Лекеров, Куан

Куан Лекеров
Дата рождения	1896(1896)
Место рождения	ныне Казыбекбийский район Каркаралинский район
Дата смерти	23 марта 1955(1955-03-23)
Место смерти	Алма-Ата
Страна	СССР СССР
Профессии	певец, актёр театра
Певческий голос	драматический тенор

Куан Лекеров (1896, ныне Казыбекбийский район Карагандинской области — 22 марта 1955, Алма-Ата) — казахский советский певец (драматический тенор), актёр театра, заслуженный артист Казахской ССР (1939).

Биография

С детства Куана к пению приучила мать Бадигуль, в прошлом известная певца. С 13 лет он пел на больших народных празднествах, увеселительных игрищах и был прозван «мальчиком-певцом». Позднее обучался пению у Кали Байжанова, Габбаса Айтбаева, Сатмагамбета Ахметова, Исы Байзакова, Майры Шамсутдиновой.

После Октябрьской революции 1917 года он включился в общественную жизнь, возглавлял колхоз и аульный Совет. В 1930 году вступил в Компартию.

В 1930 году Куана Лекерова пригласили работать певцом в Казахском радиокомитете в Алма-Ате. Одновременно он работал в Казахском театре драмы, на сцене которого сыграл роли Жапала («Енлик — Кебек» М. О. Ауэзов), Ахана («Ахан сере — Актокты» Г. М. Мусрепова), Акына («Айман — Шолпан» М. О. Ауэзова и И. В. Коцыка) и другие. С 1940 года был солистом Казахской государственной филармонии имени Джамбула. В годы Великой Отечественной войны в составе специальных концертных бригад выступал с патриотическими песнями перед фронтовиками, вдохновляя их на ратные подвиги.

В репертуар Куана Лекерова вошли казахские народные песни («Келиншек», «Ак кум», «Алай кок»), песни народных композиторов Жаяу Мусы («Коныр», «Когершин», «Гаухар кыз», «Аксиса»), Ахан сере («Алтыбасар», «Макпал»), Биржан-сала («Жанбота»), Жарылгапберды Жумабайулы(«Ардак», «Топай кок»), а также сочинения казахских советских композиторов.

Отрывок, характеризующий Лекеров, Куан

– Вот так патриотка! – сказал Шиншин.
– Совсем не патриотка, а просто… – обиженно отвечала Наташа. – Вам все смешно, а это совсем не шутка…
– Какие шутки! – повторил граф. – Только скажи он слово, мы все пойдем… Мы не немцы какие нибудь…
– А заметили вы, – сказал Пьер, – что сказало: «для совещания».
– Ну уж там для чего бы ни было…
В это время Петя, на которого никто не обращал внимания, подошел к отцу и, весь красный, ломающимся, то грубым, то тонким голосом, сказал:
– Ну теперь, папенька, я решительно скажу – и маменька тоже, как хотите, – я решительно скажу, что вы пустите меня в военную службу, потому что я не могу… вот и всё…
Графиня с ужасом подняла глаза к небу, всплеснула руками и сердито обратилась к мужу.
– Вот и договорился! – сказала она.
Но граф в ту же минуту оправился от волнения.
– Ну, ну, – сказал он. – Вот воин еще! Глупости то оставь: учиться надо.
– Это не глупости, папенька. Оболенский Федя моложе меня и тоже идет, а главное, все равно я не могу ничему учиться теперь, когда… – Петя остановился, покраснел до поту и проговорил таки: – когда отечество в опасности.
– Полно, полно, глупости…
– Да ведь вы сами сказали, что всем пожертвуем.
– Петя, я тебе говорю, замолчи, – крикнул граф, оглядываясь на жену, которая, побледнев, смотрела остановившимися глазами на меньшого сына.
– А я вам говорю. Вот и Петр Кириллович скажет…
– Я тебе говорю – вздор, еще молоко не обсохло, а в военную службу хочет! Ну, ну, я тебе говорю, – и граф, взяв с собой бумаги, вероятно, чтобы еще раз прочесть в кабинете перед отдыхом, пошел из комнаты.
– Петр Кириллович, что ж, пойдем покурить…
Пьер находился в смущении и нерешительности. Непривычно блестящие и оживленные глаза Наташи беспрестанно, больше чем ласково обращавшиеся на него, привели его в это состояние.
– Нет, я, кажется, домой поеду…
– Как домой, да вы вечер у нас хотели… И то редко стали бывать. А эта моя… – сказал добродушно граф, указывая на Наташу, – только при вас и весела…
– Да, я забыл… Мне непременно надо домой… Дела… – поспешно сказал Пьер.
– Ну так до свидания, – сказал граф, совсем уходя из комнаты.
– Отчего вы уезжаете? Отчего вы расстроены? Отчего?.. – спросила Пьера Наташа, вызывающе глядя ему в глаза.
«Оттого, что я тебя люблю! – хотел он сказать, но он не сказал этого, до слез покраснел и опустил глаза.
– Оттого, что мне лучше реже бывать у вас… Оттого… нет, просто у меня дела.
– Отчего? нет, скажите, – решительно начала было Наташа и вдруг замолчала. Они оба испуганно и смущенно смотрели друг на друга. Он попытался усмехнуться, но не мог: улыбка его выразила страдание, и он молча поцеловал ее руку и вышел.