Кугорн, Менно ван
Барон Менно ван Кугорн или Минно де Кегорн[1], также Кухорн, Кохорн, Когорн (нидерл. Menno van Coehoorn; март 1641, Бритсум, Леувардерадел, Фрисландия, — 17 марта 1704, Гаага) — голландский военный инженер, внёсший значительный вклад в развитие фортификации[1], создатель одной из вариаций бастионной системы укреплений. Большая часть его деятельности пришлась на период войн Франции с Нидерландами (1672—1678, 1688—1697, 1702—1713)[1].
Силу крепости Когорн видел в обилии выступающих бастионов, причём каждая слабая часть стены должна была защищаться по крайней мере двумя огнями и бастионы должны были быть разрознены, чтобы взятие одного не имело влияния на защиту остальных. Кугорн стал известен, прежде всего, научным спором с инженером Луисом Паном (Paan), против которого он опубликовал «Versterckinge des Vijfhoecks Met alle sijne Buyten-Wercken» (Леуварден, 1682) в «Nieuwe Vestingsbouw» (1685); последняя книга в 1706 году была переведена на французский язык, а в 1709 году — на немецкий.
Кугорна называли «голландским Вобаном», хотя он сам был противником Вобана и в 1692 году успешно защищал от него форт Вильгельм у Намюра, пока не был отрезан от помощи и был вынужден сдаться.
Кугорн первый применил большие количества орудий при осадах, особенно поощряя небольшие, кидавшие гранаты мортиры — кугорны, названные по его имени. В 1703 году таких мортир против Бонна было выставлено 500 и они в три дня заставили крепость сдаться.
|
Это заготовка статьи о биографии персоналии из Нидерландов. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Напишите отзыв о статье "Кугорн, Менно ван"
Примечания
- ↑ 1 2 3 Кегорн (Cochorn) Минно де // Военная энциклопедия / Грачёв П. С.. — Москва: Военное издательство, 1999. — Т. 4. — С. 5.
Отрывок, характеризующий Кугорн, Менно ван
Размотав бечевки, которыми была завязана одна нога, он аккуратно свернул бечевки и тотчас принялся за другую ногу, взглядывая на Пьера. Пока одна рука вешала бечевку, другая уже принималась разматывать другую ногу. Таким образом аккуратно, круглыми, спорыми, без замедления следовавшими одно за другим движеньями, разувшись, человек развесил свою обувь на колышки, вбитые у него над головами, достал ножик, обрезал что то, сложил ножик, положил под изголовье и, получше усевшись, обнял свои поднятые колени обеими руками и прямо уставился на Пьера. Пьеру чувствовалось что то приятное, успокоительное и круглое в этих спорых движениях, в этом благоустроенном в углу его хозяйстве, в запахе даже этого человека, и он, не спуская глаз, смотрел на него.– А много вы нужды увидали, барин? А? – сказал вдруг маленький человек. И такое выражение ласки и простоты было в певучем голосе человека, что Пьер хотел отвечать, но у него задрожала челюсть, и он почувствовал слезы. Маленький человек в ту же секунду, не давая Пьеру времени выказать свое смущение, заговорил тем же приятным голосом.
– Э, соколик, не тужи, – сказал он с той нежно певучей лаской, с которой говорят старые русские бабы. – Не тужи, дружок: час терпеть, а век жить! Вот так то, милый мой. А живем тут, слава богу, обиды нет. Тоже люди и худые и добрые есть, – сказал он и, еще говоря, гибким движением перегнулся на колени, встал и, прокашливаясь, пошел куда то.
– Ишь, шельма, пришла! – услыхал Пьер в конце балагана тот же ласковый голос. – Пришла шельма, помнит! Ну, ну, буде. – И солдат, отталкивая от себя собачонку, прыгавшую к нему, вернулся к своему месту и сел. В руках у него было что то завернуто в тряпке.
– Вот, покушайте, барин, – сказал он, опять возвращаясь к прежнему почтительному тону и развертывая и подавая Пьеру несколько печеных картошек. – В обеде похлебка была. А картошки важнеющие!
Пьер не ел целый день, и запах картофеля показался ему необыкновенно приятным. Он поблагодарил солдата и стал есть.
– Что ж, так то? – улыбаясь, сказал солдат и взял одну из картошек. – А ты вот как. – Он достал опять складной ножик, разрезал на своей ладони картошку на равные две половины, посыпал соли из тряпки и поднес Пьеру.
