Кубок ярмарок 1968/1969

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Одиннадцатый Кубок ярмарок был разыгран с 1968 по 1969 год. Кубок выиграл «Ньюкасл Юнайтед», обыгравший в финале «Уйпешт». Это был второй Кубок ярмарок, завоёванный английскими клубами, и второй подряд финал венгерских клубов. После этого Кубка «Ньюкасл Юнайтед» больше не удавалось выиграть еврокубки.





Первый раунд

Команда #1 Сумм. Команда #2 1й матч 2й матч
Челси 9:3 Гринок Мортон 5:0 4:3
Беерсхот 2:3 ДВС 1:1 1:2
Рейнджерс 2:1 Войводина 2:0 0:1
ДОС 2:3 Дандолк 1:1 1:2 (д. в.)
Даринг (Моленбек) 2:3 Панатинаикос 2:1 0:2
Атлетик Бильбао 3:3жр. Ливерпуль 2:1 1:2 (д. в.)
Лозанна 0:4 Ювентус 0:2 0:2
Ваккер (Инсбрук) 2:5 Айнтрахт (Франкфурт-на-Майне) 2:2 0:3
Славия (София) 0:2 Абердин 0:0 0:2
Тракия (Пловдив) 3:3 Реал Сарагоса 3:1 0:2
Спортинг (Лиссабон) 5:4 Валенсия 4:0 1:4
Ньюкасл Юнайтед 4:2 Фейеноорд 4:0 0:2
Витория (Сетубал) 6:1 Линфилд 3:0 3:1
Олимпик (Лион) 1:1жр. Академика (Коимбра) 1:0 0:1 (д. в.)
Ганза 4:2 Ницца 3:0 1:2
Динамо (Загреб) 2:3 Фиорентина 1:1 1:2
Рапид (Бухарест) 4:7 ОФК 3:1 1:6 (д. в.)
Болонья 6:2 Базель 4:1 2:1
Гёзтепе 2:2жр. Олимпик (Марсель) 2:0 0:2 (д.в.)
Лейшойнш 1:1 Арджеш 1:1 0:0
Мец 3:7 Гамбург 1:4 2:3
Винер Шпорт-Клуб 1:5 Славия (Прага) 1:0 0:5
Олимпия (Любляна) 1:5 Хайберниан 0:3 1:2
Локомотив (Лейпциг) +:− КБ  —
Стандард 2:3 Лидс Юнайтед 0:0 2:3
Наполи 3:2 Грассхопперс 3:1 0:1
Скейд 2:3 АИК 1:1 1:2
Ганновер 96 4:2 Б1909 3:2 1:0
Атлетико Мадрид 2:2 К. С. С. Варегем 2:1 0:1
Легия 9:2 Мюнхен 1860 6:0 3:2
Арис (Салоники) 7:0 Хибернианс 1:0 6:0
Уйпешт +:− Унион (Люксембург)  —

Второй раунд

Команда #1 Сумм. Команда #2 1й матч 2й матч
Челси 0:0жр. ДВС 0:0 0:0 (д. в.)
Рейнджерс 9:1 Дандолк 6:1 3:0
Панатинаикос 0:1 Атлетик Бильбао 0:0 0:1
Ювентус 0:1 Айнтрахт (Франкфурт-на-Майне) 0:0 0:1 (д. в.)
Абердин 2:4 Реал Сарагоса 2:1 0:3
Спортинг (Лиссабон) 1:2 Ньюкасл Юнайтед 1:1 0:1
Витория (Сетубал) 7:1 Олимпик (Лион) 5:0 2:1
Ганза 4:4 Фиорентина 3:2 1:2
ОФК 2:1 Болонья 1:0 1:1
Гёзтепе 5:3 Арджеш 3:0 2:3
Гамбург 5:4 Славия (Прага) 4:1 1:3
Хайберниан 4:1 Локомотив (Лейпциг) 3:1 1:0
Лидс Юнайтед 2:2жр. Наполи 2:0 0:2 (д. в.)
АИК 6:7 Ганновер 96 4:2 2:5
К. С. С. Варегем 1:2 Легия 1:0 0:2
Арис (Салоники) 2:11 Уйпешт 1:2 1:9

Третий раунд

Команда #1 Сумм. Команда #2 1й матч 2й матч
ДВС 1:4 Рейнджерс 0:2 1:2
Атлетик Бильбао 2:1 Айнтрахт (Франкфурт-на-Майне) 1:0 1:1
Реал Сарагоса 4:4 Ньюкасл Юнайтед 3:2 1:2
Витория (Сетубал) 4:2 Фиорентина 3:0 1:2
ОФК 3:3 Гёзтепе 3:1 0:2
Гамбург 2:2 Хайберниан 1:0 1:2
Лидс Юнайтед 7:2 Ганновер 96 5:1 2:1
Легия 2:3 Уйпешт 0:1 2:2

Четвертьфиналы

Команда #1 Сумм. Команда #2 1й матч 2й матч
Рейнджерс 4:3 Атлетик Бильбао 4:1 0:2
Ньюкасл Юнайтед 6:4 Витория (Сетубал) 5:1 1:3
Гёзтепе +:− Гамбург  —
Лидс Юнайтед 0:3 Уйпешт 0:1 0:2

Полуфиналы

Команда #1 Сумм. Команда #2 1й матч 2й матч
Рейнджерс 0:2 Ньюкасл Юнайтед 0:0 0:2
Гёзтепе 1:8 Уйпешт 1:4 0:4

Финал

29 мая 1969
Ньюкасл Юнайтед 3:0 Уйпешт
Бобб Монцур  63',  72'
Джим Скотт  83'
Голы
Сент-Джеймс Парк, Ньюкасл-апон-Тайн
Зрителей: 60,000
11 июня 1969
Уйпешт 2:3 Ньюкасл Юнайтед
Ференц Бене  31'
Джанс Горонц  44'
Голы Бобб Монцур  46'
Пребен Арентофт  50'
Алан Фоггон  74'
Megyeri uti Stadium, Будапешт
Зрителей: 37,000

Напишите отзыв о статье "Кубок ярмарок 1968/1969"

Ссылки

  • [www.rsssf.com/ec/ecomp.html Кубок ярмарок на сайте Rec.Sport.Soccer Statistics Foundation]

Отрывок, характеризующий Кубок ярмарок 1968/1969

– Здорово, брат. – Ну вот и он.
– Здравствуй, ваше сиятельство, – сказал он входившему Анатолю и тоже протянул руку.
– Я тебе говорю, Балага, – сказал Анатоль, кладя ему руки на плечи, – любишь ты меня или нет? А? Теперь службу сослужи… На каких приехал? А?
– Как посол приказал, на ваших на зверьях, – сказал Балага.
– Ну, слышишь, Балага! Зарежь всю тройку, а чтобы в три часа приехать. А?
– Как зарежешь, на чем поедем? – сказал Балага, подмигивая.
– Ну, я тебе морду разобью, ты не шути! – вдруг, выкатив глаза, крикнул Анатоль.
– Что ж шутить, – посмеиваясь сказал ямщик. – Разве я для своих господ пожалею? Что мочи скакать будет лошадям, то и ехать будем.
– А! – сказал Анатоль. – Ну садись.
– Что ж, садись! – сказал Долохов.
– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.


Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.
– Ну, Федя, прощай, спасибо за всё, прощай, – сказал Анатоль. – Ну, товарищи, друзья… он задумался… – молодости… моей, прощайте, – обратился он к Макарину и другим.
Несмотря на то, что все они ехали с ним, Анатоль видимо хотел сделать что то трогательное и торжественное из этого обращения к товарищам. Он говорил медленным, громким голосом и выставив грудь покачивал одной ногой. – Все возьмите стаканы; и ты, Балага. Ну, товарищи, друзья молодости моей, покутили мы, пожили, покутили. А? Теперь, когда свидимся? за границу уеду. Пожили, прощай, ребята. За здоровье! Ура!.. – сказал он, выпил свой стакан и хлопнул его об землю.
– Будь здоров, – сказал Балага, тоже выпив свой стакан и обтираясь платком. Макарин со слезами на глазах обнимал Анатоля. – Эх, князь, уж как грустно мне с тобой расстаться, – проговорил он.
– Ехать, ехать! – закричал Анатоль.
Балага было пошел из комнаты.
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.
– Вот так, – сказал Долохов. – И потом вот так, – сказал он, и поднял ей около головы воротник, оставляя его только перед лицом немного открытым. – Потом вот так, видишь? – и он придвинул голову Анатоля к отверстию, оставленному воротником, из которого виднелась блестящая улыбка Матреши.
– Ну прощай, Матреша, – сказал Анатоль, целуя ее. – Эх, кончена моя гульба здесь! Стешке кланяйся. Ну, прощай! Прощай, Матреша; ты мне пожелай счастья.
– Ну, дай то вам Бог, князь, счастья большого, – сказала Матреша, с своим цыганским акцентом.
У крыльца стояли две тройки, двое молодцов ямщиков держали их. Балага сел на переднюю тройку, и, высоко поднимая локти, неторопливо разобрал вожжи. Анатоль и Долохов сели к нему. Макарин, Хвостиков и лакей сели в другую тройку.
– Готовы, что ль? – спросил Балага.
– Пущай! – крикнул он, заматывая вокруг рук вожжи, и тройка понесла бить вниз по Никитскому бульвару.
– Тпрру! Поди, эй!… Тпрру, – только слышался крик Балаги и молодца, сидевшего на козлах. На Арбатской площади тройка зацепила карету, что то затрещало, послышался крик, и тройка полетела по Арбату.
Дав два конца по Подновинскому Балага стал сдерживать и, вернувшись назад, остановил лошадей у перекрестка Старой Конюшенной.
Молодец соскочил держать под уздцы лошадей, Анатоль с Долоховым пошли по тротуару. Подходя к воротам, Долохов свистнул. Свисток отозвался ему и вслед за тем выбежала горничная.
– На двор войдите, а то видно, сейчас выйдет, – сказала она.
Долохов остался у ворот. Анатоль вошел за горничной на двор, поворотил за угол и вбежал на крыльцо.
Гаврило, огромный выездной лакей Марьи Дмитриевны, встретил Анатоля.
– К барыне пожалуйте, – басом сказал лакей, загораживая дорогу от двери.
– К какой барыне? Да ты кто? – запыхавшимся шопотом спрашивал Анатоль.
– Пожалуйте, приказано привесть.
– Курагин! назад, – кричал Долохов. – Измена! Назад!
Долохов у калитки, у которой он остановился, боролся с дворником, пытавшимся запереть за вошедшим Анатолем калитку. Долохов последним усилием оттолкнул дворника и схватив за руку выбежавшего Анатоля, выдернул его за калитку и побежал с ним назад к тройке.


Марья Дмитриевна, застав заплаканную Соню в коридоре, заставила ее во всем признаться. Перехватив записку Наташи и прочтя ее, Марья Дмитриевна с запиской в руке взошла к Наташе.
– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.
Когда Гаврило пришел доложить Марье Дмитриевне, что приходившие люди убежали, она нахмурившись встала и заложив назад руки, долго ходила по комнатам, обдумывая то, что ей делать. В 12 часу ночи она, ощупав ключ в кармане, пошла к комнате Наташи. Соня, рыдая, сидела в коридоре.
– Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! – сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно… В моем доме… Мерзавка, девчонка… Только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала в том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
– Хороша, очень хороша! – сказала Марья Дмитриевна. – В моем доме любовникам свидания назначать! Притворяться то нечего. Ты слушай, когда я с тобой говорю. – Марья Дмитриевна тронула ее за руку. – Ты слушай, когда я говорю. Ты себя осрамила, как девка самая последняя. Я бы с тобой то сделала, да мне отца твоего жалко. Я скрою. – Наташа не переменила положения, но только всё тело ее стало вскидываться от беззвучных, судорожных рыданий, которые душили ее. Марья Дмитриевна оглянулась на Соню и присела на диване подле Наташи.
– Счастье его, что он от меня ушел; да я найду его, – сказала она своим грубым голосом; – слышишь ты что ли, что я говорю? – Она поддела своей большой рукой под лицо Наташи и повернула ее к себе. И Марья Дмитриевна, и Соня удивились, увидав лицо Наташи. Глаза ее были блестящи и сухи, губы поджаты, щеки опустились.
– Оставь… те… что мне… я… умру… – проговорила она, злым усилием вырвалась от Марьи Дмитриевны и легла в свое прежнее положение.
– Наталья!… – сказала Марья Дмитриевна. – Я тебе добра желаю. Ты лежи, ну лежи так, я тебя не трону, и слушай… Я не стану говорить, как ты виновата. Ты сама знаешь. Ну да теперь отец твой завтра приедет, что я скажу ему? А?
Опять тело Наташи заколебалось от рыданий.
– Ну узнает он, ну брат твой, жених!
– У меня нет жениха, я отказала, – прокричала Наташа.
– Всё равно, – продолжала Марья Дмитриевна. – Ну они узнают, что ж они так оставят? Ведь он, отец твой, я его знаю, ведь он, если его на дуэль вызовет, хорошо это будет? А?
– Ах, оставьте меня, зачем вы всему помешали! Зачем? зачем? кто вас просил? – кричала Наташа, приподнявшись на диване и злобно глядя на Марью Дмитриевну.
– Да чего ж ты хотела? – вскрикнула опять горячась Марья Дмитриевна, – что ж тебя запирали что ль? Ну кто ж ему мешал в дом ездить? Зачем же тебя, как цыганку какую, увозить?… Ну увез бы он тебя, что ж ты думаешь, его бы не нашли? Твой отец, или брат, или жених. А он мерзавец, негодяй, вот что!
– Он лучше всех вас, – вскрикнула Наташа, приподнимаясь. – Если бы вы не мешали… Ах, Боже мой, что это, что это! Соня, за что? Уйдите!… – И она зарыдала с таким отчаянием, с каким оплакивают люди только такое горе, которого они чувствуют сами себя причиной. Марья Дмитриевна начала было опять говорить; но Наташа закричала: – Уйдите, уйдите, вы все меня ненавидите, презираете. – И опять бросилась на диван.