Кнорре, Ксения Вадимовна
| Ксения Кнорре | |
| Полное имя |
Ксения Вадимовна Кнорре |
|---|---|
| Дата рождения | |
| Место рождения | |
| Страна | |
| Профессии |
исполнитель, педагог |
| Инструменты | |
| Сотрудничество | |
| Награды |
|
Ксе́ния Вади́мовна Кно́рре (род. 3 декабря 1953, Москва, РСФСР) — российская пианистка, профессор Московской государственной консерватории им. П. И. Чайковского. Заслуженный артист Российской Федерации (2006)[1].
Биография
Родилась в московской семье музыкантов; её мать, Вера Горностаева — профессор Московской государственной консерватории им. П. И. Чайковского. По отцовской линии внучка известного учёного Георгия Кнорре.
В 1972 году окончила Центральную музыкальную школу (класс А. С. Сумбатян), в 1978 году — Московскую консерваторию (класс Бориса Яковлевича Землянского[2]), в 1983 году — ассистентуру-стажировку (руководитель — Самвел Алумян[3]).
В 1979-1982 годах работала концертмейстером в Московской консерватории. В 1981-2001 годах вела класс общего фортепиано в Московской консерватории, с 1995 года — доцент, с 2007 года — профессор кафедры специального фортепиано под руководством профессора В. В. Горностаевой.
Была женой скрипача Гидона Кремера, в этом браке родила дочь Лику Кремер. Замужем за литовским пианистом Пятрасом Генюшасом, их сын — Лукас Генюшас[4], пианист, лауреат II премии XV конкурса Чайковского (2015).
Напишите отзыв о статье "Кнорре, Ксения Вадимовна"
Примечания
- ↑ [graph.document.kremlin.ru/page.aspx?865290 Почётное звание присвоено указом президента России № 310 от 3 мая 2006 года]
- ↑ Землянский Б. Я. // Музыкальная энциклопедия / под ред. Ю. В. Келдыша. — М.: Советская энциклопедия, Советский композитор, 1974. — Т. 2.
- ↑ [ru.hayazg.info/%D0%90%D0%BB%D1%83%D0%BC%D1%8F%D0%BD_%D0%A1%D0%B0%D0%BC%D0%B2%D0%B5%D0%BB_%D0%A1%D1%83%D0%BC%D0%B1%D0%B0%D1%82%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87 Алумян Самвел Сумбатович — Энциклопедия фонда «Хайазг»]
- ↑ [www.fond-dunaevskiy.ru/stipendiati/genushas.php Лукас Генюшас - Фонд культурных программ им. И.Дунаевского]
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Кнорре, Ксения Вадимовна
– Я скажу сестре, чтобы она позвала ее обедать, – сказал Анатоль. – А?– Ты подожди лучше, когда замуж выйдет…
– Ты знаешь, – сказал Анатоль, – j'adore les petites filles: [обожаю девочек:] – сейчас потеряется.
– Ты уж попался раз на petite fille [девочке], – сказал Долохов, знавший про женитьбу Анатоля. – Смотри!
– Ну уж два раза нельзя! А? – сказал Анатоль, добродушно смеясь.
Следующий после театра день Ростовы никуда не ездили и никто не приезжал к ним. Марья Дмитриевна о чем то, скрывая от Наташи, переговаривалась с ее отцом. Наташа догадывалась, что они говорили о старом князе и что то придумывали, и ее беспокоило и оскорбляло это. Она всякую минуту ждала князя Андрея, и два раза в этот день посылала дворника на Вздвиженку узнавать, не приехал ли он. Он не приезжал. Ей было теперь тяжеле, чем первые дни своего приезда. К нетерпению и грусти ее о нем присоединились неприятное воспоминание о свидании с княжной Марьей и с старым князем, и страх и беспокойство, которым она не знала причины. Ей всё казалось, что или он никогда не приедет, или что прежде, чем он приедет, с ней случится что нибудь. Она не могла, как прежде, спокойно и продолжительно, одна сама с собой думать о нем. Как только она начинала думать о нем, к воспоминанию о нем присоединялось воспоминание о старом князе, о княжне Марье и о последнем спектакле, и о Курагине. Ей опять представлялся вопрос, не виновата ли она, не нарушена ли уже ее верность князю Андрею, и опять она заставала себя до малейших подробностей воспоминающею каждое слово, каждый жест, каждый оттенок игры выражения на лице этого человека, умевшего возбудить в ней непонятное для нее и страшное чувство. На взгляд домашних, Наташа казалась оживленнее обыкновенного, но она далеко была не так спокойна и счастлива, как была прежде.
В воскресение утром Марья Дмитриевна пригласила своих гостей к обедни в свой приход Успенья на Могильцах.
– Я этих модных церквей не люблю, – говорила она, видимо гордясь своим свободомыслием. – Везде Бог один. Поп у нас прекрасный, служит прилично, так это благородно, и дьякон тоже. Разве от этого святость какая, что концерты на клиросе поют? Не люблю, одно баловство!
Марья Дмитриевна любила воскресные дни и умела праздновать их. Дом ее бывал весь вымыт и вычищен в субботу; люди и она не работали, все были празднично разряжены, и все бывали у обедни. К господскому обеду прибавлялись кушанья, и людям давалась водка и жареный гусь или поросенок. Но ни на чем во всем доме так не бывал заметен праздник, как на широком, строгом лице Марьи Дмитриевны, в этот день принимавшем неизменяемое выражение торжественности.
