Кулишев, Фёдор Данилович

Фёдор Данилович Кулишев
Дата рождения	22 сентября 1898(1898-09-22)
Место рождения	Херсон, Херсонская губерния, Российская империя
Дата смерти	17 марта 1981(1981-03-17) (82 года)
Место смерти	Москва, СССР
Принадлежность	Россия Россия РСФСР РСФСР СССР СССР
Годы службы	1919—1964
Звание
Командовал	6-я армия
Сражения/войны	Первая мировая война Гражданская война в России Великая Отечественная война
Награды и премии

Кулишев (Кулишов), Фёдор Данилович (22 сентября 1898 года — 17 марта 1981 года) — советский военачальник, генерал-лейтенант (1954).

Биография

Родился Фёдор в многодетной семье столяра Даниила Григорьевича Кулишова в Херсоне, кроме него в семье было три сына и четыре дочери.

Во время Первой мировой войны Ф. Д. Кулишев служил в российской армии рядовым, затем поступил юнкером в Чугуевское военное училище.

В мае 1919 года в Херсоне был призван в РККА, участвовал в Гражданской войне командиром взвода, затем помощником командира роты в пехотном батальоне 9-й армии. Воевал против Деникина, Мамонтова, был контужен.

После окончания Гражданской войны Ф. Д. Кулишев служил в РККА, в июне-сентябре 1920 года — начальник отдельной караульной роты в Херсоне, затем учился на курсах «Выстрел», по окончании которой, с августа 1921 года по сентябрь 1922 года — начальник пулеметной команды полка в Пензе, затем командовал ротой, батальоном, работал в штабах. В 1934 году окончил Академию им. Фрунзе, с 1939 года преподавал тактику в Академии им. Фрунзе и Академии Генштаба.

В начале Великой Отечественной войны полковник Ф. Д. Кулишев на той же должности, в 1942 году назначен заместителем начальника штаба 63-й армии, участвовал в Сталинградской битве. В конце августа 1942 года армия нанесла ряд контрударов по наступавшему на Сталинград противнику, Ф. Д. Кулишев координировал действия 203-й и 197-й стрелковых дивизий, в разгар боя части 203-й дивизии побежали, под огнём противника Ф. Д. Кулишев сумел остановить бегство и вернуть части дивизии в бой. За это был награждён первым орденом — орденом Красной Звезды. В конце 1942 года Ф. Д. Кулишев был назначен заместителем начальника штаба 5-й танковой армии.

В марте 1943 года Ф. Д. Кулишев был назначен начальником штаба 6-й армии, в июне-августе и сентябре-декабре вр.и.д. командующего 6-й армией (в это время армия находилась в резерве СВГК). 6 декабря 1944 года Ф. Д. Кулишев вновь стал начальником штаба 6-й армии, руководил им до конца войны. На этих постах Ф. Д. Кулишев участвовал в Никопольско-Криворожской, Березнеговато-Снигиревской, Одесской наступательной, Сандомирско-Силезской и Нижнесилезской наступательных операциях, с середины февраля по 6 мая 1945 года участвовал в боях по ликвидации окружённой группировки войск противника в городе-крепости Бреслау, затем в переговорах о сдаче города.

В июле 1945 года Ф. Д. Кулишев был назначен начальником штаба Воронежского военного округа, с мая 1946 — начальник управления Главного штаба Сухопутных войск, с мая 1949 года — начальник штаба отдельной механизированной армии, с ноября 1953 года — старший преподаватель кафедры оперативного искусства Академии Генштаба, с января 1955 — генерал-инспектор при заместителе министра обороны по ВВУЗам.

В сентябре 1964 года вышел в отставку.

Умер Федор Данилович Кулишев в 1981 году в Москве.

Семья

Дед Григорий участвовал в русско-турецкой войне, воевал в под Шипкой.

Три брата Ф. Д. Кулишева служили в армии и флоте:

• Кулишов, Илья Данилович (1902—1948) — вице-адмирал (1944).
• Кулишов, Андрей Данилович (1904—1977) — генерал-лейтенант (1954), в годы войны командовал 7-м гвардейским и 92-м стрелковыми корпусами.
• Кулишов, Григорий Данилович (1909—1943) — полковник, в годы войны командовал 7-м гвардейским артполком РГК, был тяжело ранен в бою, 17 февраля 1943 умер в госпитале.

Сын Ф. Д. Кулишева — Кулишев, Олег Федорович (1928—2002) — пошел по стопам отца, дослужился до генерал-полковника.

Звания

• полковник
• генерал-майор — 01.09.1943
• генерал-лейтенант — 31.05.1954

Награды

За время службы Ф. Д. Кулишев был удостоен 25 наград, в том числе:

• Орден Ленина — 21.02.1945
• три Ордена Красного Знамени — 1943, 03.11.1944, …
• Орден Суворова 2-й степени — 06.05.1945
• Орден Кутузова 2-й степени — 26.10.1943
• Орден Богдана Хмельницкого 2-й степени — 1944
• два Ордена Красной Звезды — 1943, …
• Медаль «За оборону Москвы»
• Медаль «За оборону Сталинграда»
• Медаль «XX лет РККА» — 1938

другие медали
иностранные награды

Литература

• Коллектив авторов. Великая Отечественная. Командармы. Военный биографический словарь / Под общей ред. М. Г. Вожакина. — М.; Жуковский: Кучково поле, 2005. — С. 121-122. — ISBN 5-86090-113-5.

Ссылки

• [podvignaroda.mil.ru/ Подвиг народа]
• [www.grivna.ks.ua/v_seme_hersonskogo_stoljara_vyrosli_4_generala.htm В семье херсонского столяра выросли 4 генерала…]
• [www.mobus.com/kherson/176129.html Захаров А. Быль о пяти генералах из Херсона — Субботний Выпуск № 29 (505) 15.07.2011 (стр. 13)]

Отрывок, характеризующий Кулишев, Фёдор Данилович

Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
Впоследствии, объясняя свою деятельность за это время, граф Растопчин в своих записках несколько раз писал, что у него тогда было две важные цели: De maintenir la tranquillite a Moscou et d'en faire partir les habitants. [Сохранить спокойствие в Москве и выпроводить из нее жителей.] Если допустить эту двоякую цель, всякое действие Растопчина оказывается безукоризненным. Для чего не вывезена московская святыня, оружие, патроны, порох, запасы хлеба, для чего тысячи жителей обмануты тем, что Москву не сдадут, и разорены? – Для того, чтобы соблюсти спокойствие в столице, отвечает объяснение графа Растопчина. Для чего вывозились кипы ненужных бумаг из присутственных мест и шар Леппиха и другие предметы? – Для того, чтобы оставить город пустым, отвечает объяснение графа Растопчина. Стоит только допустить, что что нибудь угрожало народному спокойствию, и всякое действие становится оправданным.
Все ужасы террора основывались только на заботе о народном спокойствии.
На чем же основывался страх графа Растопчина о народном спокойствии в Москве в 1812 году? Какая причина была предполагать в городе склонность к возмущению? Жители уезжали, войска, отступая, наполняли Москву. Почему должен был вследствие этого бунтовать народ?
Не только в Москве, но во всей России при вступлении неприятеля не произошло ничего похожего на возмущение. 1 го, 2 го сентября более десяти тысяч людей оставалось в Москве, и, кроме толпы, собравшейся на дворе главнокомандующего и привлеченной им самим, – ничего не было. Очевидно, что еще менее надо было ожидать волнения в народе, ежели бы после Бородинского сражения, когда оставление Москвы стало очевидно, или, по крайней мере, вероятно, – ежели бы тогда вместо того, чтобы волновать народ раздачей оружия и афишами, Растопчин принял меры к вывозу всей святыни, пороху, зарядов и денег и прямо объявил бы народу, что город оставляется.
Растопчин, пылкий, сангвинический человек, всегда вращавшийся в высших кругах администрации, хотя в с патриотическим чувством, не имел ни малейшего понятия о том народе, которым он думал управлять. С самого начала вступления неприятеля в Смоленск Растопчин в воображении своем составил для себя роль руководителя народного чувства – сердца России. Ему не только казалось (как это кажется каждому администратору), что он управлял внешними действиями жителей Москвы, но ему казалось, что он руководил их настроением посредством своих воззваний и афиш, писанных тем ёрническим языком, который в своей среде презирает народ и которого он не понимает, когда слышит его сверху. Красивая роль руководителя народного чувства так понравилась Растопчину, он так сжился с нею, что необходимость выйти из этой роли, необходимость оставления Москвы без всякого героического эффекта застала его врасплох, и он вдруг потерял из под ног почву, на которой стоял, в решительно не знал, что ему делать. Он хотя и знал, но не верил всею душою до последней минуты в оставление Москвы и ничего не делал с этой целью. Жители выезжали против его желания. Ежели вывозили присутственные места, то только по требованию чиновников, с которыми неохотно соглашался граф. Сам же он был занят только тою ролью, которую он для себя сделал. Как это часто бывает с людьми, одаренными пылким воображением, он знал уже давно, что Москву оставят, но знал только по рассуждению, но всей душой не верил в это, не перенесся воображением в это новое положение.
Вся деятельность его, старательная и энергическая (насколько она была полезна и отражалась на народ – это другой вопрос), вся деятельность его была направлена только на то, чтобы возбудить в жителях то чувство, которое он сам испытывал, – патриотическую ненависть к французам и уверенность в себе.
Но когда событие принимало свои настоящие, исторические размеры, когда оказалось недостаточным только словами выражать свою ненависть к французам, когда нельзя было даже сражением выразить эту ненависть, когда уверенность в себе оказалась бесполезною по отношению к одному вопросу Москвы, когда все население, как один человек, бросая свои имущества, потекло вон из Москвы, показывая этим отрицательным действием всю силу своего народного чувства, – тогда роль, выбранная Растопчиным, оказалась вдруг бессмысленной. Он почувствовал себя вдруг одиноким, слабым и смешным, без почвы под ногами.
Получив, пробужденный от сна, холодную и повелительную записку от Кутузова, Растопчин почувствовал себя тем более раздраженным, чем более он чувствовал себя виновным. В Москве оставалось все то, что именно было поручено ему, все то казенное, что ему должно было вывезти. Вывезти все не было возможности.