Кубок Роберто Гомеса Педрозы

Кубок Роберто Гомеса Педрозы (порт. Taça Roberto Gomes Pedrosa), также известный как Турнир Роберто Гомеса Педрозы (порт. Torneio Roberto Gomes Pedrosa), Серебряный кубок (порт. Taça de Prata) и Робертан (порт. Robertão) — национальный бразильский футбольный турнир, проходивший с 1967 по 1970 год. Турнир образовался в результате расширения турнира Рио-Сан-Паулу и считается предшественником современного чемпионата Бразилии.

Первыми организаторами были федерации футбола штатов Сан-Паулу и Рио-де-Жанейро. Однако с 1968 года руководство соревнованием приняла Конфедерация бразильского спорта. Турнир получил имя в честь бразильского вратаря Роберто Педрозы, который умер будучи действующим президентом Федерации футбола Паулисты в 1954 году.

История

Турнир был создан в 1967 году, когда федерации футбола Сан-Паулу и Рио-де-Жанейро приняли решение расширить состав участников турнира Рио-Сан-Паулу. В первом розыгрыше принимали участие клубы «Палмейрас», «Коринтианс», «Сантос», «Сан-Паулу», «Португеза», «Фламенго», «Флуминенсе», «Васко да Гама», «Ботафого», «Бангу», «Интернасьонал», «Гремио», «Атлетико Минейро», «Крузейро» и «Ферровиарио» (Куритиба).

В 1968 году к ним добавились «Баия», «Наутико» и «Атлетико Паранаэнсе». В 1969 году «Америка» заменила «Бангу» в качестве пятого представителя Рио-де-Жанейро, а Парана и Пернамбуку были представлены чемпионами штатов — «Коритибой» и «Санта-Крузом».

Чемпионы

Год	Чемпион	Второе место	Третье место	Четвёртое место	Лучший бомбардир	Голы
1967 Детали	Палмейрас	Интернасьонал	Коринтианс	Гремио	Адемар (Фламенго) Сезар Малуко (Палмейрас)	15
1968 Детали	Сантос	Интернасьонал	Васко да Гама	Палмейрас	Тониньо Герреро (Сантос)	18
1969 Детали	Палмейрас	Крузейро	Коринтианс	Ботафого	Эду (Америка)	14
1970 Детали	Флуминенсе	Палмейрас	Атлетико Минейро	Крузейро	Тостао (Крузейро)	12

Титулы по клубам

Клуб	Побед	Вторых мест	Годы побед	Годы вторых мест
Палмейрас	2	1	1967, 1969	1970
Флуминенсе	1	0	1970
Сантос	1	0	1968
Интернасьонал	0	2		1967, 1968
Крузейро	0	1		1969

Ссылки

• [www.rsssfbrasil.com/tablesrz/rgpcamp.htm Brazil — List of Winners Torneio Roberto Gomes Pedrosa]

См. также

• Турнир Рио-Сан-Паулу
• Чаша Бразилии
• Чемпионат Бразилии

Отрывок, характеризующий Кубок Роберто Гомеса Педрозы

– Как она хороша! – сказала Наташа отцу, который вместе с другими встал и сквозь толпу подвигался к актрисе.
– Я не нахожу, глядя на вас, – сказал Анатоль, следуя за Наташей. Он сказал это в такое время, когда она одна могла его слышать. – Вы прелестны… с той минуты, как я увидал вас, я не переставал….
– Пойдем, пойдем, Наташа, – сказал граф, возвращаясь за дочерью. – Как хороша!
Наташа ничего не говоря подошла к отцу и вопросительно удивленными глазами смотрела на него.
После нескольких приемов декламации m lle Georges уехала и графиня Безухая попросила общество в залу.
Граф хотел уехать, но Элен умоляла не испортить ее импровизированный бал. Ростовы остались. Анатоль пригласил Наташу на вальс и во время вальса он, пожимая ее стан и руку, сказал ей, что она ravissante [обворожительна] и что он любит ее. Во время экосеза, который она опять танцовала с Курагиным, когда они остались одни, Анатоль ничего не говорил ей и только смотрел на нее. Наташа была в сомнении, не во сне ли она видела то, что он сказал ей во время вальса. В конце первой фигуры он опять пожал ей руку. Наташа подняла на него испуганные глаза, но такое самоуверенно нежное выражение было в его ласковом взгляде и улыбке, что она не могла глядя на него сказать того, что она имела сказать ему. Она опустила глаза.
– Не говорите мне таких вещей, я обручена и люблю другого, – проговорила она быстро… – Она взглянула на него. Анатоль не смутился и не огорчился тем, что она сказала.
– Не говорите мне про это. Что мне зa дело? – сказал он. – Я говорю, что безумно, безумно влюблен в вас. Разве я виноват, что вы восхитительны? Нам начинать.
Наташа, оживленная и тревожная, широко раскрытыми, испуганными глазами смотрела вокруг себя и казалась веселее чем обыкновенно. Она почти ничего не помнила из того, что было в этот вечер. Танцовали экосез и грос фатер, отец приглашал ее уехать, она просила остаться. Где бы она ни была, с кем бы ни говорила, она чувствовала на себе его взгляд. Потом она помнила, что попросила у отца позволения выйти в уборную оправить платье, что Элен вышла за ней, говорила ей смеясь о любви ее брата и что в маленькой диванной ей опять встретился Анатоль, что Элен куда то исчезла, они остались вдвоем и Анатоль, взяв ее за руку, нежным голосом сказал:
– Я не могу к вам ездить, но неужели я никогда не увижу вас? Я безумно люблю вас. Неужели никогда?… – и он, заслоняя ей дорогу, приближал свое лицо к ее лицу.
Блестящие, большие, мужские глаза его так близки были от ее глаз, что она не видела ничего кроме этих глаз.
– Натали?! – прошептал вопросительно его голос, и кто то больно сжимал ее руки.
– Натали?!
«Я ничего не понимаю, мне нечего говорить», сказал ее взгляд.
Горячие губы прижались к ее губам и в ту же минуту она почувствовала себя опять свободною, и в комнате послышался шум шагов и платья Элен. Наташа оглянулась на Элен, потом, красная и дрожащая, взглянула на него испуганно вопросительно и пошла к двери.
– Un mot, un seul, au nom de Dieu, [Одно слово, только одно, ради Бога,] – говорил Анатоль.
Она остановилась. Ей так нужно было, чтобы он сказал это слово, которое бы объяснило ей то, что случилось и на которое она бы ему ответила.
– Nathalie, un mot, un seul, – всё повторял он, видимо не зная, что сказать и повторял его до тех пор, пока к ним подошла Элен.
Элен вместе с Наташей опять вышла в гостиную. Не оставшись ужинать, Ростовы уехали.
Вернувшись домой, Наташа не спала всю ночь: ее мучил неразрешимый вопрос, кого она любила, Анатоля или князя Андрея. Князя Андрея она любила – она помнила ясно, как сильно она любила его. Но Анатоля она любила тоже, это было несомненно. «Иначе, разве бы всё это могло быть?» думала она. «Ежели я могла после этого, прощаясь с ним, улыбкой ответить на его улыбку, ежели я могла допустить до этого, то значит, что я с первой минуты полюбила его. Значит, он добр, благороден и прекрасен, и нельзя было не полюбить его. Что же мне делать, когда я люблю его и люблю другого?» говорила она себе, не находя ответов на эти страшные вопросы.


Пришло утро с его заботами и суетой. Все встали, задвигались, заговорили, опять пришли модистки, опять вышла Марья Дмитриевна и позвали к чаю. Наташа широко раскрытыми глазами, как будто она хотела перехватить всякий устремленный на нее взгляд, беспокойно оглядывалась на всех и старалась казаться такою же, какою она была всегда.