Культура Северной Ирландии

Культура Северной Ирландии

Литература

На протяжении практически всей истории Северной Ирландии литература была привилегией протестантского населения, развитие же литературы среди всего населения началось только в 1960-х годах. Толчком этому стали трагические события 1968 года, а также повлияло и то, что основными писателями и поэтами — католиками стали те дети, которым Актом об Образовании 1947 года была дана возможность равного с протестантами доступа к образованию. В конце 1960-х годов бывшие ученики стали известными литераторами и активными членами Ассоциации в защиту гражданских прав и различных народных и демократических движений. Изначально их труды публиковались в газетах, в основном в The Belfast Telegraph, затем при поддержке Ольстерского Королевского Университета был выпущен ряд публикаций, посвященных трагическим событиям конца 1960-х годов. 1970-е годы можно назвать своего рода возрождением литературы в Северной Ирландии, так как, помимо издания новых произведений, широкое распространение получили переиздания более старой литературы, или издания той, которая, в связи с конфликтом, вообще не была издана. В литературе того времени можно выделить несколько главных направлений и тем. Во-первых, это, конечно, политический аспект конфликта: тема политических заключенных, положение британских солдат, недобросовестность политических деятелей и государственных служащих, которые должны нести ответственность за свои действия. В этой связи большинство произведений того времени называют Северную Ирландию «несчастным случаем» колониализма, и основной идеей является поиск возможных моделей реакции и ответа на конфликт среди населения. Другим важным аспектом является общество или население региона. Здесь главными проблемами выделяются проблемы меньшинства, отношения и настроения внутри общества, многовековое столкновение традиций, сопровождающееся чувством несправедливости и негодования, религиозные проблемы со всей интенсивностью и сложностью их развития. Попытки понять причину всей напряженности и найти какие-либо возможные выходы из ситуации. Наиболее важными задачами литераторов того времени можно считать проблему поиска адекватных путей изображения конфликта, определение степени воздействия искусства на политику и возможного его осуществления, пропаганда гуманности, мирного урегулирования и снижение напряженности в отношениях среди населения региона.

Фотография

Развитие фотографии в регионе начинается с 1880 года. В то время фотография использовала конфликт в качестве основного материала. Архивы главных музеев Северной Ирландии содержат работы, отражающие в себе всю общественную жизнь, начиная с конца XIX и всего XX века, включая основные события, связанные с развитием конфликта. Одним из наиболее известных фотографов, занимающихся конфликтом, является Донаван Вили. Его работы освещают такие важнейшие элементы самосознания как история, архитектура, религиозная принадлежность. В начале 2000-х годов Донован Вили был единственным фотографом, имеющим доступ к одной из тюрем Северной Ирландии, где содержались в основном политические заключенные. Именно работы, изображавшие главную тюрьму региона, принесли фотографу наибольшую известность.

Граффити англ. Murals

Развитие граффити в регионе имеет длинную историю. Еще во времена Вильгельма Оранского, рисунки, размещенные на стенах укреплений, обозначали утверждение там англичан и, соответственно, протестантизма. Католики же начали использовать данный вид искусства только во времена кампаний за предоставление гомруля в начале XX века. К середине XX века граффити приобрели огромную популярность среди населения и стали своего рода полем для идеологической войны. Наиболее широкое освещение впервые эта тема получила в 1970 году, когда двое мужчин были приговорены к шести месяцам заключения под стражей в результате их попытки изображения ирландского триколора на одной из оживленных улиц. Еще больший резонанс получил случай, произошедший в 1980 году, когда полицейский застрелил несколько 16-летних подростков, когда те рисовали республиканские лозунги, ссылаясь на то, что он по ошибке принял кисти за оружие.

Архитектура

Архитектура Северной Ирландии представляет собой сооружения, аналогичные большинству строений Британских островов. Основными видами можно назвать: «длинный дом», сходный по основным чертам внутренней планировки с широко распространенным в Европе так называемым среднеевропейским типом дома. В своем первоначальном виде этот дом представлял собой однокамерную постройку, в которой жилое помещение и стойла были объединены под одной крышей. Другим распространенным видом является «дом — холл», в котором стойла стали строиться отдельно от дома, а огромное помещение холла было использовано под жилье. Такие виды домов присущи и другим регионам Европы. Основной отличительной чертой является наследие кельтской культуры. В Северной Ирландии, также как и в Шотландии и на севере Англии широкое развитие имели каменные постройки, составляющие фонд кельтского наследия, представляющие собой круглые хижины, сложенные из камня и имевшие форму улья, зачастую имевшие низкие двери и практически не имевшие окон. Конфликт еще и внес определенные изменения в культуру строительства и способов расселения населения- в зависимости от религиозной принадлежности и этнической группы. Например, в Белфасте 53 % населения проживает в раздельных районах. Одной из характерных черт архитектуры стали так называемые разграничительные стены или их остатки, определявшие места расселения католиков и протестантов. В 2001 году только в Белфасте их насчитывалось 35. Наиболее известной такой стеной является так называемая «международная стена» (или «стена солидарности»), установленная в 1971 году во время обострения конфликта между католиками и протестантами. Помимо изображений, связанных с конфликтом, на стене изображены граффити, выражающие поддержку таким сепаратистским движениям как баскское, курдское, палестинское. Помимо этого, разногласия между республиканцами и лоялистами так часто проявлялись уличных беспорядках, что некоторые жители предпочитали строить дома с минимальным количеством окон. Долгие годы конфликта имеют своё выражение так же в том, что дома многих католиков часто бывают украшены ирландскими флагами и рисунками трилистников и другими кельтскими узорами, а в окнах можно увидеть портреты папы римского и кресты. Также неотъемлемой частью каждого католического района являются так называемые «листы чести», призванные почтить память ирландских патриотов, погибших во время стычек с британскими солдатами и лоялистской полицией.

Телевидение

В телевидении конфликт получил широкое освещение в начале 1960-х годов, когда конфликт в силу сложного этапа своего развития практически ежедневно стал появляться в сводках новостей, которые представляли публике очень проблематичные отношения между лоялистами и республиканцами. Минусом таких репортажей являлось то, что они отражали в основном только позицию правительства. Концом преобладания правительственной точки зрения стал репортаж о «другой» Северной Ирландии, выражавший точку зрения республиканцев и показанный BBC. С тех пор все силы ирландцев были направлены на борьбу с периодическим введением цензуры в регионе и отстаивание своих гражданских прав. Таким образом, был брошен вызов главным политическим силам, а телевидение стало полем борьбы, где отстаивались права каждой их групп населения. В 1970-е, в связи с еще большей эскалацией конфликта, освещение событий в Северной Ирландии было боле сдержанным и осторожным. Было также несколько случаев прямого политического давления на телевизионные службы путём введения цензуры. Тем не менее широкое распространение получили репортажи, посвященные жизни мирного населения, отражавшие всю трагичность военных действий и влияние их на жизнь обычных людей. Тема невинных людей, тема политических заключенных, тема мира в регионе Северной Ирландии в последующее десятилетие вышли на первый план. Новым видом телевизионного освещения стали документальные фильмы, получившие широкое распространение в конце 1980-х- начале 1990-х годов. В 1991 году режиссёром Майклом Коллинсом был снят документальный фильм, посвященный семидесятилетию Англо — Ирландского соглашения 1921 года, который освещал всю историю развития конфликта в XX веке. В середине 1990-х годов основными темами репортажей стали: временное примирение, связанное с подписанием декларации на Даунинг-стрит, освещавшее проблемы связанные с мирным урегулированием, такие, например, как проблема разоружения военизированных группировок.

Кино

Фильмы, посвященные конфликту в Северной Ирландии, в большинстве случаев отражали то, как конфликт влияет на обычных людей: незаконно осужденные заключенные, безработица, уличное насилие, многочисленные человеческие потери. Всего фильмов, посвященных конфликту, только на британских островах было снято 55. Основной идеей большинства фильмов является обращение к таким универсальным человеческим качествам, присущим и католикам и протестантам, как любовь, семейственность, вера, желание жить в мире, которые показывают всю горечь конфликта и, взывая к терпимости и понимаю, вносят огромный вклад в осознание необходимости примирения и урегулирования конфликта.

Праздники

Основные праздники Северной Ирландии часто идентичны с праздниками других европейских стран. Но есть, конечно, и черты, характерные именно этому региону. Характерной чертой является различие праздников протестантов и католиков. Так как праздники, празднуемые протестантами, являются теми же, что и в остальной части Великобритании, а католические праздники зачастую присущи только этому региону.

День святого Патрика

День святого Патрика празднуется 17 марта. Святой Патрик, по преданию, принес христианство на языческий остров и изгнал всех змей. В честь святого Патрика устраивается парад с песнями, плясками и массовыми гуляньями, даже несмотря на то, что праздник чаще всего выпадает на Великий пост. День святого Патрика перерос национальные границы и стал своего рода международным днем Ирландии. В разных городах и странах мира, в том числе и в России, празднуют День святого Патрика. Символами праздника являются: зеленый цвет, мифические существа — лепреконы и трилистник. Именно трилистник с ростом национального сознания стал символом свободолюбивого духа ирландцев и символом борьбы за самоопределение. В середине XIX века использование эмблемы даже на время было запрещено. День святого Патрика также является национальным Днем Независимости Ирландии.

День Пасхального восстания

День Пасхального восстания 1916 празднуется 24 апреля. Это день провозглашения Декларации создания Ирландской Республики, что повлекло за собой жесткое подавление армией всех антианглийских настроений.

День оранжистов

Этот праздник имеет богатую историю. Победа английского короля — протестанта в битве в долине реки Бойн 12 июля 1690 года ознаменовало закрепление протестантского господства в Ирландии. В память об этом событии каждый год 12 июня начиная с 1807 года по главным улицам городов, по направлениям к церквям, проводятся так называемые «оранжевые марши», которые и по сей день привносят в общество существенный резонанс: недовольство католиков проведением маршей, и недовольство протестантов в связи с запретами на проведения маршей в определенных частях города, а иногда даже с полным запретом проведения данного мероприятия.

Бельтайн, Самайн

Эти праздники являются одними из двух наиболее важных праздников кельтского календарного года. Празднуются они соответственно в ночь на 1 мая и на 1 ноября. Центральным ритуалом с древности считается разжигание костров на вершинах гор или холмов, которым люди стремились обеспечить благополучие своей семьи, общины, сохранить будущие посевы и скот.

Отрывок, характеризующий Культура Северной Ирландии

День был теплый, осенний и дождливый. Пространная перспектива, раскрывавшаяся с возвышения, где стояли русские батареи, защищавшие мост, то вдруг затягивалась кисейным занавесом косого дождя, то вдруг расширялась, и при свете солнца далеко и ясно становились видны предметы, точно покрытые лаком. Виднелся городок под ногами с своими белыми домами и красными крышами, собором и мостом, по обеим сторонам которого, толпясь, лилися массы русских войск. Виднелись на повороте Дуная суда, и остров, и замок с парком, окруженный водами впадения Энса в Дунай, виднелся левый скалистый и покрытый сосновым лесом берег Дуная с таинственною далью зеленых вершин и голубеющими ущельями. Виднелись башни монастыря, выдававшегося из за соснового, казавшегося нетронутым, дикого леса; далеко впереди на горе, по ту сторону Энса, виднелись разъезды неприятеля.
Между орудиями, на высоте, стояли спереди начальник ариергарда генерал с свитским офицером, рассматривая в трубу местность. Несколько позади сидел на хоботе орудия Несвицкий, посланный от главнокомандующего к ариергарду.
Казак, сопутствовавший Несвицкому, подал сумочку и фляжку, и Несвицкий угощал офицеров пирожками и настоящим доппелькюмелем. Офицеры радостно окружали его, кто на коленах, кто сидя по турецки на мокрой траве.
– Да, не дурак был этот австрийский князь, что тут замок выстроил. Славное место. Что же вы не едите, господа? – говорил Несвицкий.
– Покорно благодарю, князь, – отвечал один из офицеров, с удовольствием разговаривая с таким важным штабным чиновником. – Прекрасное место. Мы мимо самого парка проходили, двух оленей видели, и дом какой чудесный!
– Посмотрите, князь, – сказал другой, которому очень хотелось взять еще пирожок, но совестно было, и который поэтому притворялся, что он оглядывает местность, – посмотрите ка, уж забрались туда наши пехотные. Вон там, на лужку, за деревней, трое тащут что то. .Они проберут этот дворец, – сказал он с видимым одобрением.
– И то, и то, – сказал Несвицкий. – Нет, а чего бы я желал, – прибавил он, прожевывая пирожок в своем красивом влажном рте, – так это вон туда забраться.
Он указывал на монастырь с башнями, видневшийся на горе. Он улыбнулся, глаза его сузились и засветились.
– А ведь хорошо бы, господа!
Офицеры засмеялись.
– Хоть бы попугать этих монашенок. Итальянки, говорят, есть молоденькие. Право, пять лет жизни отдал бы!
– Им ведь и скучно, – смеясь, сказал офицер, который был посмелее.
Между тем свитский офицер, стоявший впереди, указывал что то генералу; генерал смотрел в зрительную трубку.
– Ну, так и есть, так и есть, – сердито сказал генерал, опуская трубку от глаз и пожимая плечами, – так и есть, станут бить по переправе. И что они там мешкают?
На той стороне простым глазом виден был неприятель и его батарея, из которой показался молочно белый дымок. Вслед за дымком раздался дальний выстрел, и видно было, как наши войска заспешили на переправе.
Несвицкий, отдуваясь, поднялся и, улыбаясь, подошел к генералу.
– Не угодно ли закусить вашему превосходительству? – сказал он.
– Нехорошо дело, – сказал генерал, не отвечая ему, – замешкались наши.
– Не съездить ли, ваше превосходительство? – сказал Несвицкий.
– Да, съездите, пожалуйста, – сказал генерал, повторяя то, что уже раз подробно было приказано, – и скажите гусарам, чтобы они последние перешли и зажгли мост, как я приказывал, да чтобы горючие материалы на мосту еще осмотреть.
– Очень хорошо, – отвечал Несвицкий.
Он кликнул казака с лошадью, велел убрать сумочку и фляжку и легко перекинул свое тяжелое тело на седло.
– Право, заеду к монашенкам, – сказал он офицерам, с улыбкою глядевшим на него, и поехал по вьющейся тропинке под гору.
– Нут ка, куда донесет, капитан, хватите ка! – сказал генерал, обращаясь к артиллеристу. – Позабавьтесь от скуки.
– Прислуга к орудиям! – скомандовал офицер.
И через минуту весело выбежали от костров артиллеристы и зарядили.
– Первое! – послышалась команда.
Бойко отскочил 1 й номер. Металлически, оглушая, зазвенело орудие, и через головы всех наших под горой, свистя, пролетела граната и, далеко не долетев до неприятеля, дымком показала место своего падения и лопнула.
Лица солдат и офицеров повеселели при этом звуке; все поднялись и занялись наблюдениями над видными, как на ладони, движениями внизу наших войск и впереди – движениями приближавшегося неприятеля. Солнце в ту же минуту совсем вышло из за туч, и этот красивый звук одинокого выстрела и блеск яркого солнца слились в одно бодрое и веселое впечатление.


Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!
– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.
– Эк убралась как! То то черти!
– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.
– Видали, брат!
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.
Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.
– Хочешь, возьми себе, – говорил офицер, подавая девушке яблоко. Девушка улыбнулась и взяла. Несвицкий, как и все, бывшие на мосту, не спускал глаз с женщин, пока они не проехали. Когда они проехали, опять шли такие же солдаты, с такими же разговорами, и, наконец, все остановились. Как это часто бывает, на выезде моста замялись лошади в ротной повозке, и вся толпа должна была ждать.
– И что становятся? Порядку то нет! – говорили солдаты. – Куда прешь? Чорт! Нет того, чтобы подождать. Хуже того будет, как он мост подожжет. Вишь, и офицера то приперли, – говорили с разных сторон остановившиеся толпы, оглядывая друг друга, и всё жались вперед к выходу.
Оглянувшись под мост на воды Энса, Несвицкий вдруг услышал еще новый для него звук, быстро приближающегося… чего то большого и чего то шлепнувшегося в воду.
– Ишь ты, куда фатает! – строго сказал близко стоявший солдат, оглядываясь на звук.
– Подбадривает, чтобы скорей проходили, – сказал другой неспокойно.
Толпа опять тронулась. Несвицкий понял, что это было ядро.
– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г'ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг'емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг'аться – так дг'аться. А то чог'т знает что такое!
– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.