Кубок Латвии по футболу 2002
Поделись знанием:
– Ну, до свидания, – сказал князь Андрей, протягивая руку Тушину.
– До свидания, голубчик, – сказал Тушин, – милая душа! прощайте, голубчик, – сказал Тушин со слезами, которые неизвестно почему вдруг выступили ему на глаза.
Ветер стих, черные тучи низко нависли над местом сражения, сливаясь на горизонте с пороховым дымом. Становилось темно, и тем яснее обозначалось в двух местах зарево пожаров. Канонада стала слабее, но трескотня ружей сзади и справа слышалась еще чаще и ближе. Как только Тушин с своими орудиями, объезжая и наезжая на раненых, вышел из под огня и спустился в овраг, его встретило начальство и адъютанты, в числе которых были и штаб офицер и Жерков, два раза посланный и ни разу не доехавший до батареи Тушина. Все они, перебивая один другого, отдавали и передавали приказания, как и куда итти, и делали ему упреки и замечания. Тушин ничем не распоряжался и молча, боясь говорить, потому что при каждом слове он готов был, сам не зная отчего, заплакать, ехал сзади на своей артиллерийской кляче. Хотя раненых велено было бросать, много из них тащилось за войсками и просилось на орудия. Тот самый молодцоватый пехотный офицер, который перед сражением выскочил из шалаша Тушина, был, с пулей в животе, положен на лафет Матвевны. Под горой бледный гусарский юнкер, одною рукой поддерживая другую, подошел к Тушину и попросился сесть.
– Капитан, ради Бога, я контужен в руку, – сказал он робко. – Ради Бога, я не могу итти. Ради Бога!
Видно было, что юнкер этот уже не раз просился где нибудь сесть и везде получал отказы. Он просил нерешительным и жалким голосом.
– Прикажите посадить, ради Бога.
– Посадите, посадите, – сказал Тушин. – Подложи шинель, ты, дядя, – обратился он к своему любимому солдату. – А где офицер раненый?
– Сложили, кончился, – ответил кто то.
– Посадите. Садитесь, милый, садитесь. Подстели шинель, Антонов.
Юнкер был Ростов. Он держал одною рукой другую, был бледен, и нижняя челюсть тряслась от лихорадочной дрожи. Его посадили на Матвевну, на то самое орудие, с которого сложили мертвого офицера. На подложенной шинели была кровь, в которой запачкались рейтузы и руки Ростова.
– Что, вы ранены, голубчик? – сказал Тушин, подходя к орудию, на котором сидел Ростов.
– Нет, контужен.
– Отчего же кровь то на станине? – спросил Тушин.
– Это офицер, ваше благородие, окровянил, – отвечал солдат артиллерист, обтирая кровь рукавом шинели и как будто извиняясь за нечистоту, в которой находилось орудие.
Насилу, с помощью пехоты, вывезли орудия в гору, и достигши деревни Гунтерсдорф, остановились. Стало уже так темно, что в десяти шагах нельзя было различить мундиров солдат, и перестрелка стала стихать. Вдруг близко с правой стороны послышались опять крики и пальба. От выстрелов уже блестело в темноте. Это была последняя атака французов, на которую отвечали солдаты, засевшие в дома деревни. Опять всё бросилось из деревни, но орудия Тушина не могли двинуться, и артиллеристы, Тушин и юнкер, молча переглядывались, ожидая своей участи. Перестрелка стала стихать, и из боковой улицы высыпали оживленные говором солдаты.
– Цел, Петров? – спрашивал один.
– Задали, брат, жару. Теперь не сунутся, – говорил другой.
– Ничего не видать. Как они в своих то зажарили! Не видать; темь, братцы. Нет ли напиться?
Французы последний раз были отбиты. И опять, в совершенном мраке, орудия Тушина, как рамой окруженные гудевшею пехотой, двинулись куда то вперед.
В темноте как будто текла невидимая, мрачная река, всё в одном направлении, гудя шопотом, говором и звуками копыт и колес. В общем гуле из за всех других звуков яснее всех были стоны и голоса раненых во мраке ночи. Их стоны, казалось, наполняли собой весь этот мрак, окружавший войска. Их стоны и мрак этой ночи – это было одно и то же. Через несколько времени в движущейся толпе произошло волнение. Кто то проехал со свитой на белой лошади и что то сказал, проезжая. Что сказал? Куда теперь? Стоять, что ль? Благодарил, что ли? – послышались жадные расспросы со всех сторон, и вся движущаяся масса стала напирать сама на себя (видно, передние остановились), и пронесся слух, что велено остановиться. Все остановились, как шли, на середине грязной дороги.
Засветились огни, и слышнее стал говор. Капитан Тушин, распорядившись по роте, послал одного из солдат отыскивать перевязочный пункт или лекаря для юнкера и сел у огня, разложенного на дороге солдатами. Ростов перетащился тоже к огню. Лихорадочная дрожь от боли, холода и сырости трясла всё его тело. Сон непреодолимо клонил его, но он не мог заснуть от мучительной боли в нывшей и не находившей положения руке. Он то закрывал глаза, то взглядывал на огонь, казавшийся ему горячо красным, то на сутуловатую слабую фигуру Тушина, по турецки сидевшего подле него. Большие добрые и умные глаза Тушина с сочувствием и состраданием устремлялись на него. Он видел, что Тушин всею душой хотел и ничем не мог помочь ему.
Со всех сторон слышны были шаги и говор проходивших, проезжавших и кругом размещавшейся пехоты. Звуки голосов, шагов и переставляемых в грязи лошадиных копыт, ближний и дальний треск дров сливались в один колеблющийся гул.
Кубок Латвии по футболу 2002 года | |
латыш. 2002. gada Latvijas Kauss futbolā | |
Данные турнира | |
---|---|
Место проведения: | |
Итоговая расстановка | |
Победитель: | |
Финалист: | |
← 2001 ... 2003 → |
Ку́бок Ла́твии по футбо́лу 2002 года — 61-й розыгрыш Кубка Латвии по футболу.
Содержание
1/64 финала
Дата | Хозяева | Счёт | Гости |
---|---|---|---|
11.05.2002 | Динамо (Саласпилс) | 0:4 | МБС (Алуксне) |
11.05.2002 | Гулбене | 4:1 | Кварцс (Мадона) |
11.05.2002 | Албертс (Рига) | 0:4 | Тукумс 2000 |
1/32 финала
Дата | Хозяева | Счёт | Гости |
---|---|---|---|
08.06.2002 | Абулс (Смилтене) | 2:6 | Латвияс Берзс (Рига) |
08.06.2002 | Виола (Елгава) | 1:3 | Офрисс (Рига) |
08.06.2002 | Ацтека (Рига) | 1:1 (п. 8:7) | Ауда-Нео (Рига) |
08.06.2002 | Варавиксне (Лиепая) | 0:1 | Фотомикс (Бауска) |
08.06.2002 | Балву Вилки (Балви) | 3:0 | РФШ Национале (Рига) |
08.06.2002 | МБС (Алуксне) | 7:0 | Плявиняс |
08.06.2002 | Гулбене | 3:2 | Фортуна (Огре) |
08.06.2002 | Фламинко (Рига) | 1:4 | Тукумс 2000 |
1/16 финала
Дата | Хозяева | Счёт | Гости |
---|---|---|---|
22.06.2002 | Латвияс Берзс (Рига) | 1:4 (д. в.) | Мультибанк (Рига) |
22.06.2002 | Фотомикс (Бауска) | 1:2 | РКБ Арма (Рига) |
22.06.2002 | Ацтека (Рига) | 1:3 | Диттон (Даугавпилс) |
22.06.2002 | Тукумс 2000 | 6:0 | МБС (Алуксне) |
03.07.2002 | Дижванаги (Резекне) | 1:1 (п. 4:2) | Лидо-Нафта (Рига) |
20.06.2002 | Гулбене | 1:3 | Офрисс (Рига) |
22.06.2002 | РАФ (Елгава) | 1:2 (д. в.) | Зибенс/Земессардзе (Илуксте) |
20.06.2002 | Балву Вилки (Балви) | 1:2 | Лудза-РСК (Лудза) |
1/8 финала
Дата | Хозяева | Счёт | Гости |
---|---|---|---|
02.08.2002 | Лудза-РСК (Лудза) | 1:3 | Рига |
02.08.2002 | Диттон (Даугавпилс) | 1:3 | Вентспилс |
03.08.2002 | Мультибанк (Рига) | 0:2 (д. в.) | Металлург (Лиепая) |
03.08.2002 | Дижванаги (Резекне) | 0:6 | РКБ Арма (Рига) |
03.08.2002 | Тукумс 2000 | 2:1 | Динабург (Даугавпилс) |
03.08.2002 | Зибенс/Земессардзе (Илуксте) | 2:5 | Сконто (Рига) |
03.08.2002 | ПФК/Даугава (Рига) | 1:0 | Валмиера |
03.08.2002 | Офрисс (Рига) | 0:4 | Ауда (Рига) |
1/4 финала
Дата | Хозяева | Счёт | Гости |
---|---|---|---|
02.09.2002 | Тукумс 2000 | 0:0 (п. 4:5) | Ауда (Рига) |
02.09.2002 | ПФК/Даугава (Рига) | 0:3 | Сконто (Рига) |
02.09.2002 | Рига | 0:4 | Вентспилс |
02.09.2002 | РКБ Арма (Рига) | 1:6 | Металлург (Лиепая) |
1/2 финала
Команда 1 | Итог | Команда 2 | 1-й матч | 2-й матч |
---|---|---|---|---|
Ауда (Рига) | 2:9 | Сконто (Рига) | 1:4 | 1:5 |
Металлург (Лиепая) | 5:3 | Вентспилс | 3:1 | 2:2 |
Финал
Дата | Хозяева | Счёт | Гости |
---|---|---|---|
20.10.2002 | Сконто (Рига) | 3:0 | Металлург (Лиепая) |
20 октября 2002 |
|
Стадион «Сконто», Рига Зрителей: 1000 Судья: Роман Лаюкс (Юрмала) |
Обладатель Кубка Латвии 2002 |
---|
«Сконто» (Рига) 7-й титул |
См. также
- Высшая лига Латвии по футболу 2002
- Первая лига Латвии по футболу 2002
- Вторая лига Латвии по футболу 2002
Напишите отзыв о статье "Кубок Латвии по футболу 2002"
Ссылки
- [www.home.lv/latfootball/cup2002.htm Результаты розыгрыша на сайте home.lv]
Отрывок, характеризующий Кубок Латвии по футболу 2002
Князь Андрей ничего не говорил с Тушиным. Они оба были и так заняты, что, казалось, и не видали друг друга. Когда, надев уцелевшие из четырех два орудия на передки, они двинулись под гору (одна разбитая пушка и единорог были оставлены), князь Андрей подъехал к Тушину.– Ну, до свидания, – сказал князь Андрей, протягивая руку Тушину.
– До свидания, голубчик, – сказал Тушин, – милая душа! прощайте, голубчик, – сказал Тушин со слезами, которые неизвестно почему вдруг выступили ему на глаза.
Ветер стих, черные тучи низко нависли над местом сражения, сливаясь на горизонте с пороховым дымом. Становилось темно, и тем яснее обозначалось в двух местах зарево пожаров. Канонада стала слабее, но трескотня ружей сзади и справа слышалась еще чаще и ближе. Как только Тушин с своими орудиями, объезжая и наезжая на раненых, вышел из под огня и спустился в овраг, его встретило начальство и адъютанты, в числе которых были и штаб офицер и Жерков, два раза посланный и ни разу не доехавший до батареи Тушина. Все они, перебивая один другого, отдавали и передавали приказания, как и куда итти, и делали ему упреки и замечания. Тушин ничем не распоряжался и молча, боясь говорить, потому что при каждом слове он готов был, сам не зная отчего, заплакать, ехал сзади на своей артиллерийской кляче. Хотя раненых велено было бросать, много из них тащилось за войсками и просилось на орудия. Тот самый молодцоватый пехотный офицер, который перед сражением выскочил из шалаша Тушина, был, с пулей в животе, положен на лафет Матвевны. Под горой бледный гусарский юнкер, одною рукой поддерживая другую, подошел к Тушину и попросился сесть.
– Капитан, ради Бога, я контужен в руку, – сказал он робко. – Ради Бога, я не могу итти. Ради Бога!
Видно было, что юнкер этот уже не раз просился где нибудь сесть и везде получал отказы. Он просил нерешительным и жалким голосом.
– Прикажите посадить, ради Бога.
– Посадите, посадите, – сказал Тушин. – Подложи шинель, ты, дядя, – обратился он к своему любимому солдату. – А где офицер раненый?
– Сложили, кончился, – ответил кто то.
– Посадите. Садитесь, милый, садитесь. Подстели шинель, Антонов.
Юнкер был Ростов. Он держал одною рукой другую, был бледен, и нижняя челюсть тряслась от лихорадочной дрожи. Его посадили на Матвевну, на то самое орудие, с которого сложили мертвого офицера. На подложенной шинели была кровь, в которой запачкались рейтузы и руки Ростова.
– Что, вы ранены, голубчик? – сказал Тушин, подходя к орудию, на котором сидел Ростов.
– Нет, контужен.
– Отчего же кровь то на станине? – спросил Тушин.
– Это офицер, ваше благородие, окровянил, – отвечал солдат артиллерист, обтирая кровь рукавом шинели и как будто извиняясь за нечистоту, в которой находилось орудие.
Насилу, с помощью пехоты, вывезли орудия в гору, и достигши деревни Гунтерсдорф, остановились. Стало уже так темно, что в десяти шагах нельзя было различить мундиров солдат, и перестрелка стала стихать. Вдруг близко с правой стороны послышались опять крики и пальба. От выстрелов уже блестело в темноте. Это была последняя атака французов, на которую отвечали солдаты, засевшие в дома деревни. Опять всё бросилось из деревни, но орудия Тушина не могли двинуться, и артиллеристы, Тушин и юнкер, молча переглядывались, ожидая своей участи. Перестрелка стала стихать, и из боковой улицы высыпали оживленные говором солдаты.
– Цел, Петров? – спрашивал один.
– Задали, брат, жару. Теперь не сунутся, – говорил другой.
– Ничего не видать. Как они в своих то зажарили! Не видать; темь, братцы. Нет ли напиться?
Французы последний раз были отбиты. И опять, в совершенном мраке, орудия Тушина, как рамой окруженные гудевшею пехотой, двинулись куда то вперед.
В темноте как будто текла невидимая, мрачная река, всё в одном направлении, гудя шопотом, говором и звуками копыт и колес. В общем гуле из за всех других звуков яснее всех были стоны и голоса раненых во мраке ночи. Их стоны, казалось, наполняли собой весь этот мрак, окружавший войска. Их стоны и мрак этой ночи – это было одно и то же. Через несколько времени в движущейся толпе произошло волнение. Кто то проехал со свитой на белой лошади и что то сказал, проезжая. Что сказал? Куда теперь? Стоять, что ль? Благодарил, что ли? – послышались жадные расспросы со всех сторон, и вся движущаяся масса стала напирать сама на себя (видно, передние остановились), и пронесся слух, что велено остановиться. Все остановились, как шли, на середине грязной дороги.
Засветились огни, и слышнее стал говор. Капитан Тушин, распорядившись по роте, послал одного из солдат отыскивать перевязочный пункт или лекаря для юнкера и сел у огня, разложенного на дороге солдатами. Ростов перетащился тоже к огню. Лихорадочная дрожь от боли, холода и сырости трясла всё его тело. Сон непреодолимо клонил его, но он не мог заснуть от мучительной боли в нывшей и не находившей положения руке. Он то закрывал глаза, то взглядывал на огонь, казавшийся ему горячо красным, то на сутуловатую слабую фигуру Тушина, по турецки сидевшего подле него. Большие добрые и умные глаза Тушина с сочувствием и состраданием устремлялись на него. Он видел, что Тушин всею душой хотел и ничем не мог помочь ему.
Со всех сторон слышны были шаги и говор проходивших, проезжавших и кругом размещавшейся пехоты. Звуки голосов, шагов и переставляемых в грязи лошадиных копыт, ближний и дальний треск дров сливались в один колеблющийся гул.