Мартин Кукучин

Мартин Кукучин
словацк. Martin Kukučín
Имя при рождении:	Матей Бенцур
Псевдонимы:	Мартин Кукучин
Дата рождения:	17 мая 1860(1860-05-17)
Место рождения:	Ясенова, Австрийская империя (ныне — Жилинский край Словакия)
Дата смерти:	25 мая 1928(1928-05-25) (68 лет)
Место смерти:	Пакрац (ныне — Хорватия)
Род деятельности:	прозаик, драматург, публицист, переводчик
Годы творчества:	1883—1928
Направление:	реализм
Жанр:	проза
Язык произведений:	словацкий
Дебют:	рассказ «Na hradskej ceste»

Мартин Кукучин (настоящие имя и фамилия — Матей Бенцур) (словацк. Martin Kukučín; 17 мая 1860, Ясенова, Австрийская империя (ныне Жилинского края Словакии) — 25 мая 1928, Пакрац (ныне Хорватия) — словацкий писатель, драматург и публицист. Один из самых ярких представителей словацкого литературного реализма, один из родоначальников современной словацкой прозы.

Биография

Из крестьян. Сын сельского солтыса. Обучался в евангелистской гимназии в Ревуца, затем в Мартине, Банска-Быстрице, закончил образование в Шопроне. В связи с антисловацкой атмосферой, характерной для того времени, отказался от желания изучать богословие в Братиславе, и решил изучать медицину в Праге.

После окончания учёбы в 1893 году, стажировался в Братиславе, Инсбруке и Вене, затем безуспешно пытался найти работу в Словакии. В 1894 устроился сельским врачом в Далмации на хорватском острове Брач, где стал активным членом общества культуры «Hrvatski Sastanak». В 1904 году — один из его руководителей. В 1896—1897 годах безуспешно пытался вернуться в Словакию.

В 1908 в поисках лучшей жизни выехал в Южную Америку, где вместе с семьей поселился в Пунта-Аренас (Чили) и прожил там до 1922 года. В 1922 году вернулся на родину и до 1924 жил снова в Словакии (в то время в составе Чехословакии), затем переехал в Хорватию. В 1925 вновь ненадолго посетил Чили.

В 1926 году в связи с болезнью жены окончательно поселился в Хорватии в курортном городе Липик, где и умер в больнице соседнего г. Пакрац в 1928 году. Первоначально был похоронен в Загребе, а в октябре 1928 года прах писателя был перенесен и захоронен на Народном кладбище в городе Мартине.

Творчество

Дебют литературного творчества состоялся в 1883 году с опубликованного рассказа «Na hradskej ceste». На начальном этапе М. Кукучин писал, главным образом, рассказы и повести, в которых описывал свою юность, первую работу. В своих произведениях, написанных в гротескно-юмористической манере, почти с фотографической точностью изображал картины сельской жизни и крестьянской ментальности. С 1918 года в его творчестве отмечается поворот к трагикомическим, порой ностальгическим и экзистенциальным мотивам, тревога за судьбу своего народа и всего человечества.

Для работ М. Кукучинa характерна вера в человека, хотя автор часто посмеивается над своими литературными героями, критикует социальные условия, однако, по-прежнему, верит в возможности своих персонажей.

Рассказы М. Кукучинa из жизни словацкой деревни, в частности, роман «Дом на обрыве» (1903—1904) заложили фундамент критического реализма в словацкой прозе.

М. Кукучин — автор пятитомной эпопеи-хроники «Мать зовёт» (1926—1927) о трудной жизни эмигрантов-славян в Южной Америке, а также исторических романов «Лукаш Благосей Красонь» и «Богумил Вализлость Забор» (оба опубликованы посмертно, 1929).

Его литературное наследие вышло за рамки национальной литературы и было переведено на несколько языков. Некоторые работы автора были поставлены на сцене, по ним сняты фильмы.

Переводил на словацкий язык произведения Н. В. Гоголя.

Избранные произведения

Проза

1883 — Na hradskej ceste, рассказ 1885 — Rysavá jalovica, рассказ 1886 — Neprebudený, рассказ 1889 — Mladé letá, новелла 1890 — Keď báčik z Chochoľova umrie, рассказ 1891 — Na podkonickom bále 1891 — Regrúti

1892 — Koniec a začiatok 1892 — Mišo, рассказ 1892 — Dve cesty 1893 — Dies irae, новелла 1893 — Zo stupňa na stupeň 1894 — Zápisky zo smutného domu 1901 — Mišo II

1903/1904 — Dom v stráni, Роман 1926/1927 — Mať volá, Роман 1927 — Košútky, Роман 1927 — Klbká, Роман 1927 — Rozmajrínový mládnik 1929 — Lukáš Blahosej Krasoň, Роман 1929 — Bohumil Valizlosť Zábor, Роман

Книги-путешествий

• 1897 — V Dalmácii a na Čiernej hore
• 1901 — Rijeka — Rohić — Záhreb
• 1922 — Prechádzka po Patagónii
• 1923 — Dojmy z Francúzska

Драматургия

• 1888 — Komasácia
• 1922 — Bacúchovie dvor
• 1924 — Obeta

Ссылки

• [slovari.yandex.ru/~книги/Лит.%20энциклопедия/Кукукчин/ Мартин Кукучин в Литературной энциклопедии](недоступная ссылка с 14-06-2016 (2866 дней))
• [zlatyfond.sme.sk/autor/58/Martin-Kukucin/ Martin Kukučín]  (слов.)
• [www.litcentrum.sk/50769 Словацкий литературно-информационный центр. Martin Kukučín. Библиография] (слов.)

Отрывок, характеризующий Мартин Кукучин

– Давно говорят, – сказал граф. – Опять поговорят, поговорят, да так и оставят. Ma chere, вот дружба то! – повторил он. – Он идет в гусары.
Гостья, не зная, что сказать, покачала головой.
– Совсем не из дружбы, – отвечал Николай, вспыхнув и отговариваясь как будто от постыдного на него наклепа. – Совсем не дружба, а просто чувствую призвание к военной службе.
Он оглянулся на кузину и на гостью барышню: обе смотрели на него с улыбкой одобрения.
– Нынче обедает у нас Шуберт, полковник Павлоградского гусарского полка. Он был в отпуску здесь и берет его с собой. Что делать? – сказал граф, пожимая плечами и говоря шуточно о деле, которое, видимо, стоило ему много горя.
– Я уж вам говорил, папенька, – сказал сын, – что ежели вам не хочется меня отпустить, я останусь. Но я знаю, что я никуда не гожусь, кроме как в военную службу; я не дипломат, не чиновник, не умею скрывать того, что чувствую, – говорил он, всё поглядывая с кокетством красивой молодости на Соню и гостью барышню.
Кошечка, впиваясь в него глазами, казалась каждую секунду готовою заиграть и выказать всю свою кошачью натуру.
– Ну, ну, хорошо! – сказал старый граф, – всё горячится. Всё Бонапарте всем голову вскружил; все думают, как это он из поручиков попал в императоры. Что ж, дай Бог, – прибавил он, не замечая насмешливой улыбки гостьи.
Большие заговорили о Бонапарте. Жюли, дочь Карагиной, обратилась к молодому Ростову:
– Как жаль, что вас не было в четверг у Архаровых. Мне скучно было без вас, – сказала она, нежно улыбаясь ему.
Польщенный молодой человек с кокетливой улыбкой молодости ближе пересел к ней и вступил с улыбающейся Жюли в отдельный разговор, совсем не замечая того, что эта его невольная улыбка ножом ревности резала сердце красневшей и притворно улыбавшейся Сони. – В середине разговора он оглянулся на нее. Соня страстно озлобленно взглянула на него и, едва удерживая на глазах слезы, а на губах притворную улыбку, встала и вышла из комнаты. Всё оживление Николая исчезло. Он выждал первый перерыв разговора и с расстроенным лицом вышел из комнаты отыскивать Соню.
– Как секреты то этой всей молодежи шиты белыми нитками! – сказала Анна Михайловна, указывая на выходящего Николая. – Cousinage dangereux voisinage, [Бедовое дело – двоюродные братцы и сестрицы,] – прибавила она.
– Да, – сказала графиня, после того как луч солнца, проникнувший в гостиную вместе с этим молодым поколением, исчез, и как будто отвечая на вопрос, которого никто ей не делал, но который постоянно занимал ее. – Сколько страданий, сколько беспокойств перенесено за то, чтобы теперь на них радоваться! А и теперь, право, больше страха, чем радости. Всё боишься, всё боишься! Именно тот возраст, в котором так много опасностей и для девочек и для мальчиков.
– Всё от воспитания зависит, – сказала гостья.
– Да, ваша правда, – продолжала графиня. – До сих пор я была, слава Богу, другом своих детей и пользуюсь полным их доверием, – говорила графиня, повторяя заблуждение многих родителей, полагающих, что у детей их нет тайн от них. – Я знаю, что я всегда буду первою confidente [поверенной] моих дочерей, и что Николенька, по своему пылкому характеру, ежели будет шалить (мальчику нельзя без этого), то всё не так, как эти петербургские господа.
– Да, славные, славные ребята, – подтвердил граф, всегда разрешавший запутанные для него вопросы тем, что всё находил славным. – Вот подите, захотел в гусары! Да вот что вы хотите, ma chere!
– Какое милое существо ваша меньшая, – сказала гостья. – Порох!
– Да, порох, – сказал граф. – В меня пошла! И какой голос: хоть и моя дочь, а я правду скажу, певица будет, Саломони другая. Мы взяли итальянца ее учить.
– Не рано ли? Говорят, вредно для голоса учиться в эту пору.
– О, нет, какой рано! – сказал граф. – Как же наши матери выходили в двенадцать тринадцать лет замуж?
– Уж она и теперь влюблена в Бориса! Какова? – сказала графиня, тихо улыбаясь, глядя на мать Бориса, и, видимо отвечая на мысль, всегда ее занимавшую, продолжала. – Ну, вот видите, держи я ее строго, запрещай я ей… Бог знает, что бы они делали потихоньку (графиня разумела: они целовались бы), а теперь я знаю каждое ее слово. Она сама вечером прибежит и всё мне расскажет. Может быть, я балую ее; но, право, это, кажется, лучше. Я старшую держала строго.
– Да, меня совсем иначе воспитывали, – сказала старшая, красивая графиня Вера, улыбаясь.
Но улыбка не украсила лица Веры, как это обыкновенно бывает; напротив, лицо ее стало неестественно и оттого неприятно.
Старшая, Вера, была хороша, была неглупа, училась прекрасно, была хорошо воспитана, голос у нее был приятный, то, что она сказала, было справедливо и уместно; но, странное дело, все, и гостья и графиня, оглянулись на нее, как будто удивились, зачем она это сказала, и почувствовали неловкость.
– Всегда с старшими детьми мудрят, хотят сделать что нибудь необыкновенное, – сказала гостья.
– Что греха таить, ma chere! Графинюшка мудрила с Верой, – сказал граф. – Ну, да что ж! всё таки славная вышла, – прибавил он, одобрительно подмигивая Вере.