Кузнецов, Алексей Кириллович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Кузнецов, Алексей Кириллович
Дата рождения:

13 февраля 1845(1845-02-13)

Место рождения:

Херсон

Дата смерти:

12 ноября 1928(1928-11-12) (83 года)

Место смерти:

Москва

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Кузнецов Алексей Кириллович (13 февраля 1845, Херсон — 12 ноября 1928, Москва) — революционер, общественный деятель, краевед, музеевед, фотограф, просветитель, почетный гражданин Нерчинска. Вместе с другими членами революционного кружка «Народная расправа» участвовал в убийстве студента Иванова и был приговорен к каторжным работам сроком на 10 лет с последующим бессрочным поселением в Сибири.





Биография

В Сибири каторгу отбывал с 1872 года на Каре, в числе первых политических узников. В это время Кузнецов организовал первую школу, руководил детским приютом. После шестилетней каторги, по ходатайству Михаила Бутина, поселился в Нерчинске, где занялся фотографией, сбором материалов по природе и истории края. В 1880 году вместе с М.Суровцевым создал общество попечения о народном образовании в Нерчинске, был его первым председателем, организовал общество любителей музыки. Поддерживал нелегальную связь с узниками Кары, за что в 1881 году арестован, а затем освобожден под залог. В 1886 году его стараниями открылся краеведческий музей (первый на Дальнем Востоке) и библиотека в Нерчинске. В 1891 году музей посетил (по пути из Владивостока в Санкт-Петербург) и дал ему высокую оценку наследник престола Николай.

В 1889 году переехал в Читу, где продолжает заниматься фотографией и сбором краеведческих материалов. В 1894 году по инициативе Кузнецова и врача Николая Кирилова организовано Забайкальское отделение Приамурского отдела императорского Русского географического общества. В 1895 году при отделении открыт краеведческий музей и библиотека, директором музея был избран Кузнецов.

В 1905 году Кузнецов вновь оказался в гуще революционных событий. Он являлся одним из руководителей так называемой «Читинской республики», примыкал к партии эсеров. В 1906 году военно-полевой суд генерала А. К. Ренненкампфа приговорил его к смертной казни через повешение, которая была заменена десятилетней каторгой (по ходатайству Академии наук, географического общества). Каторгу отбывал в Акатуе. В 1908 году больного и немощного Кузнецова отправили на поселение в Якутию. Здесь он вновь создает школу, а затем и музей (ныне Якутский республиканский краеведческий музей им. Е. М. Ярославского). Музей в Якутске был уже третьим, им созданным.

В 1913 году получил разрешение вернуться в Читу, чтобы восстановить сгоревший музей[1]. Уже в 1914 году музей, получивший новое, специально построенное здание, принял посетителей. Кузнецов профессионально фотографировал, по доходам от данной деятельности принят в Читинское купеческое общество по второй гильдии. Им создано 11 фотографических альбомов. Он собирал минералогические и археологические коллекции. Открыл десятки археологических памятников в окрестностях Читы, долинах Ингоды, Онона, Аргуни, Или, на озере Бальзино, изучал Кондуйский городок монгольского времени.

В 1928 году по совету врачей покинул Читу. Похоронен на Новодевичьем кладбище.

Должности и награды

Кузнецов занимал следующие должности. Председатель Забайкальского отделения Приамурского отдела ИРГО, почетный директор Читинского сада Жуковского, почетный член Читинского отделения Всесоюзного общества политкаторжан и ссыльнопоселенцев, Гласный Читинской городской Думы, член обкома партии эсеров.

По решению ДВР Читинскому музею в 1921 году было присвоено имя Кузнецова. Географическое общество наградило его большой золотой медалью за труды в области этнографии.

Напишите отзыв о статье "Кузнецов, Алексей Кириллович"

Примечания

  1. Русские ведомости 25 октября 1913 года.

Литература

  • Константинов А.В., Константинова Н.Н. История Забайкалья (с древнейших времен до 1917 года). — Чита: ЗабГПУ, 2002. — С. 208. — 248 с. — ISBN 5-85158-217-0.
  • Жуков Н.Н. Жизнь и деятельность Алексея Кирилловича Кузнецова. — Чита, 1929.
  • Михалкин И.И. А.К. Кузнецов как археолог // Сборник памяти Алексея Кирилловича Кузнецова. — Чита, 1929.
  • А. К. Кузнецов. Деятели СССР и революционного движения России. — М, 1989.
  • Константинов М.В. Оракулы веков: Этюды об исследователях Сибири. — Новосибирск, 2002.
  • [ez.chita.ru/encycl/concepts/?id=2170 «Кузнецов А.К.»] в Энциклопедии Забайкалья.

Отрывок, характеризующий Кузнецов, Алексей Кириллович

– А, в письме, да… – недовольно проговорил князь, – да… да… – Лицо его приняло вдруг мрачное выражение. Он помолчал. – Да, он пишет, французы разбиты, при какой это реке?
Десаль опустил глаза.
– Князь ничего про это не пишет, – тихо сказал он.
– А разве не пишет? Ну, я сам не выдумал же. – Все долго молчали.
– Да… да… Ну, Михайла Иваныч, – вдруг сказал он, приподняв голову и указывая на план постройки, – расскажи, как ты это хочешь переделать…
Михаил Иваныч подошел к плану, и князь, поговорив с ним о плане новой постройки, сердито взглянув на княжну Марью и Десаля, ушел к себе.
Княжна Марья видела смущенный и удивленный взгляд Десаля, устремленный на ее отца, заметила его молчание и была поражена тем, что отец забыл письмо сына на столе в гостиной; но она боялась не только говорить и расспрашивать Десаля о причине его смущения и молчания, но боялась и думать об этом.
Ввечеру Михаил Иваныч, присланный от князя, пришел к княжне Марье за письмом князя Андрея, которое забыто было в гостиной. Княжна Марья подала письмо. Хотя ей это и неприятно было, она позволила себе спросить у Михаила Иваныча, что делает ее отец.
– Всё хлопочут, – с почтительно насмешливой улыбкой, которая заставила побледнеть княжну Марью, сказал Михаил Иваныч. – Очень беспокоятся насчет нового корпуса. Читали немножко, а теперь, – понизив голос, сказал Михаил Иваныч, – у бюра, должно, завещанием занялись. (В последнее время одно из любимых занятий князя было занятие над бумагами, которые должны были остаться после его смерти и которые он называл завещанием.)
– А Алпатыча посылают в Смоленск? – спросила княжна Марья.
– Как же с, уж он давно ждет.


Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.