Кузнецов, Владимир Степанович

	Владимир Степанович Кузнецов
Дата рождения	15 июля 1898
Место рождения	село Андросово, ныне Железногорский район, Курская область
Дата смерти	6 августа 1979 (81 год)
Место смерти	Воронеж
Принадлежность	Российская империя → СССР
Род войск	Пехота
Годы службы	1917 год ; 1918 — 1958 годы
Звание	<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение
Командовал	56-й стрелковый полк ; 11-й стрелковый полк ; 2-я стрелковая бригада ; 1-я стрелковая бригада ; 39-я стрелковая дивизия ; 336-я стрелковая дивизия ; 40-й стрелковый корпус ; 1-й стрелковый корпус
Сражения/войны	Гражданская война в России ; Великая Отечественная война

В Википедии есть статьи о других людях с фамилией Кузнецов.

В Википедии есть статьи о других людях с такими же именем и фамилией: Кузнецов, Владимир.

Владимир Степанович Кузнецов (15 июля 1898 года, село Андросово, ныне Железногорский район, Курская область — 6 августа 1979 года, Воронеж) — советский военный деятель, Генерал-лейтенант (1944 год).

Начальная биография

Владимир Степанович Кузнецов родился 15 июля 1898 года в селе Андросово Дмитровского уезда Орловской губернии (ныне Железногорского района Курской области).

Военная служба

Первая мировая и гражданская войны

В марте 1917 года был призван в ряды Русской императорской армии и направлен в 199-й запасной полк, дислоцированный в Иваново-Воскресенске, где закончил учебную команду. В декабре того же года в чине младшего унтер-офицера был демобилизован из рядов армии, после чего работал председателем сельского комитета бедноты в селе Андросово (Курская губерния).

В июне 1918 года вступил в ряды РККА и направлен на учёбу на Орловские пехотные командные курсы, после окончания которых в апреле 1919 года был направлен в 316-й стрелковый полк, где служил на должностях командира роты и начальника полковой школы. В составе полка принимал участие в боевых действиях на Южном фронте. С марта 1920 года исполнял должность военкома 71-го эпидемического отряда Юго-Восточного фронта, затем 109-го полевого свободного госпиталя этого же фронта.

Межвоенное время

В марте 1921 года был назначен на должность командира отдельной роты ЧОН, дислоцированной в Орловской губернии, в ноябре 1924 года — на должность помощника командира, а затем — на должность командира 56-го стрелкового полка (19-я стрелковая дивизия, Московский военный округ). В августе 1925 года был направлен на учёбу на стрелково-тактические курсы «Выстрел», которые закончил в октябре 1926 года.

В марте 1928 года был назначен на должность командира роты Рязанской пехотной школы, в апреле 1931 года — на должность командира 7-го стрелкового батальона (3-й Рязанский стрелковый полк), в январе 1935 года — на должность командира батальона Свердловского пехотного училища, в апреле 1937 года — на должность командира отдельного гарнизонного батальона, дислоцированного в Магадане, а в июне того же года — на должность командира 11-го стрелкового полка ТОФ.

В ноябре 1938 года Кузнецов был назначен на должность помощника командира 79-й стрелковой дивизии (1-я Краснознамённая армия), в январе 1939 года — на должность командира 2-й стрелковой бригады (59-й стрелковый корпус), в июле — на должность командира 1-й стрелковой бригады, а в июле 1940 года — на должность командира 39-й стрелковой дивизии (1-я Краснознамённая армия, Дальневосточный фронт).

Великая Отечественная война

С началом войны Кузнецов находился на прежней должности.

В сентябре 1941 года был назначен на должность инспектора по запасным частям Инспекции Дальневосточного фронта, в январе 1942 года — на должность заместителя командующего войсками этого же фронта по формированию резервных соединении и частей, а в апреле — на должность командира 336-й стрелковой дивизии, ведшей оборонительные боевые действия юго-западнее Мосальска, а затем участвовавшей в ходе Ржевско-Вяземской наступательной операции.

В августе 1943 года был назначен на должность командира 40-го стрелкового корпуса, принимавшего участие в боевых действиях во время Орловской и Брянской наступательных операций, а в ходе Гомельско-Речицкой операции корпус вёл наступление по направлению на города Гомель и Жлобин. Вскоре корпус принимал участие в боевых действиях в ходе Рогачевско-Жлобинской, Бобруйской, Минской и Белостокской наступательных операций, а также в освобождении городов Новогрудок, Волковыск и Белосток. Во время Млавско-Эльбингской операции корпус вёл наступление с Ружанского плацдарма по направлению на Вилленберг и Мельзак, а затем участвовал в ходе Берлинской наступательной операции, во время которой закончил боевые действия 8 мая на реке Эльба северо-восточнее Магдебурга.

Послевоенная карьера

После окончания войны продолжил командовать корпусом в составе Белорусского военного округа.

В мае 1946 года был направлен на учёбу на Высшие академические курсы при Высшей военной академии имени К. Е. Ворошилова, после окончании которых в марте 1947 года был назначен на должность начальника Управления боевой и физической подготовки Одесского военного округа, а в январе 1948 года — на должность помощника командующего 4-й армией (Закавказский военный округ).

С апреля 1950 года Кузнецов находился в распоряжении Главного управления кадров Министерства обороны СССР и в сентябре того же года был назначен на должность командира 1-го стрелкового корпуса (Туркестанский военный округ), а в июле 1953 года — на должность начальника военной кафедры Воронежского лесохозяйственного института.

Генерал-лейтенант Владимир Степанович Кузнецов в феврале 1958 года вышел в отставку. Умер 6 августа 1979 года в Воронеже.

Награды

Память

Напишите отзыв о статье "Кузнецов, Владимир Степанович"

Литература

Коллектив авторов. Великая Отечественная: Комкоры. Военный биографический словарь / Под общей редакцией М. Г. Вожакина. — М.; Жуковский: Кучково поле, 2006. — Т. 1. — С. 302—303. — ISBN 5-901679-08-3.

Отрывок, характеризующий Кузнецов, Владимир Степанович

«Я знал, подумал Николай, что никогда ничего не пойму здесь, в этом дурацком мире».
– Ты рассердился, что он не вписал эти 700 рублей. Ведь они у него написаны транспортом, а другую страницу ты не посмотрел.
– Папенька, он мерзавец и вор, я знаю. И что сделал, то сделал. А ежели вы не хотите, я ничего не буду говорить ему.
– Нет, моя душа (граф был смущен тоже. Он чувствовал, что он был дурным распорядителем имения своей жены и виноват был перед своими детьми но не знал, как поправить это) – Нет, я прошу тебя заняться делами, я стар, я…
– Нет, папенька, вы простите меня, ежели я сделал вам неприятное; я меньше вашего умею.
«Чорт с ними, с этими мужиками и деньгами, и транспортами по странице, думал он. Еще от угла на шесть кушей я понимал когда то, но по странице транспорт – ничего не понимаю», сказал он сам себе и с тех пор более не вступался в дела. Только однажды графиня позвала к себе сына, сообщила ему о том, что у нее есть вексель Анны Михайловны на две тысячи и спросила у Николая, как он думает поступить с ним.
– А вот как, – отвечал Николай. – Вы мне сказали, что это от меня зависит; я не люблю Анну Михайловну и не люблю Бориса, но они были дружны с нами и бедны. Так вот как! – и он разорвал вексель, и этим поступком слезами радости заставил рыдать старую графиню. После этого молодой Ростов, уже не вступаясь более ни в какие дела, с страстным увлечением занялся еще новыми для него делами псовой охоты, которая в больших размерах была заведена у старого графа.

Уже были зазимки, утренние морозы заковывали смоченную осенними дождями землю, уже зелень уклочилась и ярко зелено отделялась от полос буреющего, выбитого скотом, озимого и светло желтого ярового жнивья с красными полосами гречихи. Вершины и леса, в конце августа еще бывшие зелеными островами между черными полями озимей и жнивами, стали золотистыми и ярко красными островами посреди ярко зеленых озимей. Русак уже до половины затерся (перелинял), лисьи выводки начинали разбредаться, и молодые волки были больше собаки. Было лучшее охотничье время. Собаки горячего, молодого охотника Ростова уже не только вошли в охотничье тело, но и подбились так, что в общем совете охотников решено было три дня дать отдохнуть собакам и 16 сентября итти в отъезд, начиная с дубравы, где был нетронутый волчий выводок.
В таком положении были дела 14 го сентября.
Весь этот день охота была дома; было морозно и колко, но с вечера стало замолаживать и оттеплело. 15 сентября, когда молодой Ростов утром в халате выглянул в окно, он увидал такое утро, лучше которого ничего не могло быть для охоты: как будто небо таяло и без ветра спускалось на землю. Единственное движенье, которое было в воздухе, было тихое движенье сверху вниз спускающихся микроскопических капель мги или тумана. На оголившихся ветвях сада висели прозрачные капли и падали на только что свалившиеся листья. Земля на огороде, как мак, глянцевито мокро чернела, и в недалеком расстоянии сливалась с тусклым и влажным покровом тумана. Николай вышел на мокрое с натасканной грязью крыльцо: пахло вянущим лесом и собаками. Чернопегая, широкозадая сука Милка с большими черными на выкате глазами, увидав хозяина, встала, потянулась назад и легла по русачьи, потом неожиданно вскочила и лизнула его прямо в нос и усы. Другая борзая собака, увидав хозяина с цветной дорожки, выгибая спину, стремительно бросилась к крыльцу и подняв правило (хвост), стала тереться о ноги Николая.
– О гой! – послышался в это время тот неподражаемый охотничий подклик, который соединяет в себе и самый глубокий бас, и самый тонкий тенор; и из за угла вышел доезжачий и ловчий Данило, по украински в скобку обстриженный, седой, морщинистый охотник с гнутым арапником в руке и с тем выражением самостоятельности и презрения ко всему в мире, которое бывает только у охотников. Он снял свою черкесскую шапку перед барином, и презрительно посмотрел на него. Презрение это не было оскорбительно для барина: Николай знал, что этот всё презирающий и превыше всего стоящий Данило всё таки был его человек и охотник.
– Данила! – сказал Николай, робко чувствуя, что при виде этой охотничьей погоды, этих собак и охотника, его уже обхватило то непреодолимое охотничье чувство, в котором человек забывает все прежние намерения, как человек влюбленный в присутствии своей любовницы.
– Что прикажете, ваше сиятельство? – спросил протодиаконский, охриплый от порсканья бас, и два черные блестящие глаза взглянули исподлобья на замолчавшего барина. «Что, или не выдержишь?» как будто сказали эти два глаза.
– Хорош денек, а? И гоньба, и скачка, а? – сказал Николай, чеша за ушами Милку.
Данило не отвечал и помигал глазами.
– Уварку посылал послушать на заре, – сказал его бас после минутного молчанья, – сказывал, в отрадненский заказ перевела, там выли. (Перевела значило то, что волчица, про которую они оба знали, перешла с детьми в отрадненский лес, который был за две версты от дома и который был небольшое отъемное место.)
– А ведь ехать надо? – сказал Николай. – Приди ка ко мне с Уваркой.
– Как прикажете!
– Так погоди же кормить.
– Слушаю.
Через пять минут Данило с Уваркой стояли в большом кабинете Николая. Несмотря на то, что Данило был не велик ростом, видеть его в комнате производило впечатление подобное тому, как когда видишь лошадь или медведя на полу между мебелью и условиями людской жизни. Данило сам это чувствовал и, как обыкновенно, стоял у самой двери, стараясь говорить тише, не двигаться, чтобы не поломать как нибудь господских покоев, и стараясь поскорее всё высказать и выйти на простор, из под потолка под небо.
Окончив расспросы и выпытав сознание Данилы, что собаки ничего (Даниле и самому хотелось ехать), Николай велел седлать. Но только что Данила хотел выйти, как в комнату вошла быстрыми шагами Наташа, еще не причесанная и не одетая, в большом, нянином платке. Петя вбежал вместе с ней.
– Ты едешь? – сказала Наташа, – я так и знала! Соня говорила, что не поедете. Я знала, что нынче такой день, что нельзя не ехать.
– Едем, – неохотно отвечал Николай, которому нынче, так как он намеревался предпринять серьезную охоту, не хотелось брать Наташу и Петю. – Едем, да только за волками: тебе скучно будет.
– Ты знаешь, что это самое большое мое удовольствие, – сказала Наташа.
– Это дурно, – сам едет, велел седлать, а нам ничего не сказал.
– Тщетны россам все препоны, едем! – прокричал Петя.
– Да ведь тебе и нельзя: маменька сказала, что тебе нельзя, – сказал Николай, обращаясь к Наташе.
– Нет, я поеду, непременно поеду, – сказала решительно Наташа. – Данила, вели нам седлать, и Михайла чтоб выезжал с моей сворой, – обратилась она к ловчему.
И так то быть в комнате Даниле казалось неприлично и тяжело, но иметь какое нибудь дело с барышней – для него казалось невозможным. Он опустил глаза и поспешил выйти, как будто до него это не касалось, стараясь как нибудь нечаянно не повредить барышне.

Старый граф, всегда державший огромную охоту, теперь же передавший всю охоту в ведение сына, в этот день, 15 го сентября, развеселившись, собрался сам тоже выехать.
Через час вся охота была у крыльца. Николай с строгим и серьезным видом, показывавшим, что некогда теперь заниматься пустяками, прошел мимо Наташи и Пети, которые что то рассказывали ему. Он осмотрел все части охоты, послал вперед стаю и охотников в заезд, сел на своего рыжего донца и, подсвистывая собак своей своры, тронулся через гумно в поле, ведущее к отрадненскому заказу. Лошадь старого графа, игреневого меренка, называемого Вифлянкой, вел графский стремянной; сам же он должен был прямо выехать в дрожечках на оставленный ему лаз.