Ксименес, Этторе

Этторе Ксименес (итал. Ettore Ximenes; род. 1855 в Палермо, ум. 1926 в Риме) — итальянский скульптор, создатель многочисленных памятников в Старом и Новом Свете.

Биография

С 1868 по 1871 год учился в Академии художеств в Палермо. С 1872 по 1874 год учился в Академии художеств в Неаполе под эгидой Доменико Морелли и Станислао Листа. Последующие годы провёл во Флоренции, где изучал скульптуру эпохи Возрождения и где сформировалась его приверженность эклектике. В 1880 году переехал в Париж, где познакомился с Огюстом Роденом и Жан-Батистом Карпо. После возвращения в Италию в жизни Ксименеса начался необычайно продуктивный творческий период. С 1884 по 1895 год управлял Государственным институтом искусств в Урбино.

Стиль Ксименеса отличается реализмом, также заметно влияние итальянского неоренессанса конца XIX века. Работы Ксименеса были установлены в Нью-Йорке, Буэнос-Айресе, Милане, Киеве и Сан-Паулу. В Киеве, он в частности являлся автором двух несохранившихся памятников — Александру II (1911) и Петру Столыпину (1913).

На Всемирной выставке 1878 года произведению Ксименеса L'Equilibrio ("равновесие") была присуждена золотая медаль.

Ссылки

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Этторе Ксименес

Отрывок, характеризующий Ксименес, Этторе

– Ты меня слушай, я тебе последний раз говорю. Что мне с тобой шутить? Разве я тебе перечил? Кто тебе всё устроил, кто попа нашел, кто паспорт взял, кто денег достал? Всё я.
– Ну и спасибо тебе. Ты думаешь я тебе не благодарен? – Анатоль вздохнул и обнял Долохова.
– Я тебе помогал, но всё же я тебе должен правду сказать: дело опасное и, если разобрать, глупое. Ну, ты ее увезешь, хорошо. Разве это так оставят? Узнается дело, что ты женат. Ведь тебя под уголовный суд подведут…
– Ах! глупости, глупости! – опять сморщившись заговорил Анатоль. – Ведь я тебе толковал. А? – И Анатоль с тем особенным пристрастием (которое бывает у людей тупых) к умозаключению, до которого они дойдут своим умом, повторил то рассуждение, которое он раз сто повторял Долохову. – Ведь я тебе толковал, я решил: ежели этот брак будет недействителен, – cказал он, загибая палец, – значит я не отвечаю; ну а ежели действителен, всё равно: за границей никто этого не будет знать, ну ведь так? И не говори, не говори, не говори!
– Право, брось! Ты только себя свяжешь…
– Убирайся к чорту, – сказал Анатоль и, взявшись за волосы, вышел в другую комнату и тотчас же вернулся и с ногами сел на кресло близко перед Долоховым. – Это чорт знает что такое! А? Ты посмотри, как бьется! – Он взял руку Долохова и приложил к своему сердцу. – Ah! quel pied, mon cher, quel regard! Une deesse!! [О! Какая ножка, мой друг, какой взгляд! Богиня!!] A?
Долохов, холодно улыбаясь и блестя своими красивыми, наглыми глазами, смотрел на него, видимо желая еще повеселиться над ним.
– Ну деньги выйдут, тогда что?
– Тогда что? А? – повторил Анатоль с искренним недоумением перед мыслью о будущем. – Тогда что? Там я не знаю что… Ну что глупости говорить! – Он посмотрел на часы. – Пора!