Кувабара, Мидзуна
Поделись знанием:
– Ну что, mon cher, ну что, достали манифест? – спросил старый граф. – А графинюшка была у обедни у Разумовских, молитву новую слышала. Очень хорошая, говорит.
– Достал, – отвечал Пьер. – Завтра государь будет… Необычайное дворянское собрание и, говорят, по десяти с тысячи набор. Да, поздравляю вас.
– Да, да, слава богу. Ну, а из армии что?
– Наши опять отступили. Под Смоленском уже, говорят, – отвечал Пьер.
– Боже мой, боже мой! – сказал граф. – Где же манифест?
– Воззвание! Ах, да! – Пьер стал в карманах искать бумаг и не мог найти их. Продолжая охлопывать карманы, он поцеловал руку у вошедшей графини и беспокойно оглядывался, очевидно, ожидая Наташу, которая не пела больше, но и не приходила в гостиную.
– Ей богу, не знаю, куда я его дел, – сказал он.
– Ну уж, вечно растеряет все, – сказала графиня. Наташа вошла с размягченным, взволнованным лицом и села, молча глядя на Пьера. Как только она вошла в комнату, лицо Пьера, до этого пасмурное, просияло, и он, продолжая отыскивать бумаги, несколько раз взглядывал на нее.
– Ей богу, я съезжу, я дома забыл. Непременно…
– Ну, к обеду опоздаете.
– Ах, и кучер уехал.
Но Соня, пошедшая в переднюю искать бумаги, нашла их в шляпе Пьера, куда он их старательно заложил за подкладку. Пьер было хотел читать.
– Нет, после обеда, – сказал старый граф, видимо, в этом чтении предвидевший большое удовольствие.
За обедом, за которым пили шампанское за здоровье нового Георгиевского кавалера, Шиншин рассказывал городские новости о болезни старой грузинской княгини, о том, что Метивье исчез из Москвы, и о том, что к Растопчину привели какого то немца и объявили ему, что это шампиньон (так рассказывал сам граф Растопчин), и как граф Растопчин велел шампиньона отпустить, сказав народу, что это не шампиньон, а просто старый гриб немец.
– Хватают, хватают, – сказал граф, – я графине и то говорю, чтобы поменьше говорила по французски. Теперь не время.
– А слышали? – сказал Шиншин. – Князь Голицын русского учителя взял, по русски учится – il commence a devenir dangereux de parler francais dans les rues. [становится опасным говорить по французски на улицах.]
– Ну что ж, граф Петр Кирилыч, как ополченье то собирать будут, и вам придется на коня? – сказал старый граф, обращаясь к Пьеру.
Пьер был молчалив и задумчив во все время этого обеда. Он, как бы не понимая, посмотрел на графа при этом обращении.
– Да, да, на войну, – сказал он, – нет! Какой я воин! А впрочем, все так странно, так странно! Да я и сам не понимаю. Я не знаю, я так далек от военных вкусов, но в теперешние времена никто за себя отвечать не может.
После обеда граф уселся покойно в кресло и с серьезным лицом попросил Соню, славившуюся мастерством чтения, читать.
– «Первопрестольной столице нашей Москве.
Неприятель вошел с великими силами в пределы России. Он идет разорять любезное наше отечество», – старательно читала Соня своим тоненьким голоском. Граф, закрыв глаза, слушал, порывисто вздыхая в некоторых местах.
Наташа сидела вытянувшись, испытующе и прямо глядя то на отца, то на Пьера.
Пьер чувствовал на себе ее взгляд и старался не оглядываться. Графиня неодобрительно и сердито покачивала головой против каждого торжественного выражения манифеста. Она во всех этих словах видела только то, что опасности, угрожающие ее сыну, еще не скоро прекратятся. Шиншин, сложив рот в насмешливую улыбку, очевидно приготовился насмехаться над тем, что первое представится для насмешки: над чтением Сони, над тем, что скажет граф, даже над самым воззванием, ежели не представится лучше предлога.
Прочтя об опасностях, угрожающих России, о надеждах, возлагаемых государем на Москву, и в особенности на знаменитое дворянство, Соня с дрожанием голоса, происходившим преимущественно от внимания, с которым ее слушали, прочла последние слова: «Мы не умедлим сами стать посреди народа своего в сей столице и в других государства нашего местах для совещания и руководствования всеми нашими ополчениями, как ныне преграждающими пути врагу, так и вновь устроенными на поражение оного, везде, где только появится. Да обратится погибель, в которую он мнит низринуть нас, на главу его, и освобожденная от рабства Европа да возвеличит имя России!»
Кувабара Мидзуна (яп. 桑原 水菜 Кувабара Мидзуна?, р. 23 сентября 1969 г.) — японская писательница, автор «лайт-новел». Все её книги изданы только на японском языке.
Родилась в префектуре Тиба, регион Канто, Япония. Получила образование на литературном факультете Университета Тюо. Её история «День, когда поднялся ветер» (яп. 風駆ける日) выиграла первый приз молодых читателей журнала Cobalt.[1]
Самая известная работа Кувабары Мидзуны — серия «лайт-новел» «Призрачное пламя», по которой снято аниме Mirage of Blaze в жанре сёнэн-ай. Она же писала сценарий для некоторых Drama CD (например, Drama CD 3 «Night Wings»).[1]
Романы
- «Призрачное пламя» (яп. 炎の蜃気楼[ミラージュ] Honoo no Shinkirou, Honoo no Mirāju) — 40 томов, выходивших с ноября 1990 по апрель 2004. Иллюстраторы: с 1 по 11 том — Тоодзю Кадзуми, с 12 по 40 том — Хамада Сёко.
- Сайд-стори к «Призрачному пламени» (яп. 炎の蜃気楼邂 逅編).
Название тома (яп.) Дата выпуска ISBN Exaudi nos アウディ・ノス март 1995 ISBN 4-08-609031-7 Ультрамарин 群青 март 1996 ISBN 4-08-609033-3 Подними красный флаг 真紅の旗をひるがえせ январь 2004 ISBN 4-08-600359-7 Призрачное пламя, память 炎の蜃気楼メモリアル апрель 2005 ISBN 4-08-600582-4 Красный кит и стеклянный мальчик 赤い鯨とびいどろ童子 август 2007 ISBN 4-08-601048-8
- Приквелы к «Призрачному пламени» (яп. 炎の蜃気楼邂 逅編) — в процессе. Иллюстрации — Хотака Ран.
Список томов № Название тома Дата выпуска ISBN 1 真皓き残響 夜叉誕生（上） апрель 2001 ISBN 4-08-614834-X 2 真皓き残響 夜叉誕生（下） апрель 2001 ISBN 4-08-614835-8 3 真皓き残響 妖刀乱舞（上） июнь 2001 ISBN 4-08-614859-5 4 真皓き残響 妖刀乱舞（下） июнь 2001 ISBN 4-08-614860-9 5 真皓き残響 外道丸様（上） декабрь 2001 ISBN 4-08-600050-4 6 真皓き残響 外道丸様（下） декабрь 2001 ISBN 4-08-600051-2 7 真皓き残響 十三神将 июль 2003 ISBN 4-08-600295-7 8 真皓き残響 琵琶島姫 февраль 2008 ISBN 4-08-601121-2 9 真皓き残響 氷雪問答 июль 2008 ISBN 4-08-601180-8
№ Название тома Дата выпуска ISBN 1 風雲縛魔伝1 декабрь 1992 ISBN 4-08-611704-5 2 風雲縛魔伝2（黒羽天狗の巻） июль 1993 ISBN 4-08-611758-4 3 風雲縛魔伝3（酒顛童子の巻 前編） июль 1994 ISBN 4-08-611866-1 4 風雲縛魔伝4（酒顛童子の巻 後編） октябрь 1994 ISBN 4-08-611896-3 5 風雲縛魔伝5（赤目銀杏の巻） май 1996 ISBN 4-08-614189-2 6 風雲縛魔伝6（出雲鬼社の巻） август 2005 ISBN 4-08-600623-5 7 風雲縛魔伝7（北斗復活！の巻） декабрь 2005 ISBN 4-08-600705-3
- Divine Red, «Божественный красный» (яп. 赤の神紋) — в процессе.
- Schwartz Heart (яп. シュバルツ・ヘルツ) — в процессе. Иллюстратор большинства романов - Юмэка Сумомо.
№ Название тома Дата выпуска ISBN 1 シュバルツ・ヘルツ―黒い心臓― апрель 2006 ISBN 4086007444 2 ワルキューレの雪騎行 июля 2006 ISBN 4086007851 3 アリアドネの糸車 октябрь 2006 ISBN 4086008246 4 シヴァの踊る森 январь 2007 ISBN 4086008602 5 シュバルツ・ヘルツ ゲスタァン апрель 2007 ISBN 4086008963 6 燃える湖底のラム・前編 сентябрь 2007 ISBN 4086010240 7 燃える湖底のラム・後編 ноябрь 2007 ISBN 4086011026
- Ilegenes (яп. イルゲネス) — в процессе.
№ Название тома Дата выпуска ISBN 1 イルゲネス -The Genetic Sodom ILEGENES- (上) август 2007 ISBN 4-86127-414-1 2 イルゲネス -The Genetic Sodom ILEGENES- (下) сентябрь 2007 ISBN 4-86127-429-X
Напишите отзыв о статье "Кувабара, Мидзуна"
Примечания
Ссылки
- [mizuna.info Официальный сайт] (яп.)
 |
Эта статья или раздел содержит незавершённый перевод с иностранного языка. Вы можете помочь проекту, закончив перевод. Если вы знаете, на каком языке написан фрагмент, укажите его в этом шаблоне.
|
Отрывок, характеризующий Кувабара, Мидзуна
– Ах да, твое дело. В гусары то? Скажу, скажу. Нынче скажу все.– Ну что, mon cher, ну что, достали манифест? – спросил старый граф. – А графинюшка была у обедни у Разумовских, молитву новую слышала. Очень хорошая, говорит.
– Достал, – отвечал Пьер. – Завтра государь будет… Необычайное дворянское собрание и, говорят, по десяти с тысячи набор. Да, поздравляю вас.
– Да, да, слава богу. Ну, а из армии что?
– Наши опять отступили. Под Смоленском уже, говорят, – отвечал Пьер.
– Боже мой, боже мой! – сказал граф. – Где же манифест?
– Воззвание! Ах, да! – Пьер стал в карманах искать бумаг и не мог найти их. Продолжая охлопывать карманы, он поцеловал руку у вошедшей графини и беспокойно оглядывался, очевидно, ожидая Наташу, которая не пела больше, но и не приходила в гостиную.
– Ей богу, не знаю, куда я его дел, – сказал он.
– Ну уж, вечно растеряет все, – сказала графиня. Наташа вошла с размягченным, взволнованным лицом и села, молча глядя на Пьера. Как только она вошла в комнату, лицо Пьера, до этого пасмурное, просияло, и он, продолжая отыскивать бумаги, несколько раз взглядывал на нее.
– Ей богу, я съезжу, я дома забыл. Непременно…
– Ну, к обеду опоздаете.
– Ах, и кучер уехал.
Но Соня, пошедшая в переднюю искать бумаги, нашла их в шляпе Пьера, куда он их старательно заложил за подкладку. Пьер было хотел читать.
– Нет, после обеда, – сказал старый граф, видимо, в этом чтении предвидевший большое удовольствие.
За обедом, за которым пили шампанское за здоровье нового Георгиевского кавалера, Шиншин рассказывал городские новости о болезни старой грузинской княгини, о том, что Метивье исчез из Москвы, и о том, что к Растопчину привели какого то немца и объявили ему, что это шампиньон (так рассказывал сам граф Растопчин), и как граф Растопчин велел шампиньона отпустить, сказав народу, что это не шампиньон, а просто старый гриб немец.
– Хватают, хватают, – сказал граф, – я графине и то говорю, чтобы поменьше говорила по французски. Теперь не время.
– А слышали? – сказал Шиншин. – Князь Голицын русского учителя взял, по русски учится – il commence a devenir dangereux de parler francais dans les rues. [становится опасным говорить по французски на улицах.]
– Ну что ж, граф Петр Кирилыч, как ополченье то собирать будут, и вам придется на коня? – сказал старый граф, обращаясь к Пьеру.
Пьер был молчалив и задумчив во все время этого обеда. Он, как бы не понимая, посмотрел на графа при этом обращении.
– Да, да, на войну, – сказал он, – нет! Какой я воин! А впрочем, все так странно, так странно! Да я и сам не понимаю. Я не знаю, я так далек от военных вкусов, но в теперешние времена никто за себя отвечать не может.
После обеда граф уселся покойно в кресло и с серьезным лицом попросил Соню, славившуюся мастерством чтения, читать.
– «Первопрестольной столице нашей Москве.
Неприятель вошел с великими силами в пределы России. Он идет разорять любезное наше отечество», – старательно читала Соня своим тоненьким голоском. Граф, закрыв глаза, слушал, порывисто вздыхая в некоторых местах.
Наташа сидела вытянувшись, испытующе и прямо глядя то на отца, то на Пьера.
Пьер чувствовал на себе ее взгляд и старался не оглядываться. Графиня неодобрительно и сердито покачивала головой против каждого торжественного выражения манифеста. Она во всех этих словах видела только то, что опасности, угрожающие ее сыну, еще не скоро прекратятся. Шиншин, сложив рот в насмешливую улыбку, очевидно приготовился насмехаться над тем, что первое представится для насмешки: над чтением Сони, над тем, что скажет граф, даже над самым воззванием, ежели не представится лучше предлога.
Прочтя об опасностях, угрожающих России, о надеждах, возлагаемых государем на Москву, и в особенности на знаменитое дворянство, Соня с дрожанием голоса, происходившим преимущественно от внимания, с которым ее слушали, прочла последние слова: «Мы не умедлим сами стать посреди народа своего в сей столице и в других государства нашего местах для совещания и руководствования всеми нашими ополчениями, как ныне преграждающими пути врагу, так и вновь устроенными на поражение оного, везде, где только появится. Да обратится погибель, в которую он мнит низринуть нас, на главу его, и освобожденная от рабства Европа да возвеличит имя России!»
