Кузнецов, Виталий Яковлевич

Виталий Кузнецов
Виталий Кузнецов в 1972 году
Личная информация
Гражданство	СССР СССР
Клуб	Вооружённые силы, Москва
Дата рождения	16 февраля 1941(1941-02-16)
Место рождения	Новое Мазино, Мензелинский район, Татарская АССР, СССР
Дата смерти	12 октября 2011(2011-10-12) (70 лет)
Место смерти	Москва, СССР
Спортивная карьера	1963—1983
Тренеры	А. Мазур, Г. Звягинцев, Б.Мищенко
Рост	180 см
Вес	112 кг.
Награды и медали Дзюдо (мужчины) Олимпийские игры Серебро Мюнхен 1972 абсолютная Чемпионаты мира Серебро Людвигсхафен 1971 абсолютная Серебро Париж 1979 абсолютная Чемпионаты Европы Бронза Остенде 1969 свыше 93 кг Золото Гётеборг 1971 абсолютная Бронза Гаага 1972 свыше 93 кг Серебро Брюссель 1979 свыше 95 кг Самбо (мужчины) Чемпионаты мира Золото Минск 1975 свыше 100 кг Золото Париж 1982 свыше 100 кг Чемпионаты Европы Золото Рига 1972 свыше 100 кг Государственные награды

Виталий Яковлевич Кузнецов (16 февраля 1941, Новое Мазино, Мензелинский район, Татарская АССР, СССР — 12 октября 2011, Москва, Россия) — заслуженный мастер спорта СССР по дзюдо и самбо, мастер спорта СССР по вольной и греко-римской борьбе Серебряный призёр Олимпийских игр, неоднократный победитель и призёр чемпионатов мира и Европы по дзюдо и самбо.

Биография

Виталий Кузнецов родился в селе Новое Мазино в Татарстане. С детства занимался тяжёлым физическим трудом, был молотобойцем на кузне. Как и многие мальчишки в Татарстане занимался национальной борьбой на поясах курэш. Осенью 1961 года в Зеленодольске выиграл открытое первенство Татарской АССР по борьбе на поясах и в этом же году был призван в армию, где в Куйбышеве в спортроте начал осваивать классическую борьбу, в 1962 году попал в ЦСКА, где продолжил занятия у Александра Мазура, известного тренера, чемпиона мира. В том же году стал чемпионом Приволжского военного округа. В ЦСКА также продолжил образование в вечерней школе, так как к тому времени закончил только три класса начальной школы. В 1963 году занял третье место на первенстве Вооружённых сил в Москве.

Однако борец, увидев тренировки самбистов, решил попробовать себя в самбо, как более привычном виде со времён занятий борьбой на поясах, где имеется возможность захвата за пояс.

— Знаешь, я привык на сабантуях крепко держать кушак-полотенце, а вот в классической борьбе схватиться не за что. Если бы правила были как в самбо и дзюдо, я бы любого поборол…
Вите я показал, что они борются босиком и больно им, когда делают подсечки. Он, задрав брюки, показал большой шрам на правой ноге.
— Что это, — спросил я.

— Это трактор по моей ноге проехал и то живу. А их пинки для меня будут как укус комара

В 1964 году выступил на чемпионате Москвы по самбо и одержал там победу, после чего перешёл в этот вид борьбы, а вместе с тем и дзюдо, которое в СССР ещё не было отделено от самбо.

Первые значительные успехи к Виталию Кузнецову пришли в 1969 году, когда он занял третьем место на чемпионате СССР по самбо и стал бронзовым призёром чемпионата Европы по дзюдо, как в личном, так и в командном первенстве. После этого борец на чемпионатах СССР по самбо вплоть до 1982 года, когда он оставил карьеру, входил в тройку призёров, исключая два года. В 1970 году выиграл международный турнир в Тбилиси по дзюдо, в 1971 году стал чемпионом Европы в личном первенстве и бронзовым призёром в командном, а также стал вторым на чемпионате мира по дзюдо, затем выиграл Кубок Адриатики и международный турнир в Линце. В 1972 году на чемпионате Европы по дзюдо остался третьим, тем не менее став чемпионом в команде и в том же году выиграл первый чемпионат Европы по самбо.

Выступая на Летних Олимпийских играх 1972 года в Мюнхене, боролся в абсолютной категории. В его категории боролись 26 спортсменов, разделённые на две группы. Борец, победивший во всех схватках группы выходил в полуфинал, где встречался с борцом из другой группы, вышедшим в полуфинал по результатам «утешительных» схваток. В «утешительных» схватках встречались те борцы, которые проиграли победителю группы: так, проигравший борец «Б» в первой схватке борцу «А», во второй схватке (при условии, что борец «А» свою вторую схватку выиграл) боролся с проигравшим борцу «А», и если выигрывал, то продолжал участвовать в турнире до тех пор, пока борец «А» не проигрывал, и если борец «А» выходил в полуфинал, то борец «Б» также выходил в полуфинал. Таким образом, исключалась возможность того, что в первых схватках выбывали сильные борцы, и в данном случае это сыграло свою роковую для Виталия Кузнецова роль.

В 1/16 турнира Виталий Кузнецов победил Брайана Джонсона (США), в 1/8 Тиаки Исии (Бразилия). В 1/4 советскому борцу предстояла встреча с Виллемом Рюска, уже завоевавшим на этих Олимпийских играх золотую медаль в категории до 93 килограммов, двукратным чемпионом мира, семикратным чемпионом Европы, десятикратным чемпионом Нидерландов. Виталий Кузнецов сумел провести боковой переворот (тэ гурума), приём который требует немалой физической силы, и победил фаворита. В полуфинале Виталий Кузнецов выиграл у выступавшего тогда за Великобританию Анджело Паризи (вышедшего в полуфинал по результатам утешительных схваток в другой группе), а Рюска, в свою очередь, встретился с Клаусом Гланном (что интересно, уже в третий раз на играх), победителем другой группы и выиграл встречу. Таким образом, в финале Виталий Кузнецов вновь встречался с Рюска, и на этот раз Рюска постарался скорее перевести встречу в партер, что ему удалось: на третьей минуте схватки Рюска провёл заднюю подножку (о-сото-гари), оцененную в юко, после чего перешёл на удержание поперёк с захватом туловища и бедра (ёко-сихо-гатамэ), и удержав положенные тридцать секунд, одержал чистую победу, а Виталий Кузнецов завоевал серебряную медалью.

В дзюдо, после олимпийских игр в Мюнхене, Виталий Кузнецов вновь становится вторым на чемпионате мира (1979), побеждает в командном первенстве Европы (1979) и становится вице-чемпионом Европы в команде (1978), занимает второе место в личном зачёте чемпионата Европы (1979), четырежды становился победителем турнира Дружественных армий, побеждает на открытом Кубке Венгрии, четыре раза становится вторым на чемпионате СССР и один раз становится чемпионом СССР. В самбо, наряду с выступлениями на чемпионатах СССР, дважды завоёвывает звание чемпиона мира и ещё дважды — Европы, становится обладателем Кубка мира (1977).

Выступил также и на Летних Олимпийских играх 1980 года в Москве в категории свыше 95 килограммов, но проиграл Радомиру Ковачевичу,(Югославия),получив шидо. Также Виталий Кузнецов обладал недюжинной физической силой. По словам чемпиона мира по самбо Александра Федорова, Виталий Яковлевич гнул медные советские пятаки голыми руками. Также по словам мастера спорта СССР по дзюдо Владимира Иваницкого на одной руке оторвал от татами 3-кратного чемпиона Европы по дзюдо Алексея Тюрина, взяв его за пояс ( вес Тюрина составлял не менее 145 кг).

Одним из коронных бросков Виталия Кузнецова был бросок через грудь с прогибом, характерный для борьбы на поясах.

Виталий Кузнецов мог бросить через грудь любого оппонента, независимо от его мастерства и профессионального уровня

.

Также о манере борьбы Виталия Кузнецова:

«В его обиходном арсенале были броски, свойственные „мухачам“: через грудь, через спину в разнообразных вариациях. Причем вхождение в бросок было взрывное и легкое. Кузнецов умел моментально взвинчивать темп схватки.»

Оставил карьеру только в 1983 году, в 42-летнем возрасте. Затем занимался разной деятельностью, в том числе водил такси.

Умер в 2011 году.

Отрывок, характеризующий Кузнецов, Виталий Яковлевич

«А, это она вошла!» – подумал он.
Действительно, на месте Сони сидела только что неслышными шагами вошедшая Наташа.
С тех пор как она стала ходить за ним, он всегда испытывал это физическое ощущение ее близости. Она сидела на кресле, боком к нему, заслоняя собой от него свет свечи, и вязала чулок. (Она выучилась вязать чулки с тех пор, как раз князь Андрей сказал ей, что никто так не умеет ходить за больными, как старые няни, которые вяжут чулки, и что в вязании чулка есть что то успокоительное.) Тонкие пальцы ее быстро перебирали изредка сталкивающиеся спицы, и задумчивый профиль ее опущенного лица был ясно виден ему. Она сделала движенье – клубок скатился с ее колен. Она вздрогнула, оглянулась на него и, заслоняя свечу рукой, осторожным, гибким и точным движением изогнулась, подняла клубок и села в прежнее положение.
Он смотрел на нее, не шевелясь, и видел, что ей нужно было после своего движения вздохнуть во всю грудь, но она не решалась этого сделать и осторожно переводила дыханье.
В Троицкой лавре они говорили о прошедшем, и он сказал ей, что, ежели бы он был жив, он бы благодарил вечно бога за свою рану, которая свела его опять с нею; но с тех пор они никогда не говорили о будущем.
«Могло или не могло это быть? – думал он теперь, глядя на нее и прислушиваясь к легкому стальному звуку спиц. – Неужели только затем так странно свела меня с нею судьба, чтобы мне умереть?.. Неужели мне открылась истина жизни только для того, чтобы я жил во лжи? Я люблю ее больше всего в мире. Но что же делать мне, ежели я люблю ее?» – сказал он, и он вдруг невольно застонал, по привычке, которую он приобрел во время своих страданий.
Услыхав этот звук, Наташа положила чулок, перегнулась ближе к нему и вдруг, заметив его светящиеся глаза, подошла к нему легким шагом и нагнулась.
– Вы не спите?
– Нет, я давно смотрю на вас; я почувствовал, когда вы вошли. Никто, как вы, но дает мне той мягкой тишины… того света. Мне так и хочется плакать от радости.
Наташа ближе придвинулась к нему. Лицо ее сияло восторженною радостью.
– Наташа, я слишком люблю вас. Больше всего на свете.
– А я? – Она отвернулась на мгновение. – Отчего же слишком? – сказала она.
– Отчего слишком?.. Ну, как вы думаете, как вы чувствуете по душе, по всей душе, буду я жив? Как вам кажется?
– Я уверена, я уверена! – почти вскрикнула Наташа, страстным движением взяв его за обе руки.
Он помолчал.
– Как бы хорошо! – И, взяв ее руку, он поцеловал ее.
Наташа была счастлива и взволнована; и тотчас же она вспомнила, что этого нельзя, что ему нужно спокойствие.
– Однако вы не спали, – сказала она, подавляя свою радость. – Постарайтесь заснуть… пожалуйста.
Он выпустил, пожав ее, ее руку, она перешла к свече и опять села в прежнее положение. Два раза она оглянулась на него, глаза его светились ей навстречу. Она задала себе урок на чулке и сказала себе, что до тех пор она не оглянется, пока не кончит его.
Действительно, скоро после этого он закрыл глаза и заснул. Он спал недолго и вдруг в холодном поту тревожно проснулся.
Засыпая, он думал все о том же, о чем он думал все ото время, – о жизни и смерти. И больше о смерти. Он чувствовал себя ближе к ней.
«Любовь? Что такое любовь? – думал он. – Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего то недоставало в них, что то было односторонне личное, умственное – не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул.
Он видел во сне, что он лежит в той же комнате, в которой он лежал в действительности, но что он не ранен, а здоров. Много разных лиц, ничтожных, равнодушных, являются перед князем Андреем. Он говорит с ними, спорит о чем то ненужном. Они сбираются ехать куда то. Князь Андрей смутно припоминает, что все это ничтожно и что у него есть другие, важнейшие заботы, но продолжает говорить, удивляя их, какие то пустые, остроумные слова. Понемногу, незаметно все эти лица начинают исчезать, и все заменяется одним вопросом о затворенной двери. Он встает и идет к двери, чтобы задвинуть задвижку и запереть ее. Оттого, что он успеет или не успеет запереть ее, зависит все. Он идет, спешит, ноги его не двигаются, и он знает, что не успеет запереть дверь, но все таки болезненно напрягает все свои силы. И мучительный страх охватывает его. И этот страх есть страх смерти: за дверью стоит оно. Но в то же время как он бессильно неловко подползает к двери, это что то ужасное, с другой стороны уже, надавливая, ломится в нее. Что то не человеческое – смерть – ломится в дверь, и надо удержать ее. Он ухватывается за дверь, напрягает последние усилия – запереть уже нельзя – хоть удержать ее; но силы его слабы, неловки, и, надавливаемая ужасным, дверь отворяется и опять затворяется.
Еще раз оно надавило оттуда. Последние, сверхъестественные усилия тщетны, и обе половинки отворились беззвучно. Оно вошло, и оно есть смерть. И князь Андрей умер.
Но в то же мгновение, как он умер, князь Андрей вспомнил, что он спит, и в то же мгновение, как он умер, он, сделав над собою усилие, проснулся.
«Да, это была смерть. Я умер – я проснулся. Да, смерть – пробуждение!» – вдруг просветлело в его душе, и завеса, скрывавшая до сих пор неведомое, была приподнята перед его душевным взором. Он почувствовал как бы освобождение прежде связанной в нем силы и ту странную легкость, которая с тех пор не оставляла его.
Когда он, очнувшись в холодном поту, зашевелился на диване, Наташа подошла к нему и спросила, что с ним. Он не ответил ей и, не понимая ее, посмотрел на нее странным взглядом.
Это то было то, что случилось с ним за два дня до приезда княжны Марьи. С этого же дня, как говорил доктор, изнурительная лихорадка приняла дурной характер, но Наташа не интересовалась тем, что говорил доктор: она видела эти страшные, более для нее несомненные, нравственные признаки.
С этого дня началось для князя Андрея вместе с пробуждением от сна – пробуждение от жизни. И относительно продолжительности жизни оно не казалось ему более медленно, чем пробуждение от сна относительно продолжительности сновидения.

Ничего не было страшного и резкого в этом, относительно медленном, пробуждении.
Последние дни и часы его прошли обыкновенно и просто. И княжна Марья и Наташа, не отходившие от него, чувствовали это. Они не плакали, не содрогались и последнее время, сами чувствуя это, ходили уже не за ним (его уже не было, он ушел от них), а за самым близким воспоминанием о нем – за его телом. Чувства обеих были так сильны, что на них не действовала внешняя, страшная сторона смерти, и они не находили нужным растравлять свое горе. Они не плакали ни при нем, ни без него, но и никогда не говорили про него между собой. Они чувствовали, что не могли выразить словами того, что они понимали.
Они обе видели, как он глубже и глубже, медленно и спокойно, опускался от них куда то туда, и обе знали, что это так должно быть и что это хорошо.
Его исповедовали, причастили; все приходили к нему прощаться. Когда ему привели сына, он приложил к нему свои губы и отвернулся, не потому, чтобы ему было тяжело или жалко (княжна Марья и Наташа понимали это), но только потому, что он полагал, что это все, что от него требовали; но когда ему сказали, чтобы он благословил его, он исполнил требуемое и оглянулся, как будто спрашивая, не нужно ли еще что нибудь сделать.
Когда происходили последние содрогания тела, оставляемого духом, княжна Марья и Наташа были тут.
– Кончилось?! – сказала княжна Марья, после того как тело его уже несколько минут неподвижно, холодея, лежало перед ними. Наташа подошла, взглянула в мертвые глаза и поспешила закрыть их. Она закрыла их и не поцеловала их, а приложилась к тому, что было ближайшим воспоминанием о нем.
«Куда он ушел? Где он теперь?..»

Когда одетое, обмытое тело лежало в гробу на столе, все подходили к нему прощаться, и все плакали.
Николушка плакал от страдальческого недоумения, разрывавшего его сердце. Графиня и Соня плакали от жалости к Наташе и о том, что его нет больше. Старый граф плакал о том, что скоро, он чувствовал, и ему предстояло сделать тот же страшный шаг.
Наташа и княжна Марья плакали тоже теперь, но они плакали не от своего личного горя; они плакали от благоговейного умиления, охватившего их души перед сознанием простого и торжественного таинства смерти, совершившегося перед ними.



Для человеческого ума недоступна совокупность причин явлений. Но потребность отыскивать причины вложена в душу человека. И человеческий ум, не вникнувши в бесчисленность и сложность условий явлений, из которых каждое отдельно может представляться причиною, хватается за первое, самое понятное сближение и говорит: вот причина. В исторических событиях (где предметом наблюдения суть действия людей) самым первобытным сближением представляется воля богов, потом воля тех людей, которые стоят на самом видном историческом месте, – исторических героев. Но стоит только вникнуть в сущность каждого исторического события, то есть в деятельность всей массы людей, участвовавших в событии, чтобы убедиться, что воля исторического героя не только не руководит действиями масс, но сама постоянно руководима. Казалось бы, все равно понимать значение исторического события так или иначе. Но между человеком, который говорит, что народы Запада пошли на Восток, потому что Наполеон захотел этого, и человеком, который говорит, что это совершилось, потому что должно было совершиться, существует то же различие, которое существовало между людьми, утверждавшими, что земля стоит твердо и планеты движутся вокруг нее, и теми, которые говорили, что они не знают, на чем держится земля, но знают, что есть законы, управляющие движением и ее, и других планет. Причин исторического события – нет и не может быть, кроме единственной причины всех причин. Но есть законы, управляющие событиями, отчасти неизвестные, отчасти нащупываемые нами. Открытие этих законов возможно только тогда, когда мы вполне отрешимся от отыскиванья причин в воле одного человека, точно так же, как открытие законов движения планет стало возможно только тогда, когда люди отрешились от представления утвержденности земли.