Кубок европейских чемпионов 1974/1975

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

В 1974/75 годах состоялся 20-й розыгрыш Кубка европейских чемпионов, главного кубкового турнира Европы. Трофей второй раз подряд получила «Бавария Мюнхен», победившая в финале «Лидс Юнайтед».





Первый раунд

Команда 1   Итог   Команда 2 1-й матч 2-й матч
Видовре 1-2 Рух 0-0 1-2
Женесс 2-5 Фенербахче 2-3 0-2
Хайдук (Сплит) 9-1 Кефлавик 7-1 2-0
Сент-Этьен 3-1 Спортинг (Лиссабон) 2-0 1-1
Бавария (Мюнхен) авто -
Магдебург авто -
Корк Селтик отм. Омония (Никосия)[1]
Викинг 2-6 Арарат (Ереван) 0-2 2-4
Левски Спартак 1-7 Уйпешт 0-3 1-4
Лидс Юнайтед 5-3 Цюрих 4-1 1-2
Слован (Братислава) 5-5 Андерлехт 4-2 1-3
Селтик 1-3 Олимпиакос 1-1 0-2
Фейеноорд 11-1 Колрейн 7-0 4-1
ВОЕСТ (Линц) 0-5 Барселона 0-0 0-5
Валлетта 2-4 ХИК 1-0 1-4
Университатя (Крайова) 3-4 Отвидаберг 2-1 1-3

Второй раунд

Команда 1   Итог   Команда 2 1-й матч 2-й матч
Рух 4-1 Фенербахче 2-1 2-0
Хайдук (Сплит) 5-6 Сент-Этьен 4-1 1-5
Бавария (Мюнхен) 5-3 Магдебург 3-2 2-1
Корк Селтик 1-7 Арарат (Ереван) 1-2 0-5
Уйпешт 1-5 Лидс Юнайтед 1-2 0-3
Андерлехт 5-4 Олимпиакос 5-1 0-3
Фейеноорд 0-3 Барселона 0-0 0-3
ХИК 0-4 Отвидаберг 0-3 0-1

Четвертьфиналы

Команда 1   Итог   Команда 2 1-й матч 2-й матч
Рух 3-4 Сент-Этьен 3-2 0-2
Бавария (Мюнхен) 2-1 Арарат (Ереван) 2-0 0-1
Лидс Юнайтед 4-0 Андерлехт 3-0 1-0
Барселона 5-0 Отвидаберг 2-0 3-0

Полуфиналы

Команда 1   Итог   Команда 2 1-й матч 2-й матч
Сент-Этьен 0-2 Бавария (Мюнхен) 0-0 0-2
Лидс Юнайтед 3-2 Барселона 2-1 1-1

Финал

Бавария Мюнхен 2:0 Лидс Юнайтед
Рот  71'
Мюллер  81'
[www.uefa.com/uefachampionsleague/season=1974/index.html (отчёт)]
Парк де Пренс, Париж
Зрителей: 50 000
Судья: Мишель Китабджан

Напишите отзыв о статье "Кубок европейских чемпионов 1974/1975"

Примечания

  1. Омония (Никосия) снялась в связи с политической ситуацией на Кипре.

Ссылки

  • [ru.archive.uefa.com/competitions/ucl/history/season=1974/intro.html Кубок чемпионов 1974/75 на сайте УЕФА]
  • [www.rsssf.com/ec/ec197475.html Статистика Еврокубков сезона 1974/75 на сайте RSSSF]  (англ.)


Отрывок, характеризующий Кубок европейских чемпионов 1974/1975

– Да, да, слава богу. Ну, а из армии что?
– Наши опять отступили. Под Смоленском уже, говорят, – отвечал Пьер.
– Боже мой, боже мой! – сказал граф. – Где же манифест?
– Воззвание! Ах, да! – Пьер стал в карманах искать бумаг и не мог найти их. Продолжая охлопывать карманы, он поцеловал руку у вошедшей графини и беспокойно оглядывался, очевидно, ожидая Наташу, которая не пела больше, но и не приходила в гостиную.
– Ей богу, не знаю, куда я его дел, – сказал он.
– Ну уж, вечно растеряет все, – сказала графиня. Наташа вошла с размягченным, взволнованным лицом и села, молча глядя на Пьера. Как только она вошла в комнату, лицо Пьера, до этого пасмурное, просияло, и он, продолжая отыскивать бумаги, несколько раз взглядывал на нее.
– Ей богу, я съезжу, я дома забыл. Непременно…
– Ну, к обеду опоздаете.
– Ах, и кучер уехал.
Но Соня, пошедшая в переднюю искать бумаги, нашла их в шляпе Пьера, куда он их старательно заложил за подкладку. Пьер было хотел читать.
– Нет, после обеда, – сказал старый граф, видимо, в этом чтении предвидевший большое удовольствие.
За обедом, за которым пили шампанское за здоровье нового Георгиевского кавалера, Шиншин рассказывал городские новости о болезни старой грузинской княгини, о том, что Метивье исчез из Москвы, и о том, что к Растопчину привели какого то немца и объявили ему, что это шампиньон (так рассказывал сам граф Растопчин), и как граф Растопчин велел шампиньона отпустить, сказав народу, что это не шампиньон, а просто старый гриб немец.
– Хватают, хватают, – сказал граф, – я графине и то говорю, чтобы поменьше говорила по французски. Теперь не время.
– А слышали? – сказал Шиншин. – Князь Голицын русского учителя взял, по русски учится – il commence a devenir dangereux de parler francais dans les rues. [становится опасным говорить по французски на улицах.]
– Ну что ж, граф Петр Кирилыч, как ополченье то собирать будут, и вам придется на коня? – сказал старый граф, обращаясь к Пьеру.
Пьер был молчалив и задумчив во все время этого обеда. Он, как бы не понимая, посмотрел на графа при этом обращении.
– Да, да, на войну, – сказал он, – нет! Какой я воин! А впрочем, все так странно, так странно! Да я и сам не понимаю. Я не знаю, я так далек от военных вкусов, но в теперешние времена никто за себя отвечать не может.
После обеда граф уселся покойно в кресло и с серьезным лицом попросил Соню, славившуюся мастерством чтения, читать.
– «Первопрестольной столице нашей Москве.
Неприятель вошел с великими силами в пределы России. Он идет разорять любезное наше отечество», – старательно читала Соня своим тоненьким голоском. Граф, закрыв глаза, слушал, порывисто вздыхая в некоторых местах.
Наташа сидела вытянувшись, испытующе и прямо глядя то на отца, то на Пьера.
Пьер чувствовал на себе ее взгляд и старался не оглядываться. Графиня неодобрительно и сердито покачивала головой против каждого торжественного выражения манифеста. Она во всех этих словах видела только то, что опасности, угрожающие ее сыну, еще не скоро прекратятся. Шиншин, сложив рот в насмешливую улыбку, очевидно приготовился насмехаться над тем, что первое представится для насмешки: над чтением Сони, над тем, что скажет граф, даже над самым воззванием, ежели не представится лучше предлога.
Прочтя об опасностях, угрожающих России, о надеждах, возлагаемых государем на Москву, и в особенности на знаменитое дворянство, Соня с дрожанием голоса, происходившим преимущественно от внимания, с которым ее слушали, прочла последние слова: «Мы не умедлим сами стать посреди народа своего в сей столице и в других государства нашего местах для совещания и руководствования всеми нашими ополчениями, как ныне преграждающими пути врагу, так и вновь устроенными на поражение оного, везде, где только появится. Да обратится погибель, в которую он мнит низринуть нас, на главу его, и освобожденная от рабства Европа да возвеличит имя России!»
– Вот это так! – вскрикнул граф, открывая мокрые глаза и несколько раз прерываясь от сопенья, как будто к носу ему подносили склянку с крепкой уксусной солью. – Только скажи государь, мы всем пожертвуем и ничего не пожалеем.
Шиншин еще не успел сказать приготовленную им шутку на патриотизм графа, как Наташа вскочила с своего места и подбежала к отцу.
– Что за прелесть, этот папа! – проговорила она, целуя его, и она опять взглянула на Пьера с тем бессознательным кокетством, которое вернулось к ней вместе с ее оживлением.
– Вот так патриотка! – сказал Шиншин.
– Совсем не патриотка, а просто… – обиженно отвечала Наташа. – Вам все смешно, а это совсем не шутка…
– Какие шутки! – повторил граф. – Только скажи он слово, мы все пойдем… Мы не немцы какие нибудь…
– А заметили вы, – сказал Пьер, – что сказало: «для совещания».
– Ну уж там для чего бы ни было…
В это время Петя, на которого никто не обращал внимания, подошел к отцу и, весь красный, ломающимся, то грубым, то тонким голосом, сказал: