестно до какого года второй автор продолжил свои записи[1].
Значение анналов
«Ксантенские анналы» являются ценным историческим источником, значительно дополняющим «Бертинские» и «Фульдские анналы» сведениями о действиях викингов во Фрисландии и Лотарингии, а также о борьбе Людовика II Немецкого и Карла II Лысого за наследство императора Лотаря II. Однако, так как «Ксантенские анналы» были мало известны в Средневековье, приводимые ими данные позднейшими хронистами почти не использовались[1].
К «Ксантенским анналам» хронологически примыкают «Ведастинские анналы». Эти дополняющие друг друга анналы часто издают вместе.
Издания
На латинским языке.
- [www.dmgh.de/de/fs1/object/goToPage/bsb00000764.html?pageNo=1 Annales Xantenses]. — Monumenta Germaniae Historica. Scriptores rerum Germanicarum in usum scholarum. — Hannover & Leipsige: Impensis Bibliopolii Hahniani, 1909. — P. 1—33. — 96 p.
На русском языке.
- Ксантенские анналы // Историки эпохи Каролингов / пер. с лат. А. И. Сидорова. — М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 1999. — С. 143—160. — 287 с. — 1000 экз. — ISBN 5-86004-160-8.
Напишите отзыв о статье "Ксантенские анналы"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 6 [www.vostlit.info/Texts/rus5/Xanten/vved.phtml?id=764 Историки эпохи Каролингов]. — М.: РОССПЭН, 1999. — С. 220—221. — 287 с.
- ↑ 1 2 3 4 [www.dmgh.de/de/fs1/object/goToPage/bsb00000764.html?pageNo=V Annales Xantenses. Praefatio]. — MGH SRG in us. schol.. — Hannover & Leipsige: Impensis Bibliopolii Hahniani, 1909. — P. V—VIII. — 96 p.
- ↑ [www.repfont.badw.de/A.pdf Geschichtsquellen des deutschen Mittelalters. Teil A] (нем.). Bayerischen Akademie der Wessenschaften. Проверено 2 января 2011. [www.webcitation.org/66zy3dMDF Архивировано из первоисточника 17 апреля 2012].
- ↑ 1 2 [www.biografischwoordenboekgelderland.nl/bio/5_Gerward_van_Gendt Gerward van Gendt] (нид.). Biografisch Woordenboek Gelderland. Проверено 2 января 2011. [www.webcitation.org/691W5fkT8 Архивировано из первоисточника 9 июля 2012].
- ↑ 1 2 Heidecker K. J. [books.google.ru/books?id=AN9spflJtiQC The Divorce of Lothar II: Christian Marriage and Political Power in the Carolingian World]. — Cornell University Press, 2010. — P. 39—40. — ISBN 978-0-8014-3929-2.
- ↑ Hartmann M. [books.google.ru/books?id=VQQqBFmA4DwC Die Königin im frühen Mittelalter]. — W. Kohlhammer Verlag, 2009. — P. 144 & 179. — ISBN 978-3-1701-8473-2.
- ↑ Zadoks J. C. [books.google.ru/books?id=4ddfAQAAQBAJ Crop Protection in Medieval Agriculture: Studies in pre-modern organic agriculture]. — Sidestone Press, 2013. — P. 114. — ISBN 978-9-0889-0187-4.
- ↑ Crofton I. [books.google.ru/books?hl=ru&id=lXysAQAAQBAJ&q=%22Annales+Xantenses%22 A Curious History of Food and Drink]. — Quercus, 2013. — ISBN 978-1-7808-7345-9.
- ↑ Rickard P. [books.google.ru/books?id=sbPtRa7Tq6oC Britain in Medieval French Literature: 1100—1500]. — Cambridge University Press, 2012. — P. 48—49. — ISBN 978-1-1076-7070-9.
Отрывок, характеризующий Ксантенские анналы
– Там наши? – спросил Пьер.– Да, а вон подальше и французы, – сказал офицер. – Вон они, вон видны.
– Где? где? – спросил Пьер.
– Простым глазом видно. Да вот, вот! – Офицер показал рукой на дымы, видневшиеся влево за рекой, и на лице его показалось то строгое и серьезное выражение, которое Пьер видел на многих лицах, встречавшихся ему.
– Ах, это французы! А там?.. – Пьер показал влево на курган, около которого виднелись войска.
– Это наши.
– Ах, наши! А там?.. – Пьер показал на другой далекий курган с большим деревом, подле деревни, видневшейся в ущелье, у которой тоже дымились костры и чернелось что то.
– Это опять он, – сказал офицер. (Это был Шевардинский редут.) – Вчера было наше, а теперь его.
– Так как же наша позиция?
– Позиция? – сказал офицер с улыбкой удовольствия. – Я это могу рассказать вам ясно, потому что я почти все укрепления наши строил. Вот, видите ли, центр наш в Бородине, вот тут. – Он указал на деревню с белой церковью, бывшей впереди. – Тут переправа через Колочу. Вот тут, видите, где еще в низочке ряды скошенного сена лежат, вот тут и мост. Это наш центр. Правый фланг наш вот где (он указал круто направо, далеко в ущелье), там Москва река, и там мы три редута построили очень сильные. Левый фланг… – и тут офицер остановился. – Видите ли, это трудно вам объяснить… Вчера левый фланг наш был вот там, в Шевардине, вон, видите, где дуб; а теперь мы отнесли назад левое крыло, теперь вон, вон – видите деревню и дым? – это Семеновское, да вот здесь, – он указал на курган Раевского. – Только вряд ли будет тут сраженье. Что он перевел сюда войска, это обман; он, верно, обойдет справа от Москвы. Ну, да где бы ни было, многих завтра не досчитаемся! – сказал офицер.
Старый унтер офицер, подошедший к офицеру во время его рассказа, молча ожидал конца речи своего начальника; но в этом месте он, очевидно, недовольный словами офицера, перебил его.
– За турами ехать надо, – сказал он строго.
Офицер как будто смутился, как будто он понял, что можно думать о том, сколь многих не досчитаются завтра, но не следует говорить об этом.
– Ну да, посылай третью роту опять, – поспешно сказал офицер.
– А вы кто же, не из докторов?
– Нет, я так, – отвечал Пьер. И Пьер пошел под гору опять мимо ополченцев.
– Ах, проклятые! – проговорил следовавший за ним офицер, зажимая нос и пробегая мимо работающих.
– Вон они!.. Несут, идут… Вон они… сейчас войдут… – послышались вдруг голоса, и офицеры, солдаты и ополченцы побежали вперед по дороге.
Из под горы от Бородина поднималось церковное шествие. Впереди всех по пыльной дороге стройно шла пехота с снятыми киверами и ружьями, опущенными книзу. Позади пехоты слышалось церковное пение.
Обгоняя Пьера, без шапок бежали навстречу идущим солдаты и ополченцы.
– Матушку несут! Заступницу!.. Иверскую!..
– Смоленскую матушку, – поправил другой.
Ополченцы – и те, которые были в деревне, и те, которые работали на батарее, – побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчпми. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.
Взойдя на гору, икона остановилась; державшие на полотенцах икону люди переменились, дьячки зажгли вновь кадила, и начался молебен. Жаркие лучи солнца били отвесно сверху; слабый, свежий ветерок играл волосами открытых голов и лентами, которыми была убрана икона; пение негромко раздавалось под открытым небом. Огромная толпа с открытыми головами офицеров, солдат, ополченцев окружала икону. Позади священника и дьячка, на очищенном месте, стояли чиновные люди. Один плешивый генерал с Георгием на шее стоял прямо за спиной священника и, не крестясь (очевидно, пемец), терпеливо дожидался конца молебна, который он считал нужным выслушать, вероятно, для возбуждения патриотизма русского народа. Другой генерал стоял в воинственной позе и потряхивал рукой перед грудью, оглядываясь вокруг себя. Между этим чиновным кружком Пьер, стоявший в толпе мужиков, узнал некоторых знакомых; но он не смотрел на них: все внимание его было поглощено серьезным выражением лиц в этой толпе солдат и оиолченцев, однообразно жадно смотревших на икону. Как только уставшие дьячки (певшие двадцатый молебен) начинали лениво и привычно петь: «Спаси от бед рабы твоя, богородице», и священник и дьякон подхватывали: «Яко вси по бозе к тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству», – на всех лицах вспыхивало опять то же выражение сознания торжественности наступающей минуты, которое он видел под горой в Можайске и урывками на многих и многих лицах, встреченных им в это утро; и чаще опускались головы, встряхивались волоса и слышались вздохи и удары крестов по грудям.
Толпа, окружавшая икону, вдруг раскрылась и надавила Пьера. Кто то, вероятно, очень важное лицо, судя по поспешности, с которой перед ним сторонились, подходил к иконе.
Это был Кутузов, объезжавший позицию. Он, возвращаясь к Татариновой, подошел к молебну. Пьер тотчас же узнал Кутузова по его особенной, отличавшейся от всех фигуре.
В длинном сюртуке на огромном толщиной теле, с сутуловатой спиной, с открытой белой головой и с вытекшим, белым глазом на оплывшем лице, Кутузов вошел своей ныряющей, раскачивающейся походкой в круг и остановился позади священника. Он перекрестился привычным жестом, достал рукой до земли и, тяжело вздохнув, опустил свою седую голову. За Кутузовым был Бенигсен и свита. Несмотря на присутствие главнокомандующего, обратившего на себя внимание всех высших чинов, ополченцы и солдаты, не глядя на него, продолжали молиться.
Когда кончился молебен, Кутузов подошел к иконе, тяжело опустился на колена, кланяясь в землю, и долго пытался и не мог встать от тяжести и слабости. Седая голова его подергивалась от усилий. Наконец он встал и с детски наивным вытягиванием губ приложился к иконе и опять поклонился, дотронувшись рукой до земли. Генералитет последовал его примеру; потом офицеры, и за ними, давя друг друга, топчась, пыхтя и толкаясь, с взволнованными лицами, полезли солдаты и ополченцы.
Покачиваясь от давки, охватившей его, Пьер оглядывался вокруг себя.
– Граф, Петр Кирилыч! Вы как здесь? – сказал чей то голос. Пьер оглянулся.
Борис Друбецкой, обчищая рукой коленки, которые он запачкал (вероятно, тоже прикладываясь к иконе), улыбаясь подходил к Пьеру. Борис был одет элегантно, с оттенком походной воинственности. На нем был длинный сюртук и плеть через плечо, так же, как у Кутузова.
Кутузов между тем подошел к деревне и сел в тени ближайшего дома на лавку, которую бегом принес один казак, а другой поспешно покрыл ковриком. Огромная блестящая свита окружила главнокомандующего.
Икона тронулась дальше, сопутствуемая толпой. Пьер шагах в тридцати от Кутузова остановился, разговаривая с Борисом.
