Кубрякова, Елена Самуиловна

Елена Самойловна Кубрякова
Елена Самойловна Кубрякова
Дата рождения:	29 октября 1927(1927-10-29)
Место рождения:	Москва
Дата смерти:	27 июня 2011(2011-06-27) (83 года)
Место смерти:	Москва
Страна:	СССР СССР→Россия Россия
Научная сфера:	лингвистика
Место работы:	Институт языкознания РАН
Учёная степень:	доктор филологических наук
Альма-матер:	филологический факультет МГУ
Известные ученики:	Раевская О.В.
Награды и премии:

Еле́на Само́йловна (Самуи́ловна) Кубряко́ва (29 октября 1927, Москва — 27 июня 2011, Москва) — советский и российский лингвист, доктор филологических наук, профессор.

Биография

Окончила Московский государственный университет им. М. В. Ломоносова в 1951 году.

С 1959 года работала в Институте языкознания Российской Академии наук.

Е. С. Кубрякова — автор многочисленных трудов, хорошо известных широкому кругу специалистов в России и за рубежом. Её фундаментальные исследования заложили основы многих крупных направлений лингвистической мысли: теории языковой номинации, деривационной ономасиологии, теории частей речи, изучения языковой картина мира, языковой категоризации. Являлась одним из ведущих специалистов в когнитивной лингвистике, и с её именем связано возникновение в отечественном языкознании когнитивно-дискурсивного направления.

Е. С. Кубрякова опубликовала свыше 360 научных трудов. Автор монографий «Что такое словообразование» (1965), «Основы морфологического анализа» (1974), «Части речи в ономасиологическом освещении» (1978), «Типы языковых значений. Семантика производного слова» (1980), «Морфонология в описании языков» (1983), «Номинативный аспект речевой деятельности» (1986), «Части речи с когнитивной точки зрения» (1997), «Язык и знание» (2004), «Теория номинации и словообразование» (2010). Созданный ею совместно с В. З. Демьянковым, Ю. Г. Панкрацем, Л. Г. Лузиной «Краткий словарь когнитивных терминов» (1996), а также другие работы Е. С. Кубряковой, способствовали становлению когнитивной лингвистики как отдельного направления в в отечественном языкознании .

Вокруг Елены Самойловны Кубряковой сложилась одна из самых действенных научных школ в России — целое «Кубряковское братство», в котором 22 доктора и 40 кандидатов филологических наук.

Научные интересы

Общетеоретические вопросы лингвистики, грамматика германских языков, типология близкородственных языков, семантика и морфология производного слова, развитие детской речи, языковая категоризация и концептуализация, типы дискурсивной деятельности.

Ссылки

• [iling-ran.ru/main/scholars/kubryakova Кубрякова Елена Самуиловна] (Институт языкознания РАН)
• [iling-ran.ru/main/node/197 Елена Самуиловна Кубрякова (1927—2011)] (Институт языкознания РАН)
• [cognitive.rggu.ru/council/kubryakova-elena.php Центр когнитивных программ и технологий] РГГУ

Отрывок, характеризующий Кубрякова, Елена Самуиловна

– Улюлюлю! – шопотом, оттопыривая губы, проговорил Ростов. Собаки, дрогнув железками, вскочили, насторожив уши. Карай почесал свою ляжку и встал, насторожив уши и слегка мотнул хвостом, на котором висели войлоки шерсти.
– Пускать – не пускать? – говорил сам себе Николай в то время как волк подвигался к нему, отделяясь от леса. Вдруг вся физиономия волка изменилась; он вздрогнул, увидав еще вероятно никогда не виданные им человеческие глаза, устремленные на него, и слегка поворотив к охотнику голову, остановился – назад или вперед? Э! всё равно, вперед!… видно, – как будто сказал он сам себе, и пустился вперед, уже не оглядываясь, мягким, редким, вольным, но решительным скоком.
– Улюлю!… – не своим голосом закричал Николай, и сама собою стремглав понеслась его добрая лошадь под гору, перескакивая через водомоины в поперечь волку; и еще быстрее, обогнав ее, понеслись собаки. Николай не слыхал своего крика, не чувствовал того, что он скачет, не видал ни собак, ни места, по которому он скачет; он видел только волка, который, усилив свой бег, скакал, не переменяя направления, по лощине. Первая показалась вблизи зверя чернопегая, широкозадая Милка и стала приближаться к зверю. Ближе, ближе… вот она приспела к нему. Но волк чуть покосился на нее, и вместо того, чтобы наддать, как она это всегда делала, Милка вдруг, подняв хвост, стала упираться на передние ноги.
– Улюлюлюлю! – кричал Николай.
Красный Любим выскочил из за Милки, стремительно бросился на волка и схватил его за гачи (ляжки задних ног), но в ту ж секунду испуганно перескочил на другую сторону. Волк присел, щелкнул зубами и опять поднялся и поскакал вперед, провожаемый на аршин расстояния всеми собаками, не приближавшимися к нему.
– Уйдет! Нет, это невозможно! – думал Николай, продолжая кричать охрипнувшим голосом.
– Карай! Улюлю!… – кричал он, отыскивая глазами старого кобеля, единственную свою надежду. Карай из всех своих старых сил, вытянувшись сколько мог, глядя на волка, тяжело скакал в сторону от зверя, наперерез ему. Но по быстроте скока волка и медленности скока собаки было видно, что расчет Карая был ошибочен. Николай уже не далеко впереди себя видел тот лес, до которого добежав, волк уйдет наверное. Впереди показались собаки и охотник, скакавший почти на встречу. Еще была надежда. Незнакомый Николаю, муругий молодой, длинный кобель чужой своры стремительно подлетел спереди к волку и почти опрокинул его. Волк быстро, как нельзя было ожидать от него, приподнялся и бросился к муругому кобелю, щелкнул зубами – и окровавленный, с распоротым боком кобель, пронзительно завизжав, ткнулся головой в землю.
– Караюшка! Отец!.. – плакал Николай…
Старый кобель, с своими мотавшимися на ляжках клоками, благодаря происшедшей остановке, перерезывая дорогу волку, был уже в пяти шагах от него. Как будто почувствовав опасность, волк покосился на Карая, еще дальше спрятав полено (хвост) между ног и наддал скоку. Но тут – Николай видел только, что что то сделалось с Караем – он мгновенно очутился на волке и с ним вместе повалился кубарем в водомоину, которая была перед ними.
Та минута, когда Николай увидал в водомоине копошащихся с волком собак, из под которых виднелась седая шерсть волка, его вытянувшаяся задняя нога, и с прижатыми ушами испуганная и задыхающаяся голова (Карай держал его за горло), минута, когда увидал это Николай, была счастливейшею минутою его жизни. Он взялся уже за луку седла, чтобы слезть и колоть волка, как вдруг из этой массы собак высунулась вверх голова зверя, потом передние ноги стали на край водомоины. Волк ляскнул зубами (Карай уже не держал его за горло), выпрыгнул задними ногами из водомоины и, поджав хвост, опять отделившись от собак, двинулся вперед. Карай с ощетинившейся шерстью, вероятно ушибленный или раненый, с трудом вылезал из водомоины.
– Боже мой! За что?… – с отчаянием закричал Николай.
Охотник дядюшки с другой стороны скакал на перерез волку, и собаки его опять остановили зверя. Опять его окружили.
Николай, его стремянной, дядюшка и его охотник вертелись над зверем, улюлюкая, крича, всякую минуту собираясь слезть, когда волк садился на зад и всякий раз пускаясь вперед, когда волк встряхивался и подвигался к засеке, которая должна была спасти его. Еще в начале этой травли, Данила, услыхав улюлюканье, выскочил на опушку леса. Он видел, как Карай взял волка и остановил лошадь, полагая, что дело было кончено. Но когда охотники не слезли, волк встряхнулся и опять пошел на утек. Данила выпустил своего бурого не к волку, а прямой линией к засеке так же, как Карай, – на перерез зверю. Благодаря этому направлению, он подскакивал к волку в то время, как во второй раз его остановили дядюшкины собаки.