Кубок Англии по футболу 1884/1885
Поделись знанием:
Глаза Кутузова прищурились; он улыбнулся, взял рукой ее за подбородок и сказал:
– И красавица какая! Спасибо, голубушка!
Он достал из кармана шаровар несколько золотых и положил ей на блюдо.
– Ну что, как живешь? – сказал Кутузов, направляясь к отведенной для него комнате. Попадья, улыбаясь ямочками на румяном лице, прошла за ним в горницу. Адъютант вышел к князю Андрею на крыльцо и приглашал его завтракать; через полчаса князя Андрея позвали опять к Кутузову. Кутузов лежал на кресле в том же расстегнутом сюртуке. Он держал в руке французскую книгу и при входе князя Андрея, заложив ее ножом, свернул. Это был «Les chevaliers du Cygne», сочинение madame de Genlis [«Рыцари Лебедя», мадам де Жанлис], как увидал князь Андрей по обертке.
– Ну садись, садись тут, поговорим, – сказал Кутузов. – Грустно, очень грустно. Но помни, дружок, что я тебе отец, другой отец… – Князь Андрей рассказал Кутузову все, что он знал о кончине своего отца, и о том, что он видел в Лысых Горах, проезжая через них.
– До чего… до чего довели! – проговорил вдруг Кутузов взволнованным голосом, очевидно, ясно представив себе, из рассказа князя Андрея, положение, в котором находилась Россия. – Дай срок, дай срок, – прибавил он с злобным выражением лица и, очевидно, не желая продолжать этого волновавшего его разговора, сказал: – Я тебя вызвал, чтоб оставить при себе.
– Благодарю вашу светлость, – отвечал князь Андрей, – но я боюсь, что не гожусь больше для штабов, – сказал он с улыбкой, которую Кутузов заметил. Кутузов вопросительно посмотрел на него. – А главное, – прибавил князь Андрей, – я привык к полку, полюбил офицеров, и люди меня, кажется, полюбили. Мне бы жалко было оставить полк. Ежели я отказываюсь от чести быть при вас, то поверьте…
Умное, доброе и вместе с тем тонко насмешливое выражение светилось на пухлом лице Кутузова. Он перебил Болконского:
– Жалею, ты бы мне нужен был; но ты прав, ты прав. Нам не сюда люди нужны. Советчиков всегда много, а людей нет. Не такие бы полки были, если бы все советчики служили там в полках, как ты. Я тебя с Аустерлица помню… Помню, помню, с знаменем помню, – сказал Кутузов, и радостная краска бросилась в лицо князя Андрея при этом воспоминании. Кутузов притянул его за руку, подставляя ему щеку, и опять князь Андрей на глазах старика увидал слезы. Хотя князь Андрей и знал, что Кутузов был слаб на слезы и что он теперь особенно ласкает его и жалеет вследствие желания выказать сочувствие к его потере, но князю Андрею и радостно и лестно было это воспоминание об Аустерлице.
– Иди с богом своей дорогой. Я знаю, твоя дорога – это дорога чести. – Он помолчал. – Я жалел о тебе в Букареште: мне послать надо было. – И, переменив разговор, Кутузов начал говорить о турецкой войне и заключенном мире. – Да, немало упрекали меня, – сказал Кутузов, – и за войну и за мир… а все пришло вовремя. Tout vient a point a celui qui sait attendre. [Все приходит вовремя для того, кто умеет ждать.] A и там советчиков не меньше было, чем здесь… – продолжал он, возвращаясь к советчикам, которые, видимо, занимали его. – Ох, советчики, советчики! – сказал он. Если бы всех слушать, мы бы там, в Турции, и мира не заключили, да и войны бы не кончили. Всё поскорее, а скорое на долгое выходит. Если бы Каменский не умер, он бы пропал. Он с тридцатью тысячами штурмовал крепости. Взять крепость не трудно, трудно кампанию выиграть. А для этого не нужно штурмовать и атаковать, а нужно терпение и время. Каменский на Рущук солдат послал, а я их одних (терпение и время) посылал и взял больше крепостей, чем Каменский, и лошадиное мясо турок есть заставил. – Он покачал головой. – И французы тоже будут! Верь моему слову, – воодушевляясь, проговорил Кутузов, ударяя себя в грудь, – будут у меня лошадиное мясо есть! – И опять глаза его залоснились слезами.
– Однако до лжно же будет принять сражение? – сказал князь Андрей.
– До лжно будет, если все этого захотят, нечего делать… А ведь, голубчик: нет сильнее тех двух воинов, терпение и время; те всё сделают, да советчики n'entendent pas de cette oreille, voila le mal. [этим ухом не слышат, – вот что плохо.] Одни хотят, другие не хотят. Что ж делать? – спросил он, видимо, ожидая ответа. – Да, что ты велишь делать? – повторил он, и глаза его блестели глубоким, умным выражением. – Я тебе скажу, что делать, – проговорил он, так как князь Андрей все таки не отвечал. – Я тебе скажу, что делать и что я делаю. Dans le doute, mon cher, – он помолчал, – abstiens toi, [В сомнении, мой милый, воздерживайся.] – выговорил он с расстановкой.
– Ну, прощай, дружок; помни, что я всей душой несу с тобой твою потерю и что я тебе не светлейший, не князь и не главнокомандующий, а я тебе отец. Ежели что нужно, прямо ко мне. Прощай, голубчик. – Он опять обнял и поцеловал его. И еще князь Андрей не успел выйти в дверь, как Кутузов успокоительно вздохнул и взялся опять за неконченный роман мадам Жанлис «Les chevaliers du Cygne».
Как и отчего это случилось, князь Андрей не мог бы никак объяснить; но после этого свидания с Кутузовым он вернулся к своему полку успокоенный насчет общего хода дела и насчет того, кому оно вверено было. Чем больше он видел отсутствие всего личного в этом старике, в котором оставались как будто одни привычки страстей и вместо ума (группирующего события и делающего выводы) одна способность спокойного созерцания хода событий, тем более он был спокоен за то, что все будет так, как должно быть. «У него не будет ничего своего. Он ничего не придумает, ничего не предпримет, – думал князь Андрей, – но он все выслушает, все запомнит, все поставит на свое место, ничему полезному не помешает и ничего вредного не позволит. Он понимает, что есть что то сильнее и значительнее его воли, – это неизбежный ход событий, и он умеет видеть их, умеет понимать их значение и, ввиду этого значения, умеет отрекаться от участия в этих событиях, от своей личной волн, направленной на другое. А главное, – думал князь Андрей, – почему веришь ему, – это то, что он русский, несмотря на роман Жанлис и французские поговорки; это то, что голос его задрожал, когда он сказал: „До чего довели!“, и что он захлипал, говоря о том, что он „заставит их есть лошадиное мясо“. На этом же чувстве, которое более или менее смутно испытывали все, и основано было то единомыслие и общее одобрение, которое сопутствовало народному, противному придворным соображениям, избранию Кутузова в главнокомандующие.
После отъезда государя из Москвы московская жизнь потекла прежним, обычным порядком, и течение этой жизни было так обычно, что трудно было вспомнить о бывших днях патриотического восторга и увлечения, и трудно было верить, что действительно Россия в опасности и что члены Английского клуба суть вместе с тем и сыны отечества, готовые для него на всякую жертву. Одно, что напоминало о бывшем во время пребывания государя в Москве общем восторженно патриотическом настроении, было требование пожертвований людьми и деньгами, которые, как скоро они были сделаны, облеклись в законную, официальную форму и казались неизбежны.
С приближением неприятеля к Москве взгляд москвичей на свое положение не только не делался серьезнее, но, напротив, еще легкомысленнее, как это всегда бывает с людьми, которые видят приближающуюся большую опасность. При приближении опасности всегда два голоса одинаково сильно говорят в душе человека: один весьма разумно говорит о том, чтобы человек обдумал самое свойство опасности и средства для избавления от нее; другой еще разумнее говорит, что слишком тяжело и мучительно думать об опасности, тогда как предвидеть все и спастись от общего хода дела не во власти человека, и потому лучше отвернуться от тяжелого, до тех пор пока оно не наступило, и думать о приятном. В одиночестве человек большею частью отдается первому голосу, в обществе, напротив, – второму. Так было и теперь с жителями Москвы. Давно так не веселились в Москве, как этот год.
Растопчинские афишки с изображением вверху питейного дома, целовальника и московского мещанина Карпушки Чигирина, который, быв в ратниках и выпив лишний крючок на тычке, услыхал, будто Бонапарт хочет идти на Москву, рассердился, разругал скверными словами всех французов, вышел из питейного дома и заговорил под орлом собравшемуся народу, читались и обсуживались наравне с последним буриме Василия Львовича Пушкина.
В клубе, в угловой комнате, собирались читать эти афиши, и некоторым нравилось, как Карпушка подтрунивал над французами, говоря, что они от капусты раздуются, от каши перелопаются, от щей задохнутся, что они все карлики и что их троих одна баба вилами закинет. Некоторые не одобряли этого тона и говорила, что это пошло и глупо. Рассказывали о том, что французов и даже всех иностранцев Растопчин выслал из Москвы, что между ними шпионы и агенты Наполеона; но рассказывали это преимущественно для того, чтобы при этом случае передать остроумные слова, сказанные Растопчиным при их отправлении. Иностранцев отправляли на барке в Нижний, и Растопчин сказал им: «Rentrez en vous meme, entrez dans la barque et n'en faites pas une barque ne Charon». [войдите сами в себя и в эту лодку и постарайтесь, чтобы эта лодка не сделалась для вас лодкой Харона.] Рассказывали, что уже выслали из Москвы все присутственные места, и тут же прибавляли шутку Шиншина, что за это одно Москва должна быть благодарна Наполеону. Рассказывали, что Мамонову его полк будет стоить восемьсот тысяч, что Безухов еще больше затратил на своих ратников, но что лучше всего в поступке Безухова то, что он сам оденется в мундир и поедет верхом перед полком и ничего не будет брать за места с тех, которые будут смотреть на него.
– Вы никому не делаете милости, – сказала Жюли Друбецкая, собирая и прижимая кучку нащипанной корпии тонкими пальцами, покрытыми кольцами.
Жюли собиралась на другой день уезжать из Москвы и делала прощальный вечер.
– Безухов est ridicule [смешон], но он так добр, так мил. Что за удовольствие быть так caustique [злоязычным]?
– Штраф! – сказал молодой человек в ополченском мундире, которого Жюли называла «mon chevalier» [мой рыцарь] и который с нею вместе ехал в Нижний.
В обществе Жюли, как и во многих обществах Москвы, было положено говорить только по русски, и те, которые ошибались, говоря французские слова, платили штраф в пользу комитета пожертвований.
– Другой штраф за галлицизм, – сказал русский писатель, бывший в гостиной. – «Удовольствие быть не по русски.
– Вы никому не делаете милости, – продолжала Жюли к ополченцу, не обращая внимания на замечание сочинителя. – За caustique виновата, – сказала она, – и плачу, но за удовольствие сказать вам правду я готова еще заплатить; за галлицизмы не отвечаю, – обратилась она к сочинителю: – у меня нет ни денег, ни времени, как у князя Голицына, взять учителя и учиться по русски. А вот и он, – сказала Жюли. – Quand on… [Когда.] Нет, нет, – обратилась она к ополченцу, – не поймаете. Когда говорят про солнце – видят его лучи, – сказала хозяйка, любезно улыбаясь Пьеру. – Мы только говорили о вас, – с свойственной светским женщинам свободой лжи сказала Жюли. – Мы говорили, что ваш полк, верно, будет лучше мамоновского.
| Кубок Англии по футболу 1884/1885 | |
| 1884–85 FA Cup | |
| Данные турнира | |
|---|---|
| Место проведения: |
|
| Количество команд: |
114 |
| Итоговая расстановка | |
| Победитель: | |
| Финалист: | |
| ← 1883/1884 ... 1885/1886 → | |
Кубок Англии по футболу 1884-85 — 14-й розыгрыш старейшего футбольного турнира в мире. На участие в нём заявилось 114 футбольных клубов, на 14 больше, чем в предыдущем сезоне, хотя 9 из них не сыграли ни одного матча.
Содержание
Первый раунд
| Домашняя команда | Счёт | Выездная команда | Дата |
|---|---|---|---|
| Аккрингтон | 3 : 0 Аккрингтон дисквалифицирован |
Саутпорт | 11 октября 1884 |
| Блэкберн Олимпик | 12 : 0 | Освуолдтвисл Роверз | 11 октября 1884 |
| Блэкберн Роверс | 11 : 0 | Росендейл | 11 октября 1884 |
| Дарвен | 11 : 0 | Брэдшоу | 11 октября 1884 |
| Лоуэр Дарвен | 4 : 1 | Холлиуэлл | 11 октября 1884 |
| Хайер Уолтон | 1 : 1 | Дарвен Олд Уондерерс | 11 октября 1884 |
Рексхэм Олимпик 
|
1 : 0 | Голденхилл | 18 октября 1884 |
| Хёрст | 2 : 3 | Чёрч | 18 октября 1884 |
| Грэнтем | 1 : 1 | Гримсби Таун | 25 октября 1884 |
| Дерби Джанкшн | 1 : 7 | Вест Бромвич Альбион | 25 октября 1884 |
| Чирк
|
4 : 2 | Дэвенем | 25 октября 1884 |
| Астон Вилла | 4 : 1 | Уэнзбери Таун | 1 ноября 1884 |
| Астон Юнити | 0 : 5 | Митчел Сент Джорджес | 1 ноября 1884 |
| Дарвен Рэмблерз | 1 : 2 | Фишуик Рэмблерз | 1 ноября 1884 |
| Олд Вестминстерс | 6 : 0 | Борнмут Роверз | 1 ноября 1884 |
| Олд Форестерс | 8 : 0 | Ходдесдон Таун | 1 ноября 1884 |
| Ромфорд | 3 : 2 | Клэптон | 1 ноября 1884 |
| Халл Таун | 1 : 5 | Линкольн Сити | 1 ноября 1884 |
| Аксбридж | 1 : 3 | Хотспур | 8 ноября 1884 |
| Бирмингем Экселсиор | 2 : 0 | Смол Хит Элайенс | 8 ноября 1884 |
| Брентвуд | 2 : 0 | Барнс | 8 ноября 1884 |
| Вест Энд | 3 : 3 | Аптон Парк | 8 ноября 1884 |
| Вулверхэмптон Уондерерс | 0 : 0 | Дерби Сент-Люкс | 8 ноября 1884 |
| Гановер Юнайтед | 1 : 0 | Рединг Минстер | 8 ноября 1884 |
| Далвич | 3 : 2 | Пилигримс | 8 ноября 1884 |
| Дерби Каунти | 0 : 7 | Уолсолл Таун | 8 ноября 1884 |
| Дерби Мидленд | 1 : 2 | Уэнзбери Олд Атлетик | 8 ноября 1884 |
| Друидс
|
6 : 1 | Ливерпуль Рамблерс | 8 ноября 1884 |
| Клэпем Роверс | 3 : 3 | Хендон | 8 ноября 1884 |
| Кру Александра | 2 : 1 | Освестри Таун | 8 ноября 1884 |
| Лик | 4 : 3 | Нортвич Виктория | 8 ноября 1884 |
| Локвуд Бразерз | 0 : 3 | Шеффилд | 8 ноября 1884 |
| Лонг Итон Рейнджерс | 0 : 1 | Шеффилд Уэнсдей | 8 ноября 1884 |
| Лутон Уондерерс | 1 : 3 | Олд Итонианс | 8 ноября 1884 |
| Маклсфилд Таун | 9 : 0 | Хартфорд Сент-Джонс | 8 ноября 1884 |
| Марлоу | 10 : 1 | Ройал Энджинирс | 8 ноября 1884 |
| Мейденхед | 0 : 3 | Олд Уайкхемистс | 8 ноября 1884 |
| Ноттингем Форест | 5 : 0 | Ротерем Таун | 8 ноября 1884 |
| Ноттс Каунти | 2 : 0 | Ноттс Олимпик | 8 ноября 1884 |
| Ньюарк | 7 : 3 | Спайлсби | 8 ноября 1884 |
| Рединг | 2 : 0 | Рочестер | 8 ноября 1884 |
| Редкар | 3 : 1 | Сандерленд | 8 ноября 1884 |
| Саут Рединг | 4 : 1 | Кэжуэлз | 8 ноября 1884 |
| Свифтс | 3 : 0 | Олд Брайтониенс | 8 ноября 1884 |
| Стэйвли | 4 : 1 | Ноттс Рейнджерс | 8 ноября 1884 |
| Уолсолл Свифтс | 0 : 0 | Стаффорд Роуд | 8 ноября 1884 |
| Шеффилд Хили | 1 : 0 | Ноттс Уондерерс | 8 ноября 1884 |
| Эктон | 1 : 7 | Олд Картузианс | 8 ноября 1884 |
| Болтон Ассоусиейшн | т.п. | Астли Бридж | |
| Клизироу Лоу Мур | т.п. | Блэкберн Парк Роуд | |
Куинз Парк 
|
т.п. | Сток | |
| Мидлсбро | т.п. | Гримсби Дистрикт | |
| Ньютаун
|
т.п. | Стаффорд Рейнджерс | |
| Саут Шор | т.п. | Ротенстол | |
| Уиттон | т.п. | Клизироу | |
| Чатем | т.п. | Виндзор Хоум Парк | |
| Хенли | дальше | ||
| Честерфилд Спитал | дальше |
Переигровка первого раунда
| Домашняя команда | Счёт | Выездная команда | Дата |
|---|---|---|---|
| Гримсби Таун | 1 : 0 | Грэнтем | 8 ноября 1884 |
| Дарвен Олд Уондерерс | 4 : 1 | Хайер Уолтон | 8 ноября 1884 |
| Уолсолл Свифтс | 2 : 1 | Стаффорд Роуд | 17 ноября 1884 |
| Дерби Сент-Люкс | 4 : 2 | Вулверхэмптон Уондерерс | 22 ноября 1884 |
| Хендон | 6 : 0 | Клэпем Роверс | 22 ноября 1884 |
| Аптон Парк | т.п. | Вест Энд |
Второй раунд
| Домашняя команда | Счёт | Выездная команда | Дата |
|---|---|---|---|
| Саутпорт | 3 : 1 | Клизироу Лоу Мур | 22 ноября 1884 |
| Фишуик Рэмблерз | 0 : 2 | Дарвен | 22 ноября 1884 |
| Гановер Юнайтед | 2 : 1 | Олд Форестерс | 29 ноября 1884 |
| Дарвен Олд Уондерерс | 7 : 2 | Болтон Ассоусиейшн | 29 ноября 1884 |
| Чирк
|
4 : 1 | Рексхэм Олимпик
|
29 ноября 1884 |
| Аптон Парк | 3 : 1 | Рединг | 6 декабря 1884 |
| Блэкберн Роверс | 3 : 2 | Блэкберн Олимпик | 6 декабря 1884 |
| Брентвуд | 2 : 2 | Олд Итонианс | 6 декабря 1884 |
| Вест Бромвич Альбион | 4 : 2 | Уэнзбери Олд Атлетик | 6 декабря 1884 |
| Гримсби Таун | 3 : 1 | Редкар | 6 декабря 1884 |
| Дерби Сент-Люкс | 0 : 1 | Уолсолл Свифтс | 6 декабря 1884 |
| Куинз Парк
|
2 : 1 | Кру Александра | 6 декабря 1884 |
| Маклсфилд Таун | 1 : 5 | Лик | 6 декабря 1884 |
| Мидлсбро | 4 : 1 | Ньюарк | 6 декабря 1884 |
| Митчел Сент Джорджес | 2 : 2 | Бирмингем Экселсиор | 6 декабря 1884 |
| Ноттингем Форест | 4 : 1 | Шеффилд Хили | 6 декабря 1884 |
| Олд Вестминстерс | 7 : 0 | Хенли | 6 декабря 1884 |
| Олд Картузианс | 5 : 3 | Марлоу | 6 декабря 1884 |
| Ромфорд | 3 : 0 | Далвич | 6 декабря 1884 |
| Саут Шор | 2 : 3 | Чёрч | 6 декабря 1884 |
| Свифтс | 3 : 2 | Саут Рединг | 6 декабря 1884 |
| Стэйвли | 0 : 2 | Ноттс Каунти | 6 декабря 1884 |
| Уолсолл Таун | 0 : 2 | Астон Вилла | 6 декабря 1884 |
| Хотспур | 1 : 2 | Олд Уайкхемистс | 6 декабря 1884 |
| Чатем | 1 : 0 | Хендон | 6 декабря 1884 |
| Шеффилд | 4 : 1 | Честерфилд Спитал | 6 декабря 1884 |
| Ньютаун
|
1 : 1 | Друидс
|
20 декабря 1884 |
| Линкольн Сити | дальше | ||
| Лоуэр Дарвен | дальше | ||
| Уиттон | дальше | ||
| Шеффилд Уэнсдей | дальше |
Переигровка второго раунда
| Домашняя команда | Счёт | Выездная команда | Дата |
|---|---|---|---|
| Митчел Сент Джорджес | 2 : 0 | Бирмингем Экселсиор | 20 декабря 1884 |
| Олд Итонианс | 6 : 1 | Брентвуд | 20 декабря 1884 |
| Друидс
|
6:0 | Ньютаун
|
27 декабря 1884 |
Третий раунд
| Домашняя команда | Счёт | Выездная команда | Дата |
|---|---|---|---|
| Лоуэр Дарвен | 4 : 2 | Дарвен Олд Уондерерс | 20 декабря 1884 |
| Блэкберн Роверс | 5 : 0 | Уиттон | 22 декабря 1884 |
| Астон Вилла | 0 : 0 | Вест Бромвич Альбион | 3 января 1885 |
| Гановер Юнайтед | 0 : 2 | Чатем | 3 января 1885 |
| Гримсби Таун | 1 : 0 | Линкольн Сити | 3 января 1885 |
| Лик | 2 : 3 | Куинз Парк
|
3 января 1885 |
| Ноттс Каунти | 5 : 0 | Шеффилд | 3 января 1885 |
| Олд Уайкхемистс | 2 : 1 | Аптон Парк | 3 января 1885 |
| Свифтс | 1 : 1 | Олд Вестминстерс | 3 января 1885 |
| Чёрч | 10 : 0 | Саутпорт | 3 января 1885 |
| Шеффилд Уэнсдей | 1 : 2 | Ноттингем Форест | 3 января 1885 |
| Друидс
|
4 : 1 | Чирк
|
10 января 1885 |
| Митчел Сент Джорджес | 2 : 3 | Уолсолл Свифтс | 10 января 1885 |
| Дарвен | дальше | ||
| Мидлсбро | дальше | ||
| Олд Итонианс | дальше | ||
| Олд Картузианс | дальше | ||
| Ромфорд | дальше |
Переигровка третьего раунда
| Домашняя команда | Счёт | Выездная команда | Дата |
|---|---|---|---|
| Вест Бромвич Альбион | 3 : 0 | Астон Вилла | 10 января 1885 |
| Олд Вестминстерс | 2 : 2 | Свифтс | 14 января 1885 |
| Свифтс | 2 : 1 | Олд Вестминстерс | 21 января 1885 |
Четвёртый раунд
| Домашняя команда | Счёт | Выездная команда | Дата |
|---|---|---|---|
| Блэкберн Роверс | 8 : 0 | Ромфорд | 17 января 1885 |
| Куинз Парк
|
7 : 0 | Олд Уайкхемистс | 17 января 1885 |
| Чёрч | 3 : 0 | Дарвен | 17 января 1885 |
| Вест Бромвич Альбион | 1 : 0 | Друидс
|
24 января 1885 |
| Олд Итонианс | 5 : 2 | Мидлсбро | 24 января 1885 |
| Олд Картузианс | 3 : 0 | Гримсби Таун | 24 января 1885 |
| Свифтс | 0 : 1 | Ноттингем Форест | 24 января 1885 |
| Уолсолл Свифтс | 1 : 4 | Ноттс Каунти | 24 января 1885 |
| Чатем | 1 : 0 | Лоуэр Дарвен | 24 января 1885 |
Пятый раунд
| Домашняя команда | Счёт | Выездная команда | Дата |
|---|---|---|---|
| Чатем | 0 : 3 | Олд Картузианс | 7 февраля 1885 |
| Блэкберн Роверс | дальше | ||
| Вест Бромвич Альбион | дальше | ||
| Куинз Парк
|
дальше | ||
| Ноттингем Форест | дальше | ||
| Ноттс Каунти | дальше | ||
| Олд Итонианс | дальше | ||
| Чёрч | дальше |
Шестой раунд
| Домашняя команда | Счёт | Выездная команда | Дата |
|---|---|---|---|
| Чёрч | 0 : 1 | Олд Картузианс | 14 февраля 1885 |
| Вест Бромвич Альбион | 0 : 2 | Блэкберн Роверс | 21 февраля 1885 |
| Ноттс Каунти | 2 : 2 | Куинз Парк
|
21 февраля 1885 |
| Олд Итонианс | 0 : 2 | Ноттингем Форест | 21 февраля 1885 |
Переигровка шестого раунда
| Домашняя команда | Счёт | Выездная команда | Дата |
|---|---|---|---|
| Куинз Парк
|
2 : 1 | Ноттс Каунти | 28 февраля 1885 |
Полуфиналы
| Домашняя команда | Счёт | Выездная команда | Дата |
|---|---|---|---|
| Блэкберн Роверс | 5 : 1 | Олд Картузианс | 7 марта 1885 |
| Ноттингем Форест | 1 : 1 | Куинз Парк
|
14 марта 1885 |
Переигровка полуфинала
| Домашняя команда | Счёт | Выездная команда | Дата |
|---|---|---|---|
| Куинз Парк
|
3 : 0 | Ноттингем Форест | 28 марта 1885 |
Финал
| Домашняя команда | Счёт | Выездная команда | Дата |
|---|---|---|---|
| Блэкберн Роверс | 2 : 0 | Куинз Парк | 4 апреля 1885 |
Напишите отзыв о статье "Кубок Англии по футболу 1884/1885"
Ссылки
- [www.rsssf.com/tablese/engcup1885.html Кубок Англии по футболу 1884—1885 на www.rsssf.com] (англ.)
- [wildstat.ru/p/2302/ch/ENG_CUP_1884_1885 Кубок Англии 1884/85 на wildstat.ru]
Отрывок, характеризующий Кубок Англии по футболу 1884/1885
Попадья, с бросившеюся кровью в лицо, схватилась за блюдо, которое, несмотря на то, что она так долго приготовлялась, она все таки не успела подать вовремя. И с низким поклоном она поднесла его Кутузову.Глаза Кутузова прищурились; он улыбнулся, взял рукой ее за подбородок и сказал:
– И красавица какая! Спасибо, голубушка!
Он достал из кармана шаровар несколько золотых и положил ей на блюдо.
– Ну что, как живешь? – сказал Кутузов, направляясь к отведенной для него комнате. Попадья, улыбаясь ямочками на румяном лице, прошла за ним в горницу. Адъютант вышел к князю Андрею на крыльцо и приглашал его завтракать; через полчаса князя Андрея позвали опять к Кутузову. Кутузов лежал на кресле в том же расстегнутом сюртуке. Он держал в руке французскую книгу и при входе князя Андрея, заложив ее ножом, свернул. Это был «Les chevaliers du Cygne», сочинение madame de Genlis [«Рыцари Лебедя», мадам де Жанлис], как увидал князь Андрей по обертке.
– Ну садись, садись тут, поговорим, – сказал Кутузов. – Грустно, очень грустно. Но помни, дружок, что я тебе отец, другой отец… – Князь Андрей рассказал Кутузову все, что он знал о кончине своего отца, и о том, что он видел в Лысых Горах, проезжая через них.
– До чего… до чего довели! – проговорил вдруг Кутузов взволнованным голосом, очевидно, ясно представив себе, из рассказа князя Андрея, положение, в котором находилась Россия. – Дай срок, дай срок, – прибавил он с злобным выражением лица и, очевидно, не желая продолжать этого волновавшего его разговора, сказал: – Я тебя вызвал, чтоб оставить при себе.
– Благодарю вашу светлость, – отвечал князь Андрей, – но я боюсь, что не гожусь больше для штабов, – сказал он с улыбкой, которую Кутузов заметил. Кутузов вопросительно посмотрел на него. – А главное, – прибавил князь Андрей, – я привык к полку, полюбил офицеров, и люди меня, кажется, полюбили. Мне бы жалко было оставить полк. Ежели я отказываюсь от чести быть при вас, то поверьте…
Умное, доброе и вместе с тем тонко насмешливое выражение светилось на пухлом лице Кутузова. Он перебил Болконского:
– Жалею, ты бы мне нужен был; но ты прав, ты прав. Нам не сюда люди нужны. Советчиков всегда много, а людей нет. Не такие бы полки были, если бы все советчики служили там в полках, как ты. Я тебя с Аустерлица помню… Помню, помню, с знаменем помню, – сказал Кутузов, и радостная краска бросилась в лицо князя Андрея при этом воспоминании. Кутузов притянул его за руку, подставляя ему щеку, и опять князь Андрей на глазах старика увидал слезы. Хотя князь Андрей и знал, что Кутузов был слаб на слезы и что он теперь особенно ласкает его и жалеет вследствие желания выказать сочувствие к его потере, но князю Андрею и радостно и лестно было это воспоминание об Аустерлице.
– Иди с богом своей дорогой. Я знаю, твоя дорога – это дорога чести. – Он помолчал. – Я жалел о тебе в Букареште: мне послать надо было. – И, переменив разговор, Кутузов начал говорить о турецкой войне и заключенном мире. – Да, немало упрекали меня, – сказал Кутузов, – и за войну и за мир… а все пришло вовремя. Tout vient a point a celui qui sait attendre. [Все приходит вовремя для того, кто умеет ждать.] A и там советчиков не меньше было, чем здесь… – продолжал он, возвращаясь к советчикам, которые, видимо, занимали его. – Ох, советчики, советчики! – сказал он. Если бы всех слушать, мы бы там, в Турции, и мира не заключили, да и войны бы не кончили. Всё поскорее, а скорое на долгое выходит. Если бы Каменский не умер, он бы пропал. Он с тридцатью тысячами штурмовал крепости. Взять крепость не трудно, трудно кампанию выиграть. А для этого не нужно штурмовать и атаковать, а нужно терпение и время. Каменский на Рущук солдат послал, а я их одних (терпение и время) посылал и взял больше крепостей, чем Каменский, и лошадиное мясо турок есть заставил. – Он покачал головой. – И французы тоже будут! Верь моему слову, – воодушевляясь, проговорил Кутузов, ударяя себя в грудь, – будут у меня лошадиное мясо есть! – И опять глаза его залоснились слезами.
– Однако до лжно же будет принять сражение? – сказал князь Андрей.
– До лжно будет, если все этого захотят, нечего делать… А ведь, голубчик: нет сильнее тех двух воинов, терпение и время; те всё сделают, да советчики n'entendent pas de cette oreille, voila le mal. [этим ухом не слышат, – вот что плохо.] Одни хотят, другие не хотят. Что ж делать? – спросил он, видимо, ожидая ответа. – Да, что ты велишь делать? – повторил он, и глаза его блестели глубоким, умным выражением. – Я тебе скажу, что делать, – проговорил он, так как князь Андрей все таки не отвечал. – Я тебе скажу, что делать и что я делаю. Dans le doute, mon cher, – он помолчал, – abstiens toi, [В сомнении, мой милый, воздерживайся.] – выговорил он с расстановкой.
– Ну, прощай, дружок; помни, что я всей душой несу с тобой твою потерю и что я тебе не светлейший, не князь и не главнокомандующий, а я тебе отец. Ежели что нужно, прямо ко мне. Прощай, голубчик. – Он опять обнял и поцеловал его. И еще князь Андрей не успел выйти в дверь, как Кутузов успокоительно вздохнул и взялся опять за неконченный роман мадам Жанлис «Les chevaliers du Cygne».
Как и отчего это случилось, князь Андрей не мог бы никак объяснить; но после этого свидания с Кутузовым он вернулся к своему полку успокоенный насчет общего хода дела и насчет того, кому оно вверено было. Чем больше он видел отсутствие всего личного в этом старике, в котором оставались как будто одни привычки страстей и вместо ума (группирующего события и делающего выводы) одна способность спокойного созерцания хода событий, тем более он был спокоен за то, что все будет так, как должно быть. «У него не будет ничего своего. Он ничего не придумает, ничего не предпримет, – думал князь Андрей, – но он все выслушает, все запомнит, все поставит на свое место, ничему полезному не помешает и ничего вредного не позволит. Он понимает, что есть что то сильнее и значительнее его воли, – это неизбежный ход событий, и он умеет видеть их, умеет понимать их значение и, ввиду этого значения, умеет отрекаться от участия в этих событиях, от своей личной волн, направленной на другое. А главное, – думал князь Андрей, – почему веришь ему, – это то, что он русский, несмотря на роман Жанлис и французские поговорки; это то, что голос его задрожал, когда он сказал: „До чего довели!“, и что он захлипал, говоря о том, что он „заставит их есть лошадиное мясо“. На этом же чувстве, которое более или менее смутно испытывали все, и основано было то единомыслие и общее одобрение, которое сопутствовало народному, противному придворным соображениям, избранию Кутузова в главнокомандующие.
После отъезда государя из Москвы московская жизнь потекла прежним, обычным порядком, и течение этой жизни было так обычно, что трудно было вспомнить о бывших днях патриотического восторга и увлечения, и трудно было верить, что действительно Россия в опасности и что члены Английского клуба суть вместе с тем и сыны отечества, готовые для него на всякую жертву. Одно, что напоминало о бывшем во время пребывания государя в Москве общем восторженно патриотическом настроении, было требование пожертвований людьми и деньгами, которые, как скоро они были сделаны, облеклись в законную, официальную форму и казались неизбежны.
С приближением неприятеля к Москве взгляд москвичей на свое положение не только не делался серьезнее, но, напротив, еще легкомысленнее, как это всегда бывает с людьми, которые видят приближающуюся большую опасность. При приближении опасности всегда два голоса одинаково сильно говорят в душе человека: один весьма разумно говорит о том, чтобы человек обдумал самое свойство опасности и средства для избавления от нее; другой еще разумнее говорит, что слишком тяжело и мучительно думать об опасности, тогда как предвидеть все и спастись от общего хода дела не во власти человека, и потому лучше отвернуться от тяжелого, до тех пор пока оно не наступило, и думать о приятном. В одиночестве человек большею частью отдается первому голосу, в обществе, напротив, – второму. Так было и теперь с жителями Москвы. Давно так не веселились в Москве, как этот год.
Растопчинские афишки с изображением вверху питейного дома, целовальника и московского мещанина Карпушки Чигирина, который, быв в ратниках и выпив лишний крючок на тычке, услыхал, будто Бонапарт хочет идти на Москву, рассердился, разругал скверными словами всех французов, вышел из питейного дома и заговорил под орлом собравшемуся народу, читались и обсуживались наравне с последним буриме Василия Львовича Пушкина.
В клубе, в угловой комнате, собирались читать эти афиши, и некоторым нравилось, как Карпушка подтрунивал над французами, говоря, что они от капусты раздуются, от каши перелопаются, от щей задохнутся, что они все карлики и что их троих одна баба вилами закинет. Некоторые не одобряли этого тона и говорила, что это пошло и глупо. Рассказывали о том, что французов и даже всех иностранцев Растопчин выслал из Москвы, что между ними шпионы и агенты Наполеона; но рассказывали это преимущественно для того, чтобы при этом случае передать остроумные слова, сказанные Растопчиным при их отправлении. Иностранцев отправляли на барке в Нижний, и Растопчин сказал им: «Rentrez en vous meme, entrez dans la barque et n'en faites pas une barque ne Charon». [войдите сами в себя и в эту лодку и постарайтесь, чтобы эта лодка не сделалась для вас лодкой Харона.] Рассказывали, что уже выслали из Москвы все присутственные места, и тут же прибавляли шутку Шиншина, что за это одно Москва должна быть благодарна Наполеону. Рассказывали, что Мамонову его полк будет стоить восемьсот тысяч, что Безухов еще больше затратил на своих ратников, но что лучше всего в поступке Безухова то, что он сам оденется в мундир и поедет верхом перед полком и ничего не будет брать за места с тех, которые будут смотреть на него.
– Вы никому не делаете милости, – сказала Жюли Друбецкая, собирая и прижимая кучку нащипанной корпии тонкими пальцами, покрытыми кольцами.
Жюли собиралась на другой день уезжать из Москвы и делала прощальный вечер.
– Безухов est ridicule [смешон], но он так добр, так мил. Что за удовольствие быть так caustique [злоязычным]?
– Штраф! – сказал молодой человек в ополченском мундире, которого Жюли называла «mon chevalier» [мой рыцарь] и который с нею вместе ехал в Нижний.
В обществе Жюли, как и во многих обществах Москвы, было положено говорить только по русски, и те, которые ошибались, говоря французские слова, платили штраф в пользу комитета пожертвований.
– Другой штраф за галлицизм, – сказал русский писатель, бывший в гостиной. – «Удовольствие быть не по русски.
– Вы никому не делаете милости, – продолжала Жюли к ополченцу, не обращая внимания на замечание сочинителя. – За caustique виновата, – сказала она, – и плачу, но за удовольствие сказать вам правду я готова еще заплатить; за галлицизмы не отвечаю, – обратилась она к сочинителю: – у меня нет ни денег, ни времени, как у князя Голицына, взять учителя и учиться по русски. А вот и он, – сказала Жюли. – Quand on… [Когда.] Нет, нет, – обратилась она к ополченцу, – не поймаете. Когда говорят про солнце – видят его лучи, – сказала хозяйка, любезно улыбаясь Пьеру. – Мы только говорили о вас, – с свойственной светским женщинам свободой лжи сказала Жюли. – Мы говорили, что ваш полк, верно, будет лучше мамоновского.
