Куликов, Михаил Фёдорович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Куликов Михаил Фёдорович
Дата рождения:

1861(1861)

Гражданство:

Российская империя Российская империя

Партия:

Партия народной свободы

Род деятельности:

депутат Государственной думы Российской империи I созыва

Автограф

Куликов Михаил Фёдорович (1861—?) — депутат Государственной думы Российской империи I созыва от Астраханской губернии.



Биография

Родился в 1861 году. Закончил 3-ю казанскую гимназию и поступил на медицинский факультет Казанского университета, который окончил в 1899 году. Поселился в Астрахани, где стал работать в качестве промыслового врача, а позже в городской больнице и санитарном надзоре Казанского округа путей сообщения по Астраханскому участку. Основатель астраханского литературно-драматического общества.

С 1901 года — гласный Астраханской городской думы. После образования астраханского губернского комитета партии народной свободы стал членом партии.

В 1906 году был избран в Государственную думу Российской империи I созыва от Астраханской губернии. После роспуска Думы подписал подписал «Выборгское воззвание», в результате был осужден по ст.129, ч.1, п.п.51 и 3 Уголовного Уложения. Дальнейшая судьба М. Ф. Куликова неизвестна.

Напишите отзыв о статье "Куликов, Михаил Фёдорович"

Ссылки

  • [dlib.rsl.ru/viewer/01003750528#page39 Куликов Михаил Фёдорович] // Члены Государственной думы: портреты и биографии. Первый созыв, 1906—1911 г. / сост. М. М. Боиович. — Москва: Тип. Т-ва И. Д. Сытина, 1906.
  • [www.hrono.ru/biograf/bio_k/kulikov_mf.html Куликов Михаил Фёдорович] // Энциклопедия «ХРОНОС».
  • [elibrary.karelia.ru/book.shtml?levelID=012002&id=6771&cType=1 Первая Государственная Дума. Алфавитный список и подробные биографии и характеристики членов Государственной Думы.] — М.: Тип. Товарищества И. Д. Сытина, 1906. — 175 с.
  • Государственная Дума первого призыва. Портреты, краткие биографии и характеристики депутатов. — Москва: «Возрождение», 1906.

Отрывок, характеризующий Куликов, Михаил Фёдорович

– Маменька, не плачьте, а только скажите мне, что вы этого хотите, и вы знаете, что я всю жизнь свою, всё отдам для того, чтобы вы были спокойны, – сказал Николай. Я всем пожертвую для вас, даже своим чувством.
Но графиня не так хотела поставить вопрос: она не хотела жертвы от своего сына, она сама бы хотела жертвовать ему.
– Нет, ты меня не понял, не будем говорить, – сказала она, утирая слезы.
«Да, может быть, я и люблю бедную девушку, говорил сам себе Николай, что ж, мне пожертвовать чувством и честью для состояния? Удивляюсь, как маменька могла мне сказать это. Оттого что Соня бедна, то я и не могу любить ее, думал он, – не могу отвечать на ее верную, преданную любовь. А уж наверное с ней я буду счастливее, чем с какой нибудь куклой Жюли. Пожертвовать своим чувством я всегда могу для блага своих родных, говорил он сам себе, но приказывать своему чувству я не могу. Ежели я люблю Соню, то чувство мое сильнее и выше всего для меня».
Николай не поехал в Москву, графиня не возобновляла с ним разговора о женитьбе и с грустью, а иногда и озлоблением видела признаки всё большего и большего сближения между своим сыном и бесприданной Соней. Она упрекала себя за то, но не могла не ворчать, не придираться к Соне, часто без причины останавливая ее, называя ее «вы», и «моя милая». Более всего добрая графиня за то и сердилась на Соню, что эта бедная, черноглазая племянница была так кротка, так добра, так преданно благодарна своим благодетелям, и так верно, неизменно, с самоотвержением влюблена в Николая, что нельзя было ни в чем упрекнуть ее.
Николай доживал у родных свой срок отпуска. От жениха князя Андрея получено было 4 е письмо, из Рима, в котором он писал, что он уже давно бы был на пути в Россию, ежели бы неожиданно в теплом климате не открылась его рана, что заставляет его отложить свой отъезд до начала будущего года. Наташа была так же влюблена в своего жениха, так же успокоена этой любовью и так же восприимчива ко всем радостям жизни; но в конце четвертого месяца разлуки с ним, на нее начинали находить минуты грусти, против которой она не могла бороться. Ей жалко было самое себя, жалко было, что она так даром, ни для кого, пропадала всё это время, в продолжение которого она чувствовала себя столь способной любить и быть любимой.
В доме Ростовых было невесело.


Пришли святки, и кроме парадной обедни, кроме торжественных и скучных поздравлений соседей и дворовых, кроме на всех надетых новых платьев, не было ничего особенного, ознаменовывающего святки, а в безветренном 20 ти градусном морозе, в ярком ослепляющем солнце днем и в звездном зимнем свете ночью, чувствовалась потребность какого нибудь ознаменования этого времени.