Куань Такхин

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Куань Такхин
кит. трад. 關德興, упр. 关德兴

«Артист-патриот» Куань Такхин
в середине XX столетия
Место рождения:

Гуанчжоу, Гуандун,
Китай

Место смерти:

Гонконг

Гражданство:

Гонконг Гонконг

Профессия:

актёр, кинорежиссёр, сценарист

Карьера:

1933—1994

Направление:

кантонская опера
кино боевых искусств

Награды:

Куань Такхин или Гуань Дэсин (соотв. кантонское и севернокитайское произношения имени; кант. трад. 關德興, упр. 关德兴, ютпхин: Gwaan1 Dak1 Hing1, пиньинь: Guān Déxīng; 27 июня 1905, Гуанчжоу, Гуандун, Цинский Китай — 28 июня 1996, Гонконг) — китайский и гонконгский актёр кантонской оперы, кинематографа и телевидения, известный как классический исполнитель роли китайского народного героя Хуан Фэйхуна в более чем 80 кинофильмах; кинорежиссёр, сценарист, мастер боевых искусств, общественный деятель, филантроп.





Биография и карьера

Куань Такхин родился в 1905 году в Гуанчжоу («Кантоне»), вторым ребёнком в бедной семье выходцев из Кайпина (англ.). Ранняя смерть отца заставила его с детства работать, помогая семье: с пятилетнего возраста он работал пастухом, с 12-летнего — на стройке.

Уехав в 13 лет на заработки в Сингапур, Такхин работал официантом в ресторане, параллельно осваивая исполнительское искусство кантонской оперы. С 16-летнего возраста он в составе гуанчжоуской передвижной труппы («красной лодки») участвовал в представлениях в провинциальных селениях. Позже молодой актёр стал осваивать сценическое искусство более профессионально; наставником сценического мастерства для молодого актёра стал знаменитый тогда актёр Чин Юньпхан (кит.).

Кинодебют Куань Такхина, к тому моменту уже достаточно известного театрального актёра, состоялся в Сан-Франциско (США) на киностудии Grandview Studios, основанной китайскими переселенцами. Первый фильм с его участием и одновременно первый фильм студии The Singing Lovers / Romance of the Songsters (歌侶情潮) был снят в 1932 или 1933 году и стал вторым в мире звуковым фильмом на кантонском диалекте[1]. Первые главные роли пришли к молодому актёру двумя годами позже в фильмах той же студии Song of the Yesterday / Yesterday’s Song и Song of Sadness (оба вышли в 1935 году), а ещё год спустя вышел в прокат первый фильм боевых искусств с его участием — Knight of the Whip (1936)[1].

Во время второй Японо-Китайской и Второй Мировой войн Куань Такхин активно выступал с передвижной труппой, организующей постановки на патриотические темы, и агитировал зрителей на финансовую помощь силам китайской национально-освободительной борьбы, в результате чего получил прозвище «артист-патриот», а японское оккупационное правительство объявило цену за его голову[2].

Хуанфэйхуновская серия

Владея навыками, сходными с Хуан Фэйхуном — боевыми искусствами (Куань Такхин практиковал кунфу стиля журавля[en], а также владел техниками использования шеста и кнута), исполнением «танца льва» и «танца дракона», знанием традиционной китайской медицины, каллиграфией и т. д. — актёр хорошо вписался в главную роль в начатой в середине века режиссёром У Паном[en] на кинокомпании Yong Yao Film Company[en] серии фильмов о народном герое.

Первым из этих фильмов была лента «История Хуан Фэйхуна. Часть 1», где также снялись Шек Кинь в роли главного злодея (впоследствии игравший аналогичные роли и в других фильмах серии) и Ли Лань[zh] — первая обладательница титула «Мисс Гонконг» (в 1946 году; современную историю конкурса[en] чаще отсчитывают от 1973, когда он стал телевизионным; Ли Лань — также первая из ряда обладательниц титула, сделавших успешную экранную карьеру). Успех фильма вылился в десятки сиквелов (только за 1956 год было снято 25 фильмов о Хуан Фэйхуне), выработавших также ряд идей и приёмов, использовавшихся и в более поздних кунфу-боевиках[3].

В фильмах Куанем активно использовалась помощь двух учеников Лам Сайвина[en] (непосредственного ученика исторического Хуан Фэйхуна), одним из которых был Лён Винхан, исполнявший обязанности постановщика боя в ряде фильмов серии и некоторых других фильмах Куань Такхина, включая «Смертельные копья Пяти Тигров» (1951). Позднее Куань работал с Лау Чамом, отцом кинематографистов Лау Карлёна[en] (он же Лю Цзялян) и Лау Карвина[en][4].

В 1955 году Куаня избирают председателем Китайской артистической ассоциации Гонконга[en].

Куань Такхин частично уходит на покой из кино после 1970 года, когда оканчивается его знаменитая серия фильмов, однако продолжает заниматься боевыми искусствами и медициной, открыв в этот период школу кунфу и ряд центров и аптек травной медицины, продаваемый в которых лекарственный суп, обезболивающий пластырь и мазь от ушибов были достаточно хорошо известны в Гонконге[5]. Основанная Куанем ещё в 1953 году небольшая компания Kwan Tak Hing Chinese Drugs Manufacturing Company существует до сих пор[6], а массажно-обезболивающее масло по его рецепту по сей день остаётся популярным в ряде мест Юго-Восточной Азии[7]. Как известный кинематографист и общественный деятель Куань в те годы и позже участвует в ведении кинофестивалей[8] и социальной рекламе[9]

В 1974 году киностудия Golden Harvest «оживила» фирменную роль Куань Такхина в «Небесном ястребе», где в паре с ветераном играл молодой Саммо Хун и за которым позднее последовали «Великолепный мясник» (1979), «Великолепный удар ногой» (1980) и «Дредноут» (1981). В 1976 телекомпания TVB также запускает 13-серийный телесериал с ним в той же роли. В большинстве из этих поздних фильмов и телесериале актёру было уже за 70, и в части наиболее активных сцен его подменял дублер, однако и сам Куань продолжал демонстрировать завидную спортивную форму.

В 1984 году британская корона делает актёра членом Орденом Британской империи (MBE) за вклад в киноиндустрию и благотворительность.

В последнее десятилетие жизни Куань появлялся в небольших ролях в нескольких фильмах, включая «Сумасшедшую миссию 4» и «Семья наносит ответный удар» (1986). Последний его выход на экран состоялся в 89-летнем возрасте в 1994 году в комедии «Дом — полная чаша» в роли «дедушки семейства», также в нужный момент показывающего владение стилем журавля и китайской каллиграфией. Его кинематографическая карьера продолжалась более 60 лет.

Куань Такхин умер в 1996 году от рака поджелудочной железы. Считается похороненным в гонконгском районе Коулун, однако, по утверждению кинематографиста и эксперта по восточноазиатскому кино Бэя Логана[en] в аудиокомментарии к фильму «Великолепный мясник», к настоящему времени там осталось только надгробие, а прах актёра перезахоронен в Сан-Франциско вместе с его второй женой.

Влияние на культуру

По настоящее время, для китайской аудитории Куань Такхин, или неформально-уважительно «Мастер Куань», остаётся почитаемой личностью, воплощающей конфуцианские достоинства[10]. Серия фильмов с его участием была важным фактором гонконгской (особенно кантонскоязычной) массовой культуры 1950—1970-х годов, а сам он считается одним из родоначальников жанра «кунфу-фильма»[11][12], послужившим образцом для подражания многим актёрам жанра следующих поколений, включая Брюса Ли[13].

Куань стал настолько тождественен для зрителей с образом зрелого Хуан Фэйхуна, что другие кинематографисты ограничивали себя изображением его в молодости или детстве (как Юань Хэпин, снявший в этих образах соответственно Джеки Чана в «Пьяном мастере» и юную Энджи Чан в «Железной обезьяне»). Когда Джет Ли воплотил образ Хуан Фэйхуна в серии фильмов «Однажды в Китае», многие среди китайской аудитории воспринимали его слишком молодым для роли[5].

Количество исполнений роли Хуан Фэйхуна Куань Такхином многими, включая веб-сайты правительства Гонконга[14], считается мировым рекордом воплощений персонажа одним и тем же исполнителем, хотя в базе Книги рекордов Гиннесса соответствующая запись найдена не была.

Фильмография в кино

Фильмы о Хуан Фэйхуне или с ним в сюжете

Часть фильмов основаны на книге «История Хуан Фэйхуна» (кит. трад. 黃飛鴻別傳) Чжу Юйчжая, одного из учеников его собственного ученика Лам Сайвина. Ряд учеников второго и третьего поколения школы Хуан Фэйхуна также помогали в постановке боёв ранних фильмов и/или снимались в них в небольших ролях.

Варианты написания имени Huang Feihong / Wong Fei-hung в английских названиях взаимозаменяемы (путунхуа и кантонский варианты произношения), в транскрипциях почти везде использован кантонский вариант (в соответствии с оригинальным языком фильмов), однако в русских названиях фильмов, равно как и в именах ряда исторических персонажей вне хуанфэйхуновского цикла, использованы академически принятые варианты на путунхуа.

Во всех фильмах, указанных в этом подразделе, Куань Такхин играл роль врача и филантропа, мастера боевых искусств и ритуального танца Хуан Фэйхуна.

Прочие фильмы

Напишите отзыв о статье "Куань Такхин"

Примечания

  1. 1 2 [www.kungfucinema.com/?p=1568 The Hero Kwan Tak-hing, Part 1]. Biography. Kung Fu Cinema. Проверено 4 августа 2012. [www.webcitation.org/6F72Ci5iU Архивировано из первоисточника 14 марта 2013].
  2. Bey Logan (1995). Hong Kong Action Cinema — издательство Titan Books, ISBN 1-85286-540-7
  3. Yang, Jeff. (2003). Once Upon a Time in China Atria Books ISBN 0-7434-4817-0
  4. [www.kungfucinema.com/electric-shadows/the-hero-kwan-tak-hing-part-2 The Hero Kwan Tak-hing, Part 2]. Biography. Kung Fu Cinema. Проверено 14 марта 2013. [www.webcitation.org/6FAHBNuGY Архивировано из первоисточника 16 марта 2013].
  5. 1 2 Logan, Bey. Commentary to the Hong Kong Legends edition of The Magnificent Butcher
  6. [www.hktdc.com/sourcing/hk_company_directory.htm?locale=en&companyid=1X02R6WM Профиль Kwan Tak Hing Chinese Drugs Manufacturing Company(англ.) на сайте Управления по развитию бизнеса Гонконга[en]
  7. [www.amazon.com/s/ref=nb_sb_noss?url=search-alias%3Daps&field-keywords=kwan+tak+hing++oil&rh=i%3Aaps%2Ck%3Akwan+tak+hing++oil Kwan Tak Hing Pain Relieve Medicated Oil] на Amazon.com
  8. [youtube.com/watch?v=iBX7SuPesV4 Видео] на YouTube: Куань Такхин и его главный антагонист в фильмах Шек Кинь вместе объявляют номинантов и лауреата в категории «Лучшая женская роль» на 2-й церемонии награждения Hong Kong Film Awards в 1983 году (кант.)
  9. [youtube.com/watch?v=a72myqdH8ZM Социальная реклама с Куань Такхином] на YouTube (кант.)
  10. Hunt, Leon. (2003). Kung Fu Cult Masters Wallflower Press ISBN 1-903364-63-9
  11. Dimitris Eleftheriotis, Gary Needham,. [books.google.com/books?id=K89aw6DEYEYC Asian Cinemas: A Reader And Guide]. — Edinburgh, Great Britain: Edinburgh University Press, 2006. — P. 102. — 479 p. — ISBN 0-8248-3085-7.
  12. M. T. Kato,. [books.google.com/books?id=xxwUK_eLY3UC From Kung Fu to Hip Hop: Globalization, Revolution, and Popular Culture]. — Albany NY: State University of New York Press, 2007. — P. 10. — 269 p. — ISBN 978-0-7914-6991-0.
  13. Bruce Thomas,. [books.google.com/books?id=yE1HsGFasGYC Bruce Lee: Fighting Spirit]. — Berkeley CA: Frog Ltd., 1994. — P. 10-11. — 333 p. — ISBN 1-883319-11-0.
  14. [www.dsd.gov.hk/TC/Files/publications_publicity/newsletter/news36/17.html Список относящихся к Гонконгу рекордов] (кит.) на сайте www.dsd.gov.hk.
  15. 1 2 3 По материалам [www.filmarchive.gov.hk/ Hong Kong Film Archive]  (англ.), [hkmdb.com/db/people/view.mhtml?id=1391&display_set=eng hkmdb.com] и [www.imdb.com/name/nm0477107/ IMDb].
  16. 1 2 3 Практически все фильмы в фильмографии Куань Такхина — на кантонском диалекте, транскрипция дана в системе романизации ютпхин, может быть переведена в кириллическую запись с использованием системы кантонско-русской транскрипции (исправления приветствуются).
  17. 1 2 3 Примерно для десятка фильмов использовано их название а российском прокате, однако большинство фильмов не переводились на русский язык — такие названия переведены с китайского (где это не вызывает сомнений), реже с английского языка и приведены курсивом.
  18. Дашатоу/Тайсатау — исторический район «красных фонарей» в Гуанчжоу.
  19. Шествие храмового праздника снималось на Чён Чау (англ.) («Длинном острове») в Гонконге. В фильме использован фрагмент кантонской оперы о Му Гуйин c участием оперных актёров Лам Кау (кит.), Чун Лайюна, Лай Маньсо и Лэй Поуин (по информации в [ipac.hkfa.lcsd.gov.hk/ipac20/ipac.jsp?profile=hkfa&uri=full=3100024@!38549@!0&ri=37&aspect=basic_search&menu=search&ipp=20&staffonly=&term=%E9%BB%83%E9%A3%9B%E9%B4%BB%E7%B4%85%E8%88%B9%E6%AE%B2%E9%9C%B8.+%E7%B2%B5%E8%AA%9E.+1956.&index=FILMBRP&uindex=&aspect=basic_search&menu=search&ri=37 профиле фильма How Huang Feihong vanquished the bully at the Red Opera Float(англ.) в базе Гонконгского Киноархива).
  20. Первый фильм киностудии United Film Co., основанной самим Куань Такхином с учениками. — По информации в [ipac.hkfa.lcsd.gov.hk/ipac20/ipac.jsp?profile=hkfa&uri=full=3100024@!38854@!0&ri=6&aspect=basic_search&menu=search&ipp=20&staffonly=&term=%E9%BB%83%E9%A3%9B%E9%B4%BB%E4%BA%8C%E9%BE%8D%E7%88%AD%E7%8F%A0.+%E7%B2%B5%E8%AA%9E.+1957.&index=FILMBRP&uindex=&aspect=basic_search&menu=search&ri=6 профиле фильма Huang Feihong’s Rival for a Pearl(англ.) в базе Гонконгского Киноархива.
  21. 1 2 П — Куань Такхин был также продюсером фильмов с этим обозначением.
  22. Фильм исходно снимался как единая кинокартина вместе с двумя другими лентами — Wong Fei-hung saves the kidnapped Leung Foon и Wong Fei-Hung Trapped in Hell, — однако позже продюсерами было решено выпускать их в прокат под индивидуальными названиями (информация из [ipac.hkfa.lcsd.gov.hk/ipac20/ipac.jsp?profile=hkfa&uri=full=3100024@!39000@!0&ri=8&aspect=basic_search&menu=search&ipp=20&staffonly=&term=Wong+Fei-hung%27s+victory+at+Ma+Village&index=FILMBRP&uindex=&aspect=basic_search&menu=search&ri=8 профиля фильма Huang Feihong’s victory at Ma village(англ.) в базе Гонконгского Киноархива).
  23. 1 2 3 ПБС — В фильмах с этим обозначением Куань Такхин был также постановщиком боевых сцен
  24. СЦ — В фильмах с этим обозначением Куань Такхин был также соавтором сценария
  25. Рекорд по сборам кантонскоязычного кино Гонконга 1960-х годов, собравший более 90,7 тыс. HK$ только за день премьеры — по информации в [ipac.hkfa.lcsd.gov.hk/ipac20/ipac.jsp?profile=hkfa&uri=full=3100024@!6922@!0&ri=7&aspect=basic_search&menu=search&ipp=20&staffonly=&term=%E9%BB%83%E9%A3%9B%E9%B4%BB%E5%B7%A7%E5%A5%AA%E9%AF%8A%E9%AD%9A%E9%9D%92.+%E7%B2%B5%E8%AA%9E.+1969.&index=FILMBRP&uindex=&aspect=basic_search&menu=search&ri=7 профиле фильма Wong Fei-hong: the duel for the «Sha-yu-qing»(англ.) (кит.) в базе Гонконгского Киноархива.
  26. 81-й фильм в серии о Хуан Фэйхуне и первый, в котором была применена широкоэкранная технология — по информации в [ipac.hkfa.lcsd.gov.hk/ipac20/ipac.jsp?profile=hkfa&uri=full=3100024@!60023@!0&ri=2&aspect=basic_search&menu=search&ipp=20&staffonly=&term=%E9%BB%83%E9%A3%9B%E9%B4%BB%E8%99%8E%E9%B6%B4%E9%AC%A5%E4%BA%94%E7%8B%BC.+%E7%B2%B5%E8%AA%9E.+1969.&index=FILMBRP&uindex=&aspect=basic_search&menu=search&ri=2 профиле фильма Wong Fei-hung’s combat with the five wolves(англ.) (кит.) в базе Гонконгского Киноархива.
  27. Сборы фильма составили 5,62 млн HK$ — по информации в [ipac.hkfa.lcsd.gov.hk/ipac20/ipac.jsp?profile=hkfa&uri=full=3100024@!34758@!0&ri=2&aspect=basic_search&menu=search&ipp=20&staffonly=&term=%E5%8B%87%E8%80%85%E7%84%A1%E6%87%BC.+%E7%B2%B5%E8%AA%9E.+1981.&index=FILMBRP&uindex=&aspect=basic_search&menu=search&ri=2 профиле фильма Dreadnaught(англ.) (кит.) в базе Гонконгского Киноархива.
  28. По пьесе Fok Yin’s Song of Sadness — информация из [ipac.hkfa.lcsd.gov.hk/ipac20/ipac.jsp?profile=hkfa&uri=full=3100024@!58483@!0&ri=3&aspect=basic_search&menu=search&staffonly=&term=%E6%AE%98%E6%AD%8C.+%E7%B2%B5%E8%AA%9E.+1935.&index=FILMBRP&uindex=&aspect=basic_search&menu=search&ri=3 профиля фильма Song of Sadness(англ.) (кит.) в базе Гонконгского Киноархива при Департаменте культуры и отдыха правительства Гонконга.
  29. Фильм основан на реальных событиях во время войны в северном Гуандуне. Кинолента включает китайский танец с мечом в исполнении Сань Лэнчау/Куань Такхина, а также два оперных номера с его участием — по информации из [ipac.hkfa.lcsd.gov.hk/ipac20/ipac.jsp?profile=hkfa&uri=full=3100024@!59915@!0&ri=14&aspect=basic_search&menu=search&staffonly=&term=%E7%94%9F%E6%AD%A6%E6%9D%BE.+%E7%B2%B5%E8%AA%9E.+1941.&index=FILMBRP&uindex=&aspect=basic_search&menu=search&ri=14 профиля фильма] (англ.) (кит.) в базе Гонконгского Киноархива.
  30. Первый фильм, в котором Куань Такхин демонстрирует мастерство в фехтовании и применении кнута — информация из [ipac.hkfa.lcsd.gov.hk/ipac20/ipac.jsp?profile=hkfa&uri=full=3100024@!3536@!0&ri=5&aspect=basic_search&menu=search&ipp=20&staffonly=&term=%E4%B8%80%E5%8A%8D%E5%AE%9A%E6%B1%9F%E5%B1%B1.+%E7%B2%B5%E8%AA%9E.+1949.&index=FILMBRP&uindex=&aspect=basic_search&menu=search&ri=5 профиля фильма A Sword to Save a Country(англ.) (кит.) в базе Киноархива Гонконга
  31. Фильм исходно с двуязычным (путунхуа-кантонским) диалогом, сводящий вместе представителей боевых искусств южного и северного Китая и показывающий проблемы общения с языковыми и культурными барьерами. — По информации из [ipac.hkfa.lcsd.gov.hk/ipac20/ipac.jsp?profile=hkfa&uri=full=3100024@!7470@!0&ri=10&aspect=basic_search&menu=search&ipp=20&staffonly=&term=%E4%BA%94%E8%99%8E%E6%96%B7%E9%AD%82%E6%A7%8D.+%E5%9C%8B%E7%B2%B5%E8%AA%9E.+1951.&index=FILMBRP&uindex=&aspect=basic_search&menu=search&ri=10 профиля фильма The Five Heroes' Deadly Spears(англ.) (кит.) в базе Гонконгского Киноархива
  32. КО — фильм в стиле кантонской оперы. Кроме того, фрагменты представлений кантонской оперы имеются в ряде картин хуанфэйхуновской серии.
  33. По роману «Речные заводи» Ши Найаня. Ещё задолго до этой экранизации Куань Такхин под своим сценическим именем Сань Лэнчау успел прославиться в этой роли на сцене кантонской оперы в постановке «Моу Чхун убивает свою невестку», завоевав прозвище «реинкарнация Моу Чхуна». — По информации в [ipac.hkfa.lcsd.gov.hk/ipac20/ipac.jsp?profile=hkfa&uri=full=3100024@!38588@!0&ri=2&aspect=basic_search&menu=search&ipp=20&staffonly=&term=%E6%AD%A6%E6%9D%BE%E8%A1%80%E6%BF%BA%E7%8D%85%E5%AD%90%E6%A8%93.+%E7%B2%B5%E8%AA%9E.+1956.&index=FILMBRP&uindex=&aspect=basic_search&menu=search&ri=2 профиле фильма] (англ.) (кит.) в базе Гонконгского Киноархива.
  34. По роману Сюй Чжунлиня (англ.) «Возвышение в ранг духов» (англ.) — информация из [ipac.hkfa.lcsd.gov.hk/ipac20/ipac.jsp?profile=hkfa&uri=full=3100024@!38675@!0&ri=9&aspect=basic_search&menu=search&ipp=20&staffonly=&term=Na+Zha+nao+dong+hai&index=FILMBRP&uindex=&aspect=basic_search&menu=search&ri=9 профиля фильма Nazha’s adventures in the East Sea(англ.) (кит.) в базе Гонконгского Киноархива.
  35. Кинодаптация знаменитой кантонской оперы Пак Юктона по главе раздела «Жизнеописания убийц» (刺客列傳 исторического трактата «Ши цзи». — По информации в [ipac.hkfa.lcsd.gov.hk/ipac20/ipac.jsp?profile=hkfa&uri=full=3100024@!38797@!0&ri=2&aspect=basic_search&menu=search&ipp=20&staffonly=&term=%E9%AD%9A%E8%85%B8%E5%8A%8D.+%E7%B2%B5%E8%AA%9E.+1957.&index=FILMBRP&uindex=&aspect=basic_search&menu=search&ri=2 профиле фильма Knife in Fish-gut(англ.) (кит.) в базе Гонконгского Киноархива.
  36. По роману Сюй Чжунлиня (англ.) «Возвышение в ранг духов» (англ.). Несмотря на схожесть имени, персонажи Хуан Фэйхун и Хуан Фэйху никак не связаны.
  37. По первоисточнику 17 века
  38. Постановка одной из наиболее известных юаньских драм "Сирота из рода Чжао"
  39. По роману "Семеро героев и пятего благородных" (англ.)
  40. По роману "Семеро героев и пятего благородных" (англ.), продолжение фильма Shattering the Copper Net Array
  41. Музыкальный фильм, вольная адаптация фрагмента фантазийно-мифологического романа Минской династии «Возвышение в ранг духов» (англ.), приписываемого Сюй Чжунлиню (англ.). — по информации из [ipac.hkfa.lcsd.gov.hk/ipac20/ipac.jsp?profile=hkfa&uri=full=3100024@!50963@!0&ri=2&aspect=basic_search&menu=search&ipp=20&staffonly=&term=%E5%93%AA%E5%90%92%E8%9B%87%E5%B1%B1%E6%95%91%E6%AF%8D.+%E7%B2%B5%E8%AA%9E.+1960.&index=FILMBRP&uindex=&aspect=basic_search&menu=search&ri=2 профиля фильма] (англ.) (кит.) в базе Гонконгского Киноархива.
  42. Последняя версия названия и роль взяты из [ipac.hkfa.lcsd.gov.hk/ipac20/ipac.jsp?profile=hkfa&uri=full=3100024@!7698@!0&ri=6&aspect=basic_search&menu=search&ipp=20&staffonly=&term=%E7%A5%9E%E9%9E%AD%E4%BF%A0.+%E7%B2%B5%E8%AA%9E.+1968.&index=FILMBRP&uindex=&aspect=basic_search&menu=search&ri=6 профиля фильма] (англ.) (кит.) в базе Гонконгского Киноархива.
  43. Сборы фильма составили около $27 млн.
  44. Сборы фильма составили 7,23 млн HK$ — по информации в [ipac.hkfa.lcsd.gov.hk/ipac20/ipac.jsp?profile=hkfa&uri=full=3100024@!34756@!0&ri=5&aspect=basic_search&menu=search&staffonly=&term=%E7%83%8F%E9%BE%8D%E5%A4%A7%E5%AE%B6%E5%BA%AD.+%E7%B2%B5%E8%AA%9E.+1986.&index=FILMBRP&uindex=&aspect=basic_search&menu=search&ri=5 профиле фильма] (англ.) (кит.) в базе Гонконгского Киноархива.

Ссылки

  • Куань Такхин (англ.) на сайте Internet Movie Database
  • [www.lovehkfilm.com/people/kwan_tak_hing.htm Kwan Tak-Hing] на сайте LOVE HK FILM.
  • [www.hkcinemagic.com/en/people.asp?id=69 Kwan Tak Hing] на сайте Hong Kong Cinemagic.
  • [edu.ocac.gov.tw/culture/chinese/cul_kungfu/e/413-1.htm Kwan Tak-hing, Guan Desing] на сайте Совета внешних сношений Тайваня.
  • [www.nst.com.my/blogs/fillips/97 Blazing the movie trail]
  • Gene Ching. [www.worldwidedojo.com/entertainment/entertainment-articles/kungfus-greatest-movie-hero/ Kung Fu’s Greatest Hero – The Cinematic Journey of Wong Fei Hung]. World Wide Dojo. Проверено 27 февраля 2013. [www.webcitation.org/6F72DmJBU Архивировано из первоисточника 14 марта 2013].
  • Mark Pollard. [www.kungfucinema.com/guide/wong-fei-hung Wong Fei-Hung]. KungFuCinema. Проверено 27 февраля 2013. [www.webcitation.org/6F72FHCAx Архивировано из первоисточника 14 марта 2013].
Книги

Отрывок, характеризующий Куань Такхин

– Тит, а Тит! – сказал берейтор.
– Чего? – рассеянно отвечал старик.
– Тит! Ступай молотить.
– Э, дурак, тьфу! – сердито плюнув, сказал старик. Прошло несколько времени молчаливого движения, и повторилась опять та же шутка.
В пятом часу вечера сражение было проиграно на всех пунктах. Более ста орудий находилось уже во власти французов.
Пржебышевский с своим корпусом положил оружие. Другие колонны, растеряв около половины людей, отступали расстроенными, перемешанными толпами.
Остатки войск Ланжерона и Дохтурова, смешавшись, теснились около прудов на плотинах и берегах у деревни Аугеста.
В 6 м часу только у плотины Аугеста еще слышалась жаркая канонада одних французов, выстроивших многочисленные батареи на спуске Праценских высот и бивших по нашим отступающим войскам.
В арьергарде Дохтуров и другие, собирая батальоны, отстреливались от французской кавалерии, преследовавшей наших. Начинало смеркаться. На узкой плотине Аугеста, на которой столько лет мирно сиживал в колпаке старичок мельник с удочками, в то время как внук его, засучив рукава рубашки, перебирал в лейке серебряную трепещущую рыбу; на этой плотине, по которой столько лет мирно проезжали на своих парных возах, нагруженных пшеницей, в мохнатых шапках и синих куртках моравы и, запыленные мукой, с белыми возами уезжали по той же плотине, – на этой узкой плотине теперь между фурами и пушками, под лошадьми и между колес толпились обезображенные страхом смерти люди, давя друг друга, умирая, шагая через умирающих и убивая друг друга для того только, чтобы, пройдя несколько шагов, быть точно. так же убитыми.
Каждые десять секунд, нагнетая воздух, шлепало ядро или разрывалась граната в средине этой густой толпы, убивая и обрызгивая кровью тех, которые стояли близко. Долохов, раненый в руку, пешком с десятком солдат своей роты (он был уже офицер) и его полковой командир, верхом, представляли из себя остатки всего полка. Влекомые толпой, они втеснились во вход к плотине и, сжатые со всех сторон, остановились, потому что впереди упала лошадь под пушкой, и толпа вытаскивала ее. Одно ядро убило кого то сзади их, другое ударилось впереди и забрызгало кровью Долохова. Толпа отчаянно надвинулась, сжалась, тронулась несколько шагов и опять остановилась.
Пройти эти сто шагов, и, наверное, спасен; простоять еще две минуты, и погиб, наверное, думал каждый. Долохов, стоявший в середине толпы, рванулся к краю плотины, сбив с ног двух солдат, и сбежал на скользкий лед, покрывший пруд.
– Сворачивай, – закричал он, подпрыгивая по льду, который трещал под ним, – сворачивай! – кричал он на орудие. – Держит!…
Лед держал его, но гнулся и трещал, и очевидно было, что не только под орудием или толпой народа, но под ним одним он сейчас рухнется. На него смотрели и жались к берегу, не решаясь еще ступить на лед. Командир полка, стоявший верхом у въезда, поднял руку и раскрыл рот, обращаясь к Долохову. Вдруг одно из ядер так низко засвистело над толпой, что все нагнулись. Что то шлепнулось в мокрое, и генерал упал с лошадью в лужу крови. Никто не взглянул на генерала, не подумал поднять его.
– Пошел на лед! пошел по льду! Пошел! вороти! аль не слышишь! Пошел! – вдруг после ядра, попавшего в генерала, послышались бесчисленные голоса, сами не зная, что и зачем кричавшие.
Одно из задних орудий, вступавшее на плотину, своротило на лед. Толпы солдат с плотины стали сбегать на замерзший пруд. Под одним из передних солдат треснул лед, и одна нога ушла в воду; он хотел оправиться и провалился по пояс.
Ближайшие солдаты замялись, орудийный ездовой остановил свою лошадь, но сзади всё еще слышались крики: «Пошел на лед, что стал, пошел! пошел!» И крики ужаса послышались в толпе. Солдаты, окружавшие орудие, махали на лошадей и били их, чтобы они сворачивали и подвигались. Лошади тронулись с берега. Лед, державший пеших, рухнулся огромным куском, и человек сорок, бывших на льду, бросились кто вперед, кто назад, потопляя один другого.
Ядра всё так же равномерно свистели и шлепались на лед, в воду и чаще всего в толпу, покрывавшую плотину, пруды и берег.


На Праценской горе, на том самом месте, где он упал с древком знамени в руках, лежал князь Андрей Болконский, истекая кровью, и, сам не зная того, стонал тихим, жалостным и детским стоном.
К вечеру он перестал стонать и совершенно затих. Он не знал, как долго продолжалось его забытье. Вдруг он опять чувствовал себя живым и страдающим от жгучей и разрывающей что то боли в голове.
«Где оно, это высокое небо, которое я не знал до сих пор и увидал нынче?» было первою его мыслью. «И страдания этого я не знал также, – подумал он. – Да, я ничего, ничего не знал до сих пор. Но где я?»
Он стал прислушиваться и услыхал звуки приближающегося топота лошадей и звуки голосов, говоривших по французски. Он раскрыл глаза. Над ним было опять всё то же высокое небо с еще выше поднявшимися плывущими облаками, сквозь которые виднелась синеющая бесконечность. Он не поворачивал головы и не видал тех, которые, судя по звуку копыт и голосов, подъехали к нему и остановились.
Подъехавшие верховые были Наполеон, сопутствуемый двумя адъютантами. Бонапарте, объезжая поле сражения, отдавал последние приказания об усилении батарей стреляющих по плотине Аугеста и рассматривал убитых и раненых, оставшихся на поле сражения.
– De beaux hommes! [Красавцы!] – сказал Наполеон, глядя на убитого русского гренадера, который с уткнутым в землю лицом и почернелым затылком лежал на животе, откинув далеко одну уже закоченевшую руку.
– Les munitions des pieces de position sont epuisees, sire! [Батарейных зарядов больше нет, ваше величество!] – сказал в это время адъютант, приехавший с батарей, стрелявших по Аугесту.
– Faites avancer celles de la reserve, [Велите привезти из резервов,] – сказал Наполеон, и, отъехав несколько шагов, он остановился над князем Андреем, лежавшим навзничь с брошенным подле него древком знамени (знамя уже, как трофей, было взято французами).
– Voila une belle mort, [Вот прекрасная смерть,] – сказал Наполеон, глядя на Болконского.
Князь Андрей понял, что это было сказано о нем, и что говорит это Наполеон. Он слышал, как называли sire того, кто сказал эти слова. Но он слышал эти слова, как бы он слышал жужжание мухи. Он не только не интересовался ими, но он и не заметил, а тотчас же забыл их. Ему жгло голову; он чувствовал, что он исходит кровью, и он видел над собою далекое, высокое и вечное небо. Он знал, что это был Наполеон – его герой, но в эту минуту Наполеон казался ему столь маленьким, ничтожным человеком в сравнении с тем, что происходило теперь между его душой и этим высоким, бесконечным небом с бегущими по нем облаками. Ему было совершенно всё равно в эту минуту, кто бы ни стоял над ним, что бы ни говорил об нем; он рад был только тому, что остановились над ним люди, и желал только, чтоб эти люди помогли ему и возвратили бы его к жизни, которая казалась ему столь прекрасною, потому что он так иначе понимал ее теперь. Он собрал все свои силы, чтобы пошевелиться и произвести какой нибудь звук. Он слабо пошевелил ногою и произвел самого его разжалобивший, слабый, болезненный стон.
– А! он жив, – сказал Наполеон. – Поднять этого молодого человека, ce jeune homme, и свезти на перевязочный пункт!
Сказав это, Наполеон поехал дальше навстречу к маршалу Лану, который, сняв шляпу, улыбаясь и поздравляя с победой, подъезжал к императору.
Князь Андрей не помнил ничего дальше: он потерял сознание от страшной боли, которую причинили ему укладывание на носилки, толчки во время движения и сондирование раны на перевязочном пункте. Он очнулся уже только в конце дня, когда его, соединив с другими русскими ранеными и пленными офицерами, понесли в госпиталь. На этом передвижении он чувствовал себя несколько свежее и мог оглядываться и даже говорить.
Первые слова, которые он услыхал, когда очнулся, – были слова французского конвойного офицера, который поспешно говорил:
– Надо здесь остановиться: император сейчас проедет; ему доставит удовольствие видеть этих пленных господ.
– Нынче так много пленных, чуть не вся русская армия, что ему, вероятно, это наскучило, – сказал другой офицер.
– Ну, однако! Этот, говорят, командир всей гвардии императора Александра, – сказал первый, указывая на раненого русского офицера в белом кавалергардском мундире.
Болконский узнал князя Репнина, которого он встречал в петербургском свете. Рядом с ним стоял другой, 19 летний мальчик, тоже раненый кавалергардский офицер.
Бонапарте, подъехав галопом, остановил лошадь.
– Кто старший? – сказал он, увидав пленных.
Назвали полковника, князя Репнина.
– Вы командир кавалергардского полка императора Александра? – спросил Наполеон.
– Я командовал эскадроном, – отвечал Репнин.
– Ваш полк честно исполнил долг свой, – сказал Наполеон.
– Похвала великого полководца есть лучшая награда cолдату, – сказал Репнин.
– С удовольствием отдаю ее вам, – сказал Наполеон. – Кто этот молодой человек подле вас?
Князь Репнин назвал поручика Сухтелена.
Посмотрев на него, Наполеон сказал, улыбаясь:
– II est venu bien jeune se frotter a nous. [Молод же явился он состязаться с нами.]
– Молодость не мешает быть храбрым, – проговорил обрывающимся голосом Сухтелен.
– Прекрасный ответ, – сказал Наполеон. – Молодой человек, вы далеко пойдете!
Князь Андрей, для полноты трофея пленников выставленный также вперед, на глаза императору, не мог не привлечь его внимания. Наполеон, видимо, вспомнил, что он видел его на поле и, обращаясь к нему, употребил то самое наименование молодого человека – jeune homme, под которым Болконский в первый раз отразился в его памяти.
– Et vous, jeune homme? Ну, а вы, молодой человек? – обратился он к нему, – как вы себя чувствуете, mon brave?
Несмотря на то, что за пять минут перед этим князь Андрей мог сказать несколько слов солдатам, переносившим его, он теперь, прямо устремив свои глаза на Наполеона, молчал… Ему так ничтожны казались в эту минуту все интересы, занимавшие Наполеона, так мелочен казался ему сам герой его, с этим мелким тщеславием и радостью победы, в сравнении с тем высоким, справедливым и добрым небом, которое он видел и понял, – что он не мог отвечать ему.
Да и всё казалось так бесполезно и ничтожно в сравнении с тем строгим и величественным строем мысли, который вызывали в нем ослабление сил от истекшей крови, страдание и близкое ожидание смерти. Глядя в глаза Наполеону, князь Андрей думал о ничтожности величия, о ничтожности жизни, которой никто не мог понять значения, и о еще большем ничтожестве смерти, смысл которой никто не мог понять и объяснить из живущих.
Император, не дождавшись ответа, отвернулся и, отъезжая, обратился к одному из начальников:
– Пусть позаботятся об этих господах и свезут их в мой бивуак; пускай мой доктор Ларрей осмотрит их раны. До свидания, князь Репнин, – и он, тронув лошадь, галопом поехал дальше.
На лице его было сиянье самодовольства и счастия.
Солдаты, принесшие князя Андрея и снявшие с него попавшийся им золотой образок, навешенный на брата княжною Марьею, увидав ласковость, с которою обращался император с пленными, поспешили возвратить образок.
Князь Андрей не видал, кто и как надел его опять, но на груди его сверх мундира вдруг очутился образок на мелкой золотой цепочке.
«Хорошо бы это было, – подумал князь Андрей, взглянув на этот образок, который с таким чувством и благоговением навесила на него сестра, – хорошо бы это было, ежели бы всё было так ясно и просто, как оно кажется княжне Марье. Как хорошо бы было знать, где искать помощи в этой жизни и чего ждать после нее, там, за гробом! Как бы счастлив и спокоен я был, ежели бы мог сказать теперь: Господи, помилуй меня!… Но кому я скажу это! Или сила – неопределенная, непостижимая, к которой я не только не могу обращаться, но которой не могу выразить словами, – великое всё или ничего, – говорил он сам себе, – или это тот Бог, который вот здесь зашит, в этой ладонке, княжной Марьей? Ничего, ничего нет верного, кроме ничтожества всего того, что мне понятно, и величия чего то непонятного, но важнейшего!»
Носилки тронулись. При каждом толчке он опять чувствовал невыносимую боль; лихорадочное состояние усилилось, и он начинал бредить. Те мечтания об отце, жене, сестре и будущем сыне и нежность, которую он испытывал в ночь накануне сражения, фигура маленького, ничтожного Наполеона и над всем этим высокое небо, составляли главное основание его горячечных представлений.
Тихая жизнь и спокойное семейное счастие в Лысых Горах представлялись ему. Он уже наслаждался этим счастием, когда вдруг являлся маленький Напoлеон с своим безучастным, ограниченным и счастливым от несчастия других взглядом, и начинались сомнения, муки, и только небо обещало успокоение. К утру все мечтания смешались и слились в хаос и мрак беспамятства и забвения, которые гораздо вероятнее, по мнению самого Ларрея, доктора Наполеона, должны были разрешиться смертью, чем выздоровлением.
– C'est un sujet nerveux et bilieux, – сказал Ларрей, – il n'en rechappera pas. [Это человек нервный и желчный, он не выздоровеет.]
Князь Андрей, в числе других безнадежных раненых, был сдан на попечение жителей.


В начале 1806 года Николай Ростов вернулся в отпуск. Денисов ехал тоже домой в Воронеж, и Ростов уговорил его ехать с собой до Москвы и остановиться у них в доме. На предпоследней станции, встретив товарища, Денисов выпил с ним три бутылки вина и подъезжая к Москве, несмотря на ухабы дороги, не просыпался, лежа на дне перекладных саней, подле Ростова, который, по мере приближения к Москве, приходил все более и более в нетерпение.
«Скоро ли? Скоро ли? О, эти несносные улицы, лавки, калачи, фонари, извозчики!» думал Ростов, когда уже они записали свои отпуски на заставе и въехали в Москву.
– Денисов, приехали! Спит! – говорил он, всем телом подаваясь вперед, как будто он этим положением надеялся ускорить движение саней. Денисов не откликался.
– Вот он угол перекресток, где Захар извозчик стоит; вот он и Захар, и всё та же лошадь. Вот и лавочка, где пряники покупали. Скоро ли? Ну!
– К какому дому то? – спросил ямщик.
– Да вон на конце, к большому, как ты не видишь! Это наш дом, – говорил Ростов, – ведь это наш дом! Денисов! Денисов! Сейчас приедем.
Денисов поднял голову, откашлялся и ничего не ответил.
– Дмитрий, – обратился Ростов к лакею на облучке. – Ведь это у нас огонь?
– Так точно с и у папеньки в кабинете светится.
– Еще не ложились? А? как ты думаешь? Смотри же не забудь, тотчас достань мне новую венгерку, – прибавил Ростов, ощупывая новые усы. – Ну же пошел, – кричал он ямщику. – Да проснись же, Вася, – обращался он к Денисову, который опять опустил голову. – Да ну же, пошел, три целковых на водку, пошел! – закричал Ростов, когда уже сани были за три дома от подъезда. Ему казалось, что лошади не двигаются. Наконец сани взяли вправо к подъезду; над головой своей Ростов увидал знакомый карниз с отбитой штукатуркой, крыльцо, тротуарный столб. Он на ходу выскочил из саней и побежал в сени. Дом также стоял неподвижно, нерадушно, как будто ему дела не было до того, кто приехал в него. В сенях никого не было. «Боже мой! все ли благополучно?» подумал Ростов, с замиранием сердца останавливаясь на минуту и тотчас пускаясь бежать дальше по сеням и знакомым, покривившимся ступеням. Всё та же дверная ручка замка, за нечистоту которой сердилась графиня, также слабо отворялась. В передней горела одна сальная свеча.
Старик Михайла спал на ларе. Прокофий, выездной лакей, тот, который был так силен, что за задок поднимал карету, сидел и вязал из покромок лапти. Он взглянул на отворившуюся дверь, и равнодушное, сонное выражение его вдруг преобразилось в восторженно испуганное.
– Батюшки, светы! Граф молодой! – вскрикнул он, узнав молодого барина. – Что ж это? Голубчик мой! – И Прокофий, трясясь от волненья, бросился к двери в гостиную, вероятно для того, чтобы объявить, но видно опять раздумал, вернулся назад и припал к плечу молодого барина.
– Здоровы? – спросил Ростов, выдергивая у него свою руку.
– Слава Богу! Всё слава Богу! сейчас только покушали! Дай на себя посмотреть, ваше сиятельство!
– Всё совсем благополучно?
– Слава Богу, слава Богу!
Ростов, забыв совершенно о Денисове, не желая никому дать предупредить себя, скинул шубу и на цыпочках побежал в темную, большую залу. Всё то же, те же ломберные столы, та же люстра в чехле; но кто то уж видел молодого барина, и не успел он добежать до гостиной, как что то стремительно, как буря, вылетело из боковой двери и обняло и стало целовать его. Еще другое, третье такое же существо выскочило из другой, третьей двери; еще объятия, еще поцелуи, еще крики, слезы радости. Он не мог разобрать, где и кто папа, кто Наташа, кто Петя. Все кричали, говорили и целовали его в одно и то же время. Только матери не было в числе их – это он помнил.
– А я то, не знал… Николушка… друг мой!
– Вот он… наш то… Друг мой, Коля… Переменился! Нет свечей! Чаю!
– Да меня то поцелуй!
– Душенька… а меня то.
Соня, Наташа, Петя, Анна Михайловна, Вера, старый граф, обнимали его; и люди и горничные, наполнив комнаты, приговаривали и ахали.
Петя повис на его ногах. – А меня то! – кричал он. Наташа, после того, как она, пригнув его к себе, расцеловала всё его лицо, отскочила от него и держась за полу его венгерки, прыгала как коза всё на одном месте и пронзительно визжала.
Со всех сторон были блестящие слезами радости, любящие глаза, со всех сторон были губы, искавшие поцелуя.
Соня красная, как кумач, тоже держалась за его руку и вся сияла в блаженном взгляде, устремленном в его глаза, которых она ждала. Соне минуло уже 16 лет, и она была очень красива, особенно в эту минуту счастливого, восторженного оживления. Она смотрела на него, не спуская глаз, улыбаясь и задерживая дыхание. Он благодарно взглянул на нее; но всё еще ждал и искал кого то. Старая графиня еще не выходила. И вот послышались шаги в дверях. Шаги такие быстрые, что это не могли быть шаги его матери.
Но это была она в новом, незнакомом еще ему, сшитом без него платье. Все оставили его, и он побежал к ней. Когда они сошлись, она упала на его грудь рыдая. Она не могла поднять лица и только прижимала его к холодным снуркам его венгерки. Денисов, никем не замеченный, войдя в комнату, стоял тут же и, глядя на них, тер себе глаза.
– Василий Денисов, друг вашего сына, – сказал он, рекомендуясь графу, вопросительно смотревшему на него.
– Милости прошу. Знаю, знаю, – сказал граф, целуя и обнимая Денисова. – Николушка писал… Наташа, Вера, вот он Денисов.
Те же счастливые, восторженные лица обратились на мохнатую фигуру Денисова и окружили его.
– Голубчик, Денисов! – визгнула Наташа, не помнившая себя от восторга, подскочила к нему, обняла и поцеловала его. Все смутились поступком Наташи. Денисов тоже покраснел, но улыбнулся и взяв руку Наташи, поцеловал ее.
Денисова отвели в приготовленную для него комнату, а Ростовы все собрались в диванную около Николушки.
Старая графиня, не выпуская его руки, которую она всякую минуту целовала, сидела с ним рядом; остальные, столпившись вокруг них, ловили каждое его движенье, слово, взгляд, и не спускали с него восторженно влюбленных глаз. Брат и сестры спорили и перехватывали места друг у друга поближе к нему, и дрались за то, кому принести ему чай, платок, трубку.
Ростов был очень счастлив любовью, которую ему выказывали; но первая минута его встречи была так блаженна, что теперешнего его счастия ему казалось мало, и он всё ждал чего то еще, и еще, и еще.
На другое утро приезжие спали с дороги до 10 го часа.
В предшествующей комнате валялись сабли, сумки, ташки, раскрытые чемоданы, грязные сапоги. Вычищенные две пары со шпорами были только что поставлены у стенки. Слуги приносили умывальники, горячую воду для бритья и вычищенные платья. Пахло табаком и мужчинами.
– Гей, Г'ишка, т'убку! – крикнул хриплый голос Васьки Денисова. – Ростов, вставай!
Ростов, протирая слипавшиеся глаза, поднял спутанную голову с жаркой подушки.
– А что поздно? – Поздно, 10 й час, – отвечал Наташин голос, и в соседней комнате послышалось шуршанье крахмаленных платьев, шопот и смех девичьих голосов, и в чуть растворенную дверь мелькнуло что то голубое, ленты, черные волоса и веселые лица. Это была Наташа с Соней и Петей, которые пришли наведаться, не встал ли.
– Николенька, вставай! – опять послышался голос Наташи у двери.
– Сейчас!
В это время Петя, в первой комнате, увидав и схватив сабли, и испытывая тот восторг, который испытывают мальчики, при виде воинственного старшего брата, и забыв, что сестрам неприлично видеть раздетых мужчин, отворил дверь.
– Это твоя сабля? – кричал он. Девочки отскочили. Денисов с испуганными глазами спрятал свои мохнатые ноги в одеяло, оглядываясь за помощью на товарища. Дверь пропустила Петю и опять затворилась. За дверью послышался смех.
– Николенька, выходи в халате, – проговорил голос Наташи.
– Это твоя сабля? – спросил Петя, – или это ваша? – с подобострастным уважением обратился он к усатому, черному Денисову.
Ростов поспешно обулся, надел халат и вышел. Наташа надела один сапог с шпорой и влезала в другой. Соня кружилась и только что хотела раздуть платье и присесть, когда он вышел. Обе были в одинаковых, новеньких, голубых платьях – свежие, румяные, веселые. Соня убежала, а Наташа, взяв брата под руку, повела его в диванную, и у них начался разговор. Они не успевали спрашивать друг друга и отвечать на вопросы о тысячах мелочей, которые могли интересовать только их одних. Наташа смеялась при всяком слове, которое он говорил и которое она говорила, не потому, чтобы было смешно то, что они говорили, но потому, что ей было весело и она не в силах была удерживать своей радости, выражавшейся смехом.
– Ах, как хорошо, отлично! – приговаривала она ко всему. Ростов почувствовал, как под влиянием жарких лучей любви, в первый раз через полтора года, на душе его и на лице распускалась та детская улыбка, которою он ни разу не улыбался с тех пор, как выехал из дома.
– Нет, послушай, – сказала она, – ты теперь совсем мужчина? Я ужасно рада, что ты мой брат. – Она тронула его усы. – Мне хочется знать, какие вы мужчины? Такие ли, как мы? Нет?
– Отчего Соня убежала? – спрашивал Ростов.
– Да. Это еще целая история! Как ты будешь говорить с Соней? Ты или вы?
– Как случится, – сказал Ростов.
– Говори ей вы, пожалуйста, я тебе после скажу.
– Да что же?
– Ну я теперь скажу. Ты знаешь, что Соня мой друг, такой друг, что я руку сожгу для нее. Вот посмотри. – Она засучила свой кисейный рукав и показала на своей длинной, худой и нежной ручке под плечом, гораздо выше локтя (в том месте, которое закрыто бывает и бальными платьями) красную метину.
– Это я сожгла, чтобы доказать ей любовь. Просто линейку разожгла на огне, да и прижала.
Сидя в своей прежней классной комнате, на диване с подушечками на ручках, и глядя в эти отчаянно оживленные глаза Наташи, Ростов опять вошел в тот свой семейный, детский мир, который не имел ни для кого никакого смысла, кроме как для него, но который доставлял ему одни из лучших наслаждений в жизни; и сожжение руки линейкой, для показания любви, показалось ему не бесполезно: он понимал и не удивлялся этому.
– Так что же? только? – спросил он.
– Ну так дружны, так дружны! Это что, глупости – линейкой; но мы навсегда друзья. Она кого полюбит, так навсегда; а я этого не понимаю, я забуду сейчас.
– Ну так что же?
– Да, так она любит меня и тебя. – Наташа вдруг покраснела, – ну ты помнишь, перед отъездом… Так она говорит, что ты это всё забудь… Она сказала: я буду любить его всегда, а он пускай будет свободен. Ведь правда, что это отлично, благородно! – Да, да? очень благородно? да? – спрашивала Наташа так серьезно и взволнованно, что видно было, что то, что она говорила теперь, она прежде говорила со слезами.
Ростов задумался.
– Я ни в чем не беру назад своего слова, – сказал он. – И потом, Соня такая прелесть, что какой же дурак станет отказываться от своего счастия?
– Нет, нет, – закричала Наташа. – Мы про это уже с нею говорили. Мы знали, что ты это скажешь. Но это нельзя, потому что, понимаешь, ежели ты так говоришь – считаешь себя связанным словом, то выходит, что она как будто нарочно это сказала. Выходит, что ты всё таки насильно на ней женишься, и выходит совсем не то.
Ростов видел, что всё это было хорошо придумано ими. Соня и вчера поразила его своей красотой. Нынче, увидав ее мельком, она ему показалась еще лучше. Она была прелестная 16 тилетняя девочка, очевидно страстно его любящая (в этом он не сомневался ни на минуту). Отчего же ему было не любить ее теперь, и не жениться даже, думал Ростов, но теперь столько еще других радостей и занятий! «Да, они это прекрасно придумали», подумал он, «надо оставаться свободным».
– Ну и прекрасно, – сказал он, – после поговорим. Ах как я тебе рад! – прибавил он.
– Ну, а что же ты, Борису не изменила? – спросил брат.
– Вот глупости! – смеясь крикнула Наташа. – Ни об нем и ни о ком я не думаю и знать не хочу.
– Вот как! Так ты что же?
– Я? – переспросила Наташа, и счастливая улыбка осветила ее лицо. – Ты видел Duport'a?
– Нет.
– Знаменитого Дюпора, танцовщика не видал? Ну так ты не поймешь. Я вот что такое. – Наташа взяла, округлив руки, свою юбку, как танцуют, отбежала несколько шагов, перевернулась, сделала антраша, побила ножкой об ножку и, став на самые кончики носков, прошла несколько шагов.
– Ведь стою? ведь вот, – говорила она; но не удержалась на цыпочках. – Так вот я что такое! Никогда ни за кого не пойду замуж, а пойду в танцовщицы. Только никому не говори.
Ростов так громко и весело захохотал, что Денисову из своей комнаты стало завидно, и Наташа не могла удержаться, засмеялась с ним вместе. – Нет, ведь хорошо? – всё говорила она.
– Хорошо, за Бориса уже не хочешь выходить замуж?
Наташа вспыхнула. – Я не хочу ни за кого замуж итти. Я ему то же самое скажу, когда увижу.
– Вот как! – сказал Ростов.
– Ну, да, это всё пустяки, – продолжала болтать Наташа. – А что Денисов хороший? – спросила она.
– Хороший.
– Ну и прощай, одевайся. Он страшный, Денисов?
– Отчего страшный? – спросил Nicolas. – Нет. Васька славный.
– Ты его Васькой зовешь – странно. А, что он очень хорош?
– Очень хорош.
– Ну, приходи скорей чай пить. Все вместе.
И Наташа встала на цыпочках и прошлась из комнаты так, как делают танцовщицы, но улыбаясь так, как только улыбаются счастливые 15 летние девочки. Встретившись в гостиной с Соней, Ростов покраснел. Он не знал, как обойтись с ней. Вчера они поцеловались в первую минуту радости свидания, но нынче они чувствовали, что нельзя было этого сделать; он чувствовал, что все, и мать и сестры, смотрели на него вопросительно и от него ожидали, как он поведет себя с нею. Он поцеловал ее руку и назвал ее вы – Соня . Но глаза их, встретившись, сказали друг другу «ты» и нежно поцеловались. Она просила своим взглядом у него прощения за то, что в посольстве Наташи она смела напомнить ему о его обещании и благодарила его за его любовь. Он своим взглядом благодарил ее за предложение свободы и говорил, что так ли, иначе ли, он никогда не перестанет любить ее, потому что нельзя не любить ее.
– Как однако странно, – сказала Вера, выбрав общую минуту молчания, – что Соня с Николенькой теперь встретились на вы и как чужие. – Замечание Веры было справедливо, как и все ее замечания; но как и от большей части ее замечаний всем сделалось неловко, и не только Соня, Николай и Наташа, но и старая графиня, которая боялась этой любви сына к Соне, могущей лишить его блестящей партии, тоже покраснела, как девочка. Денисов, к удивлению Ростова, в новом мундире, напомаженный и надушенный, явился в гостиную таким же щеголем, каким он был в сражениях, и таким любезным с дамами и кавалерами, каким Ростов никак не ожидал его видеть.


Вернувшись в Москву из армии, Николай Ростов был принят домашними как лучший сын, герой и ненаглядный Николушка; родными – как милый, приятный и почтительный молодой человек; знакомыми – как красивый гусарский поручик, ловкий танцор и один из лучших женихов Москвы.
Знакомство у Ростовых была вся Москва; денег в нынешний год у старого графа было достаточно, потому что были перезаложены все имения, и потому Николушка, заведя своего собственного рысака и самые модные рейтузы, особенные, каких ни у кого еще в Москве не было, и сапоги, самые модные, с самыми острыми носками и маленькими серебряными шпорами, проводил время очень весело. Ростов, вернувшись домой, испытал приятное чувство после некоторого промежутка времени примеривания себя к старым условиям жизни. Ему казалось, что он очень возмужал и вырос. Отчаяние за невыдержанный из закона Божьего экзамен, занимание денег у Гаврилы на извозчика, тайные поцелуи с Соней, он про всё это вспоминал, как про ребячество, от которого он неизмеримо был далек теперь. Теперь он – гусарский поручик в серебряном ментике, с солдатским Георгием, готовит своего рысака на бег, вместе с известными охотниками, пожилыми, почтенными. У него знакомая дама на бульваре, к которой он ездит вечером. Он дирижировал мазурку на бале у Архаровых, разговаривал о войне с фельдмаршалом Каменским, бывал в английском клубе, и был на ты с одним сорокалетним полковником, с которым познакомил его Денисов.
Страсть его к государю несколько ослабела в Москве, так как он за это время не видал его. Но он часто рассказывал о государе, о своей любви к нему, давая чувствовать, что он еще не всё рассказывает, что что то еще есть в его чувстве к государю, что не может быть всем понятно; и от всей души разделял общее в то время в Москве чувство обожания к императору Александру Павловичу, которому в Москве в то время было дано наименование ангела во плоти.
В это короткое пребывание Ростова в Москве, до отъезда в армию, он не сблизился, а напротив разошелся с Соней. Она была очень хороша, мила, и, очевидно, страстно влюблена в него; но он был в той поре молодости, когда кажется так много дела, что некогда этим заниматься, и молодой человек боится связываться – дорожит своей свободой, которая ему нужна на многое другое. Когда он думал о Соне в это новое пребывание в Москве, он говорил себе: Э! еще много, много таких будет и есть там, где то, мне еще неизвестных. Еще успею, когда захочу, заняться и любовью, а теперь некогда. Кроме того, ему казалось что то унизительное для своего мужества в женском обществе. Он ездил на балы и в женское общество, притворяясь, что делал это против воли. Бега, английский клуб, кутеж с Денисовым, поездка туда – это было другое дело: это было прилично молодцу гусару.
В начале марта, старый граф Илья Андреич Ростов был озабочен устройством обеда в английском клубе для приема князя Багратиона.
Граф в халате ходил по зале, отдавая приказания клубному эконому и знаменитому Феоктисту, старшему повару английского клуба, о спарже, свежих огурцах, землянике, теленке и рыбе для обеда князя Багратиона. Граф, со дня основания клуба, был его членом и старшиною. Ему было поручено от клуба устройство торжества для Багратиона, потому что редко кто умел так на широкую руку, хлебосольно устроить пир, особенно потому, что редко кто умел и хотел приложить свои деньги, если они понадобятся на устройство пира. Повар и эконом клуба с веселыми лицами слушали приказания графа, потому что они знали, что ни при ком, как при нем, нельзя было лучше поживиться на обеде, который стоил несколько тысяч.
– Так смотри же, гребешков, гребешков в тортю положи, знаешь! – Холодных стало быть три?… – спрашивал повар. Граф задумался. – Нельзя меньше, три… майонез раз, – сказал он, загибая палец…
– Так прикажете стерлядей больших взять? – спросил эконом. – Что ж делать, возьми, коли не уступают. Да, батюшка ты мой, я было и забыл. Ведь надо еще другую антре на стол. Ах, отцы мои! – Он схватился за голову. – Да кто же мне цветы привезет?
– Митинька! А Митинька! Скачи ты, Митинька, в подмосковную, – обратился он к вошедшему на его зов управляющему, – скачи ты в подмосковную и вели ты сейчас нарядить барщину Максимке садовнику. Скажи, чтобы все оранжереи сюда волок, укутывал бы войлоками. Да чтобы мне двести горшков тут к пятнице были.
Отдав еще и еще разные приказания, он вышел было отдохнуть к графинюшке, но вспомнил еще нужное, вернулся сам, вернул повара и эконома и опять стал приказывать. В дверях послышалась легкая, мужская походка, бряцанье шпор, и красивый, румяный, с чернеющимися усиками, видимо отдохнувший и выхолившийся на спокойном житье в Москве, вошел молодой граф.
– Ах, братец мой! Голова кругом идет, – сказал старик, как бы стыдясь, улыбаясь перед сыном. – Хоть вот ты бы помог! Надо ведь еще песенников. Музыка у меня есть, да цыган что ли позвать? Ваша братия военные это любят.
– Право, папенька, я думаю, князь Багратион, когда готовился к Шенграбенскому сражению, меньше хлопотал, чем вы теперь, – сказал сын, улыбаясь.
Старый граф притворился рассерженным. – Да, ты толкуй, ты попробуй!
И граф обратился к повару, который с умным и почтенным лицом, наблюдательно и ласково поглядывал на отца и сына.
– Какова молодежь то, а, Феоктист? – сказал он, – смеется над нашим братом стариками.
– Что ж, ваше сиятельство, им бы только покушать хорошо, а как всё собрать да сервировать , это не их дело.
– Так, так, – закричал граф, и весело схватив сына за обе руки, закричал: – Так вот же что, попался ты мне! Возьми ты сейчас сани парные и ступай ты к Безухову, и скажи, что граф, мол, Илья Андреич прислали просить у вас земляники и ананасов свежих. Больше ни у кого не достанешь. Самого то нет, так ты зайди, княжнам скажи, и оттуда, вот что, поезжай ты на Разгуляй – Ипатка кучер знает – найди ты там Ильюшку цыгана, вот что у графа Орлова тогда плясал, помнишь, в белом казакине, и притащи ты его сюда, ко мне.
– И с цыганками его сюда привести? – спросил Николай смеясь. – Ну, ну!…
В это время неслышными шагами, с деловым, озабоченным и вместе христиански кротким видом, никогда не покидавшим ее, вошла в комнату Анна Михайловна. Несмотря на то, что каждый день Анна Михайловна заставала графа в халате, всякий раз он конфузился при ней и просил извинения за свой костюм.
– Ничего, граф, голубчик, – сказала она, кротко закрывая глаза. – А к Безухому я съезжу, – сказала она. – Пьер приехал, и теперь мы всё достанем, граф, из его оранжерей. Мне и нужно было видеть его. Он мне прислал письмо от Бориса. Слава Богу, Боря теперь при штабе.
Граф обрадовался, что Анна Михайловна брала одну часть его поручений, и велел ей заложить маленькую карету.
– Вы Безухову скажите, чтоб он приезжал. Я его запишу. Что он с женой? – спросил он.
Анна Михайловна завела глаза, и на лице ее выразилась глубокая скорбь…
– Ах, мой друг, он очень несчастлив, – сказала она. – Ежели правда, что мы слышали, это ужасно. И думали ли мы, когда так радовались его счастию! И такая высокая, небесная душа, этот молодой Безухов! Да, я от души жалею его и постараюсь дать ему утешение, которое от меня будет зависеть.
– Да что ж такое? – спросили оба Ростова, старший и младший.
Анна Михайловна глубоко вздохнула: – Долохов, Марьи Ивановны сын, – сказала она таинственным шопотом, – говорят, совсем компрометировал ее. Он его вывел, пригласил к себе в дом в Петербурге, и вот… Она сюда приехала, и этот сорви голова за ней, – сказала Анна Михайловна, желая выразить свое сочувствие Пьеру, но в невольных интонациях и полуулыбкою выказывая сочувствие сорви голове, как она назвала Долохова. – Говорят, сам Пьер совсем убит своим горем.
– Ну, всё таки скажите ему, чтоб он приезжал в клуб, – всё рассеется. Пир горой будет.
На другой день, 3 го марта, во 2 м часу по полудни, 250 человек членов Английского клуба и 50 человек гостей ожидали к обеду дорогого гостя и героя Австрийского похода, князя Багратиона. В первое время по получении известия об Аустерлицком сражении Москва пришла в недоумение. В то время русские так привыкли к победам, что, получив известие о поражении, одни просто не верили, другие искали объяснений такому странному событию в каких нибудь необыкновенных причинах. В Английском клубе, где собиралось всё, что было знатного, имеющего верные сведения и вес, в декабре месяце, когда стали приходить известия, ничего не говорили про войну и про последнее сражение, как будто все сговорились молчать о нем. Люди, дававшие направление разговорам, как то: граф Ростопчин, князь Юрий Владимирович Долгорукий, Валуев, гр. Марков, кн. Вяземский, не показывались в клубе, а собирались по домам, в своих интимных кружках, и москвичи, говорившие с чужих голосов (к которым принадлежал и Илья Андреич Ростов), оставались на короткое время без определенного суждения о деле войны и без руководителей. Москвичи чувствовали, что что то нехорошо и что обсуждать эти дурные вести трудно, и потому лучше молчать. Но через несколько времени, как присяжные выходят из совещательной комнаты, появились и тузы, дававшие мнение в клубе, и всё заговорило ясно и определенно. Были найдены причины тому неимоверному, неслыханному и невозможному событию, что русские были побиты, и все стало ясно, и во всех углах Москвы заговорили одно и то же. Причины эти были: измена австрийцев, дурное продовольствие войска, измена поляка Пшебышевского и француза Ланжерона, неспособность Кутузова, и (потихоньку говорили) молодость и неопытность государя, вверившегося дурным и ничтожным людям. Но войска, русские войска, говорили все, были необыкновенны и делали чудеса храбрости. Солдаты, офицеры, генералы – были герои. Но героем из героев был князь Багратион, прославившийся своим Шенграбенским делом и отступлением от Аустерлица, где он один провел свою колонну нерасстроенною и целый день отбивал вдвое сильнейшего неприятеля. Тому, что Багратион выбран был героем в Москве, содействовало и то, что он не имел связей в Москве, и был чужой. В лице его отдавалась должная честь боевому, простому, без связей и интриг, русскому солдату, еще связанному воспоминаниями Итальянского похода с именем Суворова. Кроме того в воздаянии ему таких почестей лучше всего показывалось нерасположение и неодобрение Кутузову.