Кулаев, Созруко Александрович

Созырыко Александрович Кулаев
Хъуылаты Созырыхъо
Дата рождения:	1900(1900)
Место рождения:	с. Згубири (Южная Осетия)
Дата смерти:	1938(1938)
Место смерти:	?
Гражданство:	СССР СССР
Род деятельности:	поэт, прозаик, драматург, общественный и государственный деятель
Годы творчества:	до 1917-1937
Направление:	соцреализм
Жанр:	проза, стихи
Язык произведений:	осетинский

Созруко (Сико, Созырыко) Александрович Кулаев (осет. Хъуылаты Созырыхъо; январь 1900, с. Згубири (ныне Згубир Дзауского района в Южной Осетии) — апрель 1938) — осетинский советский поэт, прозаик, драматург, классик осетинской литературы. Революционер. Общественный и государственный деятель Южной Осетии.

Биография

Из крестьян. В 1918 году, учась в гимназии, добровольцем вступил в революционно настроенный осетинский полк. В 1919 году вступил в ряды РКП(б).

Участник Гражданской войны 1918—1920 в Южной Осетии и на Северном Кавказе. За революционную деятельность дважды был арестован грузинскими меньшевиками.

С 1921 по 1923 год руководил комсомольской организацией Южной Осетии.

В 1925 году активно участвовал в созданном при Московской ассоциации пролетарских писателей кружке осетинских пролетарских писателей «Зиу».

В 1928 окончил экономический факультет Московской сельскохозяйственной академии. С 1931 по 1934 год работал в аппарате ЦК КП Грузии и одновременно был заместителем председателя президиума Ассоциации пролетарских писателей Закавказья.

С 1934 по 1937 год — народный комиссар просвещения Юго-Осетинской автономной области. Член Союза советских писателей.

В 1938 был арестован по обвинению в создании и активном участии в правотроцкистской контрреволюционной организации с целью вредительства в сельском хозяйстве, животноводстве, промышленности, народном образовании, в торговле, связи, здравоохранении и других областях и подготовке вооруженного восстания против советской власти. Лично Кулаев был обвинëн в том, что «Союз советских писателей почти никакого участия не принял и не принимает в переходе латинского алфавита на новый осетинский алфавит на грузинской основе».

Расстрелян в апреле того же года.

Реабилитирован посмертно.

Творчество

Литературный дебют состоялся накануне Октябрьской революции. Его рассказы «Думы пастуха», «Жалобы горца», «Вторая жена», поэма «Песня о Тотрадзе» воспроизводят трудную жизнь обездоленных горцев-осетин до революции. Гражданской войне в Юго-Осетии посвящены рассказы: «Тринадцать», «В музее», «Мародер», «Однорукий»; коллективизации сельского хозяйства — рассказы «Железный великан» и «Еврей Ошуак», а также драма «В добрый путь» («Рӕствӕндаг», 1930). В рассказах «Школа Мусса», «Новая дорога» показаны изменения в жизни горцев. В рассказе «Товарищ Мальцев» (1933) создан образ бесстрашного советского воина. Роман .

Значительное место в осетинской литературе занимает незаконченный роман Кулаева «Год 1905» (отрывок из него под названием «Татарин Осман» («Тӕтӕйраг Осман») опубликован в 1932).

Характерными чертами его творчества были гуманизм и интернационализм.

В 1931—1933 в Северной Осетии изданы сочения писателя в 2 томах. В 1957 году в г. Цхинвали вышло полное собрание сочинений С. Кулаева. Произведения писателя были переведены на русский и грузинский языки.

Литература

• Очерк истории осетинской советской литературы, Орджоникидзе, 1967, с., 140—49.

Отрывок, характеризующий Кулаев, Созруко Александрович

– Я держу пари (он говорил по французски, чтоб его понял англичанин, и говорил не слишком хорошо на этом языке). Держу пари на пятьдесят империалов, хотите на сто? – прибавил он, обращаясь к англичанину.
– Нет, пятьдесят, – сказал англичанин.
– Хорошо, на пятьдесят империалов, – что я выпью бутылку рома всю, не отнимая ото рта, выпью, сидя за окном, вот на этом месте (он нагнулся и показал покатый выступ стены за окном) и не держась ни за что… Так?…
– Очень хорошо, – сказал англичанин.
Анатоль повернулся к англичанину и, взяв его за пуговицу фрака и сверху глядя на него (англичанин был мал ростом), начал по английски повторять ему условия пари.
– Постой! – закричал Долохов, стуча бутылкой по окну, чтоб обратить на себя внимание. – Постой, Курагин; слушайте. Если кто сделает то же, то я плачу сто империалов. Понимаете?
Англичанин кивнул головой, не давая никак разуметь, намерен ли он или нет принять это новое пари. Анатоль не отпускал англичанина и, несмотря на то что тот, кивая, давал знать что он всё понял, Анатоль переводил ему слова Долохова по английски. Молодой худощавый мальчик, лейб гусар, проигравшийся в этот вечер, взлез на окно, высунулся и посмотрел вниз.
– У!… у!… у!… – проговорил он, глядя за окно на камень тротуара.
– Смирно! – закричал Долохов и сдернул с окна офицера, который, запутавшись шпорами, неловко спрыгнул в комнату.
Поставив бутылку на подоконник, чтобы было удобно достать ее, Долохов осторожно и тихо полез в окно. Спустив ноги и расперевшись обеими руками в края окна, он примерился, уселся, опустил руки, подвинулся направо, налево и достал бутылку. Анатоль принес две свечки и поставил их на подоконник, хотя было уже совсем светло. Спина Долохова в белой рубашке и курчавая голова его были освещены с обеих сторон. Все столпились у окна. Англичанин стоял впереди. Пьер улыбался и ничего не говорил. Один из присутствующих, постарше других, с испуганным и сердитым лицом, вдруг продвинулся вперед и хотел схватить Долохова за рубашку.
– Господа, это глупости; он убьется до смерти, – сказал этот более благоразумный человек.
Анатоль остановил его:
– Не трогай, ты его испугаешь, он убьется. А?… Что тогда?… А?…
Долохов обернулся, поправляясь и опять расперевшись руками.
– Ежели кто ко мне еще будет соваться, – сказал он, редко пропуская слова сквозь стиснутые и тонкие губы, – я того сейчас спущу вот сюда. Ну!…
Сказав «ну»!, он повернулся опять, отпустил руки, взял бутылку и поднес ко рту, закинул назад голову и вскинул кверху свободную руку для перевеса. Один из лакеев, начавший подбирать стекла, остановился в согнутом положении, не спуская глаз с окна и спины Долохова. Анатоль стоял прямо, разинув глаза. Англичанин, выпятив вперед губы, смотрел сбоку. Тот, который останавливал, убежал в угол комнаты и лег на диван лицом к стене. Пьер закрыл лицо, и слабая улыбка, забывшись, осталась на его лице, хоть оно теперь выражало ужас и страх. Все молчали. Пьер отнял от глаз руки: Долохов сидел всё в том же положении, только голова загнулась назад, так что курчавые волосы затылка прикасались к воротнику рубахи, и рука с бутылкой поднималась всё выше и выше, содрогаясь и делая усилие. Бутылка видимо опорожнялась и с тем вместе поднималась, загибая голову. «Что же это так долго?» подумал Пьер. Ему казалось, что прошло больше получаса. Вдруг Долохов сделал движение назад спиной, и рука его нервически задрожала; этого содрогания было достаточно, чтобы сдвинуть всё тело, сидевшее на покатом откосе. Он сдвинулся весь, и еще сильнее задрожали, делая усилие, рука и голова его. Одна рука поднялась, чтобы схватиться за подоконник, но опять опустилась. Пьер опять закрыл глаза и сказал себе, что никогда уж не откроет их. Вдруг он почувствовал, что всё вокруг зашевелилось. Он взглянул: Долохов стоял на подоконнике, лицо его было бледно и весело.
– Пуста!
Он кинул бутылку англичанину, который ловко поймал ее. Долохов спрыгнул с окна. От него сильно пахло ромом.
– Отлично! Молодцом! Вот так пари! Чорт вас возьми совсем! – кричали с разных сторон.
Англичанин, достав кошелек, отсчитывал деньги. Долохов хмурился и молчал. Пьер вскочил на окно.
Господа! Кто хочет со мною пари? Я то же сделаю, – вдруг крикнул он. – И пари не нужно, вот что. Вели дать бутылку. Я сделаю… вели дать.