Кубок Вызова 1979
Кубок Вызова 1979 — серия игр (до двух побед) между хоккейными сборными Советского Союза и НХЛ, состоявшаяся в феврале 1979 года в нью-йоркском зале «Мэдисон Сквер Гарден». Победу в серии со счетом 2-1 одержала сборная СССР. «Кубок Вызова» заменил в сезоне 1978/79 традиционный «Матч всех звёзд НХЛ».
Составы команд
Сборная НХЛ (тренер — Скотти Боумэн): вратари — Кен Драйден, Джерри Чиверс; защитники — Лэрри Робинсон, Бэрри Бек, Серж Савар, Ги Лапуэнт, Дени Потвен, Бёрье Сальминг; нападающие — Лэнни Макдональд, Марсель Дионн, Стив Шатт, Бобби Кларк, Дэррил Ситтлер, Билл Барбер, Ги Лефлер, Жильбер Перро, Боб Гейни, Андерс Хедберг, Ульф Нильссон, Дон Маркотт, Майк Босси, Брайан Тротье, Кларк Гиллис.
Сборная СССР (тренер — Виктор Тихонов): вратари — Владислав Третьяк, Владимир Мышкин; защитники — Валерий Васильев, Геннадий Цыганков, Сергей Стариков, Сергей Бабинов, Юрий Федоров, Зинэтула Билялетдинов, Василий Первухин; нападающие — Борис Михайлов, Владимир Петров, Валерий Харламов, Владимир Голиков, Хелмут Балдерис, Виктор Жлуктов, Сергей Капустин, Сергей Макаров, Александр Голиков, Ирек Гимаев, Виктор Тюменев, Александр Скворцов, Владимир Ковин, Михаил Варнаков.
Результаты матчей
| 8 февраля, 1979 |
|
Нью-Йорк Зрителей: 17,438 |
| 10 февраля, 1979 |
|
Нью-Йорк Зрителей: 17,438 |
| 11 февраля, 1979 |
|
Нью-Йорк Зрителей: 17,545 |
Лучшие бомбардиры
Майк Босси (3 игры) — 4 очка (2г+2п)
Борис Михайлов (3) — 3 (3+0)
Сергей Капустин (3) — 3 (2+1)
Владимир Голиков (2) — 3 (2+1)
Ги Лефлер (3) — 3 (1+2)
Сергей Макаров (3) — 3 (1+2)
Кларк Гиллис (3) — 3 (1+2)
Валерий Васильев (3) — 3 (0+3)
См. также
Напишите отзыв о статье "Кубок Вызова 1979"
Ссылки
- [www.hhof.com/html/GamesSummaryCHCUP1979.shtml Hockey Hall of Fame 1979 Challenge Cup] (англ.)
- [www.sports.ru/hockey/6931532.html Счет за вызов – 6:0] (рус.)
Отрывок, характеризующий Кубок Вызова 1979
– Да, он хотел зайти, – сказала Элен и внимательно посмотрела на Наташу.Граф Илья Андреич опять сел на свое место.
– Ведь хороша? – шопотом сказал он Наташе.
– Чудо! – сказала Наташа, – вот влюбиться можно! В это время зазвучали последние аккорды увертюры и застучала палочка капельмейстера. В партере прошли на места запоздавшие мужчины и поднялась занавесь.
Как только поднялась занавесь, в ложах и партере всё замолкло, и все мужчины, старые и молодые, в мундирах и фраках, все женщины в драгоценных каменьях на голом теле, с жадным любопытством устремили всё внимание на сцену. Наташа тоже стала смотреть.
На сцене были ровные доски по средине, с боков стояли крашеные картины, изображавшие деревья, позади было протянуто полотно на досках. В середине сцены сидели девицы в красных корсажах и белых юбках. Одна, очень толстая, в шелковом белом платье, сидела особо на низкой скамеечке, к которой был приклеен сзади зеленый картон. Все они пели что то. Когда они кончили свою песню, девица в белом подошла к будочке суфлера, и к ней подошел мужчина в шелковых, в обтяжку, панталонах на толстых ногах, с пером и кинжалом и стал петь и разводить руками.
Мужчина в обтянутых панталонах пропел один, потом пропела она. Потом оба замолкли, заиграла музыка, и мужчина стал перебирать пальцами руку девицы в белом платье, очевидно выжидая опять такта, чтобы начать свою партию вместе с нею. Они пропели вдвоем, и все в театре стали хлопать и кричать, а мужчина и женщина на сцене, которые изображали влюбленных, стали, улыбаясь и разводя руками, кланяться.
После деревни и в том серьезном настроении, в котором находилась Наташа, всё это было дико и удивительно ей. Она не могла следить за ходом оперы, не могла даже слышать музыку: она видела только крашеные картоны и странно наряженных мужчин и женщин, при ярком свете странно двигавшихся, говоривших и певших; она знала, что всё это должно было представлять, но всё это было так вычурно фальшиво и ненатурально, что ей становилось то совестно за актеров, то смешно на них. Она оглядывалась вокруг себя, на лица зрителей, отыскивая в них то же чувство насмешки и недоумения, которое было в ней; но все лица были внимательны к тому, что происходило на сцене и выражали притворное, как казалось Наташе, восхищение. «Должно быть это так надобно!» думала Наташа. Она попеременно оглядывалась то на эти ряды припомаженных голов в партере, то на оголенных женщин в ложах, в особенности на свою соседку Элен, которая, совершенно раздетая, с тихой и спокойной улыбкой, не спуская глаз, смотрела на сцену, ощущая яркий свет, разлитый по всей зале и теплый, толпою согретый воздух. Наташа мало по малу начинала приходить в давно не испытанное ею состояние опьянения. Она не помнила, что она и где она и что перед ней делается. Она смотрела и думала, и самые странные мысли неожиданно, без связи, мелькали в ее голове. То ей приходила мысль вскочить на рампу и пропеть ту арию, которую пела актриса, то ей хотелось зацепить веером недалеко от нее сидевшего старичка, то перегнуться к Элен и защекотать ее.
В одну из минут, когда на сцене всё затихло, ожидая начала арии, скрипнула входная дверь партера, на той стороне где была ложа Ростовых, и зазвучали шаги запоздавшего мужчины. «Вот он Курагин!» прошептал Шиншин. Графиня Безухова улыбаясь обернулась к входящему. Наташа посмотрела по направлению глаз графини Безуховой и увидала необыкновенно красивого адъютанта, с самоуверенным и вместе учтивым видом подходящего к их ложе. Это был Анатоль Курагин, которого она давно видела и заметила на петербургском бале. Он был теперь в адъютантском мундире с одной эполетой и эксельбантом. Он шел сдержанной, молодецкой походкой, которая была бы смешна, ежели бы он не был так хорош собой и ежели бы на прекрасном лице не было бы такого выражения добродушного довольства и веселия. Несмотря на то, что действие шло, он, не торопясь, слегка побрякивая шпорами и саблей, плавно и высоко неся свою надушенную красивую голову, шел по ковру коридора. Взглянув на Наташу, он подошел к сестре, положил руку в облитой перчатке на край ее ложи, тряхнул ей головой и наклонясь спросил что то, указывая на Наташу.
