Кударо-джавское наречие осетинского языка
Кударо-джа́вское наре́чие осети́нского языка́ (осет. къуыдайраг ныхасыздæхт или дзауаг ныхасыздæхт, рус. также джавский или двальский говор[1]) — одна из разновидностей иронского диалекта, распространённая на значительной части территории Южной Осетии[2][3].
Содержание
Лингвистические особенности
По рефлексам старых аффрикат кударо-джавское наречие сильно отличается как от дигорского диалекта, так и от других иронских говоров: старо-двальские шипящие аффрикаты (ч, дж, чъ) соответствуют дигорско-иронским свистящим аффрикатам (ц, дз, цъ); в кударо-джавском (ново-двальском) это различие ещё более усугубилось тем, что шипящие его аффрикаты изменились в шипящие спиранты (ш, ж, цъ).
По всем основным фонетическим, морфологическим и лексическим признакам кударо-джавское наречие смыкается с иронским и противостоит дигорскому диалекту[4]. В южных говорах больше грузинских заимствований, в северных на месте тех же заимствований — русские корни (например, «роза» на севере называется розæ, а на юге уарди).
Некоторые авторы, как Г.С. Ахвледиани, Ю.А. Дзиццойты и И. Гершевич выделяют кударо-джавского наречия в качестве третьего диалекта в осетинском языке (в частности, на основании особой парадигмы будущего времени глагола). И. Гершевич , кроме того, указывал на близость кударо-джавского с рядом скифских рефлексов, считая этот диалект потомком скифского, в отличие от иронского диалекта, который, по его мнению, является потомком сарматского. В свою очередь Ф. Тордарсон полагал, что кударо-джавское наречие в некотором отношении представляет собой более архаичный диалект, в отличие от родственных ему северо-иронских. А Я. Харматта высказывал мнение о возможной связи некоторых рефлексов в старо-кудароджавском непосредственно с древнеиранскими[5][6][7][8][9].
Современная диалектная структура осетинского языка
- Осетинский язык
- Дигорский диалект
- Уаллагкомское наречие (переходное между двумя диалектами)
- Иронский диалект
- Двальское (стародвальское) наречие † → кударо-джавское (новодвальское) наречие
- Туальский говор † (переходный между двумя наречиями)
- Североиронское наречие (условная группа родственных говоров)
- Двальское (стародвальское) наречие † → кударо-джавское (новодвальское) наречие
- Дигорский диалект
Сравнительные особенности наречий и говоров иронского диалекта
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
В этом разделе не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 9 июля 2016 года. |
Нормальная орфография иронского варианта литературного осетинского языка | Стародвальский (двальский) говор (до XIX в.) | Кударо-джавский говор (продолжение стародвальского) | Алагирский говор (с XX в. вытеснен куртатинским) | Урс-туальский (рокский) говор и чсанский (ксанский) говор | Куртатинский говор | Туальский говор (до XX в.) | Перевод |
Салам | Салам | Салам | Шалам | Салам | Шалам | Салам | Привет |
Кусынц | Кусынч | Кусынч | Кушынц | Кусынц | Кушынс | Кусынц | Они делают |
Чызджы цæстытæ | Кызгы чæстытæ | Чызджы шæстытæ | Чызджы цæштытæ | Чызджы цæстытæ | Чыжджы сæштытæ | Чызджы сæстытæ | Девичьи глаза |
Дзæбæх | Джæбæх | Джæбæх | Дзæбæх | Дзæбæх | Зæбæх | Зæбæх | Хорошо |
Цу | Чу | Чу | Цу | Цу | Су | Су | Иди |
Хуыцау | Хуычау | Хуышау | Хуыцау | Хуыцау | Хуысау | Хуысау | Бог |
Дзурынц | Джурынч | Журынч | Дзурынц | Дзурынц | Зурынс | Зурынц | Они говорят |
Цыбыр | Чыбыр | Чыбыр | Цыбыр | Цыбыр | Сыбыр | Сыбыр | Короткий |
См. также
Напишите отзыв о статье "Кударо-джавское наречие осетинского языка"
Литература
- Абаев В. И. О языке южных осетин // Языки Северного Кавказа и Дагестана. — М., 1935
- [allingvo.ru/LANGUAGE/IronDialekt.htm Бекоев Д. Г. Иронский диалект осетинского языка. — Цхинвали, 1985]
- [ironau.ru/kambolov-hist-o4erk.html Камболов Т. Т. Очерк истории осетинского языка. — Владикавказ, 2006]
- [ironau.ru/kambolovtt.html Камболов Т. Т. Языковая ситуация и языковая политика в Северной Осетии: история, современность, перспективы. — Владикавказ, 2007]
Примечания
- ↑
- ↑ Ахвледиани Г. С. Сборник избранных работ по осетинскому языку. — Тбилиси, 1960, с. 65
- ↑ Абаев В. И. Осетинский язык и фольклор. — М.—Л., 1949, с. 496
- ↑ Абаев В. И. Осетинский язык и фольклор. — М.—Л., 1949. сс. 487—496
- ↑ Ахвледиани Г. С. Сборник избранных работ по осетинскому языку. — Тбилиси, 1960. С. 116
- ↑ Дзиццойты Ю. А. [www.runivers.ru/lib/book3231/10437/ К этимологии топонима K’wydar] // Nartamongae. The Journal of Alano-Ossetic Studies: Epic, Mythology, Language, History. Vol.IV, № 1,2. 2007.
- ↑ Gershevitch I. Fossilized imperatival morphemes in Ossetic//Studia Iranica et Alanica. Festschrift for Prof. Vasilij Ivanovich Abaev on the Occasion of His 95th Birthday. Rome, 1998, p. 141—159 (англ.)
- ↑ Камболов Т. Т. [ironau.ru/kambolov-hist-o4erk63.html Очерк истории осетинского языка.] — Владикавказ, 2006, стр. 421
- ↑ Harmatta, J., Studies in the History and Language of the Sarmatians, Szeged 1970, p. 75—76
Ссылки
- [allingvo.ru allingvo.ru] Клуб аланского языка
- [ironau.ru ironau.ru] Осетинский язык онлайн
- [www.iriston.com/slovar/ www.iriston.com/slovar] Осетинские словари онлайн
Отрывок, характеризующий Кударо-джавское наречие осетинского языка
Приезжавший в этот день доктор осмотрел Наташу и велел продолжать те последние порошки, которые он прописал две недели тому назад.– Непременно продолжать – утром и вечером, – сказал он, видимо, сам добросовестно довольный своим успехом. – Только, пожалуйста, аккуратнее. Будьте покойны, графиня, – сказал шутливо доктор, в мякоть руки ловко подхватывая золотой, – скоро опять запоет и зарезвится. Очень, очень ей в пользу последнее лекарство. Она очень посвежела.
Графиня посмотрела на ногти и поплевала, с веселым лицом возвращаясь в гостиную.
В начале июля в Москве распространялись все более и более тревожные слухи о ходе войны: говорили о воззвании государя к народу, о приезде самого государя из армии в Москву. И так как до 11 го июля манифест и воззвание не были получены, то о них и о положении России ходили преувеличенные слухи. Говорили, что государь уезжает потому, что армия в опасности, говорили, что Смоленск сдан, что у Наполеона миллион войска и что только чудо может спасти Россию.
11 го июля, в субботу, был получен манифест, но еще не напечатан; и Пьер, бывший у Ростовых, обещал на другой день, в воскресенье, приехать обедать и привезти манифест и воззвание, которые он достанет у графа Растопчина.
В это воскресенье Ростовы, по обыкновению, поехали к обедне в домовую церковь Разумовских. Был жаркий июльский день. Уже в десять часов, когда Ростовы выходили из кареты перед церковью, в жарком воздухе, в криках разносчиков, в ярких и светлых летних платьях толпы, в запыленных листьях дерев бульвара, в звуках музыки и белых панталонах прошедшего на развод батальона, в громе мостовой и ярком блеске жаркого солнца было то летнее томление, довольство и недовольство настоящим, которое особенно резко чувствуется в ясный жаркий день в городе. В церкви Разумовских была вся знать московская, все знакомые Ростовых (в этот год, как бы ожидая чего то, очень много богатых семей, обыкновенно разъезжающихся по деревням, остались в городе). Проходя позади ливрейного лакея, раздвигавшего толпу подле матери, Наташа услыхала голос молодого человека, слишком громким шепотом говорившего о ней:
– Это Ростова, та самая…
– Как похудела, а все таки хороша!
Она слышала, или ей показалось, что были упомянуты имена Курагина и Болконского. Впрочем, ей всегда это казалось. Ей всегда казалось, что все, глядя на нее, только и думают о том, что с ней случилось. Страдая и замирая в душе, как всегда в толпе, Наташа шла в своем лиловом шелковом с черными кружевами платье так, как умеют ходить женщины, – тем спокойнее и величавее, чем больнее и стыднее у ней было на душе. Она знала и не ошибалась, что она хороша, но это теперь не радовало ее, как прежде. Напротив, это мучило ее больше всего в последнее время и в особенности в этот яркий, жаркий летний день в городе. «Еще воскресенье, еще неделя, – говорила она себе, вспоминая, как она была тут в то воскресенье, – и все та же жизнь без жизни, и все те же условия, в которых так легко бывало жить прежде. Хороша, молода, и я знаю, что теперь добра, прежде я была дурная, а теперь я добра, я знаю, – думала она, – а так даром, ни для кого, проходят лучшие годы». Она стала подле матери и перекинулась с близко стоявшими знакомыми. Наташа по привычке рассмотрела туалеты дам, осудила tenue [манеру держаться] и неприличный способ креститься рукой на малом пространстве одной близко стоявшей дамы, опять с досадой подумала о том, что про нее судят, что и она судит, и вдруг, услыхав звуки службы, ужаснулась своей мерзости, ужаснулась тому, что прежняя чистота опять потеряна ею.
Благообразный, тихий старичок служил с той кроткой торжественностью, которая так величаво, успокоительно действует на души молящихся. Царские двери затворились, медленно задернулась завеса; таинственный тихий голос произнес что то оттуда. Непонятные для нее самой слезы стояли в груди Наташи, и радостное и томительное чувство волновало ее.
«Научи меня, что мне делать, как мне исправиться навсегда, навсегда, как мне быть с моей жизнью… – думала она.
Дьякон вышел на амвон, выправил, широко отставив большой палец, длинные волосы из под стихаря и, положив на груди крест, громко и торжественно стал читать слова молитвы:
– «Миром господу помолимся».
«Миром, – все вместе, без различия сословий, без вражды, а соединенные братской любовью – будем молиться», – думала Наташа.
– О свышнем мире и о спасении душ наших!
«О мире ангелов и душ всех бестелесных существ, которые живут над нами», – молилась Наташа.
Когда молились за воинство, она вспомнила брата и Денисова. Когда молились за плавающих и путешествующих, она вспомнила князя Андрея и молилась за него, и молилась за то, чтобы бог простил ей то зло, которое она ему сделала. Когда молились за любящих нас, она молилась о своих домашних, об отце, матери, Соне, в первый раз теперь понимая всю свою вину перед ними и чувствуя всю силу своей любви к ним. Когда молились о ненавидящих нас, она придумала себе врагов и ненавидящих для того, чтобы молиться за них. Она причисляла к врагам кредиторов и всех тех, которые имели дело с ее отцом, и всякий раз, при мысли о врагах и ненавидящих, она вспоминала Анатоля, сделавшего ей столько зла, и хотя он не был ненавидящий, она радостно молилась за него как за врага. Только на молитве она чувствовала себя в силах ясно и спокойно вспоминать и о князе Андрее, и об Анатоле, как об людях, к которым чувства ее уничтожались в сравнении с ее чувством страха и благоговения к богу. Когда молились за царскую фамилию и за Синод, она особенно низко кланялась и крестилась, говоря себе, что, ежели она не понимает, она не может сомневаться и все таки любит правительствующий Синод и молится за него.
Окончив ектенью, дьякон перекрестил вокруг груди орарь и произнес:
– «Сами себя и живот наш Христу богу предадим».
«Сами себя богу предадим, – повторила в своей душе Наташа. – Боже мой, предаю себя твоей воле, – думала она. – Ничего не хочу, не желаю; научи меня, что мне делать, куда употребить свою волю! Да возьми же меня, возьми меня! – с умиленным нетерпением в душе говорила Наташа, не крестясь, опустив свои тонкие руки и как будто ожидая, что вот вот невидимая сила возьмет ее и избавит от себя, от своих сожалений, желаний, укоров, надежд и пороков.
Графиня несколько раз во время службы оглядывалась на умиленное, с блестящими глазами, лицо своей дочери и молилась богу о том, чтобы он помог ей.
Неожиданно, в середине и не в порядке службы, который Наташа хорошо знала, дьячок вынес скамеечку, ту самую, на которой читались коленопреклоненные молитвы в троицын день, и поставил ее перед царскими дверьми. Священник вышел в своей лиловой бархатной скуфье, оправил волосы и с усилием стал на колена. Все сделали то же и с недоумением смотрели друг на друга. Это была молитва, только что полученная из Синода, молитва о спасении России от вражеского нашествия.
– «Господи боже сил, боже спасения нашего, – начал священник тем ясным, ненапыщенным и кротким голосом, которым читают только одни духовные славянские чтецы и который так неотразимо действует на русское сердце. – Господи боже сил, боже спасения нашего! Призри ныне в милости и щедротах на смиренные люди твоя, и человеколюбно услыши, и пощади, и помилуй нас. Се враг смущаяй землю твою и хотяй положити вселенную всю пусту, восста на ны; се людие беззаконии собрашася, еже погубити достояние твое, разорити честный Иерусалим твой, возлюбленную тебе Россию: осквернити храмы твои, раскопати алтари и поругатися святыне нашей. Доколе, господи, доколе грешницы восхвалятся? Доколе употребляти имать законопреступный власть?