Кубок Федерации футбола СССР 1987
Поделись знанием:
Государь постоял несколько секунд против гусар, как будто он был в нерешимости.
«Как мог быть в нерешимости государь?» подумал Ростов, а потом даже и эта нерешительность показалась Ростову величественной и обворожительной, как и всё, что делал государь.
Нерешительность государя продолжалась одно мгновение. Нога государя, с узким, острым носком сапога, как носили в то время, дотронулась до паха энглизированной гнедой кобылы, на которой он ехал; рука государя в белой перчатке подобрала поводья, он тронулся, сопутствуемый беспорядочно заколыхавшимся морем адъютантов. Дальше и дальше отъезжал он, останавливаясь у других полков, и, наконец, только белый плюмаж его виднелся Ростову из за свиты, окружавшей императоров.
В числе господ свиты Ростов заметил и Болконского, лениво и распущенно сидящего на лошади. Ростову вспомнилась его вчерашняя ссора с ним и представился вопрос, следует – или не следует вызывать его. «Разумеется, не следует, – подумал теперь Ростов… – И стоит ли думать и говорить про это в такую минуту, как теперь? В минуту такого чувства любви, восторга и самоотвержения, что значат все наши ссоры и обиды!? Я всех люблю, всем прощаю теперь», думал Ростов.
Когда государь объехал почти все полки, войска стали проходить мимо его церемониальным маршем, и Ростов на вновь купленном у Денисова Бедуине проехал в замке своего эскадрона, т. е. один и совершенно на виду перед государем.
Не доезжая государя, Ростов, отличный ездок, два раза всадил шпоры своему Бедуину и довел его счастливо до того бешеного аллюра рыси, которою хаживал разгоряченный Бедуин. Подогнув пенящуюся морду к груди, отделив хвост и как будто летя на воздухе и не касаясь до земли, грациозно и высоко вскидывая и переменяя ноги, Бедуин, тоже чувствовавший на себе взгляд государя, прошел превосходно.
Сам Ростов, завалив назад ноги и подобрав живот и чувствуя себя одним куском с лошадью, с нахмуренным, но блаженным лицом, чортом , как говорил Денисов, проехал мимо государя.
– Молодцы павлоградцы! – проговорил государь.
«Боже мой! Как бы я счастлив был, если бы он велел мне сейчас броситься в огонь», подумал Ростов.
Когда смотр кончился, офицеры, вновь пришедшие и Кутузовские, стали сходиться группами и начали разговоры о наградах, об австрийцах и их мундирах, об их фронте, о Бонапарте и о том, как ему плохо придется теперь, особенно когда подойдет еще корпус Эссена, и Пруссия примет нашу сторону.
Но более всего во всех кружках говорили о государе Александре, передавали каждое его слово, движение и восторгались им.
Все только одного желали: под предводительством государя скорее итти против неприятеля. Под командою самого государя нельзя было не победить кого бы то ни было, так думали после смотра Ростов и большинство офицеров.
Все после смотра были уверены в победе больше, чем бы могли быть после двух выигранных сражений.
На другой день после смотра Борис, одевшись в лучший мундир и напутствуемый пожеланиями успеха от своего товарища Берга, поехал в Ольмюц к Болконскому, желая воспользоваться его лаской и устроить себе наилучшее положение, в особенности положение адъютанта при важном лице, казавшееся ему особенно заманчивым в армии. «Хорошо Ростову, которому отец присылает по 10 ти тысяч, рассуждать о том, как он никому не хочет кланяться и ни к кому не пойдет в лакеи; но мне, ничего не имеющему, кроме своей головы, надо сделать свою карьеру и не упускать случаев, а пользоваться ими».
В Ольмюце он не застал в этот день князя Андрея. Но вид Ольмюца, где стояла главная квартира, дипломатический корпус и жили оба императора с своими свитами – придворных, приближенных, только больше усилил его желание принадлежать к этому верховному миру.
Он никого не знал, и, несмотря на его щегольской гвардейский мундир, все эти высшие люди, сновавшие по улицам, в щегольских экипажах, плюмажах, лентах и орденах, придворные и военные, казалось, стояли так неизмеримо выше его, гвардейского офицерика, что не только не хотели, но и не могли признать его существование. В помещении главнокомандующего Кутузова, где он спросил Болконского, все эти адъютанты и даже денщики смотрели на него так, как будто желали внушить ему, что таких, как он, офицеров очень много сюда шляется и что они все уже очень надоели. Несмотря на это, или скорее вследствие этого, на другой день, 15 числа, он после обеда опять поехал в Ольмюц и, войдя в дом, занимаемый Кутузовым, спросил Болконского. Князь Андрей был дома, и Бориса провели в большую залу, в которой, вероятно, прежде танцовали, а теперь стояли пять кроватей, разнородная мебель: стол, стулья и клавикорды. Один адъютант, ближе к двери, в персидском халате, сидел за столом и писал. Другой, красный, толстый Несвицкий, лежал на постели, подложив руки под голову, и смеялся с присевшим к нему офицером. Третий играл на клавикордах венский вальс, четвертый лежал на этих клавикордах и подпевал ему. Болконского не было. Никто из этих господ, заметив Бориса, не изменил своего положения. Тот, который писал, и к которому обратился Борис, досадливо обернулся и сказал ему, что Болконский дежурный, и чтобы он шел налево в дверь, в приемную, коли ему нужно видеть его. Борис поблагодарил и пошел в приемную. В приемной было человек десять офицеров и генералов.
В то время, как взошел Борис, князь Андрей, презрительно прищурившись (с тем особенным видом учтивой усталости, которая ясно говорит, что, коли бы не моя обязанность, я бы минуты с вами не стал разговаривать), выслушивал старого русского генерала в орденах, который почти на цыпочках, на вытяжке, с солдатским подобострастным выражением багрового лица что то докладывал князю Андрею.
– Очень хорошо, извольте подождать, – сказал он генералу тем французским выговором по русски, которым он говорил, когда хотел говорить презрительно, и, заметив Бориса, не обращаясь более к генералу (который с мольбою бегал за ним, прося еще что то выслушать), князь Андрей с веселой улыбкой, кивая ему, обратился к Борису.
Борис в эту минуту уже ясно понял то, что он предвидел прежде, именно то, что в армии, кроме той субординации и дисциплины, которая была написана в уставе, и которую знали в полку, и он знал, была другая, более существенная субординация, та, которая заставляла этого затянутого с багровым лицом генерала почтительно дожидаться, в то время как капитан князь Андрей для своего удовольствия находил более удобным разговаривать с прапорщиком Друбецким. Больше чем когда нибудь Борис решился служить впредь не по той писанной в уставе, а по этой неписанной субординации. Он теперь чувствовал, что только вследствие того, что он был рекомендован князю Андрею, он уже стал сразу выше генерала, который в других случаях, во фронте, мог уничтожить его, гвардейского прапорщика. Князь Андрей подошел к нему и взял за руку.
– Очень жаль, что вчера вы не застали меня. Я целый день провозился с немцами. Ездили с Вейротером поверять диспозицию. Как немцы возьмутся за аккуратность – конца нет!
Борис улыбнулся, как будто он понимал то, о чем, как об общеизвестном, намекал князь Андрей. Но он в первый раз слышал и фамилию Вейротера и даже слово диспозиция.
– Ну что, мой милый, всё в адъютанты хотите? Я об вас подумал за это время.
– Да, я думал, – невольно отчего то краснея, сказал Борис, – просить главнокомандующего; к нему было письмо обо мне от князя Курагина; я хотел просить только потому, – прибавил он, как бы извиняясь, что, боюсь, гвардия не будет в деле.
– Хорошо! хорошо! мы обо всем переговорим, – сказал князь Андрей, – только дайте доложить про этого господина, и я принадлежу вам.
В то время как князь Андрей ходил докладывать про багрового генерала, генерал этот, видимо, не разделявший понятий Бориса о выгодах неписанной субординации, так уперся глазами в дерзкого прапорщика, помешавшего ему договорить с адъютантом, что Борису стало неловко. Он отвернулся и с нетерпением ожидал, когда возвратится князь Андрей из кабинета главнокомандующего.
– Вот что, мой милый, я думал о вас, – сказал князь Андрей, когда они прошли в большую залу с клавикордами. – К главнокомандующему вам ходить нечего, – говорил князь Андрей, – он наговорит вам кучу любезностей, скажет, чтобы приходили к нему обедать («это было бы еще не так плохо для службы по той субординации», подумал Борис), но из этого дальше ничего не выйдет; нас, адъютантов и ординарцев, скоро будет батальон. Но вот что мы сделаем: у меня есть хороший приятель, генерал адъютант и прекрасный человек, князь Долгоруков; и хотя вы этого можете не знать, но дело в том, что теперь Кутузов с его штабом и мы все ровно ничего не значим: всё теперь сосредоточивается у государя; так вот мы пойдемте ка к Долгорукову, мне и надо сходить к нему, я уж ему говорил про вас; так мы и посмотрим; не найдет ли он возможным пристроить вас при себе, или где нибудь там, поближе .к солнцу.
Князь Андрей всегда особенно оживлялся, когда ему приходилось руководить молодого человека и помогать ему в светском успехе. Под предлогом этой помощи другому, которую он по гордости никогда не принял бы для себя, он находился вблизи той среды, которая давала успех и которая притягивала его к себе. Он весьма охотно взялся за Бориса и пошел с ним к князю Долгорукову.
Было уже поздно вечером, когда они взошли в Ольмюцкий дворец, занимаемый императорами и их приближенными.
В этот самый день был военный совет, на котором участвовали все члены гофкригсрата и оба императора. На совете, в противность мнения стариков – Кутузова и князя Шварцернберга, было решено немедленно наступать и дать генеральное сражение Бонапарту. Военный совет только что кончился, когда князь Андрей, сопутствуемый Борисом, пришел во дворец отыскивать князя Долгорукова. Еще все лица главной квартиры находились под обаянием сегодняшнего, победоносного для партии молодых, военного совета. Голоса медлителей, советовавших ожидать еще чего то не наступая, так единодушно были заглушены и доводы их опровергнуты несомненными доказательствами выгод наступления, что то, о чем толковалось в совете, будущее сражение и, без сомнения, победа, казались уже не будущим, а прошедшим. Все выгоды были на нашей стороне. Огромные силы, без сомнения, превосходившие силы Наполеона, были стянуты в одно место; войска были одушевлены присутствием императоров и рвались в дело; стратегический пункт, на котором приходилось действовать, был до малейших подробностей известен австрийскому генералу Вейротеру, руководившему войска (как бы счастливая случайность сделала то, что австрийские войска в прошлом году были на маневрах именно на тех полях, на которых теперь предстояло сразиться с французом); до малейших подробностей была известна и передана на картах предлежащая местность, и Бонапарте, видимо, ослабленный, ничего не предпринимал.
Долгоруков, один из самых горячих сторонников наступления, только что вернулся из совета, усталый, измученный, но оживленный и гордый одержанной победой. Князь Андрей представил покровительствуемого им офицера, но князь Долгоруков, учтиво и крепко пожав ему руку, ничего не сказал Борису и, очевидно не в силах удержаться от высказывания тех мыслей, которые сильнее всего занимали его в эту минуту, по французски обратился к князю Андрею.
| Кубок Федерации футбола СССР 1987 | |
| Данные турнира | |
|---|---|
| Даты проведения: | |
| Итоговая расстановка | |
| Победитель: | |
| Финалист: | |
| Статистика турнира | |
| Сыграно матчей: |
55 (из 55) |
| Забито: |
157 (2.85 за игру) |
| Бомбардир(ы): | |
| ← 1986 ... 1988 → | |
Кубок Федерации 1987 — футбольный турнир, проведённый по системе 2-кругового группового турнира в 4 группах с выбыванием по результатам одного матча для 2 лучших команд из каждой группы. Финал состоялся в Москве, в спорткомплексе «Олимпийский» 18 ноября 1987 г. Победителем стал московский «Спартак».
Содержание
Групповой турнир
Группа А
| Команда | О | И | В | Н | П | МЗ | МП |
|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Спартак | 9 | 6 | 3 | 3 | 0 | 12 | 4 |
| Динамо М | 8 | 6 | 3 | 2 | 1 | 9 | 7 |
| ЦСКА | 4 | 6 | 1 | 2 | 3 | 4 | 10 |
| Торпедо | 3 | 6 | 0 | 3 | 3 | 6 | 10 |
Результаты
| Дата | Команда 1 | Счёт | Команда 2 |
|---|---|---|---|
| 17.04.1987 | Торпедо | 2:2 | Спартак |
| 19.04.1987 | Динамо М | 1:0 | ЦСКА |
| 25.04.1987 | ЦСКА | 1:1 | Спартак |
| 26.04.1987 | Торпедо | 2:2 | Динамо М |
| 1.06.1987 | ЦСКА | 0:0 | Торпедо |
| 2.06.1987 | Спартак | 1:0 | Динамо М |
| 29.08.1987 | ЦСКА | 1:2 | Динамо М |
| 30.08.1987 | Спартак | 1:0 | Торпедо |
| 6.09.1987 | Динамо М | 3:2 | Торпедо |
| 7.09.1987 | Спартак | 6:0 | ЦСКА |
| 25.09.1987 | Динамо М | 1:1 | Спартак |
| 26.09.1987 | Торпедо | 0:2 | ЦСКА |
Группа Б
| Команда | О | И | В | Н | П | МЗ | МП |
|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Нефтчи | 8 | 6 | 3 | 2 | 1 | 7 | 6 |
| Динамо Тб | 7 | 6 | 2 | 3 | 1 | 11 | 7 |
| Гурия | 5 | 6 | 1 | 3 | 2 | 5 | 8 |
| Арарат | 4 | 6 | 1 | 2 | 3 | 7 | 9 |
Результаты
| Дата | Команда 1 | Счёт | Команда 2 |
|---|---|---|---|
| 19.04.1987 | Нефтчи | 1:0 | Гурия |
| 19.04.1987 | Арарат | 1:2 | Динамо Тб |
| 25.04.1987 | Гурия | 2:0 | Арарат |
| 26.04.1987 | Динамо Тб | 1:1 | Нефтчи |
| 2.06.1987 | Динамо Тб | 6:2 | Гурия |
| 2.06.1987 | Нефтчи | 2:0 | Арарат |
| 29.08.1987 | Арарат | 4:1 | Нефтчи |
| 29.08.1987 | Гурия | 0:0 | Динамо Тб |
| 6.09.1987 | Арарат | 0:0 | Гурия |
| 6.09.1987 | Нефтчи | 1:0 | Динамо Тб |
| 25.09.1987 | Гурия | 1:1 | Нефтчи |
| 25.09.1987 | Динамо Тб | 2:2 | Арарат |
Группа В
| Команда | О | И | В | Н | П | МЗ | МП |
|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Жальгирис | 9 | 6 | 3 | 3 | 0 | 14 | 3 |
| Динамо Мн | 8 | 6 | 3 | 2 | 1 | 12 | 7 |
| Кайрат | 5 | 6 | 2 | 1 | 3 | 4 | 11 |
| Зенит | 2 | 6 | 1 | 0 | 5 | 6 | 15 |
Результаты
| Дата | Команда 1 | Счёт | Команда 2 |
|---|---|---|---|
| 19.04.1987 | Жальгирис | 4:1 | Зенит |
| 21.04.1987 | Динамо Мн | 2:0 | Кайрат |
| 25.04.1987 | Зенит | 2:0 | Кайрат |
| 26.04.1987 | Жальгирис | 1:1 | Динамо Мн |
| 2.06.1987 | Кайрат | 0:0 | Жальгирис |
| 2.06.1987 | Динамо Мн | 4:3 | Зенит |
| 29.08.1987 | Динамо Мн | 1:1 | Жальгирис |
| 29.08.1987 | Кайрат | 2:0 | Зенит |
| 6.09.1987 | Зенит | 0:3 | Динамо Мн |
| 6.09.1987 | Жальгирис | 6:0 | Кайрат |
| 25.09.1987 | Кайрат | 2:1 | Динамо Мн |
| 25.09.1987 | Зенит | 0:2 | Жальгирис |
Группа Г
| Команда | О | И | В | Н | П | МЗ | МП |
|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Металлист | 8 | 6 | 3 | 2 | 1 | 10 | 6 |
| Днепр | 8 | 6 | 3 | 2 | 1 | 9 | 8 |
| Динамо К | 4 | 6 | 2 | 0 | 4 | 10 | 13 |
| Шахтёр | 4 | 6 | 1 | 2 | 3 | 7 | 9 |
Результаты
| Дата | Команда 1 | Счёт | Команда 2 |
|---|---|---|---|
| 17.04.1987 | Металлист | 2:0 | Динамо К |
| 19.04.1987 | Днепр | 2:1 | Шахтёр |
| 26.04.1987 | Динамо К | 0:1 | Днепр |
| 26.04.1987 | Шахтёр | 1:2 | Металлист |
| 2.06.1987 | Днепр | 0:0 | Металлист |
| 2.06.1987 | Шахтёр | 1:0 | Динамо К |
| 29.08.1987 | Динамо К | 5:3 | Металлист |
| 29.08.1987 | Шахтёр | 2:2 | Днепр |
| 6.09.1987 | Днепр | 4:2 | Динамо К |
| 6.09.1987 | Металлист | 0:0 | Шахтёр |
| 25.09.1987 | Динамо К | 3:2 | Шахтёр |
| 25.09.1987 | Металлист | 3:0 | Днепр |
Кубковая стадия
| Четвертьфиналы | Полуфиналы | Финал | ||||||||
| 11 октября — Москва | ||||||||||
| Спартак | 2дв | |||||||||
| 27 октября — Москва | ||||||||||
| Динамо Тб | 1дв | |||||||||
| Спартак | 1 | |||||||||
| 11 октября — Вильнюс | ||||||||||
| Жальгирис | 0 | |||||||||
| Жальгирис | 4 | |||||||||
| 18 ноября — Москва | ||||||||||
| Днепр | 1 | |||||||||
| Спартак | 4 | |||||||||
| 11 октября — Баку | ||||||||||
| Металлист | 1 | |||||||||
| Нефтчи | 3 | |||||||||
| 25 октября — Баку | ||||||||||
| Динамо М | 0 | |||||||||
| Нефтчи | 1 | |||||||||
| 11 октября — Харьков | ||||||||||
| Металлист | 3 | |||||||||
| Металлист | 2 | |||||||||
| Динамо Мн | 1 | |||||||||
1/4 финала
| 11 октября 1987 |
|
Центральный стадион «Жальгирис», Вильнюс Зрителей: 3800 Судья: Александр Лунин (Москва) |
| 11 октября 1987 |
|
«Металлист», Харьков Зрителей: 11500 Судья: Александр Савкин (Балашиха) |
| 11 октября 1987 |
|
Республиканский стадион им. Ленина, Баку Зрителей: 34700 Судья: Тарас Безубяк (Ленинград) |
| 11 октября 1987 |
|
Центральный стадион им. Ленина, Москва Зрителей: 13000 Судья: Александр Горин (Бирштонас) |
1/2 финала
| 25 октября 1987 |
|
Республиканский стадион им. Ленина, Баку Зрителей: 34500 Судья: Александр Лунин (Москва) |
| 27 октября 1987 |
|
Центральный стадион им. Ленина, Москва Зрителей: 2000 Судья: Тарас Безубяк (Ленинград) |
Финал
| 18 ноября 1987 |
|
Спортивный комплекс «Олимпийский», Москва Зрителей: 15000 Судьи: Александр Хохряков (Йошкар-Ола) Т. Безубяк (Ленинград), В. Чехоев (Орджоникидзе) |
||||||
| «Спартак»: Дасаев, Суров, Суслопаров, Бокий, Б. Кузнецов, Мостовой (Митин, 46'), Е. Кузнецов, Пасулько, Шмаров (Родионов, 86'), Черенков, Новиков (Шикунов, 46') Гл. тренер: Константин Бесков «Металлист»: Кутепов, Махиня, С. Кузнецов (Яловский, 38'), Деркач, Панчишин, Еней, Буряк (Баранов, 46'), Деревинский (Кислов, 77'), Якубовский, Есипов, Малышенко  Кутепов (М) |
||||||||
Лучшие бомбардиры
| Место | Игрок | Клуб | Матчи | Голы (пен.) |
|---|---|---|---|---|
| 1 | Видмантас Расюкас | «Жальгирис» | 4 | 5 (1) |
| 2 | Юрий Тарасов | «Металлист» | 7 | 5 |
| 3 | Олег Блохин | «Динамо» (Киев) | 4 | 4 |
| Искендер Джавадов | «Нефтчи» | 4 | 4 | |
| Георгий Кондратьев | «Динамо» (Минск) | 4 | 4 | |
| 6 | Александр Бородюк | «Динамо» (Москва) | 7 | 4 (3) |
| 7 | Евгений Кузнецов | «Спартак» | 8 | 4 |
| Валерий Шмаров | «Спартак» | 8 | 4 |
Напишите отзыв о статье "Кубок Федерации футбола СССР 1987"
Ссылки
- [footballfacts.ru/turnir/487664-kubok-federacii-futbola-sssr-1987 Кубок Федерации футбола СССР 1987] на footballfacts.ru
- [fc-dynamo.ru/fed/rezult.php?vk=&vs=&gd=1987&ch=&ms=&dn=&dv=&zb=&pr=&vy=on&ny=on&po=on Протоколы матчей] на сайте fc-dynamo.ru
- [wildstat.ru/p/2095/ch/URS_FFC_1987 Кубок Федерации футбола СССР 1987] на сайте wildstat.ru
| ||||||
| ||||||||||||||||||||||
| ||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Кубок Федерации футбола СССР 1987
Государь еще сказал что то, чего не расслышал Ростов, и солдаты, надсаживая свои груди, закричали: Урра! Ростов закричал тоже, пригнувшись к седлу, что было его сил, желая повредить себе этим криком, только чтобы выразить вполне свой восторг к государю.Государь постоял несколько секунд против гусар, как будто он был в нерешимости.
«Как мог быть в нерешимости государь?» подумал Ростов, а потом даже и эта нерешительность показалась Ростову величественной и обворожительной, как и всё, что делал государь.
Нерешительность государя продолжалась одно мгновение. Нога государя, с узким, острым носком сапога, как носили в то время, дотронулась до паха энглизированной гнедой кобылы, на которой он ехал; рука государя в белой перчатке подобрала поводья, он тронулся, сопутствуемый беспорядочно заколыхавшимся морем адъютантов. Дальше и дальше отъезжал он, останавливаясь у других полков, и, наконец, только белый плюмаж его виднелся Ростову из за свиты, окружавшей императоров.
В числе господ свиты Ростов заметил и Болконского, лениво и распущенно сидящего на лошади. Ростову вспомнилась его вчерашняя ссора с ним и представился вопрос, следует – или не следует вызывать его. «Разумеется, не следует, – подумал теперь Ростов… – И стоит ли думать и говорить про это в такую минуту, как теперь? В минуту такого чувства любви, восторга и самоотвержения, что значат все наши ссоры и обиды!? Я всех люблю, всем прощаю теперь», думал Ростов.
Когда государь объехал почти все полки, войска стали проходить мимо его церемониальным маршем, и Ростов на вновь купленном у Денисова Бедуине проехал в замке своего эскадрона, т. е. один и совершенно на виду перед государем.
Не доезжая государя, Ростов, отличный ездок, два раза всадил шпоры своему Бедуину и довел его счастливо до того бешеного аллюра рыси, которою хаживал разгоряченный Бедуин. Подогнув пенящуюся морду к груди, отделив хвост и как будто летя на воздухе и не касаясь до земли, грациозно и высоко вскидывая и переменяя ноги, Бедуин, тоже чувствовавший на себе взгляд государя, прошел превосходно.
Сам Ростов, завалив назад ноги и подобрав живот и чувствуя себя одним куском с лошадью, с нахмуренным, но блаженным лицом, чортом , как говорил Денисов, проехал мимо государя.
– Молодцы павлоградцы! – проговорил государь.
«Боже мой! Как бы я счастлив был, если бы он велел мне сейчас броситься в огонь», подумал Ростов.
Когда смотр кончился, офицеры, вновь пришедшие и Кутузовские, стали сходиться группами и начали разговоры о наградах, об австрийцах и их мундирах, об их фронте, о Бонапарте и о том, как ему плохо придется теперь, особенно когда подойдет еще корпус Эссена, и Пруссия примет нашу сторону.
Но более всего во всех кружках говорили о государе Александре, передавали каждое его слово, движение и восторгались им.
Все только одного желали: под предводительством государя скорее итти против неприятеля. Под командою самого государя нельзя было не победить кого бы то ни было, так думали после смотра Ростов и большинство офицеров.
Все после смотра были уверены в победе больше, чем бы могли быть после двух выигранных сражений.
На другой день после смотра Борис, одевшись в лучший мундир и напутствуемый пожеланиями успеха от своего товарища Берга, поехал в Ольмюц к Болконскому, желая воспользоваться его лаской и устроить себе наилучшее положение, в особенности положение адъютанта при важном лице, казавшееся ему особенно заманчивым в армии. «Хорошо Ростову, которому отец присылает по 10 ти тысяч, рассуждать о том, как он никому не хочет кланяться и ни к кому не пойдет в лакеи; но мне, ничего не имеющему, кроме своей головы, надо сделать свою карьеру и не упускать случаев, а пользоваться ими».
В Ольмюце он не застал в этот день князя Андрея. Но вид Ольмюца, где стояла главная квартира, дипломатический корпус и жили оба императора с своими свитами – придворных, приближенных, только больше усилил его желание принадлежать к этому верховному миру.
Он никого не знал, и, несмотря на его щегольской гвардейский мундир, все эти высшие люди, сновавшие по улицам, в щегольских экипажах, плюмажах, лентах и орденах, придворные и военные, казалось, стояли так неизмеримо выше его, гвардейского офицерика, что не только не хотели, но и не могли признать его существование. В помещении главнокомандующего Кутузова, где он спросил Болконского, все эти адъютанты и даже денщики смотрели на него так, как будто желали внушить ему, что таких, как он, офицеров очень много сюда шляется и что они все уже очень надоели. Несмотря на это, или скорее вследствие этого, на другой день, 15 числа, он после обеда опять поехал в Ольмюц и, войдя в дом, занимаемый Кутузовым, спросил Болконского. Князь Андрей был дома, и Бориса провели в большую залу, в которой, вероятно, прежде танцовали, а теперь стояли пять кроватей, разнородная мебель: стол, стулья и клавикорды. Один адъютант, ближе к двери, в персидском халате, сидел за столом и писал. Другой, красный, толстый Несвицкий, лежал на постели, подложив руки под голову, и смеялся с присевшим к нему офицером. Третий играл на клавикордах венский вальс, четвертый лежал на этих клавикордах и подпевал ему. Болконского не было. Никто из этих господ, заметив Бориса, не изменил своего положения. Тот, который писал, и к которому обратился Борис, досадливо обернулся и сказал ему, что Болконский дежурный, и чтобы он шел налево в дверь, в приемную, коли ему нужно видеть его. Борис поблагодарил и пошел в приемную. В приемной было человек десять офицеров и генералов.
В то время, как взошел Борис, князь Андрей, презрительно прищурившись (с тем особенным видом учтивой усталости, которая ясно говорит, что, коли бы не моя обязанность, я бы минуты с вами не стал разговаривать), выслушивал старого русского генерала в орденах, который почти на цыпочках, на вытяжке, с солдатским подобострастным выражением багрового лица что то докладывал князю Андрею.
– Очень хорошо, извольте подождать, – сказал он генералу тем французским выговором по русски, которым он говорил, когда хотел говорить презрительно, и, заметив Бориса, не обращаясь более к генералу (который с мольбою бегал за ним, прося еще что то выслушать), князь Андрей с веселой улыбкой, кивая ему, обратился к Борису.
Борис в эту минуту уже ясно понял то, что он предвидел прежде, именно то, что в армии, кроме той субординации и дисциплины, которая была написана в уставе, и которую знали в полку, и он знал, была другая, более существенная субординация, та, которая заставляла этого затянутого с багровым лицом генерала почтительно дожидаться, в то время как капитан князь Андрей для своего удовольствия находил более удобным разговаривать с прапорщиком Друбецким. Больше чем когда нибудь Борис решился служить впредь не по той писанной в уставе, а по этой неписанной субординации. Он теперь чувствовал, что только вследствие того, что он был рекомендован князю Андрею, он уже стал сразу выше генерала, который в других случаях, во фронте, мог уничтожить его, гвардейского прапорщика. Князь Андрей подошел к нему и взял за руку.
– Очень жаль, что вчера вы не застали меня. Я целый день провозился с немцами. Ездили с Вейротером поверять диспозицию. Как немцы возьмутся за аккуратность – конца нет!
Борис улыбнулся, как будто он понимал то, о чем, как об общеизвестном, намекал князь Андрей. Но он в первый раз слышал и фамилию Вейротера и даже слово диспозиция.
– Ну что, мой милый, всё в адъютанты хотите? Я об вас подумал за это время.
– Да, я думал, – невольно отчего то краснея, сказал Борис, – просить главнокомандующего; к нему было письмо обо мне от князя Курагина; я хотел просить только потому, – прибавил он, как бы извиняясь, что, боюсь, гвардия не будет в деле.
– Хорошо! хорошо! мы обо всем переговорим, – сказал князь Андрей, – только дайте доложить про этого господина, и я принадлежу вам.
В то время как князь Андрей ходил докладывать про багрового генерала, генерал этот, видимо, не разделявший понятий Бориса о выгодах неписанной субординации, так уперся глазами в дерзкого прапорщика, помешавшего ему договорить с адъютантом, что Борису стало неловко. Он отвернулся и с нетерпением ожидал, когда возвратится князь Андрей из кабинета главнокомандующего.
– Вот что, мой милый, я думал о вас, – сказал князь Андрей, когда они прошли в большую залу с клавикордами. – К главнокомандующему вам ходить нечего, – говорил князь Андрей, – он наговорит вам кучу любезностей, скажет, чтобы приходили к нему обедать («это было бы еще не так плохо для службы по той субординации», подумал Борис), но из этого дальше ничего не выйдет; нас, адъютантов и ординарцев, скоро будет батальон. Но вот что мы сделаем: у меня есть хороший приятель, генерал адъютант и прекрасный человек, князь Долгоруков; и хотя вы этого можете не знать, но дело в том, что теперь Кутузов с его штабом и мы все ровно ничего не значим: всё теперь сосредоточивается у государя; так вот мы пойдемте ка к Долгорукову, мне и надо сходить к нему, я уж ему говорил про вас; так мы и посмотрим; не найдет ли он возможным пристроить вас при себе, или где нибудь там, поближе .к солнцу.
Князь Андрей всегда особенно оживлялся, когда ему приходилось руководить молодого человека и помогать ему в светском успехе. Под предлогом этой помощи другому, которую он по гордости никогда не принял бы для себя, он находился вблизи той среды, которая давала успех и которая притягивала его к себе. Он весьма охотно взялся за Бориса и пошел с ним к князю Долгорукову.
Было уже поздно вечером, когда они взошли в Ольмюцкий дворец, занимаемый императорами и их приближенными.
В этот самый день был военный совет, на котором участвовали все члены гофкригсрата и оба императора. На совете, в противность мнения стариков – Кутузова и князя Шварцернберга, было решено немедленно наступать и дать генеральное сражение Бонапарту. Военный совет только что кончился, когда князь Андрей, сопутствуемый Борисом, пришел во дворец отыскивать князя Долгорукова. Еще все лица главной квартиры находились под обаянием сегодняшнего, победоносного для партии молодых, военного совета. Голоса медлителей, советовавших ожидать еще чего то не наступая, так единодушно были заглушены и доводы их опровергнуты несомненными доказательствами выгод наступления, что то, о чем толковалось в совете, будущее сражение и, без сомнения, победа, казались уже не будущим, а прошедшим. Все выгоды были на нашей стороне. Огромные силы, без сомнения, превосходившие силы Наполеона, были стянуты в одно место; войска были одушевлены присутствием императоров и рвались в дело; стратегический пункт, на котором приходилось действовать, был до малейших подробностей известен австрийскому генералу Вейротеру, руководившему войска (как бы счастливая случайность сделала то, что австрийские войска в прошлом году были на маневрах именно на тех полях, на которых теперь предстояло сразиться с французом); до малейших подробностей была известна и передана на картах предлежащая местность, и Бонапарте, видимо, ослабленный, ничего не предпринимал.
Долгоруков, один из самых горячих сторонников наступления, только что вернулся из совета, усталый, измученный, но оживленный и гордый одержанной победой. Князь Андрей представил покровительствуемого им офицера, но князь Долгоруков, учтиво и крепко пожав ему руку, ничего не сказал Борису и, очевидно не в силах удержаться от высказывания тех мыслей, которые сильнее всего занимали его в эту минуту, по французски обратился к князю Андрею.
