Куа, Жан-Рене-Констан
| Жан-Рене-Констан Куа | |
| фр. Jean René Constant Quoy | |
 | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Страна: |
Франция |
| Систематик живой природы | ||
|
Исследователь, описавший ряд зоологических таксонов. Для указания авторства, названия этих таксонов сопровождают обозначением «Quoy».
| ||
Жан-Рене-Констан Куа (фр. Jean René Constant Quoy; 1790—1869) — французский врач и зоолог.
С 1817 по 1820 годы он служил корабельным врачом во время кругосветного плавания французского корвета «Урания» под командованием Луи де Фрейсине. С 1822 по 1825 годы вместе с Жозефом-Полем Гемаром он служил натуралистом во время кругосветного плавания на борту «La Coquille» под командованием Луи Исидора Дюперре и на борту «Астролябии» с 1826 по 1829 года под командованием Жюла Дюмона-Дюрвиля. В 1830 году Куа становится членом Академии наук.
В честь Куа названы следующие таксоны животных: род Quoya (Labbé, 1934), род Quoyia (Gray, 1839), Terebra quoygaimardi (Cernohorsky, 1976), Pilumnus quoyi (H. Milne-Edwards, 1834), Ischnochiton quoyanus (J. Thiele, 1910) и Cracticus quoyi.
Напишите отзыв о статье "Куа, Жан-Рене-Констан"
Литература
- Marc Fardet (1995). Jean René Quoy. Un chirurgien navigant. in Aventures scientifiques. Savants en Poitou-Charentes du XVIe au XXe siècle (DHOMBRES J., dir.), Les éditions de l’Actualité Poitou-Charentes (Poitiers) : 172—183. ISBN 2-911320-00-X
Отрывок, характеризующий Куа, Жан-Рене-Констан
– J'ai assez fait l'Empereur, il est temps de faire le general, [Довольно уже я представлял императора, теперь время быть генералом.] – и, несмотря на то, тотчас же после этого бежит дальше, оставляя на произвол судьбы разрозненные части армии, находящиеся сзади.Потом описывают нам величие души маршалов, в особенности Нея, величие души, состоящее в том, что он ночью пробрался лесом в обход через Днепр и без знамен и артиллерии и без девяти десятых войска прибежал в Оршу.
И, наконец, последний отъезд великого императора от геройской армии представляется нам историками как что то великое и гениальное. Даже этот последний поступок бегства, на языке человеческом называемый последней степенью подлости, которой учится стыдиться каждый ребенок, и этот поступок на языке историков получает оправдание.
Тогда, когда уже невозможно дальше растянуть столь эластичные нити исторических рассуждений, когда действие уже явно противно тому, что все человечество называет добром и даже справедливостью, является у историков спасительное понятие о величии. Величие как будто исключает возможность меры хорошего и дурного. Для великого – нет дурного. Нет ужаса, который бы мог быть поставлен в вину тому, кто велик.
– «C'est grand!» [Это величественно!] – говорят историки, и тогда уже нет ни хорошего, ни дурного, а есть «grand» и «не grand». Grand – хорошо, не grand – дурно. Grand есть свойство, по их понятиям, каких то особенных животных, называемых ими героями. И Наполеон, убираясь в теплой шубе домой от гибнущих не только товарищей, но (по его мнению) людей, им приведенных сюда, чувствует que c'est grand, и душа его покойна.
