Кузьмич, Владимир Савич

Владимир Кузьмич
укр. Володи́мир Кузьми́ч
Имя при рождении:	Владимир Савич Кузьмич
Дата рождения:	27 июня 1904(1904-06-27)
Место рождения:	Бахмач, Черниговская губерния, Российская империя
Дата смерти:	4 октября 1943(1943-10-04) (39 лет)
Место смерти:	Казахстан, СССР
Гражданство:	СССР СССР
Род деятельности:	писатель
Годы творчества:	1925—1941
Направление:	социалистический реализм
Жанр:	роман, повесть, рассказ
Язык произведений:	русский, украинский

Владимир Савич Кузьмич (укр. Володи́мир Са́вич Кузьми́ч; 27 июня 1904, г. Бахмач Черниговская губерния — 4 октября 1943, Казахстан) — украинский советский писатель.

Биография и творческая деятельность

Родился в семье железнодорожника. В десятилетнем возрасте остался сиротой. Воспитывался в сиротском приюте. Несмотря на материальные трудности, окончил гимназию. Затем до 1929 обучался на юридическом факультете Харьковского института народного хозяйства.

В 1932 окончил аспирантуру при кафедре литературоведения Украинского института красной профессуры.

Литературный дебют В. Кузьмича состоялся в 1925, когда был напечатан его первый рассказ. После этого, его произведения стали часто появляться на страницах журналов УССР «Червоні квіти», «Плужанин», «Молодняк», «Червоний шлях», «Гарт».

Был членом организации украинских пролетарских писателей Гарт, харьковской группы литературной организации комсомольских писателей Украины — «Молодняк», созданной в ноябре 1926.

Избранная библиография

Автор ряда сборников рассказов и повестей. В своих прозаических произведениях стремился отобразить социалистическое строительство, освещая процессы индустриализации на Украине (роман «Крила», 1930).

• «Итальянка из Мадженто» (1927)
• «Наган» (1927)
• «Хао-Жень» (1928)
• «Мина» (1929)
• «Полëт над Кавказом» (1929)
• «Евстрат» (1930)
• «Желтый рикша» (1930)
• «Повидло» (1930)
• «Шесть тысяч метров» (1930)
• «Индустриада» (1931)
• «Корабли» (1931)
• «Первый ледокол» (1931)
• «Батальон пятилетки» (1932)
• «Турбины» (1932)
• «Высоты» (1934)
• «Рассказы» (1935)
• «Океан» (1939)
• «Сто хлебов» (1940)
• «Жена пилота» (1941)
• «В грозу» (1941) и др.

После начала Великой Отечественной войны был ложно обвинен и репрессирован. Заключение отбывал в одном из концлагерей Казахстана, где и умер от истощения и авитаминоза (пеллагра) в октябре 1943 года.

Посмертно реабилитирован.

Литература

• Письменники Радянської України. 1917—1987: Біобібліографічний довідник/Упорядники В. К. Коваль, В. П. Павловська.— К.: Рад. письменник, 1988.—719 с. (укр.)

Отрывок, характеризующий Кузьмич, Владимир Савич

Ростовы похвалили ее вкус и туалет, и, бережа прически и платья, в одиннадцать часов разместились по каретам и поехали.


Наташа с утра этого дня не имела ни минуты свободы, и ни разу не успела подумать о том, что предстоит ей.
В сыром, холодном воздухе, в тесноте и неполной темноте колыхающейся кареты, она в первый раз живо представила себе то, что ожидает ее там, на бале, в освещенных залах – музыка, цветы, танцы, государь, вся блестящая молодежь Петербурга. То, что ее ожидало, было так прекрасно, что она не верила даже тому, что это будет: так это было несообразно с впечатлением холода, тесноты и темноты кареты. Она поняла всё то, что ее ожидает, только тогда, когда, пройдя по красному сукну подъезда, она вошла в сени, сняла шубу и пошла рядом с Соней впереди матери между цветами по освещенной лестнице. Только тогда она вспомнила, как ей надо было себя держать на бале и постаралась принять ту величественную манеру, которую она считала необходимой для девушки на бале. Но к счастью ее она почувствовала, что глаза ее разбегались: она ничего не видела ясно, пульс ее забил сто раз в минуту, и кровь стала стучать у ее сердца. Она не могла принять той манеры, которая бы сделала ее смешною, и шла, замирая от волнения и стараясь всеми силами только скрыть его. И эта то была та самая манера, которая более всего шла к ней. Впереди и сзади их, так же тихо переговариваясь и так же в бальных платьях, входили гости. Зеркала по лестнице отражали дам в белых, голубых, розовых платьях, с бриллиантами и жемчугами на открытых руках и шеях.
Наташа смотрела в зеркала и в отражении не могла отличить себя от других. Всё смешивалось в одну блестящую процессию. При входе в первую залу, равномерный гул голосов, шагов, приветствий – оглушил Наташу; свет и блеск еще более ослепил ее. Хозяин и хозяйка, уже полчаса стоявшие у входной двери и говорившие одни и те же слова входившим: «charme de vous voir», [в восхищении, что вижу вас,] так же встретили и Ростовых с Перонской.
Две девочки в белых платьях, с одинаковыми розами в черных волосах, одинаково присели, но невольно хозяйка остановила дольше свой взгляд на тоненькой Наташе. Она посмотрела на нее, и ей одной особенно улыбнулась в придачу к своей хозяйской улыбке. Глядя на нее, хозяйка вспомнила, может быть, и свое золотое, невозвратное девичье время, и свой первый бал. Хозяин тоже проводил глазами Наташу и спросил у графа, которая его дочь?
– Charmante! [Очаровательна!] – сказал он, поцеловав кончики своих пальцев.
В зале стояли гости, теснясь у входной двери, ожидая государя. Графиня поместилась в первых рядах этой толпы. Наташа слышала и чувствовала, что несколько голосов спросили про нее и смотрели на нее. Она поняла, что она понравилась тем, которые обратили на нее внимание, и это наблюдение несколько успокоило ее.
«Есть такие же, как и мы, есть и хуже нас» – подумала она.
Перонская называла графине самых значительных лиц, бывших на бале.
– Вот это голландский посланик, видите, седой, – говорила Перонская, указывая на старичка с серебряной сединой курчавых, обильных волос, окруженного дамами, которых он чему то заставлял смеяться.