Кук, Томас (бизнесмен)

Томас Кук (англ. Thomas Cook; 22 ноября 1808, Мельборн, Англия — 18 июля 1892, Берген, Норвегия) — британский предприниматель. Прославился тем, что изобрел организованный туризм и в 1841 году открыл первое в истории туристическое агентство, сейчас известное как «Thomas Cook Group».

Ранние годы

Томас Кук был сыном Джона и Элизабет Кук из Мельбурна, графство Дербишир, (Англия). Первый ребёнок в семье, он был назван в честь отца по матери, Томаса Перкинса. Его отец умер, когда Томасу было три года, и в тот же год его мать повторно вышла замуж за Джеймса Смитхарда.

В возрасте десяти лет Томас Кук начал работать подручным у огородника с жалованьем 6 пенсов в неделю. В 14 лет он поступил учеником к Джону Пеггу и пять лет проработал столяром. Он был убежденным баптистом и членом регионального Общества Трезвости. В феврале 1826 года он стал проповедником, много ездил по округе, распространяя литературу, и время от времени подрабатывал столярными работами. Он опубликовал несколько брошюр на темы баптизма и трезвости, и в 1828 году стал баптистским священником.

В 1832 году Томас Кук переехал на улицу Адама и Евы в город Маркет-Харбор (Лестершир). В новый год (1833) под влиянием местного баптистского священника Фрэнсиса Бердселла Томас принял обет трезвости. В рамках движения за трезвость он организовывает несколько собраний и антиалкогольных процессий.

В 1833 году он женился на Марианне Мэйсон. 13 января 1834 родился их единственный сын Джон Мэйсон Кук.

Создание организованного туризма

Кук был фанатичным борцом с пьянством, которое в то время было распространено в Англии. В 1840 году он использовал только что открытую в его родном Дербишире железную дорогу для доставки членов созданного им Общества трезвости на съезд в городок Лафборо. Путешествие оказалось очень приятным, поскольку Кук заботливо опекал трезвенников и даже подкармливал их бутербродами на свои скудные средства.

5 июля 1841 года Томас Кук осуществил перевозку около 570 человек с целью прогулки по железной дороге. В 1845 году им же было организовано путешествие в городе Ливерпуль с проведением там экскурсии. Будучи печатником по профессии, Кук начал издавать журнал с рекламой «безалкогольных путешествий». В 1847 году Томас Кук организовал туристское общество, которое занималось тем, что продавало путевки для путешествий не только по Англии, но и за её пределы. Считается, что Томас Кук был первым менеджером в области туризма. Лишь немногим молодым представителям дворянского сословия XVII и XVIII столетий присваивается статус туристов, так как наряду с мотивом получения образования начинает, наконец, играть важную роль и такой элемент, как удовольствие (знакомство с иноземными культурами). Кук разработал маршруты по многим европейским городам. В 1865 году он открыл для соотечественников Новый Свет, а для американцев — родину их предков. Деятельность осуществлялась через агентство «Томас Кук и сын», первой конторы, специализирующейся на организации туристических поездок. Одним из первых американских клиентов фирмы стал Марк Твен.

Еще одним важным вкладом Томаса Кука было введение в обращение так называемых трэвел-чеков или денег для путешественников.

Когда в 1892 году основатель туризма умер, его состояние оценивалось в 2497 фунтов — неплохой итог для человека, начавшего работать за 6 пенсов в неделю.

В литературе

В России имя Кука стало широко известно после того, как С. Маршак упомянул его в своем стихотворении «Мистер-Твистер»:

Есть за границей контора Кука. Если вас одолеет скука И вы захотите увидеть мир — Остров Таити, Париж и Памир, — Кук для вас в одну минуту На корабле приготовит каюту, Или прикажет подать самолет, Или верблюда за вами пришлет, Даст он вам комнату в лучшем отеле, Теплую ванну и завтрак в постели. Горы и недра, север и юг, Пальмы и кедры покажет вам Кук.

См. также

• Thomas Cook Airlines

Ссылки

• www.peoples.ru/undertake/tourism/cook/index.html

Отрывок, характеризующий Кук, Томас (бизнесмен)

Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!
– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.
– Эк убралась как! То то черти!
– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.
– Видали, брат!
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.
Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.
– Хочешь, возьми себе, – говорил офицер, подавая девушке яблоко. Девушка улыбнулась и взяла. Несвицкий, как и все, бывшие на мосту, не спускал глаз с женщин, пока они не проехали. Когда они проехали, опять шли такие же солдаты, с такими же разговорами, и, наконец, все остановились. Как это часто бывает, на выезде моста замялись лошади в ротной повозке, и вся толпа должна была ждать.