Кузнецова, Галина Николаевна

Галина Кузнецова
Дата рождения:	10 декабря 1900(1900-12-10)
Место рождения:	Киев
Дата смерти:	8 февраля 1976(1976-02-08) (75 лет)
Место смерти:	Мюнхен
Род деятельности:	прозаик
Жанр:	мемуары

Галина Николаевна Кузнецова (по мужу Петрова; 10 декабря 1900, Киев — 8 февраля 1976, Мюнхен) — русская поэтесса и писательница, мемуаристка.

Биография

Внешние изображения
	[cs622616.vk.me/v622616536/17203/OTkvRsFfScM.jpg Поэтесса Галина Кузнецова]

В 1918 окончила в Киеве первую женскую гимназию Плетневой, в 1920 вместе с мужем, белым офицером, уехала в Константинополь, затем перебралась в Прагу, а в 1924 поселилась в Париже.

Писала стихи и прозу, c 1922 её публикации стали появляться в журналах «Новое время», «Посев», «Звено» «Современные записки», их заметила критика (Вяч. Иванов, Г.Адамович и др.).

В 1924 или 1926 через Модеста Гофмана познакомилась с Буниным, у них начался бурный роман. Кузнецова разъехалась с мужем. С 1927 жила вместе с семьей и домочадцами Бунина в Грасе.

В 1933 вступила в любовную связь с сестрой Фёдора Степуна Маргаритой (1895—1971), в 1934 уехала к ней в Германию. В 1941—1942 подруги снова жили в семье Буниных. В 1949 они переехали в США, работали в русском отделе ООН, в 1959 были вместе с отделом переведены в Женеву, закончили жизнь в Мюнхене.

Главная книга

Стихи и проза Кузнецовой продолжали публиковаться в крупнейших эмигрантских изданиях — «Современных записках», «Новом журнале», «Воздушных путях».

В 1967 в Вашингтоне был опубликован её «Грасский дневник», который она вела в 1927—1934. Он стал не только содержательным историко-литературным источником, но и примечательным явлением литературы, главной книгой автора — так или иначе, ничего лучше его Кузнецова не написала. По мотивам книги снят художественный фильм Алексея Учителя «Дневник его жены» (2000), получивший большую известность и награждённый множеством премий (см.: [russiancinema.ru/template.php?dept_id=3&e_dept_id=2&e_movie_id=1767&let=Д&e_add_id=]).

Близость к Бунину определяет поэзию и прозу Кузнецовой, рав­но как и её место в русской литературе. Весьма од­нородные стихи Кузнецовой посвящены природе; яс­ные, красивые зарисовки меланхоличны по настрою. Её проза бедна событиями, рефлективна и всегда связана с воспоминаниями. С тонким психологическим чутьём описаны ею отношения между людьми в первые годы после переворота и бегства из России.

Публикации

• Утро, Paris, 1930 (сборник рассказов)
• Пролог, Paris, 1933 (роман)
• [imwerden.de/cat/modules.php?name=books&pa=showbook&pid=1431 Оливковый сад, 1937], факсимильное воспроизведение книги 1937 года из библиотеки Вячеслава Иванова в Риме. В книге - рукой Бунина надпись-письмо с просьбой откровенного отзыва.
• Грасский дневник. Вашингтон: Viktor Kamkin, 1967
• Грасский дневник. Париж, 1974
• Грасский дневник. Рассказы. Оливковый сад. М.: Московский рабочий, 1995
• Грасский дневник. М.: АСТ-Олимп, 2001
• Женская проза русской эмиграции / Сост. О. Р. Демидова. СПб.: Рус.христиан. гуманитар. ин-т, 2003.
• Бунин и Кузнецова. Искусство невозможного: Дневники, письма/ Сост. О.Михайлов. М.: Грифон, 2006
• Пролог. СПб: Изд-во Міръ, 2007
• Грасский дневник/ Составление, вступительная статья, комментарии О. Р. Демидовой. СПб.: “Міръ”, 2009

Литература

• Степун Ф. Встречи. М.-СПб., 1995.
• Мельников Н. Г. Кузнецова Галина Николаевна// Литературная энциклопедия русского зарубежья 1918—1940. М.: РАН; ИНИОН, 1997, с.225-227
• Устами Буниных: Дневники Ивана Алексеевича и Веры Николаевны Буниных и другие архивные материалы: В 2 тт./ Ред.-сост. Грин М.; предисл. Мальцева Ю. Мюнхен: Посев, 2005
• Духанина М. «Монастырь муз». К истории творческих и личных взаимоотношений Г. Н. Кузнецовой, И.А Бунина, Л. Ф. Зурова, В. Н. Муромцевой-Буниной, М. А. Степун// [www.vestnik.com/issues/2002/0612/win/dukhanina.htm]
• Батшев В. Писатели русской эмиграции. Германия, 1921-2008: Материалы к биобилиографическому словарю. Франкфурт-на-Майне: Литературный европеец, 2008, с.145-146

Ссылки

• [www.peoples.ru/family/mistress/kuznetsova/index.html]

Отрывок, характеризующий Кузнецова, Галина Николаевна

– Граф, граф! – кричал Берг, такой же оживленный, как и Борис, подбегая с другой стороны, – граф, я в правую руку ранен (говорил он, показывая кисть руки, окровавленную, обвязанную носовым платком) и остался во фронте. Граф, держу шпагу в левой руке: в нашей породе фон Бергов, граф, все были рыцари.
Берг еще что то говорил, но Ростов, не дослушав его, уже поехал дальше.
Проехав гвардию и пустой промежуток, Ростов, для того чтобы не попасть опять в первую линию, как он попал под атаку кавалергардов, поехал по линии резервов, далеко объезжая то место, где слышалась самая жаркая стрельба и канонада. Вдруг впереди себя и позади наших войск, в таком месте, где он никак не мог предполагать неприятеля, он услыхал близкую ружейную стрельбу.
«Что это может быть? – подумал Ростов. – Неприятель в тылу наших войск? Не может быть, – подумал Ростов, и ужас страха за себя и за исход всего сражения вдруг нашел на него. – Что бы это ни было, однако, – подумал он, – теперь уже нечего объезжать. Я должен искать главнокомандующего здесь, и ежели всё погибло, то и мое дело погибнуть со всеми вместе».
Дурное предчувствие, нашедшее вдруг на Ростова, подтверждалось всё более и более, чем дальше он въезжал в занятое толпами разнородных войск пространство, находящееся за деревнею Працом.
– Что такое? Что такое? По ком стреляют? Кто стреляет? – спрашивал Ростов, ровняясь с русскими и австрийскими солдатами, бежавшими перемешанными толпами наперерез его дороги.
– А чорт их знает? Всех побил! Пропадай всё! – отвечали ему по русски, по немецки и по чешски толпы бегущих и непонимавших точно так же, как и он, того, что тут делалось.
– Бей немцев! – кричал один.
– А чорт их дери, – изменников.
– Zum Henker diese Ruesen… [К чорту этих русских…] – что то ворчал немец.
Несколько раненых шли по дороге. Ругательства, крики, стоны сливались в один общий гул. Стрельба затихла и, как потом узнал Ростов, стреляли друг в друга русские и австрийские солдаты.
«Боже мой! что ж это такое? – думал Ростов. – И здесь, где всякую минуту государь может увидать их… Но нет, это, верно, только несколько мерзавцев. Это пройдет, это не то, это не может быть, – думал он. – Только поскорее, поскорее проехать их!»
Мысль о поражении и бегстве не могла притти в голову Ростову. Хотя он и видел французские орудия и войска именно на Праценской горе, на той самой, где ему велено было отыскивать главнокомандующего, он не мог и не хотел верить этому.


Около деревни Праца Ростову велено было искать Кутузова и государя. Но здесь не только не было их, но не было ни одного начальника, а были разнородные толпы расстроенных войск.
Он погонял уставшую уже лошадь, чтобы скорее проехать эти толпы, но чем дальше он подвигался, тем толпы становились расстроеннее. По большой дороге, на которую он выехал, толпились коляски, экипажи всех сортов, русские и австрийские солдаты, всех родов войск, раненые и нераненые. Всё это гудело и смешанно копошилось под мрачный звук летавших ядер с французских батарей, поставленных на Праценских высотах.
– Где государь? где Кутузов? – спрашивал Ростов у всех, кого мог остановить, и ни от кого не мог получить ответа.
Наконец, ухватив за воротник солдата, он заставил его ответить себе.
– Э! брат! Уж давно все там, вперед удрали! – сказал Ростову солдат, смеясь чему то и вырываясь.
Оставив этого солдата, который, очевидно, был пьян, Ростов остановил лошадь денщика или берейтора важного лица и стал расспрашивать его. Денщик объявил Ростову, что государя с час тому назад провезли во весь дух в карете по этой самой дороге, и что государь опасно ранен.
– Не может быть, – сказал Ростов, – верно, другой кто.
– Сам я видел, – сказал денщик с самоуверенной усмешкой. – Уж мне то пора знать государя: кажется, сколько раз в Петербурге вот так то видал. Бледный, пребледный в карете сидит. Четверню вороных как припустит, батюшки мои, мимо нас прогремел: пора, кажется, и царских лошадей и Илью Иваныча знать; кажется, с другим как с царем Илья кучер не ездит.
Ростов пустил его лошадь и хотел ехать дальше. Шедший мимо раненый офицер обратился к нему.
– Да вам кого нужно? – спросил офицер. – Главнокомандующего? Так убит ядром, в грудь убит при нашем полку.
– Не убит, ранен, – поправил другой офицер.
– Да кто? Кутузов? – спросил Ростов.
– Не Кутузов, а как бишь его, – ну, да всё одно, живых не много осталось. Вон туда ступайте, вон к той деревне, там всё начальство собралось, – сказал этот офицер, указывая на деревню Гостиерадек, и прошел мимо.
Ростов ехал шагом, не зная, зачем и к кому он теперь поедет. Государь ранен, сражение проиграно. Нельзя было не верить этому теперь. Ростов ехал по тому направлению, которое ему указали и по которому виднелись вдалеке башня и церковь. Куда ему было торопиться? Что ему было теперь говорить государю или Кутузову, ежели бы даже они и были живы и не ранены?