Куза, Василий Васильевич
| Василий Куза | |
 | |
| Имя при рождении: |
Василий Васильевич Куза |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Профессия: |
актёр, режиссёр |
| Гражданство: |
СССР |
| Награды: |
|
Василий Васильевич Куза (16 (29) мая 1902 — 23 июля 1941, Москва) — советский актёр, театральный режиссёр, заслуженный артист РСФСР (1937)[1]. Отец археолога и историка А. В. Кузы.
Содержание
Биография
Актёрское искусство Василий Куза изучал в театральной студии Смирнова, а также в Киеве, в студии при Театре Соловцова. В 1921 году был принят в Студию Вахтангова (3-ю студии МХАТ), позже преобразованную в Театр им. Е. Вахтангова, в котором Куза служил до конца жизни. С середины 20-х годов был одним из ведущих актёров театра[2]; среди лучших ролей — Калаф в «Принцессе Турандот», Годун в «Разломе» Б. Лавренёва, Бродский в «Интервенции» Л. Славина, Растиньяк в «Человеческой комедии» по Бальзаку[1].
Как режиссёр Василий Куза участвовал в постановке спектаклей «Трус» А. Крона, «Человек с ружьем» Н. Погодина и «Фельдмаршал Кутузов» В. Соловьёва; самостоятельно поставил в 1937 году «Большой день» В. Киршона. Одновременно с работой в театре ставил спектакли в 4-м Колхозно-совхозном театре Горьковской области, руководил Рабочим театром завода «Каучук», над которым с 1932 года шефствовал Театр им. Е. Вахтангова[1]. Совместно с Л. М. Шихматовым поставил здесь «Укрощение строптивой» У. Шекспира[3].
С 1924 года Василий Куза был помощником, а в дальнейшем, вплоть до 1941 года, заместителем директора театра по художественной части[2].
После начала Великой Отечественной войны Василий Васильевич Куза продолжал работать в театре, одновременно являясь секретарём его партийной организации и политруком группы самозащиты, дежурившей во время начавшихся ночных налётов фашистской авиации на Москву. Он погиб, спасая людей, в ночь с 23 на 24 июля 1941 года от взрыва фугасной авиабомбы, попавшей в здание Театра им. Вахтангова и сильно его разрушившей[1].
Василий Куза приходился дальним родственником правителю Румынии Александру Кузе.
Признание и награды
- Заслуженный артист РСФСР (1937)[1]
Творчество
Роли в театре
- 1922 — «Принцесса Турандот» Карло Гоцци — Калаф[1]
- 1924 — «Лев Гурыч Синичкин» Д. Ленского — дирижёр
- 1927 — «Разлом» Б. Лавренёва — Годун
- 1930 — «Коварство и любовь» Ф. Шиллера — Фердинанд
- 1933 — «Интервенция» Л. Славина — Бродский
- 1934 — «Человеческая комедия» по Бальзаку — Растиньяк
- 1935 — «Аристократы» Н. Погодина — Садовский
- 1936 — «Флоридсдорф» Ф. Вольфа — Вейссель
- 1938 — «Шёл солдат с фронта» («Я сын трудового народа») В. Катаева — Семён Котко
- 1941 — «Маскарад» М. Ю. Лермонтова — князь Звездич
Постановки в театре
- 1937 — «Большой день» Владимира Киршона
Напишите отзыв о статье "Куза, Василий Васильевич"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 6 А.-М. В. [www.gumer.info/bibliotek_Buks/Culture/Teatr/_144.php Куза, Василий Васильевич] // Театральная энциклопедия (под ред. П. А. Маркова). — М.: Советская энциклопедия, 1961—1965. — Т. 2.
- ↑ 1 2 [www.vakhtangov.ru/persones/kuza Василий Куза] // Государственный академический театр имени Евг. Вахтангова (официальный сайт)
- ↑ В. Куза, Л. Шихматов Театр клуба «Каучук» под руководством вахтанговцев // «Клуб». — 1936, № 6.
Литература
- Габович М., Рожин Я., Туманов И. Музы не молчали // «МОСКВЕ — Воздушная тревога !»: Местная ПВО в годы войны. Военно-историческая антология МПВО / Сост.: Ю. Ю. Каммерер, В. С. Караулов, С. Е. Лапиров.. — Изд. 3-е, доп. и перераб. — М.: Агар, 2000. — С. 90 - 96. — 430 с. — ISBN 5-89218-111-1. (в пер.)
Ссылки
- [www.vakhtangov.ru/persones/kuza Гос. Акад. Театр имени Евг. Вахтангова — Василий Куза]
|
Это заготовка статьи об актёре или актрисе. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Куза, Василий Васильевич
– О Борисе… Я знаю, – сказала она серьезно, – я затем и пришла. Не говорите, я знаю. Нет, скажите! – Она отпустила руку. – Скажите, мама. Он мил?– Наташа, тебе 16 лет, в твои года я была замужем. Ты говоришь, что Боря мил. Он очень мил, и я его люблю как сына, но что же ты хочешь?… Что ты думаешь? Ты ему совсем вскружила голову, я это вижу…
Говоря это, графиня оглянулась на дочь. Наташа лежала, прямо и неподвижно глядя вперед себя на одного из сфинксов красного дерева, вырезанных на углах кровати, так что графиня видела только в профиль лицо дочери. Лицо это поразило графиню своей особенностью серьезного и сосредоточенного выражения.
Наташа слушала и соображала.
– Ну так что ж? – сказала она.
– Ты ему вскружила совсем голову, зачем? Что ты хочешь от него? Ты знаешь, что тебе нельзя выйти за него замуж.
– Отчего? – не переменяя положения, сказала Наташа.
– Оттого, что он молод, оттого, что он беден, оттого, что он родня… оттого, что ты и сама не любишь его.
– А почему вы знаете?
– Я знаю. Это не хорошо, мой дружок.
– А если я хочу… – сказала Наташа.
– Перестань говорить глупости, – сказала графиня.
– А если я хочу…
– Наташа, я серьезно…
Наташа не дала ей договорить, притянула к себе большую руку графини и поцеловала ее сверху, потом в ладонь, потом опять повернула и стала целовать ее в косточку верхнего сустава пальца, потом в промежуток, потом опять в косточку, шопотом приговаривая: «январь, февраль, март, апрель, май».
– Говорите, мама, что же вы молчите? Говорите, – сказала она, оглядываясь на мать, которая нежным взглядом смотрела на дочь и из за этого созерцания, казалось, забыла всё, что она хотела сказать.
– Это не годится, душа моя. Не все поймут вашу детскую связь, а видеть его таким близким с тобой может повредить тебе в глазах других молодых людей, которые к нам ездят, и, главное, напрасно мучает его. Он, может быть, нашел себе партию по себе, богатую; а теперь он с ума сходит.
– Сходит? – повторила Наташа.
– Я тебе про себя скажу. У меня был один cousin…
– Знаю – Кирилла Матвеич, да ведь он старик?
– Не всегда был старик. Но вот что, Наташа, я поговорю с Борей. Ему не надо так часто ездить…
– Отчего же не надо, коли ему хочется?
– Оттого, что я знаю, что это ничем не кончится.
– Почему вы знаете? Нет, мама, вы не говорите ему. Что за глупости! – говорила Наташа тоном человека, у которого хотят отнять его собственность.
– Ну не выйду замуж, так пускай ездит, коли ему весело и мне весело. – Наташа улыбаясь поглядела на мать.
– Не замуж, а так , – повторила она.
– Как же это, мой друг?
– Да так . Ну, очень нужно, что замуж не выйду, а… так .
– Так, так, – повторила графиня и, трясясь всем своим телом, засмеялась добрым, неожиданным старушечьим смехом.
– Полноте смеяться, перестаньте, – закричала Наташа, – всю кровать трясете. Ужасно вы на меня похожи, такая же хохотунья… Постойте… – Она схватила обе руки графини, поцеловала на одной кость мизинца – июнь, и продолжала целовать июль, август на другой руке. – Мама, а он очень влюблен? Как на ваши глаза? В вас были так влюблены? И очень мил, очень, очень мил! Только не совсем в моем вкусе – он узкий такой, как часы столовые… Вы не понимаете?…Узкий, знаете, серый, светлый…
– Что ты врешь! – сказала графиня.
Наташа продолжала:
– Неужели вы не понимаете? Николенька бы понял… Безухий – тот синий, темно синий с красным, и он четвероугольный.
– Ты и с ним кокетничаешь, – смеясь сказала графиня.
– Нет, он франмасон, я узнала. Он славный, темно синий с красным, как вам растолковать…
– Графинюшка, – послышался голос графа из за двери. – Ты не спишь? – Наташа вскочила босиком, захватила в руки туфли и убежала в свою комнату.
Она долго не могла заснуть. Она всё думала о том, что никто никак не может понять всего, что она понимает, и что в ней есть.
«Соня?» подумала она, глядя на спящую, свернувшуюся кошечку с ее огромной косой. «Нет, куда ей! Она добродетельная. Она влюбилась в Николеньку и больше ничего знать не хочет. Мама, и та не понимает. Это удивительно, как я умна и как… она мила», – продолжала она, говоря про себя в третьем лице и воображая, что это говорит про нее какой то очень умный, самый умный и самый хороший мужчина… «Всё, всё в ней есть, – продолжал этот мужчина, – умна необыкновенно, мила и потом хороша, необыкновенно хороша, ловка, – плавает, верхом ездит отлично, а голос! Можно сказать, удивительный голос!» Она пропела свою любимую музыкальную фразу из Херубиниевской оперы, бросилась на постель, засмеялась от радостной мысли, что она сейчас заснет, крикнула Дуняшу потушить свечку, и еще Дуняша не успела выйти из комнаты, как она уже перешла в другой, еще более счастливый мир сновидений, где всё было так же легко и прекрасно, как и в действительности, но только было еще лучше, потому что было по другому.
На другой день графиня, пригласив к себе Бориса, переговорила с ним, и с того дня он перестал бывать у Ростовых.
31 го декабря, накануне нового 1810 года, le reveillon [ночной ужин], был бал у Екатерининского вельможи. На бале должен был быть дипломатический корпус и государь.
