Собчак, Ксения Анатольевна

Ксения Собчак
Имя при рождении:	Ксения Анатольевна Собчак
Род деятельности:	телеведущая радиоведущая журналистка общественный деятель актриса
Место рождения:	Ленинград, РСФСР, СССР
Супруг:	Максим Эммануилович Виторган

	Запись голоса К. Собчак
	Записано 26 ноября 2012
Помощь по воспроизведению

Ксе́ния Анато́льевна Собча́к (род. 5 ноября 1981, Ленинград, СССР) — российская теле- и радиоведущая, журналистка, общественный деятель, актриса. Известна по реалити-шоу «Дом-2» (ТНТ), «Блондинка в Шоколаде» (Муз-ТВ), «Последний герой» (Первый канал), а также передачам «Госдеп 2» (Сноб) и «Собчак живьём» (Дождь), ведёт программу «Барабака и Серый Волк» вместе с Сергеем Кальварским на радиостанции «Серебряный дождь». Выпускница МГИМО. Член Координационного совета российской оппозиции (22 октября 2012 — 19 октября 2013).

Биография

Родилась в семье юриста Анатолия Александровича Собчака (мэр Петербурга с 1991 по 1996 год) и историка Людмилы Борисовны Нарусовой. Крёстным отцом Ксении стал отец Гурий, служивший в то время в Александро-Невской лавре, а крёстной матерью — университетская подруга Людмилы Нарусовой Наташа.

Проживала с родителями в доме 21 по улице Кустодиева, затем — в коммуналке на набережной реки Мойки. В детстве Ксения занималась балетом при Мариинском театре и живописью при Эрмитаже. В средних классах училась в средней школе № 185 с углублённым изучением английского языка. Окончила школу при РГПУ имени А. И. Герцена.

В 1998 году поступила на факультет международных отношений СПбГУ. В 2000 году переехала в Москву и перевелась на факультет международных отношений МГИМО. В 2002 году получила степень бакалавра, а в 2004 году с отличием окончила магистратуру МГИМО по направлению «политология» (тема диплома — «Сравнительный анализ институтов президентства во Франции и России»). Владеет английским, французским и испанским языками.

После окончания МГИМО планировала продолжать учёбу и параллельно принимать участие в ряде телевизионных и иных проектов.

По данным журнала «Forbes», за период, прошедший с сентября 2008 по сентябрь 2009 года, доход Ксении Собчак составил $1,2 млн. В феврале 2010 года Собчак приобрела миноритарный (менее 0,1 %) пакет акций российского сотового ретейлера «Евросеть», потратив на это чуть более $1 млн.

Карьера

Телевидение

С 2004 года Собчак вела реалити-шоу «Дом-2» на телеканале ТНТ вместе с Ксенией Бородиной (затем к ним присоединилась Ольга Бузова), но летом 2012 года не стала продлевать контракт с телекомпанией и ушла из шоу.

Вела такие реалити-шоу, как «Кто не хочет стать миллионером» на ТНТ, «Последний герой-6» на Первом канале, «Блондинка в Шоколаде» на Муз-ТВ.

Являлась одной из ведущих шоу «Две звезды» на Первом канале. В 2008 и 2010 вместе с Иваном Ургантом была ведущей Премии Муз-ТВ. Снималась в рекламных роликах компании Евросеть.

В 2007 году записала песню «Потанцуй» с рэпером Тимати, также снялась в видеоклипе.

Являлась ведущей собственной радиопередачи «Будни Барабаки» на радиостанции Серебряный дождь; в настоящее время вместе с Сергеем Кальварским ведет программу «Барабака и серый волк» на той же радиостанции.

С 15 марта 2010 года вела ток-шоу «Свобода мысли» на Пятом канале, но вскоре прекратила работу на канале, так как, по словам Собчак, «всё свелось к обсуждению проблем ЖКХ».

С 23 апреля по 23 октября 2010 участвовала в развлекательной передаче «Девчата» (Россия-1). Одной из причин ухода Собчак оттуда стал ряд скандалов, а также то, что «русские женщины не умеют смеяться над собой».

С 2011 год по 2012 год вела шоу «Топ-модель по-русски», однако впоследствии её заменила модель Ирина Шейк. В том же году стала одним из членов жюри фестиваля пародий «Большая разница в Одессе». В 2011 году вела передачу «Давай поженимся» на канале СТБ на украинском телевидении, заменив Оксану Байрак которая ушла на телеканал «Интер». Ведёт передачу «Собчак живьём» на телеканале «Дождь», в которой принимают участие известные персоны.

С апреля по октябрь 2012 года вела передачу «Главная тема» на грузинском телеканале ПИК.

1 июля 2012 года Собчак объявила об уходе из проекта «Дом-2» на телеканале ТНТ, а 23 июля стало известно, что телеканал «Муз-ТВ» под предлогом обновления концепции и «неформата» ведущей расторг с Ксенией контракт на реалити-шоу «Топ-модель по-русски». Сама Собчак назвала действия федеральных телеканалов в отношении неё «ужасной системой круговой поруки».

Ведущая премии Муз-ТВ (2007—2008, 2010—2011, 2014—2016).

«Госдеп»

7 февраля 2012 года на канале MTV Россия стартовал новый проект — ток-шоу «Госдеп с Ксенией Собчак». По задумке, программа должна была быть посвящена острым политическим и социальным вопросам. На шоу планировалось приглашать в том числе и оппозиционных политиков и общественных деятелей, не показываемых на государственных каналах. Так, в первом выпуске передачи, посвящённой вопросу «Куда ведёт нас Путин?», приняли участие координатор «Левого фронта» Сергей Удальцов, член движения «Солидарность» Илья Яшин и глава движения «В защиту Химкинского леса» Евгения Чирикова. Однако, уже после первого выпуска передача была закрыта решением телеканала. По словам Собчак, второй выпуск должен был быть посвящён проблеме национализма и на него был приглашён Алексей Навальный. Позднее канал объяснил снятие программы её низким рейтингом.

Готовность предоставить площадку для продолжения проекта выразил главный редактор «Эха Москвы» Алексей Венедиктов. Однако Собчак приняла приглашение Михаила Прохорова и, став директором спецпроектов принадлежащего ему журнала «Сноб», перенесла своё шоу на сайт этого журнала. Первый выпуск программы под названием «Госдеп 2» (название пришлось изменить из-за претензий канала MTV) вышел 27 февраля. Его также взяли в эфир РБК-ТВ, также принадлежащего Прохорову.

Медийная личность

В российском обществе, в том числе в СМИ, Собчак часто именуется «светской львицей» и даже «главной светской львицей». Более того, эта характеристика стала чем-то вроде стереотипного неофициального титула или прозвища. В последнее время её всё чаще называют «главным поп-символом ушедших нулевых»

• После русификации популярной игры World of Warcraft персонаж Ксении попал туда под именем «Псения Кобчак». В оригинале персонаж зовётся «Haris Pilton», являясь пародией на Пэрис Хилтон.
• Была семь раз спародирована в телепередаче «Большая разница»: как ведущая реалити-шоу «Дом-2», гость в передаче «Спокойной ночи, малыши!», соведущая шоу «Две звезды», гость в программе «Пусть говорят», ведущая Фестиваля «Большая разница» в Одессе. В одной из пародий Ксения Собчак участвовала в роли официантки ресторана, который посетила Ксения Собчак (её саму спародировала артистка труппы Мария Зыкова). Все пародии исполнили артистки труппы Ольга Медынич и Мария Зыкова.
• Является одним из основных персонажей телевизионного мульт-шоу «Мульт личности».

В 2013 году Собчак создала образ Оксаны Север и сняла клип на песню «Родному», который получил премию RuTV, а Ксения за образ скандальной звезды шансона была номинирована на премию «ТОП 50. Самые знаменитые люди Петербурга» от журнала «Собака.ru».

В рейтинге «100 самых влиятельных женщин России» радиостанции «Эхо Москвы», журнала «Огонёк» и агентства «Интерфакс», опубликованном в марте 2014 года, заняла 22-е место.

Литературная деятельность

В 2008 году вышли книги Ксении Собчак, посвящённые стилю одежды и косметике: «Стильные штучки Ксении Собчак» и «Маски, блески, бигуди. Азбука красоты». В 2009 году появилось написанное совместно с Оксаной Робски «практическое пособие» по выгодному замужеству «Zамуж за миллионера, или Брак высшего сорта». В 2010 году была издана «Энциклопедия лоха» — книга, определяющая «лоха» как «человека, для которого самопрезентация превыше всего». В посвящённом выходу книги интервью Дмитрию Быкову, Собчак назвала описываемое явление интернациональным, но заметила, что, благодаря историческому фону уничтожения элиты в 1917 и 1937 годах и современным социальным экспериментам, включающих «дождь нефтедолларов», Россия представляет собой «идеальный полигон для наблюдения за лохожителями», к которым Собчак самокритично относит и себя, как «символ всероссийского лоховства с проектом „Дом-2“». В том же году появилась написанная совместно Ксенией Соколовой и Ксенией Собчак книга «Философия в будуаре» — сборник интервью, составленный на основе материалов колонки «Философия в будуаре с…» журнала «GQ».

Гражданская деятельность

После выборов в Государственную думу 4 декабря 2011 года, на которых победу одержала «Единая Россия», Собчак поддержала акции протеста против фальсификации выборов. 10 декабря она пришла на митинг на Болотной площади, а 24 декабря выступила на митинге на проспекте Академика Сахарова. В январе Собчак была включена в десятку самых влиятельных российских женщин, составленную радиостанцией «Эхо Москвы» при поддержке агентства «Интерфакс», РИА Новости и журнала «Огонёк».

После президентских выборов 4 марта 2012 года, на которых победил Владимир Путин, Собчак 10 марта выступила на митинге «За честные выборы» на Новом Арбате. 14 апреля Собчак выступила на митинге в Астрахани в поддержку экс-кандидата в мэры Астрахани Олега Шеина, который не признал итогов мэрских выборов. В акции «Марш миллионов» на Болотной площади 6 мая Собчак сознательно не приняла участие, поскольку, как она сообщила постфактум 7 мая, знала, что акция будет направлена на нарастание радикализации. Однако уже 8 мая она пришла в лагерь оппозиционеров на Чистопрудном бульваре. После вытеснения оппозиционеров с Чистых прудов они собрались на Пушкинской площади, но уже там у Никитских ворот Ксения Собчак вместе с Алексеем Навальным была задержана. После задержания Собчак написала в Твиттере, что у неё изменилось мнение о радикализации протеста. Сразу после освобождения ночью Собчак приехала на Кудринскую площадь, где снова собрались оппозиционеры.

В мае стало известно об исключении Собчак из списка ведущих юбилейной Премии Муз-ТВ (изначально она должна была вести её вместе с Максимом Галкиным, Лерой Кудрявцевой и Андреем Малаховым), а также отстранена от вручения премии ТЭФИ в номинации «Лучший репортёр». По её собственному заявлению, это было сделано по политическим причинам.

Накануне 12 июня 2012 года в квартире Собчак полицией был произведён обыск, связанный, по словам её адвоката Генри Резника, с предположением Следственного комитета РФ (СКР), что оппозиционер Илья Яшин фактически живёт в этой квартире. Телеведущая выразила возмущение тем, что следователи, «усмехаясь», вслух читали её личные письма, и заявила: «Я никогда не думала, что мы вернёмся в страну таких репрессий».
Официальный представитель СКР заявил, что «в квартире у И. Яшина и К. Собчак изъята крупная сумма денег в европейской и американской валюте, разложенных в более чем 100 конвертов (не менее €1 млн)». В течение нескольких дней следователи проверяли изъятую валюту и каждую купюру в отдельности тестировали на подлинность.
15 июня, реагируя на данный инцидент, один из лидеров оппозиции, депутат Госдумы Илья Пономарёв призвал Ксению дистанцироваться от участия в оргструктурах оппозиционного движения. Сделать это на время расследования уголовного дела о беспорядках на Болотной, чтобы страна, пояснил Пономарёв, не концентрировалась на миллионах Собчак, чтобы не бросать тень на оппозицию и не отвлекать внимание от реальной деятельности протестующих. Собчак ответила, что не претендует ни на какую руководящую роль в протестном движении.
27 сентября Главное следственное управление СКР приняло решение о возврате Собчак путём перечисления на её счета изъятых в ходе майского обыска денег, а именно: 1 108 420 евро, 522 392 доллара США и 485 325 рублей. Камеральная проверка, проведённая по поручению следствия, не установила фактов уклонения Ксении от уплаты налогов.

17 сентября 2012 года выдвинула свою кандидатуру в координационный совет российской оппозиции. В числе 11 активистов оппозиции выступила с заявлением, где говорится о том, что «между властью и обществом нарастает противостояние в насильственном русле», поэтому необходима «масштабная политическая реформа». 22 октября 2012 на выборах Координационного совета оппозиции по общегражданскому списку заняла четвёртое место, набрав 32,5 тыс. голосов, уступив А. Навальному, Д. Быкову и Г. Каспарову. 19 октября 2013 года Координационный совет российской оппозиции прекратил своё существование.

Инвестиции

Собчак — успешный инвестор. В декабре 2012 года стало известно, что Ксения выручила от продажи своей доли акций «Евросети» 2,3 млн долларов. Учитывая первоначальные инвестиции в 1 млн долл. в 2010 году, доходы Собчак от акций ретейлера составили 1,3 млн долларов.

Пресса

28 мая 2012 года стала главным редактором женского журнала SNC (ранее известного под названием Sex and the City). В декабре 2014 года покинула этот пост.

В октябре 2014 года стала главным редактором журнала о моде L’Officiel.

Критика

Периодически сценический образ Ксении Собчак, творческие и коммерческие проекты с её участием подвергаются критике, однако у Ксении немало и сторонников; многие профессиональные журналисты очень сдержаны в оценках.

В 2005 году «Российская газета», печатный орган правительства России, сдержанно и осторожно отзывалась о раскрывающихся талантах Ксении Собчак. В 2006 году «Российская газета» сообщила, что Ксения Собчак безнадёжна, ибо стала ведущей сугубо молодёжно-интимного реалити-шоу «Дом-2», а затем более взрослой программы «Звёздный бульвар», по причине того, что ни петь, ни плясать Ксения не может, а может только разговаривать, в той же статье отмечалось, что Ксения «стала брендом прежде, чем родилась, примерно, как Шариков, который начитался Каутского прежде, чем прочитал „Робинзона Крузо“». В одном из номеров за 2007 год «Российская газета» писала об истоках карьеры Ксении Собчак: «…в телеэкран она просунулась благодаря отчасти знатному происхождению и по большей части потому, что примелькалась на виповских мероприятиях», там же обращалось внимание на то, что Ксения Собчак, по мнению авторов, бесталанный и малообразованный человек, выяснилось, что, по мнению газеты, «профессионализма и таланта Ксении занимать и занимать» и что Ксения Собчак есть «ухоженная, принаряженная, закрашенная пустота, ставшая по стечению обстоятельств брендом». И в 2008 году «Российская газета» оставалась последовательной в трактовке причин творческого успеха Ксении и сообщила, что «Собчак сама по себе без маски-оторвы, без маски-стервы — никто и зовут её никак». Бо́льшую часть культурных обзоров «Российской газеты» делал Юрий Богомолов. Показательно в этом отношении интервью Ксении Собчак на радио «Маяк». В 2010 году проиграла суд Ольге Родионовой и подверглась штрафу за непристойные высказывания в средствах массовой информации^{[неавторитетный источник? 3488 дней]}.

Подверглась критике от Никиты Михалкова в передаче «Бесогон TV» от 31 августа 2014 года по телеканалу Россия 24 за «мелкобуржуазное, мещанское мышление» и письмо, опубликованное на портале «Сноб». На следующий день Ксения Собчак написала ответное «Открытое письмо Никите Михалкову».

Личная жизнь

Летом 2005 года Ксения собиралась замуж за американского бизнесмена Александра Шустеровича, о чём было публично объявлено. Однако Собчак за несколько дней до церемонии, намеченной на 1 июля 2005 года, по собственному признанию в прессе, отменила свадьбу.

16 ноября 2011 года в эфире телепрограммы «Пусть говорят» на Первом канале Ксении публично признался в любви руководитель департамента культуры Москвы и экс-депутат Госдумы РФ Сергей Капков, с которым Собчак встречалась около года.

В июне 2012 года в прессе появилась информация о том, что Собчак связывают близкие отношения с Ильёй Яшиным. В интервью «Анатомия любви и протеста» телеканалу «Дождь» оба они подтвердили данный факт. О расставании с Яшиным стало известно в декабре 2012 года.

1 февраля 2013 года Собчак вышла замуж за актёра Максима Виторгана. В настоящее время супруги готовятся стать родителями.

Библиография

Год	Тип	Название
2008	Хроника	Стильные штучки
2008	Советы	Маски, блески, бигуди
2010	Проза	Энциклопедия лоха
2010	Проза	Философия в будуаре

Совместно с Оксаной Робски написала в 2009-м году роман "Zамуж за миллионера, или Брак высшего сорта".

Фильмография

Год		Название	Роль
2004	ф	Воры и проститутки. Приз — полёт в космос	журналистка-психолог
2007	с	Бешеная	Маргарита Лямкина
2007	ф	Самый лучший фильм	проститутка
2008	ф	Красота требует…	Ильма Петерсон
2008	ф	Никто не знает про секс 2: No sex	Арабелла
2008	ф	Гитлер капут!	Ева Браун
2008	ф	Европа-Азия	в роли самой себя
2009	ф	Артефакт	ругающаяся
2009	тф	Золотой ключик	Мальвина
2009	ф	Москва.Ру	Имя персонажа не указано
2011	с	Краткий курс счастливой жизни	Надя
2012	ф	Ржевский против Наполеона	мадам Ксю-Ксю
2012	ф	Энтропия	Паша
2013	ф	Роман с кокаином	Соня
2013	док	Срок	в роли самой себя
2013	ф	Корпоратив	проститутка
2013	ф	Одноклассники.ru: НаCLICKай удачу	Имя персонажа не указано
2015	ф	The Тёлки	Имя персонажа не указано

Озвучивание

• 2006 — Блондинка в шоколаде — Виктория (Пэрис Хилтон)
• 2013 — Реальная белка — Лана (Сара Гадон)
• 2015 — Головоломка и Рассечение Вектора — Брезгливость (Минди Калинг)

Отрывок, характеризующий Собчак, Ксения Анатольевна

– Граф, что это, дурно, что я пою? – сказала она, покраснев, но, не спуская глаз, вопросительно глядя на Пьера.
– Нет… Отчего же? Напротив… Но отчего вы меня спрашиваете?
– Я сама не знаю, – быстро отвечала Наташа, – но я ничего бы не хотела сделать, что бы вам не нравилось. Я вам верю во всем. Вы не знаете, как вы для меля важны и как вы много для меня сделали!.. – Она говорила быстро и не замечая того, как Пьер покраснел при этих словах. – Я видела в том же приказе он, Болконский (быстро, шепотом проговорила она это слово), он в России и опять служит. Как вы думаете, – сказала она быстро, видимо, торопясь говорить, потому что она боялась за свои силы, – простит он меня когда нибудь? Не будет он иметь против меня злого чувства? Как вы думаете? Как вы думаете?
– Я думаю… – сказал Пьер. – Ему нечего прощать… Ежели бы я был на его месте… – По связи воспоминаний, Пьер мгновенно перенесся воображением к тому времени, когда он, утешая ее, сказал ей, что ежели бы он был не он, а лучший человек в мире и свободен, то он на коленях просил бы ее руки, и то же чувство жалости, нежности, любви охватило его, и те же слова были у него на устах. Но она не дала ему времени сказать их.
– Да вы – вы, – сказала она, с восторгом произнося это слово вы, – другое дело. Добрее, великодушнее, лучше вас я не знаю человека, и не может быть. Ежели бы вас не было тогда, да и теперь, я не знаю, что бы было со мною, потому что… – Слезы вдруг полились ей в глаза; она повернулась, подняла ноты к глазам, запела и пошла опять ходить по зале.
В это же время из гостиной выбежал Петя.
Петя был теперь красивый, румяный пятнадцатилетний мальчик с толстыми, красными губами, похожий на Наташу. Он готовился в университет, но в последнее время, с товарищем своим Оболенским, тайно решил, что пойдет в гусары.
Петя выскочил к своему тезке, чтобы переговорить о деле.
Он просил его узнать, примут ли его в гусары.
Пьер шел по гостиной, не слушая Петю.
Петя дернул его за руку, чтоб обратить на себя его вниманье.
– Ну что мое дело, Петр Кирилыч. Ради бога! Одна надежда на вас, – говорил Петя.
– Ах да, твое дело. В гусары то? Скажу, скажу. Нынче скажу все.
– Ну что, mon cher, ну что, достали манифест? – спросил старый граф. – А графинюшка была у обедни у Разумовских, молитву новую слышала. Очень хорошая, говорит.
– Достал, – отвечал Пьер. – Завтра государь будет… Необычайное дворянское собрание и, говорят, по десяти с тысячи набор. Да, поздравляю вас.
– Да, да, слава богу. Ну, а из армии что?
– Наши опять отступили. Под Смоленском уже, говорят, – отвечал Пьер.
– Боже мой, боже мой! – сказал граф. – Где же манифест?
– Воззвание! Ах, да! – Пьер стал в карманах искать бумаг и не мог найти их. Продолжая охлопывать карманы, он поцеловал руку у вошедшей графини и беспокойно оглядывался, очевидно, ожидая Наташу, которая не пела больше, но и не приходила в гостиную.
– Ей богу, не знаю, куда я его дел, – сказал он.
– Ну уж, вечно растеряет все, – сказала графиня. Наташа вошла с размягченным, взволнованным лицом и села, молча глядя на Пьера. Как только она вошла в комнату, лицо Пьера, до этого пасмурное, просияло, и он, продолжая отыскивать бумаги, несколько раз взглядывал на нее.
– Ей богу, я съезжу, я дома забыл. Непременно…
– Ну, к обеду опоздаете.
– Ах, и кучер уехал.
Но Соня, пошедшая в переднюю искать бумаги, нашла их в шляпе Пьера, куда он их старательно заложил за подкладку. Пьер было хотел читать.
– Нет, после обеда, – сказал старый граф, видимо, в этом чтении предвидевший большое удовольствие.
За обедом, за которым пили шампанское за здоровье нового Георгиевского кавалера, Шиншин рассказывал городские новости о болезни старой грузинской княгини, о том, что Метивье исчез из Москвы, и о том, что к Растопчину привели какого то немца и объявили ему, что это шампиньон (так рассказывал сам граф Растопчин), и как граф Растопчин велел шампиньона отпустить, сказав народу, что это не шампиньон, а просто старый гриб немец.
– Хватают, хватают, – сказал граф, – я графине и то говорю, чтобы поменьше говорила по французски. Теперь не время.
– А слышали? – сказал Шиншин. – Князь Голицын русского учителя взял, по русски учится – il commence a devenir dangereux de parler francais dans les rues. [становится опасным говорить по французски на улицах.]
– Ну что ж, граф Петр Кирилыч, как ополченье то собирать будут, и вам придется на коня? – сказал старый граф, обращаясь к Пьеру.
Пьер был молчалив и задумчив во все время этого обеда. Он, как бы не понимая, посмотрел на графа при этом обращении.
– Да, да, на войну, – сказал он, – нет! Какой я воин! А впрочем, все так странно, так странно! Да я и сам не понимаю. Я не знаю, я так далек от военных вкусов, но в теперешние времена никто за себя отвечать не может.
После обеда граф уселся покойно в кресло и с серьезным лицом попросил Соню, славившуюся мастерством чтения, читать.
– «Первопрестольной столице нашей Москве.
Неприятель вошел с великими силами в пределы России. Он идет разорять любезное наше отечество», – старательно читала Соня своим тоненьким голоском. Граф, закрыв глаза, слушал, порывисто вздыхая в некоторых местах.
Наташа сидела вытянувшись, испытующе и прямо глядя то на отца, то на Пьера.
Пьер чувствовал на себе ее взгляд и старался не оглядываться. Графиня неодобрительно и сердито покачивала головой против каждого торжественного выражения манифеста. Она во всех этих словах видела только то, что опасности, угрожающие ее сыну, еще не скоро прекратятся. Шиншин, сложив рот в насмешливую улыбку, очевидно приготовился насмехаться над тем, что первое представится для насмешки: над чтением Сони, над тем, что скажет граф, даже над самым воззванием, ежели не представится лучше предлога.
Прочтя об опасностях, угрожающих России, о надеждах, возлагаемых государем на Москву, и в особенности на знаменитое дворянство, Соня с дрожанием голоса, происходившим преимущественно от внимания, с которым ее слушали, прочла последние слова: «Мы не умедлим сами стать посреди народа своего в сей столице и в других государства нашего местах для совещания и руководствования всеми нашими ополчениями, как ныне преграждающими пути врагу, так и вновь устроенными на поражение оного, везде, где только появится. Да обратится погибель, в которую он мнит низринуть нас, на главу его, и освобожденная от рабства Европа да возвеличит имя России!»
– Вот это так! – вскрикнул граф, открывая мокрые глаза и несколько раз прерываясь от сопенья, как будто к носу ему подносили склянку с крепкой уксусной солью. – Только скажи государь, мы всем пожертвуем и ничего не пожалеем.
Шиншин еще не успел сказать приготовленную им шутку на патриотизм графа, как Наташа вскочила с своего места и подбежала к отцу.
– Что за прелесть, этот папа! – проговорила она, целуя его, и она опять взглянула на Пьера с тем бессознательным кокетством, которое вернулось к ней вместе с ее оживлением.
– Вот так патриотка! – сказал Шиншин.
– Совсем не патриотка, а просто… – обиженно отвечала Наташа. – Вам все смешно, а это совсем не шутка…
– Какие шутки! – повторил граф. – Только скажи он слово, мы все пойдем… Мы не немцы какие нибудь…
– А заметили вы, – сказал Пьер, – что сказало: «для совещания».
– Ну уж там для чего бы ни было…
В это время Петя, на которого никто не обращал внимания, подошел к отцу и, весь красный, ломающимся, то грубым, то тонким голосом, сказал:
– Ну теперь, папенька, я решительно скажу – и маменька тоже, как хотите, – я решительно скажу, что вы пустите меня в военную службу, потому что я не могу… вот и всё…
Графиня с ужасом подняла глаза к небу, всплеснула руками и сердито обратилась к мужу.
– Вот и договорился! – сказала она.
Но граф в ту же минуту оправился от волнения.
– Ну, ну, – сказал он. – Вот воин еще! Глупости то оставь: учиться надо.
– Это не глупости, папенька. Оболенский Федя моложе меня и тоже идет, а главное, все равно я не могу ничему учиться теперь, когда… – Петя остановился, покраснел до поту и проговорил таки: – когда отечество в опасности.
– Полно, полно, глупости…
– Да ведь вы сами сказали, что всем пожертвуем.
– Петя, я тебе говорю, замолчи, – крикнул граф, оглядываясь на жену, которая, побледнев, смотрела остановившимися глазами на меньшого сына.
– А я вам говорю. Вот и Петр Кириллович скажет…
– Я тебе говорю – вздор, еще молоко не обсохло, а в военную службу хочет! Ну, ну, я тебе говорю, – и граф, взяв с собой бумаги, вероятно, чтобы еще раз прочесть в кабинете перед отдыхом, пошел из комнаты.
– Петр Кириллович, что ж, пойдем покурить…
Пьер находился в смущении и нерешительности. Непривычно блестящие и оживленные глаза Наташи беспрестанно, больше чем ласково обращавшиеся на него, привели его в это состояние.
– Нет, я, кажется, домой поеду…
– Как домой, да вы вечер у нас хотели… И то редко стали бывать. А эта моя… – сказал добродушно граф, указывая на Наташу, – только при вас и весела…
– Да, я забыл… Мне непременно надо домой… Дела… – поспешно сказал Пьер.
– Ну так до свидания, – сказал граф, совсем уходя из комнаты.
– Отчего вы уезжаете? Отчего вы расстроены? Отчего?.. – спросила Пьера Наташа, вызывающе глядя ему в глаза.
«Оттого, что я тебя люблю! – хотел он сказать, но он не сказал этого, до слез покраснел и опустил глаза.
– Оттого, что мне лучше реже бывать у вас… Оттого… нет, просто у меня дела.
– Отчего? нет, скажите, – решительно начала было Наташа и вдруг замолчала. Они оба испуганно и смущенно смотрели друг на друга. Он попытался усмехнуться, но не мог: улыбка его выразила страдание, и он молча поцеловал ее руку и вышел.
Пьер решил сам с собою не бывать больше у Ростовых.


Петя, после полученного им решительного отказа, ушел в свою комнату и там, запершись от всех, горько плакал. Все сделали, как будто ничего не заметили, когда он к чаю пришел молчаливый и мрачный, с заплаканными глазами.
На другой день приехал государь. Несколько человек дворовых Ростовых отпросились пойти поглядеть царя. В это утро Петя долго одевался, причесывался и устроивал воротнички так, как у больших. Он хмурился перед зеркалом, делал жесты, пожимал плечами и, наконец, никому не сказавши, надел фуражку и вышел из дома с заднего крыльца, стараясь не быть замеченным. Петя решился идти прямо к тому месту, где был государь, и прямо объяснить какому нибудь камергеру (Пете казалось, что государя всегда окружают камергеры), что он, граф Ростов, несмотря на свою молодость, желает служить отечеству, что молодость не может быть препятствием для преданности и что он готов… Петя, в то время как он собирался, приготовил много прекрасных слов, которые он скажет камергеру.
Петя рассчитывал на успех своего представления государю именно потому, что он ребенок (Петя думал даже, как все удивятся его молодости), а вместе с тем в устройстве своих воротничков, в прическе и в степенной медлительной походке он хотел представить из себя старого человека. Но чем дальше он шел, чем больше он развлекался все прибывающим и прибывающим у Кремля народом, тем больше он забывал соблюдение степенности и медлительности, свойственных взрослым людям. Подходя к Кремлю, он уже стал заботиться о том, чтобы его не затолкали, и решительно, с угрожающим видом выставил по бокам локти. Но в Троицких воротах, несмотря на всю его решительность, люди, которые, вероятно, не знали, с какой патриотической целью он шел в Кремль, так прижали его к стене, что он должен был покориться и остановиться, пока в ворота с гудящим под сводами звуком проезжали экипажи. Около Пети стояла баба с лакеем, два купца и отставной солдат. Постояв несколько времени в воротах, Петя, не дождавшись того, чтобы все экипажи проехали, прежде других хотел тронуться дальше и начал решительно работать локтями; но баба, стоявшая против него, на которую он первую направил свои локти, сердито крикнула на него:
– Что, барчук, толкаешься, видишь – все стоят. Что ж лезть то!
– Так и все полезут, – сказал лакей и, тоже начав работать локтями, затискал Петю в вонючий угол ворот.
Петя отер руками пот, покрывавший его лицо, и поправил размочившиеся от пота воротнички, которые он так хорошо, как у больших, устроил дома.
Петя чувствовал, что он имеет непрезентабельный вид, и боялся, что ежели таким он представится камергерам, то его не допустят до государя. Но оправиться и перейти в другое место не было никакой возможности от тесноты. Один из проезжавших генералов был знакомый Ростовых. Петя хотел просить его помощи, но счел, что это было бы противно мужеству. Когда все экипажи проехали, толпа хлынула и вынесла и Петю на площадь, которая была вся занята народом. Не только по площади, но на откосах, на крышах, везде был народ. Только что Петя очутился на площади, он явственно услыхал наполнявшие весь Кремль звуки колоколов и радостного народного говора.
Одно время на площади было просторнее, но вдруг все головы открылись, все бросилось еще куда то вперед. Петю сдавили так, что он не мог дышать, и все закричало: «Ура! урра! ура!Петя поднимался на цыпочки, толкался, щипался, но ничего не мог видеть, кроме народа вокруг себя.
На всех лицах было одно общее выражение умиления и восторга. Одна купчиха, стоявшая подле Пети, рыдала, и слезы текли у нее из глаз.
– Отец, ангел, батюшка! – приговаривала она, отирая пальцем слезы.
– Ура! – кричали со всех сторон. С минуту толпа простояла на одном месте; но потом опять бросилась вперед.
Петя, сам себя не помня, стиснув зубы и зверски выкатив глаза, бросился вперед, работая локтями и крича «ура!», как будто он готов был и себя и всех убить в эту минуту, но с боков его лезли точно такие же зверские лица с такими же криками «ура!».
«Так вот что такое государь! – думал Петя. – Нет, нельзя мне самому подать ему прошение, это слишком смело!Несмотря на то, он все так же отчаянно пробивался вперед, и из за спин передних ему мелькнуло пустое пространство с устланным красным сукном ходом; но в это время толпа заколебалась назад (спереди полицейские отталкивали надвинувшихся слишком близко к шествию; государь проходил из дворца в Успенский собор), и Петя неожиданно получил в бок такой удар по ребрам и так был придавлен, что вдруг в глазах его все помутилось и он потерял сознание. Когда он пришел в себя, какое то духовное лицо, с пучком седевших волос назади, в потертой синей рясе, вероятно, дьячок, одной рукой держал его под мышку, другой охранял от напиравшей толпы.
– Барчонка задавили! – говорил дьячок. – Что ж так!.. легче… задавили, задавили!
Государь прошел в Успенский собор. Толпа опять разровнялась, и дьячок вывел Петю, бледного и не дышащего, к царь пушке. Несколько лиц пожалели Петю, и вдруг вся толпа обратилась к нему, и уже вокруг него произошла давка. Те, которые стояли ближе, услуживали ему, расстегивали его сюртучок, усаживали на возвышение пушки и укоряли кого то, – тех, кто раздавил его.
– Этак до смерти раздавить можно. Что же это! Душегубство делать! Вишь, сердечный, как скатерть белый стал, – говорили голоса.
Петя скоро опомнился, краска вернулась ему в лицо, боль прошла, и за эту временную неприятность он получил место на пушке, с которой он надеялся увидать долженствующего пройти назад государя. Петя уже не думал теперь о подаче прошения. Уже только ему бы увидать его – и то он бы считал себя счастливым!
Во время службы в Успенском соборе – соединенного молебствия по случаю приезда государя и благодарственной молитвы за заключение мира с турками – толпа пораспространилась; появились покрикивающие продавцы квасу, пряников, мака, до которого был особенно охотник Петя, и послышались обыкновенные разговоры. Одна купчиха показывала свою разорванную шаль и сообщала, как дорого она была куплена; другая говорила, что нынче все шелковые материи дороги стали. Дьячок, спаситель Пети, разговаривал с чиновником о том, кто и кто служит нынче с преосвященным. Дьячок несколько раз повторял слово соборне, которого не понимал Петя. Два молодые мещанина шутили с дворовыми девушками, грызущими орехи. Все эти разговоры, в особенности шуточки с девушками, для Пети в его возрасте имевшие особенную привлекательность, все эти разговоры теперь не занимали Петю; ou сидел на своем возвышении пушки, все так же волнуясь при мысли о государе и о своей любви к нему. Совпадение чувства боли и страха, когда его сдавили, с чувством восторга еще более усилило в нем сознание важности этой минуты.
Вдруг с набережной послышались пушечные выстрелы (это стреляли в ознаменование мира с турками), и толпа стремительно бросилась к набережной – смотреть, как стреляют. Петя тоже хотел бежать туда, но дьячок, взявший под свое покровительство барчонка, не пустил его. Еще продолжались выстрелы, когда из Успенского собора выбежали офицеры, генералы, камергеры, потом уже не так поспешно вышли еще другие, опять снялись шапки с голов, и те, которые убежали смотреть пушки, бежали назад. Наконец вышли еще четверо мужчин в мундирах и лентах из дверей собора. «Ура! Ура! – опять закричала толпа.
– Который? Который? – плачущим голосом спрашивал вокруг себя Петя, но никто не отвечал ему; все были слишком увлечены, и Петя, выбрав одного из этих четырех лиц, которого он из за слез, выступивших ему от радости на глаза, не мог ясно разглядеть, сосредоточил на него весь свой восторг, хотя это был не государь, закричал «ура!неистовым голосом и решил, что завтра же, чего бы это ему ни стоило, он будет военным.
Толпа побежала за государем, проводила его до дворца и стала расходиться. Было уже поздно, и Петя ничего не ел, и пот лил с него градом; но он не уходил домой и вместе с уменьшившейся, но еще довольно большой толпой стоял перед дворцом, во время обеда государя, глядя в окна дворца, ожидая еще чего то и завидуя одинаково и сановникам, подъезжавшим к крыльцу – к обеду государя, и камер лакеям, служившим за столом и мелькавшим в окнах.
За обедом государя Валуев сказал, оглянувшись в окно:
– Народ все еще надеется увидать ваше величество.
Обед уже кончился, государь встал и, доедая бисквит, вышел на балкон. Народ, с Петей в середине, бросился к балкону.
– Ангел, отец! Ура, батюшка!.. – кричали народ и Петя, и опять бабы и некоторые мужчины послабее, в том числе и Петя, заплакали от счастия. Довольно большой обломок бисквита, который держал в руке государь, отломившись, упал на перилы балкона, с перил на землю. Ближе всех стоявший кучер в поддевке бросился к этому кусочку бисквита и схватил его. Некоторые из толпы бросились к кучеру. Заметив это, государь велел подать себе тарелку бисквитов и стал кидать бисквиты с балкона. Глаза Пети налились кровью, опасность быть задавленным еще более возбуждала его, он бросился на бисквиты. Он не знал зачем, но нужно было взять один бисквит из рук царя, и нужно было не поддаться. Он бросился и сбил с ног старушку, ловившую бисквит. Но старушка не считала себя побежденною, хотя и лежала на земле (старушка ловила бисквиты и не попадала руками). Петя коленкой отбил ее руку, схватил бисквит и, как будто боясь опоздать, опять закричал «ура!», уже охриплым голосом.
Государь ушел, и после этого большая часть народа стала расходиться.
– Вот я говорил, что еще подождать – так и вышло, – с разных сторон радостно говорили в народе.
Как ни счастлив был Петя, но ему все таки грустно было идти домой и знать, что все наслаждение этого дня кончилось. Из Кремля Петя пошел не домой, а к своему товарищу Оболенскому, которому было пятнадцать лет и который тоже поступал в полк. Вернувшись домой, он решительно и твердо объявил, что ежели его не пустят, то он убежит. И на другой день, хотя и не совсем еще сдавшись, но граф Илья Андреич поехал узнавать, как бы пристроить Петю куда нибудь побезопаснее.


15 го числа утром, на третий день после этого, у Слободского дворца стояло бесчисленное количество экипажей.
Залы были полны. В первой были дворяне в мундирах, во второй купцы с медалями, в бородах и синих кафтанах. По зале Дворянского собрания шел гул и движение. У одного большого стола, под портретом государя, сидели на стульях с высокими спинками важнейшие вельможи; но большинство дворян ходило по зале.
Все дворяне, те самые, которых каждый день видал Пьер то в клубе, то в их домах, – все были в мундирах, кто в екатерининских, кто в павловских, кто в новых александровских, кто в общем дворянском, и этот общий характер мундира придавал что то странное и фантастическое этим старым и молодым, самым разнообразным и знакомым лицам. Особенно поразительны были старики, подслеповатые, беззубые, плешивые, оплывшие желтым жиром или сморщенные, худые. Они большей частью сидели на местах и молчали, и ежели ходили и говорили, то пристроивались к кому нибудь помоложе. Так же как на лицах толпы, которую на площади видел Петя, на всех этих лицах была поразительна черта противоположности: общего ожидания чего то торжественного и обыкновенного, вчерашнего – бостонной партии, Петрушки повара, здоровья Зинаиды Дмитриевны и т. п.
Пьер, с раннего утра стянутый в неловком, сделавшемся ему узким дворянском мундире, был в залах. Он был в волнении: необыкновенное собрание не только дворянства, но и купечества – сословий, etats generaux – вызвало в нем целый ряд давно оставленных, но глубоко врезавшихся в его душе мыслей о Contrat social [Общественный договор] и французской революции. Замеченные им в воззвании слова, что государь прибудет в столицу для совещания с своим народом, утверждали его в этом взгляде. И он, полагая, что в этом смысле приближается что то важное, то, чего он ждал давно, ходил, присматривался, прислушивался к говору, но нигде не находил выражения тех мыслей, которые занимали его.
Был прочтен манифест государя, вызвавший восторг, и потом все разбрелись, разговаривая. Кроме обычных интересов, Пьер слышал толки о том, где стоять предводителям в то время, как войдет государь, когда дать бал государю, разделиться ли по уездам или всей губернией… и т. д.; но как скоро дело касалось войны и того, для чего было собрано дворянство, толки были нерешительны и неопределенны. Все больше желали слушать, чем говорить.
Один мужчина средних лет, мужественный, красивый, в отставном морском мундире, говорил в одной из зал, и около него столпились. Пьер подошел к образовавшемуся кружку около говоруна и стал прислушиваться. Граф Илья Андреич в своем екатерининском, воеводском кафтане, ходивший с приятной улыбкой между толпой, со всеми знакомый, подошел тоже к этой группе и стал слушать с своей доброй улыбкой, как он всегда слушал, в знак согласия с говорившим одобрительно кивая головой. Отставной моряк говорил очень смело; это видно было по выражению лиц, его слушавших, и по тому, что известные Пьеру за самых покорных и тихих людей неодобрительно отходили от него или противоречили. Пьер протолкался в середину кружка, прислушался и убедился, что говоривший действительно был либерал, но совсем в другом смысле, чем думал Пьер. Моряк говорил тем особенно звучным, певучим, дворянским баритоном, с приятным грассированием и сокращением согласных, тем голосом, которым покрикивают: «Чеаек, трубку!», и тому подобное. Он говорил с привычкой разгула и власти в голосе.
– Что ж, что смоляне предложили ополченцев госуаю. Разве нам смоляне указ? Ежели буародное дворянство Московской губернии найдет нужным, оно может выказать свою преданность государю импературу другими средствами. Разве мы забыли ополченье в седьмом году! Только что нажились кутейники да воры грабители…
Граф Илья Андреич, сладко улыбаясь, одобрительно кивал головой.
– И что же, разве наши ополченцы составили пользу для государства? Никакой! только разорили наши хозяйства. Лучше еще набор… а то вернется к вам ни солдат, ни мужик, и только один разврат. Дворяне не жалеют своего живота, мы сами поголовно пойдем, возьмем еще рекрут, и всем нам только клич кликни гусай (он так выговаривал государь), мы все умрем за него, – прибавил оратор одушевляясь.
Илья Андреич проглатывал слюни от удовольствия и толкал Пьера, но Пьеру захотелось также говорить. Он выдвинулся вперед, чувствуя себя одушевленным, сам не зная еще чем и сам не зная еще, что он скажет. Он только что открыл рот, чтобы говорить, как один сенатор, совершенно без зубов, с умным и сердитым лицом, стоявший близко от оратора, перебил Пьера. С видимой привычкой вести прения и держать вопросы, он заговорил тихо, но слышно:
– Я полагаю, милостивый государь, – шамкая беззубым ртом, сказал сенатор, – что мы призваны сюда не для того, чтобы обсуждать, что удобнее для государства в настоящую минуту – набор или ополчение. Мы призваны для того, чтобы отвечать на то воззвание, которым нас удостоил государь император. А судить о том, что удобнее – набор или ополчение, мы предоставим судить высшей власти…
Пьер вдруг нашел исход своему одушевлению. Он ожесточился против сенатора, вносящего эту правильность и узкость воззрений в предстоящие занятия дворянства. Пьер выступил вперед и остановил его. Он сам не знал, что он будет говорить, но начал оживленно, изредка прорываясь французскими словами и книжно выражаясь по русски.
– Извините меня, ваше превосходительство, – начал он (Пьер был хорошо знаком с этим сенатором, но считал здесь необходимым обращаться к нему официально), – хотя я не согласен с господином… (Пьер запнулся. Ему хотелось сказать mon tres honorable preopinant), [мой многоуважаемый оппонент,] – с господином… que je n'ai pas L'honneur de connaitre; [которого я не имею чести знать] но я полагаю, что сословие дворянства, кроме выражения своего сочувствия и восторга, призвано также для того, чтобы и обсудить те меры, которыми мы можем помочь отечеству. Я полагаю, – говорил он, воодушевляясь, – что государь был бы сам недоволен, ежели бы он нашел в нас только владельцев мужиков, которых мы отдаем ему, и… chair a canon [мясо для пушек], которую мы из себя делаем, но не нашел бы в нас со… со… совета.
Многие поотошли от кружка, заметив презрительную улыбку сенатора и то, что Пьер говорит вольно; только Илья Андреич был доволен речью Пьера, как он был доволен речью моряка, сенатора и вообще всегда тою речью, которую он последнею слышал.
– Я полагаю, что прежде чем обсуждать эти вопросы, – продолжал Пьер, – мы должны спросить у государя, почтительнейше просить его величество коммюникировать нам, сколько у нас войска, в каком положении находятся наши войска и армии, и тогда…
Но Пьер не успел договорить этих слов, как с трех сторон вдруг напали на него. Сильнее всех напал на него давно знакомый ему, всегда хорошо расположенный к нему игрок в бостон, Степан Степанович Апраксин. Степан Степанович был в мундире, и, от мундира ли, или от других причин, Пьер увидал перед собой совсем другого человека. Степан Степанович, с вдруг проявившейся старческой злобой на лице, закричал на Пьера:
– Во первых, доложу вам, что мы не имеем права спрашивать об этом государя, а во вторых, ежели было бы такое право у российского дворянства, то государь не может нам ответить. Войска движутся сообразно с движениями неприятеля – войска убывают и прибывают…
Другой голос человека, среднего роста, лет сорока, которого Пьер в прежние времена видал у цыган и знал за нехорошего игрока в карты и который, тоже измененный в мундире, придвинулся к Пьеру, перебил Апраксина.
– Да и не время рассуждать, – говорил голос этого дворянина, – а нужно действовать: война в России. Враг наш идет, чтобы погубить Россию, чтобы поругать могилы наших отцов, чтоб увезти жен, детей. – Дворянин ударил себя в грудь. – Мы все встанем, все поголовно пойдем, все за царя батюшку! – кричал он, выкатывая кровью налившиеся глаза. Несколько одобряющих голосов послышалось из толпы. – Мы русские и не пожалеем крови своей для защиты веры, престола и отечества. А бредни надо оставить, ежели мы сыны отечества. Мы покажем Европе, как Россия восстает за Россию, – кричал дворянин.
Пьер хотел возражать, но не мог сказать ни слова. Он чувствовал, что звук его слов, независимо от того, какую они заключали мысль, был менее слышен, чем звук слов оживленного дворянина.
Илья Андреич одобривал сзади кружка; некоторые бойко поворачивались плечом к оратору при конце фразы и говорили:
– Вот так, так! Это так!
Пьер хотел сказать, что он не прочь ни от пожертвований ни деньгами, ни мужиками, ни собой, но что надо бы знать состояние дел, чтобы помогать ему, но он не мог говорить. Много голосов кричало и говорило вместе, так что Илья Андреич не успевал кивать всем; и группа увеличивалась, распадалась, опять сходилась и двинулась вся, гудя говором, в большую залу, к большому столу. Пьеру не только не удавалось говорить, но его грубо перебивали, отталкивали, отворачивались от него, как от общего врага. Это не оттого происходило, что недовольны были смыслом его речи, – ее и забыли после большого количества речей, последовавших за ней, – но для одушевления толпы нужно было иметь ощутительный предмет любви и ощутительный предмет ненависти. Пьер сделался последним. Много ораторов говорило после оживленного дворянина, и все говорили в том же тоне. Многие говорили прекрасно и оригинально.
Издатель Русского вестника Глинка, которого узнали («писатель, писатель! – послышалось в толпе), сказал, что ад должно отражать адом, что он видел ребенка, улыбающегося при блеске молнии и при раскатах грома, но что мы не будем этим ребенком.
– Да, да, при раскатах грома! – повторяли одобрительно в задних рядах.
Толпа подошла к большому столу, у которого, в мундирах, в лентах, седые, плешивые, сидели семидесятилетние вельможи старики, которых почти всех, по домам с шутами и в клубах за бостоном, видал Пьер. Толпа подошла к столу, не переставая гудеть. Один за другим, и иногда два вместе, прижатые сзади к высоким спинкам стульев налегающею толпой, говорили ораторы. Стоявшие сзади замечали, чего не досказал говоривший оратор, и торопились сказать это пропущенное. Другие, в этой жаре и тесноте, шарили в своей голове, не найдется ли какая мысль, и торопились говорить ее. Знакомые Пьеру старички вельможи сидели и оглядывались то на того, то на другого, и выражение большей части из них говорило только, что им очень жарко. Пьер, однако, чувствовал себя взволнованным, и общее чувство желания показать, что нам всё нипочем, выражавшееся больше в звуках и выражениях лиц, чем в смысле речей, сообщалось и ему. Он не отрекся от своих мыслей, но чувствовал себя в чем то виноватым и желал оправдаться.
– Я сказал только, что нам удобнее было бы делать пожертвования, когда мы будем знать, в чем нужда, – стараясь перекричать другие голоса, проговорил он.
Один ближайший старичок оглянулся на него, но тотчас был отвлечен криком, начавшимся на другой стороне стола.
– Да, Москва будет сдана! Она будет искупительницей! – кричал один.
– Он враг человечества! – кричал другой. – Позвольте мне говорить… Господа, вы меня давите…


В это время быстрыми шагами перед расступившейся толпой дворян, в генеральском мундире, с лентой через плечо, с своим высунутым подбородком и быстрыми глазами, вошел граф Растопчин.
– Государь император сейчас будет, – сказал Растопчин, – я только что оттуда. Я полагаю, что в том положении, в котором мы находимся, судить много нечего. Государь удостоил собрать нас и купечество, – сказал граф Растопчин. – Оттуда польются миллионы (он указал на залу купцов), а наше дело выставить ополчение и не щадить себя… Это меньшее, что мы можем сделать!
Начались совещания между одними вельможами, сидевшими за столом. Все совещание прошло больше чем тихо. Оно даже казалось грустно, когда, после всего прежнего шума, поодиночке были слышны старые голоса, говорившие один: «согласен», другой для разнообразия: «и я того же мнения», и т. д.