Кузнецов, Василий Дмитриевич (железнодорожник)

Василий Дмитриевич Кузнецов
Род деятельности:	железнодорожник, бригадир Пермской дистанции пути
Дата рождения:	1913(1913)
Место рождения:	дер. Черепаны, Оханский уезд, Пермская губерния, Российская империя
Гражданство:	СССР СССР
Дата смерти:	1992(1992)
Награды и премии:

Васи́лий Дми́триевич Кузнецо́в (1913—1992) — советский железнодорожник, Герой Социалистического Труда (1959).

Биография

Родился в 1913 году деревне Черепаны Оханского уезда Пермской губернии (ныне Нытвенского района Пермского края).

Трудовую карьеру начал в леспромхозе. В 1934 году устроился на работу в Пермскую дистанцию пути ремонтным рабочим. В 1935—1938 годах проходил срочную службу в железнодорожных войсках.

С 1941 года — рабочий на железной дороге, затем бригадир пути. Бригада В. Д. Кузнецова обслуживала ответственный участок Пермской дистанции Свердловской железной дороги: перегон Курья — Оверята. Василий Кузнецов зарекомендовал себя как один из лучших железнодорожников на Урале. Так, он первым на Пермской дистанции предложил составлять двухнедельный график таким образом, чтобы все ремонтные работы выполнялись «по кольцу». Это усовершенствование привело к заметному росту производительности труда и положительным образом отразилось на качестве ремонтно-профилактических работ. За свою работу В. Д. Кузнецов неоднократно поощрялся руководством дистанции, управлением дороги и Министерством путей сообщения, был награждён рядом медалей.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 1 августа 1959 года за выдающиеся успехи, достигнутые в деле развития железнодорожного транспорта Василию Дмитриевичу Кузнецову было присвоено звание Героя Социалистического Труда с вручением ордена Ленина и медали «Серп и Молот».

Скончался в 1992 году.

Награды

• медаль «Серп и Молот» (01.08.1959)
• орден Ленина (01.08.1959)
• медаль «За трудовую доблесть» (31.07.1954)
• медаль «За трудовое отличие» (17.02.1951)
• медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»

Память

На зданиях Пермской дистанции пути и Пермского отделения Свердловской железной дороги установлены мемориальные доски, посвященные Герою.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=17359 Кузнецов, Василий Дмитриевич (железнодорожник)]. Сайт «Герои Страны».

• Содержание пути на рабочем отделении. Опыт работы бригадира Пермской дистанции пути Свердловской железной дороги В. Д. Кузнецова // Мастера отличного содержания пути: Сб. статей. — М., 1960. — С. 32—38.
• Гринблат Б. Д. Путеец Василий Кузнецов: Очерк.— Пермь, 1962.
• Хозяин золотых километров // Герои Труда. — Пермь, 1975. — С. 192—195.

См. также

• Список железнодорожников — Героев Социалистического Труда

Отрывок, характеризующий Кузнецов, Василий Дмитриевич (железнодорожник)

Разбуженный человек зевал и тянулся.
– Будить то мне его не хочется, – сказал он, ощупывая что то. – Больнёшенек! Может, так, слухи.
– Вот донесение, – сказал Болховитинов, – велено сейчас же передать дежурному генералу.
– Постойте, огня зажгу. Куда ты, проклятый, всегда засунешь? – обращаясь к денщику, сказал тянувшийся человек. Это был Щербинин, адъютант Коновницына. – Нашел, нашел, – прибавил он.
Денщик рубил огонь, Щербинин ощупывал подсвечник.
– Ах, мерзкие, – с отвращением сказал он.
При свете искр Болховитинов увидел молодое лицо Щербинина со свечой и в переднем углу еще спящего человека. Это был Коновницын.
Когда сначала синим и потом красным пламенем загорелись серники о трут, Щербинин зажег сальную свечку, с подсвечника которой побежали обгладывавшие ее прусаки, и осмотрел вестника. Болховитинов был весь в грязи и, рукавом обтираясь, размазывал себе лицо.
– Да кто доносит? – сказал Щербинин, взяв конверт.
– Известие верное, – сказал Болховитинов. – И пленные, и казаки, и лазутчики – все единогласно показывают одно и то же.
– Нечего делать, надо будить, – сказал Щербинин, вставая и подходя к человеку в ночном колпаке, укрытому шинелью. – Петр Петрович! – проговорил он. Коновницын не шевелился. – В главный штаб! – проговорил он, улыбнувшись, зная, что эти слова наверное разбудят его. И действительно, голова в ночном колпаке поднялась тотчас же. На красивом, твердом лице Коновницына, с лихорадочно воспаленными щеками, на мгновение оставалось еще выражение далеких от настоящего положения мечтаний сна, но потом вдруг он вздрогнул: лицо его приняло обычно спокойное и твердое выражение.
– Ну, что такое? От кого? – неторопливо, но тотчас же спросил он, мигая от света. Слушая донесение офицера, Коновницын распечатал и прочел. Едва прочтя, он опустил ноги в шерстяных чулках на земляной пол и стал обуваться. Потом снял колпак и, причесав виски, надел фуражку.
– Ты скоро доехал? Пойдем к светлейшему.
Коновницын тотчас понял, что привезенное известие имело большую важность и что нельзя медлить. Хорошо ли, дурно ли это было, он не думал и не спрашивал себя. Его это не интересовало. На все дело войны он смотрел не умом, не рассуждением, а чем то другим. В душе его было глубокое, невысказанное убеждение, что все будет хорошо; но что этому верить не надо, и тем более не надо говорить этого, а надо делать только свое дело. И это свое дело он делал, отдавая ему все свои силы.
Петр Петрович Коновницын, так же как и Дохтуров, только как бы из приличия внесенный в список так называемых героев 12 го года – Барклаев, Раевских, Ермоловых, Платовых, Милорадовичей, так же как и Дохтуров, пользовался репутацией человека весьма ограниченных способностей и сведений, и, так же как и Дохтуров, Коновницын никогда не делал проектов сражений, но всегда находился там, где было труднее всего; спал всегда с раскрытой дверью с тех пор, как был назначен дежурным генералом, приказывая каждому посланному будить себя, всегда во время сраженья был под огнем, так что Кутузов упрекал его за то и боялся посылать, и был так же, как и Дохтуров, одной из тех незаметных шестерен, которые, не треща и не шумя, составляют самую существенную часть машины.
Выходя из избы в сырую, темную ночь, Коновницын нахмурился частью от головной усилившейся боли, частью от неприятной мысли, пришедшей ему в голову о том, как теперь взволнуется все это гнездо штабных, влиятельных людей при этом известии, в особенности Бенигсен, после Тарутина бывший на ножах с Кутузовым; как будут предлагать, спорить, приказывать, отменять. И это предчувствие неприятно ему было, хотя он и знал, что без этого нельзя.
Действительно, Толь, к которому он зашел сообщить новое известие, тотчас же стал излагать свои соображения генералу, жившему с ним, и Коновницын, молча и устало слушавший, напомнил ему, что надо идти к светлейшему.