Кузнецов, Иван Филиппович

Иван Филиппович Кузнецов
Дата рождения	28 декабря 1928(1928-12-28)
Место рождения	станица Мигулинская, Каменский район, СССР (ныне Верхнедонской район, Ростовская область)
Дата смерти	21 января 1989(1989-01-21) (60 лет)
Место смерти	город Борисов, Минская область, БССР, СССР
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	сухопутные войска
Годы службы	1943—1969
Звание	Капитан
Часть	185-й гвардейский артиллерийский полк, 82-я гвардейская стрелковая дивизия
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Иван Филиппович Кузнецов (28 декабря 1928 — 21 января 1989) — участник Великой Отечественной войны, командир орудия 185-го гвардейского артиллерийского полка (82-я гвардейская стрелковая дивизия, 8-я гвардейская армия 1-й Белорусский фронт), младший сержант, полный кавалер ордена Славы, самый молодой (17 лет) кавалер ордена Славы всех трех степеней.

Биография

Иван Кузнецов родился 28 декабря 1928 года в станице Мигулинской Каменского района (ныне — Ростовская область) в семье крестьянина. Русский. Отец — Филипп Андреевич Кузнецов (1905—1946), мать — Анастасия Петровна Кузнецова (род. 1906). В 1935 году семья переехала в село Божковка того же Каменского района. ныне Красносулинского района Ростовской области.

Перед началом Великой Отечественной войны закончил 7 классов сельской школы. Проживал на оккупированной территории (Каменский район) с 17 июля 1941 года по 7 февраля 1943 года.

В феврале 1943 года войска Южного фронта Красной Армии освобождают почти всю Ростовскую область от немецких захватчиков и 14-летний Иван добровольно, в качестве сына 185-го гвардейского артиллерийского полка, был принят на военную службу в действующую армию — подносчиком снарядов орудийного расчета, затем заряжающим, а с июня 1943 года он становится наводчиком орудия 185-го гвардейского артиллерийского полка (82-я гвардейская стрелковая дивизия 8-я гвардейская армия).

Участвуя в боях по освобождению Украины 3 сентября 1943 года в районе села Долгенькое (Изюмский район, Харьковская область) в составе орудийного расчета Кузнецов уничтожил: тяжелый немецкий танк T-VI («Тигр»), а также вражескую пулемётную точку, 12 сентября 1943 года в районе города Барвенково, Харьковской области под огнём вражеской артиллерии уничтожил немецкое орудие прямой наводки, миномётную батарею и наблюдательный пункт противника.

6 октября 1943 года приказом № 16/н по 185-му гвардейскому артиллерийскому полку гвардии рядовой Кузнецов награждается медалью «За отвагу», на тот момент ему ещё не исполнилось 15 лет.

В ходе Никопольско-Криворожской наступательной операции 26 февраля 1944 года в районе хутора Отрадный Херсонская область наводчик орудия 185-го ГвАП гвардии рядовой Кузнецов метким огнём своего орудия отбил четыре контратаки противника, уничтожив при этом до 100 вражеских солдат и офицеров, а также 6 дзотов и танк противника.

26 марта 1944 года приказом № 49/н по 82-й гвардейской стрелковой дивизии пятнадцатилетний Иван Кузнецов награждается орденом Красной Звезды

Гвардии ефрейтор, наводчик орудия 185-го ГвАП Кузнецов отличился в бою 15 января 1945 года при прорыве вражеской обороны в районе населённого пункта Забадрове (в 19 километрах восточнее города Бялобжеги, Польша). Будучи раненным осколком снаряда, продолжал вести огонь прямой наводкой, подавил 2 пулемёта и разрушил 2 дзота.

7 февраля 1945 года приказом № 90/н по 82-я гвардейской стрелковой дивизии награждён орденом Славы 3-й степени.

12 марта 1945 года при штурме крепости Кюстрин (ныне Костшин-над-Одрой, Польша) командир орудия того же полка гвардии младший сержант Кузнецов вместе с расчётом под обстрелом противника точным огнём подавил 3 пулеметные точки, мешавшие продвижению стрелков.

Приказом № 634/н по 8-й гвардейской армии подписанным командармом Чуйковым 15 мая 1945 года Кузнецов награждён орденом Славы 2-й степени.

В бою за пригород города Берлина Нойкельн 25 апреля 1945 года под сильным огнём противника орудийный расчёт под командованием Кузнецова прямой наводкой уничтожил зенитное и противотанковое орудия, 3 пулемёта и дом — где засела группа автоматчиков.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 15 мая 1946 года награждён орденом орденом Славы 1-й степени.

Кузнецов стал самым молодым полным кавалером ордена Славы, так как был представлен к ордену Славы I степени в возрасте 16-ти лет в апреле 1945 года, а награждён им в мае 1946 года, когда ему было 17 лет.

После войны продолжал службу в Советской Армии. В 1949 году окончил Орловское Ордена Ленина Краснознамённое бронетанковое училище имени М. В. Фрунзе, 10 классов вечерней школы — в 1959 году.

Член КПСС с 1956 года.

В 1969 году капитан Кузнецов был уволен в запас. Жил в городе Борисов Минской области.

Умер 21 января 1989 года.

Награды

• орден Отечественной войны 1-й степени (06.04.1985)
• орден Красной Звезды (26.03.1944)
• орден Славы I степени (15.05.1946)
• орден Славы II степени (15.05.1945)
• орден Славы III степени (07.02.1945)
• Медали, в том числе:
  • Медаль «За отвагу» (06.10.1943)
  • Медаль «За боевые заслуги» (1953)
  • Юбилейная медаль «В ознаменование 100-летия со дня рождения Владимира Ильича Ленина»
  • Медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
  • Юбилейная медаль «Двадцать лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
  • Юбилейная медаль «Тридцать лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
  • Юбилейная медаль «Сорок лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
  • Медаль «За взятие Берлина»
  • Медаль «Ветеран Вооружённых Сил СССР»
  • Юбилейная медаль «30 лет Советской Армии и Флота»
  • Юбилейная медаль «40 лет Вооружённых Сил СССР»
  • Юбилейная медаль «50 лет Вооружённых Сил СССР»
  • Юбилейная медаль «60 лет Вооружённых Сил СССР»
  • Юбилейная медаль «70 лет Вооружённых Сил СССР»
  • Медаль «За безупречную службу» I степени
  • Медаль «За безупречную службу» II степени

Литература

• Кавалеры ордена Славы трех степеней: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии Д. С. Сухоруков. — М.: Воениздат, 2000.
• Кудаков П. Полный кавалер ордена Славы. // Медаль за бой, медаль за труд. — М.: Молодая гвардия, 1975. — 150000 экз. — С. 44-45.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=15965 Кузнецов Иван Филиппович]. Сайт «Герои Страны».

• [encyclopedia.mil.ru/encyclopedia/gentlemens/hero.htm?id=11503885@morfHeroes Сайт Министерства обороны РФ. Кузнецов Иван Филиппович]
• [www.az-libr.ru/index.shtml?Persons&AL7/417bdaef/index Библиотека — Люди и книги. Кузнецов Иван Филиппович]

Отрывок, характеризующий Кузнецов, Иван Филиппович

– В печку… в огонь! И раз навсегда тебе говорю, голубчик, – сказал он, – все эти дела в огонь. Пуская косят хлеба и жгут дрова на здоровье. Я этого не приказываю и не позволяю, но и взыскивать не могу. Без этого нельзя. Дрова рубят – щепки летят. – Он взглянул еще раз на бумагу. – О, аккуратность немецкая! – проговорил он, качая головой.


– Ну, теперь все, – сказал Кутузов, подписывая последнюю бумагу, и, тяжело поднявшись и расправляя складки своей белой пухлой шеи, с повеселевшим лицом направился к двери.
Попадья, с бросившеюся кровью в лицо, схватилась за блюдо, которое, несмотря на то, что она так долго приготовлялась, она все таки не успела подать вовремя. И с низким поклоном она поднесла его Кутузову.
Глаза Кутузова прищурились; он улыбнулся, взял рукой ее за подбородок и сказал:
– И красавица какая! Спасибо, голубушка!
Он достал из кармана шаровар несколько золотых и положил ей на блюдо.
– Ну что, как живешь? – сказал Кутузов, направляясь к отведенной для него комнате. Попадья, улыбаясь ямочками на румяном лице, прошла за ним в горницу. Адъютант вышел к князю Андрею на крыльцо и приглашал его завтракать; через полчаса князя Андрея позвали опять к Кутузову. Кутузов лежал на кресле в том же расстегнутом сюртуке. Он держал в руке французскую книгу и при входе князя Андрея, заложив ее ножом, свернул. Это был «Les chevaliers du Cygne», сочинение madame de Genlis [«Рыцари Лебедя», мадам де Жанлис], как увидал князь Андрей по обертке.
– Ну садись, садись тут, поговорим, – сказал Кутузов. – Грустно, очень грустно. Но помни, дружок, что я тебе отец, другой отец… – Князь Андрей рассказал Кутузову все, что он знал о кончине своего отца, и о том, что он видел в Лысых Горах, проезжая через них.
– До чего… до чего довели! – проговорил вдруг Кутузов взволнованным голосом, очевидно, ясно представив себе, из рассказа князя Андрея, положение, в котором находилась Россия. – Дай срок, дай срок, – прибавил он с злобным выражением лица и, очевидно, не желая продолжать этого волновавшего его разговора, сказал: – Я тебя вызвал, чтоб оставить при себе.
– Благодарю вашу светлость, – отвечал князь Андрей, – но я боюсь, что не гожусь больше для штабов, – сказал он с улыбкой, которую Кутузов заметил. Кутузов вопросительно посмотрел на него. – А главное, – прибавил князь Андрей, – я привык к полку, полюбил офицеров, и люди меня, кажется, полюбили. Мне бы жалко было оставить полк. Ежели я отказываюсь от чести быть при вас, то поверьте…
Умное, доброе и вместе с тем тонко насмешливое выражение светилось на пухлом лице Кутузова. Он перебил Болконского:
– Жалею, ты бы мне нужен был; но ты прав, ты прав. Нам не сюда люди нужны. Советчиков всегда много, а людей нет. Не такие бы полки были, если бы все советчики служили там в полках, как ты. Я тебя с Аустерлица помню… Помню, помню, с знаменем помню, – сказал Кутузов, и радостная краска бросилась в лицо князя Андрея при этом воспоминании. Кутузов притянул его за руку, подставляя ему щеку, и опять князь Андрей на глазах старика увидал слезы. Хотя князь Андрей и знал, что Кутузов был слаб на слезы и что он теперь особенно ласкает его и жалеет вследствие желания выказать сочувствие к его потере, но князю Андрею и радостно и лестно было это воспоминание об Аустерлице.
– Иди с богом своей дорогой. Я знаю, твоя дорога – это дорога чести. – Он помолчал. – Я жалел о тебе в Букареште: мне послать надо было. – И, переменив разговор, Кутузов начал говорить о турецкой войне и заключенном мире. – Да, немало упрекали меня, – сказал Кутузов, – и за войну и за мир… а все пришло вовремя. Tout vient a point a celui qui sait attendre. [Все приходит вовремя для того, кто умеет ждать.] A и там советчиков не меньше было, чем здесь… – продолжал он, возвращаясь к советчикам, которые, видимо, занимали его. – Ох, советчики, советчики! – сказал он. Если бы всех слушать, мы бы там, в Турции, и мира не заключили, да и войны бы не кончили. Всё поскорее, а скорое на долгое выходит. Если бы Каменский не умер, он бы пропал. Он с тридцатью тысячами штурмовал крепости. Взять крепость не трудно, трудно кампанию выиграть. А для этого не нужно штурмовать и атаковать, а нужно терпение и время. Каменский на Рущук солдат послал, а я их одних (терпение и время) посылал и взял больше крепостей, чем Каменский, и лошадиное мясо турок есть заставил. – Он покачал головой. – И французы тоже будут! Верь моему слову, – воодушевляясь, проговорил Кутузов, ударяя себя в грудь, – будут у меня лошадиное мясо есть! – И опять глаза его залоснились слезами.
– Однако до лжно же будет принять сражение? – сказал князь Андрей.
– До лжно будет, если все этого захотят, нечего делать… А ведь, голубчик: нет сильнее тех двух воинов, терпение и время; те всё сделают, да советчики n'entendent pas de cette oreille, voila le mal. [этим ухом не слышат, – вот что плохо.] Одни хотят, другие не хотят. Что ж делать? – спросил он, видимо, ожидая ответа. – Да, что ты велишь делать? – повторил он, и глаза его блестели глубоким, умным выражением. – Я тебе скажу, что делать, – проговорил он, так как князь Андрей все таки не отвечал. – Я тебе скажу, что делать и что я делаю. Dans le doute, mon cher, – он помолчал, – abstiens toi, [В сомнении, мой милый, воздерживайся.] – выговорил он с расстановкой.
– Ну, прощай, дружок; помни, что я всей душой несу с тобой твою потерю и что я тебе не светлейший, не князь и не главнокомандующий, а я тебе отец. Ежели что нужно, прямо ко мне. Прощай, голубчик. – Он опять обнял и поцеловал его. И еще князь Андрей не успел выйти в дверь, как Кутузов успокоительно вздохнул и взялся опять за неконченный роман мадам Жанлис «Les chevaliers du Cygne».
Как и отчего это случилось, князь Андрей не мог бы никак объяснить; но после этого свидания с Кутузовым он вернулся к своему полку успокоенный насчет общего хода дела и насчет того, кому оно вверено было. Чем больше он видел отсутствие всего личного в этом старике, в котором оставались как будто одни привычки страстей и вместо ума (группирующего события и делающего выводы) одна способность спокойного созерцания хода событий, тем более он был спокоен за то, что все будет так, как должно быть. «У него не будет ничего своего. Он ничего не придумает, ничего не предпримет, – думал князь Андрей, – но он все выслушает, все запомнит, все поставит на свое место, ничему полезному не помешает и ничего вредного не позволит. Он понимает, что есть что то сильнее и значительнее его воли, – это неизбежный ход событий, и он умеет видеть их, умеет понимать их значение и, ввиду этого значения, умеет отрекаться от участия в этих событиях, от своей личной волн, направленной на другое. А главное, – думал князь Андрей, – почему веришь ему, – это то, что он русский, несмотря на роман Жанлис и французские поговорки; это то, что голос его задрожал, когда он сказал: „До чего довели!“, и что он захлипал, говоря о том, что он „заставит их есть лошадиное мясо“. На этом же чувстве, которое более или менее смутно испытывали все, и основано было то единомыслие и общее одобрение, которое сопутствовало народному, противному придворным соображениям, избранию Кутузова в главнокомандующие.


После отъезда государя из Москвы московская жизнь потекла прежним, обычным порядком, и течение этой жизни было так обычно, что трудно было вспомнить о бывших днях патриотического восторга и увлечения, и трудно было верить, что действительно Россия в опасности и что члены Английского клуба суть вместе с тем и сыны отечества, готовые для него на всякую жертву. Одно, что напоминало о бывшем во время пребывания государя в Москве общем восторженно патриотическом настроении, было требование пожертвований людьми и деньгами, которые, как скоро они были сделаны, облеклись в законную, официальную форму и казались неизбежны.
С приближением неприятеля к Москве взгляд москвичей на свое положение не только не делался серьезнее, но, напротив, еще легкомысленнее, как это всегда бывает с людьми, которые видят приближающуюся большую опасность. При приближении опасности всегда два голоса одинаково сильно говорят в душе человека: один весьма разумно говорит о том, чтобы человек обдумал самое свойство опасности и средства для избавления от нее; другой еще разумнее говорит, что слишком тяжело и мучительно думать об опасности, тогда как предвидеть все и спастись от общего хода дела не во власти человека, и потому лучше отвернуться от тяжелого, до тех пор пока оно не наступило, и думать о приятном. В одиночестве человек большею частью отдается первому голосу, в обществе, напротив, – второму. Так было и теперь с жителями Москвы. Давно так не веселились в Москве, как этот год.