Ксантос, Эммануил
| Эммануил Ксантос | |
| Εμμανουήλ Ξάνθος | |
 Emmanuil Xanthos | |
| Род деятельности: |
торговый служащий, один из основателей тайного общества Филики Этерия |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
Эммануил Ксантос (греч. Εμμανουήλ Ξάνθος; 1772 — 28 ноября 1852, Афины) — один из основателей тайного общества Филики Этерия, готовившего всегреческое и всебалканское восстание против Османской империи[1][2].
Биография
Эммануил Ксантос родился на греческом острове Патмос в 1772 году, где и окончил школу.
Эмигрировал в итальянский Триест, где работал служащим в торговой компании.
В 1810 году обосновался в Одессе, где, познакомившись с тремя купцами из греческого города Янина, создал с ними своё торговое предприятие.
В течение 1813 года совершает торговые поездки в греческие города Превеза и Янина и на остров Лефкас.
Вернувшись в Одессу, основывает в 1814 году, вместе с Атанасиосом Цакалофом и Скуфас, Николаос, тайное общество Филики Этерия, поставившее себе целью освобождение Греции. Ксантос стал секретарем общества, ему была доверена касса общества, параллельно он стал связным с другими посвященными руководителями, такими как П. Анагностопулос.
В 1820 году, Ксантос едет в Петербург, с целью предложить руководство обществом — т. н. Невидимое Начало — Иоанну Каподистрия, который был в то время министром иностранных дел России.
Каподистрия отказывается возглавить общество. Более того, зная негативные политические настроения в Европе против либеральных и национально-освободительных движений и предвидя последствия такого восстания, Каподистрия попытался убедить Ксантоса в необходимости отложить революционные выступления до более благоприятных времен.
После чего Ксантос предложил руководство обществом Александру Ипсиланти, генералу российской армии и адъютанту царя, который как полагали гетеристы мог повлиять положительно на царя в случае греческого восстания. Ипсиланти принял предложение, и Ксантос с этого момента поддерживал с ним контакты и координировал действия в придунайских княжествах.
После неудачного исхода военных действий 1821 года в Молдово-Валахии, Ксантос через Италию добирается в восставший Пелопоннес. Здесь он остаётся до 1826 года, после чего уезжает в Австрию с целью организовать побег А. Ипсиланти заточенного в австрийской тюрьме в Мугаче.
Эта операция сорвалась и Ксантос уезжает в Валахию, где он живет в тени до 1837 года, когда он принимает решение вернуться в уже свободную Грецию.
Через 2 года он назначается на административную должность на остров Идра, но через некоторое время был уволен.
Оставшуюся жизнь он прожил, бедствуя, ожидая напрасно от греческих властей какого-либо пособия.
Ксантос умер в Афинах в 1852 году. Перед своей смертью, в 1845 году он опубликовал свои «Мемуары» — бесценный источник информации об Этерии, поскольку никто из двух других его основателей, ни Скуфас, ни Цакалоф, не оставили после себя никаких письменных свидетельств.
Похоронен на Первом афинском кладбище.
Напишите отзыв о статье "Ксантос, Эммануил"
Примечания
- ↑ Ioannis Michaletos. [www.balkanalysis.com/2006/09/28/freemasonry-in-greece-secret-history-revealed/ Freemasonry in Greece: Secret History Revealed]. Balkanalysis.com (28 сентября 2006). Проверено 1 мая 2009. [www.webcitation.org/68poPznIU Архивировано из первоисточника 1 июля 2012].
- ↑ Alison Phillips W. [www.archive.org/details/warofgreekindepe00philiala The war of Greek independence, 1821 to 1833]. — London : Smith, Elder, 1897. — P. 20,21. (retrieved from University of California Library)
Литература
- Ιστορία του Ελληνικού Έθνους, Εκδοτική Αθηνών Α.Ε., 1975, τόμοι ΙΑ΄ και ΙΒ΄
- Εγκυκλοπαίδεια Πάπυρος Λαρούς, Εκδοτικός οργανισμός Πάπυρος, 1994—1996, τόμος 59
- Ξάνθος Ε., Απομνημονεύματα για τη Φιλική Εταιρεία, (φωτομηχανική ανατ. της εκδ. του 1834), Βεργίνα, (Αθήνα 1996).
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Ксантос, Эммануил
Вдруг всё зашевелилось, толпа заговорила, подвинулась, опять раздвинулась, и между двух расступившихся рядов, при звуках заигравшей музыки, вошел государь. За ним шли хозяин и хозяйка. Государь шел быстро, кланяясь направо и налево, как бы стараясь скорее избавиться от этой первой минуты встречи. Музыканты играли Польской, известный тогда по словам, сочиненным на него. Слова эти начинались: «Александр, Елизавета, восхищаете вы нас…» Государь прошел в гостиную, толпа хлынула к дверям; несколько лиц с изменившимися выражениями поспешно прошли туда и назад. Толпа опять отхлынула от дверей гостиной, в которой показался государь, разговаривая с хозяйкой. Какой то молодой человек с растерянным видом наступал на дам, прося их посторониться. Некоторые дамы с лицами, выражавшими совершенную забывчивость всех условий света, портя свои туалеты, теснились вперед. Мужчины стали подходить к дамам и строиться в пары Польского.
Всё расступилось, и государь, улыбаясь и не в такт ведя за руку хозяйку дома, вышел из дверей гостиной. За ним шли хозяин с М. А. Нарышкиной, потом посланники, министры, разные генералы, которых не умолкая называла Перонская. Больше половины дам имели кавалеров и шли или приготовлялись итти в Польской. Наташа чувствовала, что она оставалась с матерью и Соней в числе меньшей части дам, оттесненных к стене и не взятых в Польской. Она стояла, опустив свои тоненькие руки, и с мерно поднимающейся, чуть определенной грудью, сдерживая дыхание, блестящими, испуганными глазами глядела перед собой, с выражением готовности на величайшую радость и на величайшее горе. Ее не занимали ни государь, ни все важные лица, на которых указывала Перонская – у ней была одна мысль: «неужели так никто не подойдет ко мне, неужели я не буду танцовать между первыми, неужели меня не заметят все эти мужчины, которые теперь, кажется, и не видят меня, а ежели смотрят на меня, то смотрят с таким выражением, как будто говорят: А! это не она, так и нечего смотреть. Нет, это не может быть!» – думала она. – «Они должны же знать, как мне хочется танцовать, как я отлично танцую, и как им весело будет танцовать со мною».
Звуки Польского, продолжавшегося довольно долго, уже начинали звучать грустно, – воспоминанием в ушах Наташи. Ей хотелось плакать. Перонская отошла от них. Граф был на другом конце залы, графиня, Соня и она стояли одни как в лесу в этой чуждой толпе, никому неинтересные и ненужные. Князь Андрей прошел с какой то дамой мимо них, очевидно их не узнавая. Красавец Анатоль, улыбаясь, что то говорил даме, которую он вел, и взглянул на лицо Наташе тем взглядом, каким глядят на стены. Борис два раза прошел мимо них и всякий раз отворачивался. Берг с женою, не танцовавшие, подошли к ним.
Наташе показалось оскорбительно это семейное сближение здесь, на бале, как будто не было другого места для семейных разговоров, кроме как на бале. Она не слушала и не смотрела на Веру, что то говорившую ей про свое зеленое платье.
Наконец государь остановился подле своей последней дамы (он танцовал с тремя), музыка замолкла; озабоченный адъютант набежал на Ростовых, прося их еще куда то посторониться, хотя они стояли у стены, и с хор раздались отчетливые, осторожные и увлекательно мерные звуки вальса. Государь с улыбкой взглянул на залу. Прошла минута – никто еще не начинал. Адъютант распорядитель подошел к графине Безуховой и пригласил ее. Она улыбаясь подняла руку и положила ее, не глядя на него, на плечо адъютанта. Адъютант распорядитель, мастер своего дела, уверенно, неторопливо и мерно, крепко обняв свою даму, пустился с ней сначала глиссадом, по краю круга, на углу залы подхватил ее левую руку, повернул ее, и из за всё убыстряющихся звуков музыки слышны были только мерные щелчки шпор быстрых и ловких ног адъютанта, и через каждые три такта на повороте как бы вспыхивало развеваясь бархатное платье его дамы. Наташа смотрела на них и готова была плакать, что это не она танцует этот первый тур вальса.
Князь Андрей в своем полковничьем, белом (по кавалерии) мундире, в чулках и башмаках, оживленный и веселый, стоял в первых рядах круга, недалеко от Ростовых. Барон Фиргоф говорил с ним о завтрашнем, предполагаемом первом заседании государственного совета. Князь Андрей, как человек близкий Сперанскому и участвующий в работах законодательной комиссии, мог дать верные сведения о заседании завтрашнего дня, о котором ходили различные толки. Но он не слушал того, что ему говорил Фиргоф, и глядел то на государя, то на сбиравшихся танцовать кавалеров, не решавшихся вступить в круг.
