Культура Бельгии

Культура Бельгии

Изобразительное искусство

Изобразительное искусство современной Бельгии своими корнями связано с фламандским искусством (XVII век), которому предшествовало искусство Нидерландов (XV—XVI века). Во фламандском искусстве пышность барокко сочеталась с реалистичными устремлениями (П. Рубенс, А. Ван-Дейк, Ф. Снейдерс, Я. Йорданс, Д. Тенирс, А. Браувер и др.). В XVIII веке оно теряет свою самобытность и испытывает французское влияние. Новый подъём в искусстве Бельгии начинается с 30-х гг. XIX века (Ф.-Ж. Навез, Густав Вапперс, Л. Галле, X. Лейс, Г. Гефс). В середине XIX века в искусстве Бельгии развивается бытовой жанр (Ж. Маду, А. Вервей, Фердинанд де Бракелер и др.). В картине Ч. Херманса «На рассвете» (1875) впервые зазвучала социальная тема. В произведениях А. де Гру воспроизведена жизнь бельгийского пролетариата. В 80-х гг. XX века в искусстве Бельгии выступает выдающийся реалист К. Менье. Известны его картины, посвященные шахтерам. Ярко проявился его могучий талант в скульптуре («Молотобоец», «Пудлингувальник», «Председатель грузчика. Антверпен», рельефы для «Памятника Труда»). Полны любви к трудовому народу произведения Я. Смитса, К. Пейзера, П. Полюса, Ж. де-Брьойкера. Известным художником конца XX века является Ф. Мазерель, живописные и графические произведения которого проникнуты гуманизмом и ненавистью к войне. В XX веке в искусстве Бельгии получили развитие также различные формалистические направления.

Архитектура

Архитектура Бельгии берёт начало в нидерландском искусстве. Самыми ранними памятниками архитектуры Бельгии являются готические соборы в Брюсселе (XII—XV века), Антверпене (1352—1518), Брюгге (1239—1297). Архитектура Возрождения представлена многими жилыми и административными сооружениями, в частности ратушей в Антверпене (1561—1565, арх. К. Флориса). В конце XVI века создаётся так называемая фламандская школа, существовавшая до конца XVIII века. Своеобразная архитектура Бельгии того периода соединила в себе пластику барокко и приёмы готики (дом гильдий в Брюсселе, архитектор Г. де-Бройна, дом-музей П. Рубенса в Антверпене, церковные здания архитекторов В. Кубергера, Ж. Франкара, П. Хейенса, В. Хесиуса и Л. Фрайхербе). В XIX веке в архитектуре Бельгии воцарилась эклектика (арх. Л. Сейс, Ж. Поларт и А. Бала), а впоследствии её сменил модерн (арх. X. Ван де Вельде, В. Орта). В XX вtrrt значительно распространилась архитектура конструктивизма (посёлок «Сите Модерн» возле Брюсселя, 1927, арх В. Буржуа; «Небоскреб» в Антверпене, 1931, арх. Р. Ван Хунакер).

Музыка

Музыка Бельгии в эпоху Возрождения сыграла большую роль в формировании европейской школы полифонического искусства, в XV—XVI веках известной как «нидерландская школа», но с XVII века она утратила своё ведущее значение. В XIX веке в музыке Бельгии возникли два творческих направления — фламандское (так называемое антверпенское) и валлонское. Большую славу получила бельгийская школа инструменталистов-исполнителей (Ш. Берио, А. Вьетан, Э. Изаи, Ф. Серве). Среди известных музыкантов XX века: композиторы Ж. Абсиль, Л. Дюбуа, А. Дюпон, Ф. Кине, А. Сури, М. Поот, Р. Шеврьой; скрипачи К. Ван Несте, А. Грюмйо; дирижеры Д. Дефо, Ф. Андре; музыковед Ш. Ван ден Борен и др. Мировую известность имеют международные музыкальные конкурсы пианистов и скрипачей, которые проводятся раз в 3 года.

Театр

Профессиональный бельгийский театр существует с 1830 г. Большое влияние на развитие бельгийского театра XIX века имели драматурги Ван Лерберг, Морис Метерлинк, Роденбах, Кроммелинк. В 20-30-х гг XX века в репертуаре театров значительное место заняли пьесы драматургов-декадентов, постановки стилизованных мистерий. В эти же годы развилась деятельность бельгийского рабочего театра, коллективов, которые ставили произведения бельгийских и советских драматургов. В годы немецкой оккупации театральная жизнь Бельгии пришла в упадок. Среди драматических театров Брюсселя выделяются королевский театр Дю Парк, Бельгийский национальный театр, театры Де Галери́, Компани́ дю Ридо́ и другие.

Кино

Бельгия не имеет развитой национальной кинематографии, демонстрируются, в основном, иностранные кинокартины. Но документальные и научно-популярные фильмы отличаются художественным совершенством. Среди них: «Золотой век» — режиссёр П. Хазарт; «Рубенс» — режиссёр А. Сторк.

Литература

Бельгия имеет тысячелетнюю историю литературы. К образованию независимого государства (1830) развивалась бельгийская литература на трёх языках: валлонском, нидерландском и французском.

Литература на валлонском языке (диалект французского языка) берет своё начало в IX веке. Между XIII—XVI веками она пережила период расцвета, а с XVII века пришла в упадок, и лишь немногие народные поэты XVIII—XIX веков сохраняли традиции валлонской литературы (Симонон, Фьориц, Де Стриль и др.). После 1830 началось движение за возрождение валлонской литературы. Известные деятели этого движения в XIX и XX веках: Байе, Дори, Энен, Симон и др. Но литература на французском языке вытеснила валлонскую и стала в Бельгии господствующей. Она выдвинула ряд писателей с мировым именем (Де Костер, Верхарн, Морис Метерлинк).

В первой половине XIX века в бельгийской литературе основным направлением был романтизм (выдающиеся представители: Вестенрод, Потвен, Ван-Гассельт и др.), уступивший во второй половине реализму (крупнейший мастер Де Костер). Большую роль в развитии новой бельгийской литературы сыграло литературное объединение 80-90-х годов «Молодая Бельгия», в которое входили писатели разных идейно-эстетических взглядов: такие как Пикар, Лемонье, Экхаут, Верхарн выступали за социальное реалистическое искусство; Жилькен, Жиро, Северен и другие соблюдали теорию «искусство для искусства». В конце XIX и начале XX веков распространилось декадентство; самые известные его представители: символисты Метерлинк, Роденбах, импрессионист Мобель и другие. Литература Бельгии сохраняет свои лучшие национальные традиции, борется за мир и общественный прогресс. Виднейшие писатели: Ф. Эл-ленс, Р. Лир, Ш. Парон и др.

Фламандская литература зародилась в XI веке, с XIII по XVI века переживала период расцвета, в XVII—XVIII веках был глубокий застой. Возрождение её началось после 1830, в тесной связи с так называемым фламандским движением. В литературе в эти годы господствовал романтизм (выдающиеся представители — Ф. Виллемс, К. Ледеганк, П. Ван Дейс, Г. Консьянс). В середине XIX века появилась группа писателей-реалистов: Д. Слееке (1808—1901), Э. Зеттернам (1826-55), талантливый поэт Г. Гезелле (1830-99). В 90-х гг вокруг журнала «Ван Ню ен Стракс» («Злоба дня», осн. 1893) объединилась группа писателей, что ставила такую же цель, как и «Молодая Бельгия». Вермейлен, Бёйссе, Стрёвелс и др. ввели во фламандскую литературу социальную тематику. Г. Вермеерс (1877—1924), Я. Ван Нейлен (и. 1884), Г. де Клерк (1877—1932) показали рабочего и его труд.

После Первой мировой войны в поэзии был значимой фигурой экспрессионист П. Ван Остайен (1896—1928); в отдельных произведениях он приближался к творческим принципам Маяковского. Ему подражали А. Мессе, Мунс, Вербрюгген, Хейсен, Брьонклер. Появились новые прозаики-реалисты: В. Элсхот (р. 1882), М. Рулантс, Г. Валсхап (р. 1898), Л. де-Зиленс (1901-44), Ф. Тиммерманс (1886—1947), Э. Клаас (р. 1885) и проч.

Во фламандской литературе распространилось и декадентство.

Самые известные писатели: романист и драматург Тейрлинк (1879—1967), поэт-символист Ван де Вустейне (1875—1929). Современной прогрессивной литературе свойствен реализм; среди молодых писателей следует выделить М. Браата (р. 1925), поборника социалистического реализма.

Наиболее полно бельгийская литература представлена в Королевской библиотеке Бельгии, расположенной в Брюсселе.

Комикс

Бельгия — один из крупнейших центров франкоязычного комикса (bande dessinée). В начале XX века именно здесь шло наиболее интенсивное развитие этого жанра. Всемирную известность приобрёл художник и сценарист Эрже́, создавший серию комиксов о репортёре-путешественнике Тинтине. В послевоенные годы центром индустрии стала Франция, однако и в Бельгии крупные издательства, такие как Le Lombard и Dupuis‎, продолжают выпускать популярные серии BD. Среди самых известных — «Смурфы», «Торгал», «Счастливчик Люк».

Источники

• Украинская советская энциклопедия / Под ред. Бажана. — 2-е изд. — К., 1974—1985.

Отрывок, характеризующий Культура Бельгии

Раздался крик команды, опять полк звеня дрогнул, сделав на караул. В мертвой тишине послышался слабый голос главнокомандующего. Полк рявкнул: «Здравья желаем, ваше го го го го ство!» И опять всё замерло. Сначала Кутузов стоял на одном месте, пока полк двигался; потом Кутузов рядом с белым генералом, пешком, сопутствуемый свитою, стал ходить по рядам.
По тому, как полковой командир салютовал главнокомандующему, впиваясь в него глазами, вытягиваясь и подбираясь, как наклоненный вперед ходил за генералами по рядам, едва удерживая подрагивающее движение, как подскакивал при каждом слове и движении главнокомандующего, – видно было, что он исполнял свои обязанности подчиненного еще с большим наслаждением, чем обязанности начальника. Полк, благодаря строгости и старательности полкового командира, был в прекрасном состоянии сравнительно с другими, приходившими в то же время к Браунау. Отсталых и больных было только 217 человек. И всё было исправно, кроме обуви.
Кутузов прошел по рядам, изредка останавливаясь и говоря по нескольку ласковых слов офицерам, которых он знал по турецкой войне, а иногда и солдатам. Поглядывая на обувь, он несколько раз грустно покачивал головой и указывал на нее австрийскому генералу с таким выражением, что как бы не упрекал в этом никого, но не мог не видеть, как это плохо. Полковой командир каждый раз при этом забегал вперед, боясь упустить слово главнокомандующего касательно полка. Сзади Кутузова, в таком расстоянии, что всякое слабо произнесенное слово могло быть услышано, шло человек 20 свиты. Господа свиты разговаривали между собой и иногда смеялись. Ближе всех за главнокомандующим шел красивый адъютант. Это был князь Болконский. Рядом с ним шел его товарищ Несвицкий, высокий штаб офицер, чрезвычайно толстый, с добрым, и улыбающимся красивым лицом и влажными глазами; Несвицкий едва удерживался от смеха, возбуждаемого черноватым гусарским офицером, шедшим подле него. Гусарский офицер, не улыбаясь, не изменяя выражения остановившихся глаз, с серьезным лицом смотрел на спину полкового командира и передразнивал каждое его движение. Каждый раз, как полковой командир вздрагивал и нагибался вперед, точно так же, точь в точь так же, вздрагивал и нагибался вперед гусарский офицер. Несвицкий смеялся и толкал других, чтобы они смотрели на забавника.
Кутузов шел медленно и вяло мимо тысячей глаз, которые выкатывались из своих орбит, следя за начальником. Поровнявшись с 3 й ротой, он вдруг остановился. Свита, не предвидя этой остановки, невольно надвинулась на него.
– А, Тимохин! – сказал главнокомандующий, узнавая капитана с красным носом, пострадавшего за синюю шинель.
Казалось, нельзя было вытягиваться больше того, как вытягивался Тимохин, в то время как полковой командир делал ему замечание. Но в эту минуту обращения к нему главнокомандующего капитан вытянулся так, что, казалось, посмотри на него главнокомандующий еще несколько времени, капитан не выдержал бы; и потому Кутузов, видимо поняв его положение и желая, напротив, всякого добра капитану, поспешно отвернулся. По пухлому, изуродованному раной лицу Кутузова пробежала чуть заметная улыбка.
– Еще измайловский товарищ, – сказал он. – Храбрый офицер! Ты доволен им? – спросил Кутузов у полкового командира.
И полковой командир, отражаясь, как в зеркале, невидимо для себя, в гусарском офицере, вздрогнул, подошел вперед и отвечал:
– Очень доволен, ваше высокопревосходительство.
– Мы все не без слабостей, – сказал Кутузов, улыбаясь и отходя от него. – У него была приверженность к Бахусу.
Полковой командир испугался, не виноват ли он в этом, и ничего не ответил. Офицер в эту минуту заметил лицо капитана с красным носом и подтянутым животом и так похоже передразнил его лицо и позу, что Несвицкий не мог удержать смеха.
Кутузов обернулся. Видно было, что офицер мог управлять своим лицом, как хотел: в ту минуту, как Кутузов обернулся, офицер успел сделать гримасу, а вслед за тем принять самое серьезное, почтительное и невинное выражение.
Третья рота была последняя, и Кутузов задумался, видимо припоминая что то. Князь Андрей выступил из свиты и по французски тихо сказал:
– Вы приказали напомнить о разжалованном Долохове в этом полку.
– Где тут Долохов? – спросил Кутузов.
Долохов, уже переодетый в солдатскую серую шинель, не дожидался, чтоб его вызвали. Стройная фигура белокурого с ясными голубыми глазами солдата выступила из фронта. Он подошел к главнокомандующему и сделал на караул.
– Претензия? – нахмурившись слегка, спросил Кутузов.
– Это Долохов, – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Кутузов. – Надеюсь, что этот урок тебя исправит, служи хорошенько. Государь милостив. И я не забуду тебя, ежели ты заслужишь.
Голубые ясные глаза смотрели на главнокомандующего так же дерзко, как и на полкового командира, как будто своим выражением разрывая завесу условности, отделявшую так далеко главнокомандующего от солдата.
– Об одном прошу, ваше высокопревосходительство, – сказал он своим звучным, твердым, неспешащим голосом. – Прошу дать мне случай загладить мою вину и доказать мою преданность государю императору и России.
Кутузов отвернулся. На лице его промелькнула та же улыбка глаз, как и в то время, когда он отвернулся от капитана Тимохина. Он отвернулся и поморщился, как будто хотел выразить этим, что всё, что ему сказал Долохов, и всё, что он мог сказать ему, он давно, давно знает, что всё это уже прискучило ему и что всё это совсем не то, что нужно. Он отвернулся и направился к коляске.
Полк разобрался ротами и направился к назначенным квартирам невдалеке от Браунау, где надеялся обуться, одеться и отдохнуть после трудных переходов.
– Вы на меня не претендуете, Прохор Игнатьич? – сказал полковой командир, объезжая двигавшуюся к месту 3 ю роту и подъезжая к шедшему впереди ее капитану Тимохину. Лицо полкового командира выражало после счастливо отбытого смотра неудержимую радость. – Служба царская… нельзя… другой раз во фронте оборвешь… Сам извинюсь первый, вы меня знаете… Очень благодарил! – И он протянул руку ротному.
– Помилуйте, генерал, да смею ли я! – отвечал капитан, краснея носом, улыбаясь и раскрывая улыбкой недостаток двух передних зубов, выбитых прикладом под Измаилом.
– Да господину Долохову передайте, что я его не забуду, чтоб он был спокоен. Да скажите, пожалуйста, я всё хотел спросить, что он, как себя ведет? И всё…
– По службе очень исправен, ваше превосходительство… но карахтер… – сказал Тимохин.
– А что, что характер? – спросил полковой командир.
– Находит, ваше превосходительство, днями, – говорил капитан, – то и умен, и учен, и добр. А то зверь. В Польше убил было жида, изволите знать…
– Ну да, ну да, – сказал полковой командир, – всё надо пожалеть молодого человека в несчастии. Ведь большие связи… Так вы того…
– Слушаю, ваше превосходительство, – сказал Тимохин, улыбкой давая чувствовать, что он понимает желания начальника.
– Ну да, ну да.
Полковой командир отыскал в рядах Долохова и придержал лошадь.
– До первого дела – эполеты, – сказал он ему.
Долохов оглянулся, ничего не сказал и не изменил выражения своего насмешливо улыбающегося рта.
– Ну, вот и хорошо, – продолжал полковой командир. – Людям по чарке водки от меня, – прибавил он, чтобы солдаты слышали. – Благодарю всех! Слава Богу! – И он, обогнав роту, подъехал к другой.
– Что ж, он, право, хороший человек; с ним служить можно, – сказал Тимохин субалтерн офицеру, шедшему подле него.
– Одно слово, червонный!… (полкового командира прозвали червонным королем) – смеясь, сказал субалтерн офицер.
Счастливое расположение духа начальства после смотра перешло и к солдатам. Рота шла весело. Со всех сторон переговаривались солдатские голоса.
– Как же сказывали, Кутузов кривой, об одном глазу?
– А то нет! Вовсе кривой.
– Не… брат, глазастее тебя. Сапоги и подвертки – всё оглядел…
– Как он, братец ты мой, глянет на ноги мне… ну! думаю…
– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.