Культура воронковидных кубков

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Культура воронковидных кубков
Неолит
Локализация

Фрисландия, п-ов Ютландия, южный берег Балтийского моря

Датировка

40002700 гг. до н. э.

Носители

дискуссионна (ранняя ветвь индоевропейцев (большинство гипотез) или доиндоевропейский субстрат)

Тип хозяйства

скотоводство, земледелие

Преемственность:
Эртебёлле
Свифтербантская

Михельсбергская культура
Хойницко-пеньковская культура

Шаровидных амфор

Люблинско-волынская

Культура воронковидных кубков, КВК (англ. Funnel Beaker culture, нем. Trichterbecherkultur, TRB) — мегалитическая культура (4000 — 2700 гг. до н. э.) эпохи позднего неолита.





География и генетические связи

Ареал КВК на юге достигал Чехии, на западе — Нидерландов, на севере шведского города Уппсала, на востоке — устья Вислы[1].

В центре этого региона предшественницей КВК была субнеолитическая культура Эртебёлле, которую она полностью заместила. Происхождение КВК остается предметом дискуссий. Неясно, является ли КВК результатом окончательной неолитизации местной культуры, или она возникла в результате иммиграции какого-то пришлого населения. Современное население южной Скандинавии наряду с генетическими маркерами автохтонного населения имеет гены иммигрантов с юга и востока[2]. В частности, вместе с культурой TRB у местного населения появились гены, позволяющие взрослым переваривать лактозу[3].

Существовавшие параллельно михельсбергская культура и культура Сены-Уазы-Марны рассматриваются как родственные воронковидным кубкам ввиду заметных параллелей в керамике и орудиях, однако точный характер связи между ними пока неясен.

В рамках гипотезы Марии Гимбутас рассматривалась как староевропейская; согласно другой точке зрения, представляла собой гибрид первой волны индоевропейских завоевателей с носителями предыдущей культуры Эртебёлле[4]. Л. Клейн рассматривает данную культуру как предковую для индоевропейцев, однако эта точка зрения не является общепринятой.

В культовых сооружениях КВК (мегалиты, земляные валы) заметно влияние культур Центральной Европы, производных от культуры линейно-ленточной керамики (михельсбергская и т. п.). В то же время, в керамике и орудиях КВК прослеживается сходство с более поздней культурой шнуровой керамики.

Локальные варианты

В культуре выделяются локальные варианты (группы): западная, северная, восточная, южная, юго-восточная, Альтхайм, Пфин, Альтмарк, Вальтернинбург-Бернбург[5].

Поселения

Культуру воронковидных кубков (КВК) характеризуют укрепленные поселения до 25 га[6]. В основном они локализованы на побережье близ селений ранее существовавших культур Эртебёлле и Нёствет-Лихульт. Состоят из домов, построенных из глинобетона, размером примерно 12×6 м, рассчитанных на одну семью.

Погребения и культовые сооружения

В погребальном обряде преобладала ингумация. Способы погребений разнообразны: в простых грунтовых могилах, дольменах (рёсе), коридорообразных гробницах, в курганах. Самые древние могилы представляли собой камеру из дерева внутри длинного могильного холма, которую сверху закрывали кучей земли, а вход заваливали камнем. Монументальные гробницы располагались в центре поселений. По сравнению со сходными мегалитическими сооружениями Ирландии, Франции и Португалии погребения TRB возникли поздно и, по-видимому, представляют собой традицию, привнесенную откуда-то с запада. Предполагают, что они не были предназначены для всех носителей культуры, и в них помещали только тела элиты общества. В могилы также помещали керамику, вероятно, с пищей, и изделия из камня. Такие же изделия находят в реках и озёрах близ поселений TRB, и практически все 10 тыс. топоров этой культуры, найденных в Швеции, были утоплены в водоемах.

Максимальная концентрация мегалитических погребений данной культуры наблюдалась на о. Зеландия (ныне Дания)[7].

Кроме могил возводили большие культовые центры, окружённые палисадом, рвами и валами. Самый большой из них, территория которого занимала 85 000 м², найден на острове Фюн. Считают, что на его сооружение было потрачено 8000 человекодней. Площадь другого, расположенного близ города Лунд, — 30 000 м².

Артефакты

Культура получила название из-за характерной формы керамики: кубков, которые часто имеют венчик в виде воронки, и, вероятно, использовались для питья. На одной из них имеется древнейшее изображение колесной повозки (четыре колеса на двух осях), возраст которого — около 6 тыс. лет. Каменные боевые топоры по форме напоминают распространенные в то время в Центральной Европе топоры из меди. Известен плуг.

Хозяйство

Разводили овец, коз, свиней, крупный рогатый скот, но не пренебрегали также охотой и рыболовством. На небольших полях высевали пшеницу и ячмень. Из-за истощения почвы часто переселялись с места на место, но на небольшие расстояния, оставаясь в одном и том же регионе. В районе Мальмё занимались горным делом, добывая в шахтах кремень и обменивая его на продукты других культур Швеции. Импортировали изделия из меди, особенно ножи и топоры, из Центральной Европы.

Исчезновение

В начале III тысячелетия до н. э. КВК в течение всего двух поколений была замещена культурой боевых топоров. Быстрота перемен и предварительное наличие смешанных погребений предполагают внутренние подготовительные изменения КВК, возможно, связанные с проникновением индоевропейского населения из степей юго-востока Европы[8][9].

Баальбергская культура на территории Германии рассматривается либо как локальный вариант КВК, либо (среди сторонников неиндоевропейского происхождения КВК) как связанная с индоевропейскими вторженцами.

Генетитические исследования

Среди митохондриальных гаплогрупп отмечены гаплогруппы H/R, H, H1, H24, J1d5, J2b1a, K1a5 и T2b[10][11].

У группы Зальцмюнде (en:Salzmünde group) определены митохондриальные гаплогруппы H, H3, H5, HV, J, J1c, J2b1a, K1a, K1a, K1a4a1a2, N1a1a1a3, T2b, U3a, U3a1, U5b, V, X2b1'2'3'4'5'6[12].

См. также

Напишите отзыв о статье "Культура воронковидных кубков"

Примечания

  1. [www.mnsu.edu/emuseum/archaeology/sites/europe/brzesc_kujawski.html Brzesc Kujawski]
  2. European Journal of Human Genetics — Different genetic components in the Norwegian population revealed by the analysis of mtDNA and Y chromosome polymorphisms, Giuseppe Passarino1 et al [www.nature.com/ejhg/journal/v10/n9/full/5200834a.html]
  3. Milk allergy «caused by Stone Age gene» — Telegraph Media Group Limited, 27/02/2007 [www.telegraph.co.uk/connected/main.jhtml?xml=/connected/2007/02/27/nmilk227.xml/]
  4. [pagesperso-orange.fr/atil/atil/z17.htm LES PONTIQUES A VASES-ENTONNOIRS]
  5. books.google.ca/books?id=nvAQBQAAQBAJ&pg=PR12&lpg=PR12&dq=altmark+group+archaeology&source=bl&ots=1o3GRXQna8&sig=IOts5Ja5PTvNeOz-DhE6CrOOjww&hl=en&sa=X&ved=0ahUKEwj9t_qfsOzJAhVDkh4KHTTKAG4Q6AEIKjAC#v=onepage&q=altmark%20group%20archaeology&f=false
  6. [gumilevica.kulichki.net/HEU/heu1102.htm «НЕОЛИТИЗАЦИЯ» ЕВРОПЫ В VI—V ТЫС. ДО Н. Э.]
  7. Rassmann, Knut & Schaferer, Georg. Demography, Social Identities and the Architecture of Megalithic Graves in the South-Western Baltic Area // Siedlung, Grabenwerk, Grosssteingrab. Bonn 2012, 107—120.
  8. Pre- & protohistorie van de lage landen, onder redactie van J.H.F. Bloemers & T. van Dorp 1991. De Haan/Open Universiteit. ISBN 90-269-4448-9, NUGI 644
  9. [www.istorya.ru/book/safronov/safron_07.php Позднеиндоевропейская прародина по данным археологии]
  10. [www.ancestraljourneys.org/europeanneolithicdna.shtml European Neolithic DNA]
  11. [dienekes.blogspot.ca/2009/09/modern-scandinavians-descended-from.html Dienekes’ Anthropology Blog: Modern Scandinavians descended (maybe) from Neolithic TRB but not Mesolithic Pitted Ware ancestors]
  12. Brandt, G. et al. (2013), Ancient DNA Reveals Key Stages in the Formation of Central European Mitochondrial Genetic Diversity, Science, vol. 342, no. 6155 (2013), pp. 257-261.

Ссылки

  • [bse.sci-lib.com/article006666.html Воронковидных кубков культура]
  • [www.celtica.ru/content/view/43/164/ Северная и Средняя Европа в эпоху позднего неолита и энеолита]

Отрывок, характеризующий Культура воронковидных кубков

Назади была верная погибель; впереди была надежда. Корабли были сожжены; не было другого спасения, кроме совокупного бегства, и на это совокупное бегство были устремлены все силы французов.
Чем дальше бежали французы, чем жальче были их остатки, в особенности после Березины, на которую, вследствие петербургского плана, возлагались особенные надежды, тем сильнее разгорались страсти русских начальников, обвинявших друг друга и в особенности Кутузова. Полагая, что неудача Березинского петербургского плана будет отнесена к нему, недовольство им, презрение к нему и подтрунивание над ним выражались сильнее и сильнее. Подтрунивание и презрение, само собой разумеется, выражалось в почтительной форме, в той форме, в которой Кутузов не мог и спросить, в чем и за что его обвиняют. С ним не говорили серьезно; докладывая ему и спрашивая его разрешения, делали вид исполнения печального обряда, а за спиной его подмигивали и на каждом шагу старались его обманывать.
Всеми этими людьми, именно потому, что они не могли понимать его, было признано, что со стариком говорить нечего; что он никогда не поймет всего глубокомыслия их планов; что он будет отвечать свои фразы (им казалось, что это только фразы) о золотом мосте, о том, что за границу нельзя прийти с толпой бродяг, и т. п. Это всё они уже слышали от него. И все, что он говорил: например, то, что надо подождать провиант, что люди без сапог, все это было так просто, а все, что они предлагали, было так сложно и умно, что очевидно было для них, что он был глуп и стар, а они были не властные, гениальные полководцы.
В особенности после соединения армий блестящего адмирала и героя Петербурга Витгенштейна это настроение и штабная сплетня дошли до высших пределов. Кутузов видел это и, вздыхая, пожимал только плечами. Только один раз, после Березины, он рассердился и написал Бенигсену, доносившему отдельно государю, следующее письмо:
«По причине болезненных ваших припадков, извольте, ваше высокопревосходительство, с получения сего, отправиться в Калугу, где и ожидайте дальнейшего повеления и назначения от его императорского величества».
Но вслед за отсылкой Бенигсена к армии приехал великий князь Константин Павлович, делавший начало кампании и удаленный из армии Кутузовым. Теперь великий князь, приехав к армии, сообщил Кутузову о неудовольствии государя императора за слабые успехи наших войск и за медленность движения. Государь император сам на днях намеревался прибыть к армии.
Старый человек, столь же опытный в придворном деле, как и в военном, тот Кутузов, который в августе того же года был выбран главнокомандующим против воли государя, тот, который удалил наследника и великого князя из армии, тот, который своей властью, в противность воле государя, предписал оставление Москвы, этот Кутузов теперь тотчас же понял, что время его кончено, что роль его сыграна и что этой мнимой власти у него уже нет больше. И не по одним придворным отношениям он понял это. С одной стороны, он видел, что военное дело, то, в котором он играл свою роль, – кончено, и чувствовал, что его призвание исполнено. С другой стороны, он в то же самое время стал чувствовать физическую усталость в своем старом теле и необходимость физического отдыха.
29 ноября Кутузов въехал в Вильно – в свою добрую Вильну, как он говорил. Два раза в свою службу Кутузов был в Вильне губернатором. В богатой уцелевшей Вильне, кроме удобств жизни, которых так давно уже он был лишен, Кутузов нашел старых друзей и воспоминания. И он, вдруг отвернувшись от всех военных и государственных забот, погрузился в ровную, привычную жизнь настолько, насколько ему давали покоя страсти, кипевшие вокруг него, как будто все, что совершалось теперь и имело совершиться в историческом мире, нисколько его не касалось.
Чичагов, один из самых страстных отрезывателей и опрокидывателей, Чичагов, который хотел сначала сделать диверсию в Грецию, а потом в Варшаву, но никак не хотел идти туда, куда ему было велено, Чичагов, известный своею смелостью речи с государем, Чичагов, считавший Кутузова собою облагодетельствованным, потому что, когда он был послан в 11 м году для заключения мира с Турцией помимо Кутузова, он, убедившись, что мир уже заключен, признал перед государем, что заслуга заключения мира принадлежит Кутузову; этот то Чичагов первый встретил Кутузова в Вильне у замка, в котором должен был остановиться Кутузов. Чичагов в флотском вицмундире, с кортиком, держа фуражку под мышкой, подал Кутузову строевой рапорт и ключи от города. То презрительно почтительное отношение молодежи к выжившему из ума старику выражалось в высшей степени во всем обращении Чичагова, знавшего уже обвинения, взводимые на Кутузова.
Разговаривая с Чичаговым, Кутузов, между прочим, сказал ему, что отбитые у него в Борисове экипажи с посудою целы и будут возвращены ему.
– C'est pour me dire que je n'ai pas sur quoi manger… Je puis au contraire vous fournir de tout dans le cas meme ou vous voudriez donner des diners, [Вы хотите мне сказать, что мне не на чем есть. Напротив, могу вам служить всем, даже если бы вы захотели давать обеды.] – вспыхнув, проговорил Чичагов, каждым словом своим желавший доказать свою правоту и потому предполагавший, что и Кутузов был озабочен этим самым. Кутузов улыбнулся своей тонкой, проницательной улыбкой и, пожав плечами, отвечал: – Ce n'est que pour vous dire ce que je vous dis. [Я хочу сказать только то, что говорю.]
В Вильне Кутузов, в противность воле государя, остановил большую часть войск. Кутузов, как говорили его приближенные, необыкновенно опустился и физически ослабел в это свое пребывание в Вильне. Он неохотно занимался делами по армии, предоставляя все своим генералам и, ожидая государя, предавался рассеянной жизни.
Выехав с своей свитой – графом Толстым, князем Волконским, Аракчеевым и другими, 7 го декабря из Петербурга, государь 11 го декабря приехал в Вильну и в дорожных санях прямо подъехал к замку. У замка, несмотря на сильный мороз, стояло человек сто генералов и штабных офицеров в полной парадной форме и почетный караул Семеновского полка.
Курьер, подскакавший к замку на потной тройке, впереди государя, прокричал: «Едет!» Коновницын бросился в сени доложить Кутузову, дожидавшемуся в маленькой швейцарской комнатке.
Через минуту толстая большая фигура старика, в полной парадной форме, со всеми регалиями, покрывавшими грудь, и подтянутым шарфом брюхом, перекачиваясь, вышла на крыльцо. Кутузов надел шляпу по фронту, взял в руки перчатки и бочком, с трудом переступая вниз ступеней, сошел с них и взял в руку приготовленный для подачи государю рапорт.
Беготня, шепот, еще отчаянно пролетевшая тройка, и все глаза устремились на подскакивающие сани, в которых уже видны были фигуры государя и Волконского.
Все это по пятидесятилетней привычке физически тревожно подействовало на старого генерала; он озабоченно торопливо ощупал себя, поправил шляпу и враз, в ту минуту как государь, выйдя из саней, поднял к нему глаза, подбодрившись и вытянувшись, подал рапорт и стал говорить своим мерным, заискивающим голосом.
Государь быстрым взглядом окинул Кутузова с головы до ног, на мгновенье нахмурился, но тотчас же, преодолев себя, подошел и, расставив руки, обнял старого генерала. Опять по старому, привычному впечатлению и по отношению к задушевной мысли его, объятие это, как и обыкновенно, подействовало на Кутузова: он всхлипнул.
Государь поздоровался с офицерами, с Семеновским караулом и, пожав еще раз за руку старика, пошел с ним в замок.
Оставшись наедине с фельдмаршалом, государь высказал ему свое неудовольствие за медленность преследования, за ошибки в Красном и на Березине и сообщил свои соображения о будущем походе за границу. Кутузов не делал ни возражений, ни замечаний. То самое покорное и бессмысленное выражение, с которым он, семь лет тому назад, выслушивал приказания государя на Аустерлицком поле, установилось теперь на его лице.
Когда Кутузов вышел из кабинета и своей тяжелой, ныряющей походкой, опустив голову, пошел по зале, чей то голос остановил его.
– Ваша светлость, – сказал кто то.
Кутузов поднял голову и долго смотрел в глаза графу Толстому, который, с какой то маленькою вещицей на серебряном блюде, стоял перед ним. Кутузов, казалось, не понимал, чего от него хотели.
Вдруг он как будто вспомнил: чуть заметная улыбка мелькнула на его пухлом лице, и он, низко, почтительно наклонившись, взял предмет, лежавший на блюде. Это был Георгий 1 й степени.


На другой день были у фельдмаршала обед и бал, которые государь удостоил своим присутствием. Кутузову пожалован Георгий 1 й степени; государь оказывал ему высочайшие почести; но неудовольствие государя против фельдмаршала было известно каждому. Соблюдалось приличие, и государь показывал первый пример этого; но все знали, что старик виноват и никуда не годится. Когда на бале Кутузов, по старой екатерининской привычке, при входе государя в бальную залу велел к ногам его повергнуть взятые знамена, государь неприятно поморщился и проговорил слова, в которых некоторые слышали: «старый комедиант».