Кузнецов, Владимир Геннадьевич
| Владимир Геннадьевич Кузнецов | |
 | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Гражданство: | |
| Учёба: |
художественно-педагогическое отделение УУИ (1970). |
Владимир Геннадьевич Кузнецов (30 июля 1946, Ишимбай — 4 декабря 2002, Уфа) — советский и российский художник. Член Союза художников РФ (1998)[1].
Образование: в 1970 году Владимир Геннадьевич окончил художественно-педагогическое отделение (ныне — отделение изобразительных искусств) Уфимского училища искусств.
С 1979 года он является участником республиканских и региональной выставок.
Жена — Ольга Георгиевна, организовывала выставки картин мужа после его смерти</blockquote>[2]
.[3]Самоуглубленный, легко ранимый, он всегда предпочитал келейную тишину мастерской, общение со своими холстами — выставочным тусовкам с надрывными речами дежурных говорунов
По словам знатока творчества художника — Валерия Симонова, в основе работ Владимира Кузнецова лежат мастерство и блестящее русское поле живописи:
В основе его работ — реализм, самый настоящий, высочайшего класса. А также условность, что является свойством любого искусства. В них чувствуется раскованность, органичность, естественность и неспешность.[2]
Местонахождение произведений ГСИ «Урал» МК РБ (Уфа), ОАО «Фонд „Восток“» (Уфа), музее им. М. В. Нестерова (Уфа), в частных собраниях в России и за рубежом (Австрия, Англия).
Напишите отзыв о статье "Кузнецов, Владимир Геннадьевич"
Примечания
- ↑ [www.shrb.ru/painting/kuznetsov_v.htm Янчг Усднфмхйнб Пеяосакхйх Аюьйнпрнярюм. Хяйсяярбн Аюьйхпхх. Стю. Фхбнохяэ, Цпютхйю, Яйскэорспю, Дейнпюрхбмн-Опхйкюдмне Хяйсяярбн, Реюрпюкэмн-Дейнпюжхнммне Хяйсяярбн, Хяйсяярб...]
- ↑ 1 2 www.bashvest.ru/showinf.php?id=4209 Владимир Кузнецов — абстракционист-беспредметник или реалист?
- ↑ www.bashnet.ru/~rampa/2002/2002-12/14.html Памяти художника Владимира Кузнецова
Отрывок, характеризующий Кузнецов, Владимир Геннадьевич
– Это гадость! Это мерзость! – закричала она. – Это не может быть, чтобы вы приказали.Берг и графиня недоумевающе и испуганно смотрели на нее. Граф остановился у окна, прислушиваясь.
– Маменька, это нельзя; посмотрите, что на дворе! – закричала она. – Они остаются!..
– Что с тобой? Кто они? Что тебе надо?
– Раненые, вот кто! Это нельзя, маменька; это ни на что не похоже… Нет, маменька, голубушка, это не то, простите, пожалуйста, голубушка… Маменька, ну что нам то, что мы увезем, вы посмотрите только, что на дворе… Маменька!.. Это не может быть!..
Граф стоял у окна и, не поворачивая лица, слушал слова Наташи. Вдруг он засопел носом и приблизил свое лицо к окну.
Графиня взглянула на дочь, увидала ее пристыженное за мать лицо, увидала ее волнение, поняла, отчего муж теперь не оглядывался на нее, и с растерянным видом оглянулась вокруг себя.
– Ах, да делайте, как хотите! Разве я мешаю кому нибудь! – сказала она, еще не вдруг сдаваясь.
– Маменька, голубушка, простите меня!
Но графиня оттолкнула дочь и подошла к графу.
– Mon cher, ты распорядись, как надо… Я ведь не знаю этого, – сказала она, виновато опуская глаза.
– Яйца… яйца курицу учат… – сквозь счастливые слезы проговорил граф и обнял жену, которая рада была скрыть на его груди свое пристыженное лицо.
– Папенька, маменька! Можно распорядиться? Можно?.. – спрашивала Наташа. – Мы все таки возьмем все самое нужное… – говорила Наташа.
Граф утвердительно кивнул ей головой, и Наташа тем быстрым бегом, которым она бегивала в горелки, побежала по зале в переднюю и по лестнице на двор.
Люди собрались около Наташи и до тех пор не могли поверить тому странному приказанию, которое она передавала, пока сам граф именем своей жены не подтвердил приказания о том, чтобы отдавать все подводы под раненых, а сундуки сносить в кладовые. Поняв приказание, люди с радостью и хлопотливостью принялись за новое дело. Прислуге теперь это не только не казалось странным, но, напротив, казалось, что это не могло быть иначе, точно так же, как за четверть часа перед этим никому не только не казалось странным, что оставляют раненых, а берут вещи, но казалось, что не могло быть иначе.
Все домашние, как бы выплачивая за то, что они раньше не взялись за это, принялись с хлопотливостью за новое дело размещения раненых. Раненые повыползли из своих комнат и с радостными бледными лицами окружили подводы. В соседних домах тоже разнесся слух, что есть подводы, и на двор к Ростовым стали приходить раненые из других домов. Многие из раненых просили не снимать вещей и только посадить их сверху. Но раз начавшееся дело свалки вещей уже не могло остановиться. Было все равно, оставлять все или половину. На дворе лежали неубранные сундуки с посудой, с бронзой, с картинами, зеркалами, которые так старательно укладывали в прошлую ночь, и всё искали и находили возможность сложить то и то и отдать еще и еще подводы.
