Кузманич, Анте
А́нте Кузма́нич (хорв. Ante Kuzmanić, 12 июля 1807, Сплит — 10 января 1879, Задар) — хорватский писатель, врач, общественный деятель.
Получил медицинское образование и на протяжении 20 лет был профессором в Заре (ныне Задар), специализируясь в области акушерства и гинекологии. Кузманичу приналежит первый хорватский учебник по акушерству (хорв. Šezdeset učenjah iz primaljstva za primalje, 1875), к которому был приложен первый же словарь хорватских медицинских терминов и народных выражений из области медицины.
Кузманич стоял у истоков хорватского литературного движения в Далмации. Он основал (1844) и до 1849 г. (с перерывом) редактировал первый в Далмации (и третий вообще) хорватский журнал «Заря Далматинская» (хорв. Zora dalmatinska). В 1848 г. им основано литературное товарищество «Славянская липа» (хорв. Slavjanska Lipa). В 1849—1855 и 1864—1866 гг. редактировал газету «Glasnik dalmatinski», в 1851 г. основал и первое время редактировал первый хорватский юридический журнал «Правдоноша» (хорв. Pravdonoša) — в этом случае, как и в случае с учебным пособием по акушерству, для Кузманича было принципиально важно создать прецедент полноценного обсуждения различных вопросов на хорватском языке. Кузманичу принадлежат лирическая поэма «Златка» (1856) и воспоминания (хорв. Spomen iz moga dnevnika).
Общественная и публицистическая деятельность Кузманича была направлена на формирование особой хорватской национальной идентичности и на подключение Далмации к общехорватскому культурному и национальному единству — противостоя, тем самым, иллирийскому движению, ратовавшему за единство южнославянских народов. Имя Кузманича носит медицинский институт в Задаре.
Напишите отзыв о статье "Кузманич, Анте"
Отрывок, характеризующий Кузманич, Анте
В конце января Пьер приехал в Москву и поселился в уцелевшем флигеле. Он съездил к графу Растопчину, к некоторым знакомым, вернувшимся в Москву, и собирался на третий день ехать в Петербург. Все торжествовали победу; все кипело жизнью в разоренной и оживающей столице. Пьеру все были рады; все желали видеть его, и все расспрашивали его про то, что он видел. Пьер чувствовал себя особенно дружелюбно расположенным ко всем людям, которых он встречал; но невольно теперь он держал себя со всеми людьми настороже, так, чтобы не связать себя чем нибудь. Он на все вопросы, которые ему делали, – важные или самые ничтожные, – отвечал одинаково неопределенно; спрашивали ли у него: где он будет жить? будет ли он строиться? когда он едет в Петербург и возьмется ли свезти ящичек? – он отвечал: да, может быть, я думаю, и т. д.
О Ростовых он слышал, что они в Костроме, и мысль о Наташе редко приходила ему. Ежели она и приходила, то только как приятное воспоминание давно прошедшего. Он чувствовал себя не только свободным от житейских условий, но и от этого чувства, которое он, как ему казалось, умышленно напустил на себя.
На третий день своего приезда в Москву он узнал от Друбецких, что княжна Марья в Москве. Смерть, страдания, последние дни князя Андрея часто занимали Пьера и теперь с новой живостью пришли ему в голову. Узнав за обедом, что княжна Марья в Москве и живет в своем не сгоревшем доме на Вздвиженке, он в тот же вечер поехал к ней.
Дорогой к княжне Марье Пьер не переставая думал о князе Андрее, о своей дружбе с ним, о различных с ним встречах и в особенности о последней в Бородине.
«Неужели он умер в том злобном настроении, в котором он был тогда? Неужели не открылось ему перед смертью объяснение жизни?» – думал Пьер. Он вспомнил о Каратаеве, о его смерти и невольно стал сравнивать этих двух людей, столь различных и вместе с тем столь похожих по любви, которую он имел к обоим, и потому, что оба жили и оба умерли.
