Кузнецов, Михаил Борисович

Михаил Борисович Кузнецов
Прозвище	«Домовой»
Дата рождения	21 августа 1965(1965-08-21)
Место рождения	Москва, РСФСР, СССР
Дата смерти	3 сентября 2004(2004-09-03) (39 лет)
Место смерти	Беслан, Северная Осетия — Алания, Россия
Принадлежность	СССР СССР Россия Россия
Род войск	Войска специального назначения
Годы службы	1984 — 2004
Звание	майор
Часть	Управление «В» («Вымпел») Центра специального назначения ФСБ РФ
Сражения/войны	Афганская война Первая чеченская война Вторая чеченская война: Битва за Грозный (1999—2000) Освобождение заложников на Дубровке Освобождение заложников в Беслане
Награды и премии
В отставке	погиб в бою

Михаил Борисович Кузнецов (21 августа 1965, Москва, РСФСР, СССР — 3 сентября 2004, Беслан, Северная Осетия — Алания, Россия) — российский военнослужащий, офицер спецподразделения ФСБ «Вымпел», майор. Кавалер ордена «3а заслуги перед Отечеством» IV степени (посмертно).

Биография

Михаил Кузнецов родился 21 августа 1965 года в рабочей семье в деревне Юрово Раменского района Московской области. После окончания 8 классов Юровской средней школы с 1980 по 1983 год Кузнецов обучался в одном из столичных СГПТУ, а в 1984 году был призван в армию. C августа 1984 года по апрель 1986 года принимал участие в боевых действиях в Афганистане, где получил медаль «За отвагу» и орден Красной Звезды. За хозяйственность и умение создать уют, где бы ни находилось подразделение, сослуживцы звали Кузнецова «Домовым». Это прозвище перекочевало за ним и в КГБ, сотрудником которого Михаил стал в октябре 1986 года.

В 1991 году, Михаил Кузнецов служил в Витебской дивизии ВДВ. После распада Советского Союза, он мог остаться в Белоруссии, но он, не раздумывая, вернулся в Россию, где поступил на службу в спецназ.

В июле 1997 года Кузнецов был переведён в Управление «В» Департамента по борьбе с терроризмом ФСБ России («Вымпел»). Будучи сотрудником «Вымпела», он неоднократно выезжал в командировки на Северный Кавказ и в другие «горячие точки», принимал участие в сложных боевых и специальных операциях.

Во время второй чеченской кампании Кузнецов участвовал в ожесточённом штурме Грозного, а потом — в операции по освобождению заложников во время теракта на Дубровке. За мужество и отвагу, проявленные в боевых действиях, он был награждён орденами «Красной Звезды», «Мужества» и «За военные заслуги», медалями ордена «За заслуги перед Отечеством» I и II степеней с изображением мечей.

Гибель

1 сентября 2004 года в городе Беслане террористы захватили школу № 1, загнав внутрь более 1100 заложников. 3 сентября спортзал, где находились большинство заложников, был взорван. Выжившие заложники начали разбегаться, но террористы открыли по спортзалу огонь из стрелкового оружия и гранатомётов. Михаил Кузнецов эвакуировал под огнём бандитов более двадцати человек, но позже, прикрывая штурмовую группу, получил смертельное ранение и скончался в больнице Владикавказа вечером того же дня.

Отзывы

«Во время штурма школы Кузнецов эвакуировал более двадцати раненых заложников. Прикрывая одну из подгрупп захвата, он вступил в бой с двумя террористами, пулемётчиком и автоматчиком, и, уничтожив обоих, погиб сам. Пуля пробила артерию, и он умер, как и дочь Оксана, от потери крови. Было ему тридцать девять лет. Ветеран по нашим меркам. Его, как минёра высшего класса, держали в резерве, но когда террористы начали эту бойню, было уже не до того, главное — спасти людей, вывести их из зоны огневого поражения. Что и делали наши ребята ценой своих жизней».

Полковник группы «Альфа» С. Поляков —

Память

3 сентября 2007 года в средней школе деревни Юрово Раменского района открыт памятник погибшему герою, который похоронен на кладбище родной деревни.

Личная жизнь

4 сентября 2007 года в родной деревне Кузнецова неизвестными была убита его дочь Оксана. 18‑летнюю девушку зарезали на следующий день после того, как в Раменском районе торжественно открыли памятник её отцу. Следствие по делу об убийстве склоняется к тому, что преступление совершил кто-то из знакомых Оксаны, мотив — «личная неприязнь» или ревность.

Отрывок, характеризующий Кузнецов, Михаил Борисович

– Что ж, приходи к нам когда вечерком, фараон заложишь, – сказал Жерков.
– Или у вас денег много завелось?
– Приходи.
– Нельзя. Зарок дал. Не пью и не играю, пока не произведут.
– Да что ж, до первого дела…
– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.


Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.
Кутузов поклонился, не изменяя улыбки.
– А я так убежден и, основываясь на последнем письме, которым почтил меня его высочество эрцгерцог Фердинанд, предполагаю, что австрийские войска, под начальством столь искусного помощника, каков генерал Мак, теперь уже одержали решительную победу и не нуждаются более в нашей помощи, – сказал Кутузов.
Генерал нахмурился. Хотя и не было положительных известий о поражении австрийцев, но было слишком много обстоятельств, подтверждавших общие невыгодные слухи; и потому предположение Кутузова о победе австрийцев было весьма похоже на насмешку. Но Кутузов кротко улыбался, всё с тем же выражением, которое говорило, что он имеет право предполагать это. Действительно, последнее письмо, полученное им из армии Мака, извещало его о победе и о самом выгодном стратегическом положении армии.
– Дай ка сюда это письмо, – сказал Кутузов, обращаясь к князю Андрею. – Вот изволите видеть. – И Кутузов, с насмешливою улыбкой на концах губ, прочел по немецки австрийскому генералу следующее место из письма эрцгерцога Фердинанда: «Wir haben vollkommen zusammengehaltene Krafte, nahe an 70 000 Mann, um den Feind, wenn er den Lech passirte, angreifen und schlagen zu konnen. Wir konnen, da wir Meister von Ulm sind, den Vortheil, auch von beiden Uferien der Donau Meister zu bleiben, nicht verlieren; mithin auch jeden Augenblick, wenn der Feind den Lech nicht passirte, die Donau ubersetzen, uns auf seine Communikations Linie werfen, die Donau unterhalb repassiren und dem Feinde, wenn er sich gegen unsere treue Allirte mit ganzer Macht wenden wollte, seine Absicht alabald vereitelien. Wir werden auf solche Weise den Zeitpunkt, wo die Kaiserlich Ruseische Armee ausgerustet sein wird, muthig entgegenharren, und sodann leicht gemeinschaftlich die Moglichkeit finden, dem Feinde das Schicksal zuzubereiten, so er verdient». [Мы имеем вполне сосредоточенные силы, около 70 000 человек, так что мы можем атаковать и разбить неприятеля в случае переправы его через Лех. Так как мы уже владеем Ульмом, то мы можем удерживать за собою выгоду командования обоими берегами Дуная, стало быть, ежеминутно, в случае если неприятель не перейдет через Лех, переправиться через Дунай, броситься на его коммуникационную линию, ниже перейти обратно Дунай и неприятелю, если он вздумает обратить всю свою силу на наших верных союзников, не дать исполнить его намерение. Таким образом мы будем бодро ожидать времени, когда императорская российская армия совсем изготовится, и затем вместе легко найдем возможность уготовить неприятелю участь, коей он заслуживает».]
Кутузов тяжело вздохнул, окончив этот период, и внимательно и ласково посмотрел на члена гофкригсрата.
– Но вы знаете, ваше превосходительство, мудрое правило, предписывающее предполагать худшее, – сказал австрийский генерал, видимо желая покончить с шутками и приступить к делу.