Культура импрессо

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Культура импрессо
Неолит
Локализация

Греция, Италия, Франция, Испания

Датировка

VI-V тыс. до н.э.

Носители

иберы и лигуры

Преемственность:
Кастельновская культура
Культура Шассе-Лагоцца

Бутмирская
Хаманджия
Культура сосудов с квадратным горлом

Культура импрессо[1], или Культура кардиальной/кардиумной керамики — декоративный стиль эпохи неолита. Название происходит от обычая отпечатывать на керамике раковины моллюска сердцевидки, Cardium edulis. Некоторые археологи используют альтернативное название — «тиснёная (кардиальная) керамика» (англ. Printed-Cardium Pottery, Impressed Ware, поскольку среди отпечатков встречается не только Cardium.[2]

Следует отметить, что кардиальная керамика имела существенно более широкое распространение, чем культура кардиальной керамики[3].

По мере развития культуры она начала практиковать новые виды отпечатков, однако сохранялся общий стиль керамики — необработанная, неокрашенная, единственным украшением служили отпечатки раковин.

Культура была распространена от побережья Адриатического моря до атлантического побережья Португалии[4] и Марокко[5].





Происхождение

В настоящее время происхождение культуры кардиальной керамики (ККК) является предметом дискуссий. Древнейшие образцы керамики с оттиском раковин кардиума найдены в Библосе (Ливан) и датируются 9 тыс. до н. э. Между этими памятниками и кардиальной керамикой на западе Греции (пре-Сескло в Фессалии) — хронологический разрыв в 2,5 тыс. лет.

Первые известные памятники собственно ККК найдены на восточном побережье Адриатики и относятся к первым векам 6 тыс. до н. э. Представители этой культуры проживали тогда в пещерах и из всех технологий неолита были знакомы лишь с керамикой. Это характерно для людей субнеолита: охотники-собиратели контактировали с сельскохозяйственными культурами, но не отказывались от своего образа жизни.

Далее кардиальная керамика распространяется вдоль побережья Италии, причём на западном и восточном побережье существовали её различные варианты.

Украинский археолог Д. Л. Гаскевич полагает, что хронологический разрыв между керамикой Библоса и более поздними памятниками Адриатики можно объяснить тем, что области миграции кардиалов в 8—7 тыс. до н. э. были затоплены повышением уровня моря (см. теория черноморского потопа). Он рассматривает как одно из ответвлений кардиальной керамики самчинскую керамику 7—6 тыс. до н. э., найденную в северном Причерноморье и далее вглубь побережья[7].

Основные группы

  • Импресса (импрессо) — (начиная с 6200-6000) большая часть Италии, Адриатика, Сицилия
  • Классическая кардиальная керамика — (начиная с 5900-5400) крайний северо-запад Италии (Лигурия), Сардиния, Корсика, большая часть побережья Испании/Португалии, Марокко, Аквитания
  • Эпикардиальная керамика — (начиная с 5200) внутренняя часть Испании (в том числе северное побережье), юг Франции (кроме Аквитании и прибрежных территорий)
  • Ла-Огетт — группа на северной периферии эпикардиальной керамики в центральной Франции, испытавшая сильное влияние западной культуры линейно-ленточной керамики.

Считается, что импрессо связано с распространением нового типа населения, вытеснившего аборигенов, тогда как прочие группы связаны с аккультурацией мезолитических аборигенов и усвоением ими новых культурных традиций.

Характеристика

Лишь много лет спустя после появления кардиальной керамики жители Адриатики восприняли неолитический образ жизни в полном объёме: стали строить деревни, выращивать злаки, разводить коз, овец и коров. Так во второй половине VI тысячелетия до н. э. наступает второй этап развития ККК. В эту эпоху кардиальный рисунок на керамике вырождается, возникают украшения в виде вихревых узоров.

Наиболее заметной характеристикой данной культуры являются их развитые навыки навигации, что доказывают находки видов морепродуктов, которые можно добыть только в открытом море. Эта способность позволила им колонизировать обширные регионы вдоль средиземноморского побережья. При этом культура кардиальной керамики никак не связана с Критом, где в минойский период также были развиты мореходные традиции (исследователи XIX века предполагали такую связь через посредство бутмирской культуры).

Поначалу ККК колонизировала юг Италии — начиная с Апулии и далее в другие регионы на юге полуострова и в Сицилии. Почти во всех случаях представители культуры селились в пещерах. Постепенно колонизация охватила Лаций, Тоскану, Сардинию, Корсику и Лигурию; отдельные поселения были основаны на побережье Прованса.

В V тысячелетии до н. э. ККК распространилась на юго-восток Франции и восток Испании. За редкими исключениями, археологические данные говорят скорее о процессе культурной адаптации местного населения (пост-тарденуазских культур — кастельновской, рукадурской и др.), чем о массовой миграции из Адриатики. Вдали от прибрежных земель данная культура распространилась на север вдоль долины Роны (традиция Ла-Огетт) и на запад по реке Эбро. Продвижение её далее на запад было чем-то ограничено, хотя она и сыграла роль в (обычно медленном) развитии первых неолитических культур Атлантического региона. Длинные курганы и прочие мегалитические монументы на северо-западе Европы нередко содержат остатки керамики и другие артефакты данной культуры.

В этот же период данная культура колонизировала Северную Италию, куда она пришла по суше с Балкан. Продвижение ККК на территорию северной Греции оказалось безуспешным.

Как отмечает А. Л. Монгайт, в ряде мест Франции шассейская культура сосуществует с культурой кардиальной керамики, в других местах шассейские слои лежат выше слоёв с кардиальной керамикой[8].

Когда экспансия закончилась, началось локальное развитие местных средиземноморских культур. Западные потомки данной культуры обозначаются как «эпикардиальная керамика», тогда как на севере Италии данная культура дала начало культуре сосудов с квадратным горлом (будущим лигурам), а на адриатических Балканах — трём родственным культурам, хварской, лисичичской и бутмирской. Не исключается связь с культурой Хаманджия[9].

Потомки ККК в исторический период

По мнению видных лингвистов XIX века — А. д’Арбуа де Жубэнвиля, Ю. Покорного и П. Кречмера, предполагаемыми потомками культуры кардиальной керамики в исторический период являются иберы в Испании и лигуры в Италии (оба данных народа были позднее ассимилированы римлянами). Об этом, по их мнению, свидетельствует выделяемые в топонимике Лигурии, юга Франции и восточного побережья Испании топонимы с характерными суффиксами.

Гипотеза о родстве басков с иберами, которую разделяет ряд современных лингвистов[10], также позволяет связать и басков с культурой кардиальной керамики (через Артенакскую культуру — с культурой Ла-Огетт на юге Франции).

Генетика

У представителя культуры кардиальной керамики из пещеры Avellaner в Каталонии (Испания), жившего ок. 7000 лет назад, был обнаружен субклад E-V13 (E1b1b1a1b) Y-хромосомной гаплогруппы E[11][12].

Учёными исследован полный геном представительницы культуры кардиальной керамики из Cova Bonica в Vallirana (Барселона), жившей 7400 лет назад (CB13), а также частично геном останков из Cova de l'Or (Аликанте), Cova de la Sarsa (Валенсия) и локуса Galeria da Cisterna карстовой системы Almonda (Португалия). Были определены митохондриальные гаплогруппы K1a2a, K1a4a, H3, H4a1, X2c. Ранее у представителей кардиальной керамики были определены митохондриальные гаплогруппы N*, K (K1a), H (H3), U5, T2b, X1 (Brandt et al. 2013; Gamba et al. 2014)[13].


К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Гаплогруппа E3b Y-хромосомы встречается в незначительном количестве в местах распространения данной культуры. Ввиду широких морских контактов данной культуры, однако, данная группа может встречаться и среди тех современных народов, предки которых не относились к данной культуре — в частности, у басков и пасьего. Кроме того, во 2 тысячелетии до н. э. потомки данной культуры активно смешивались с представителями балканских и малоазиатских культур, а позднее — с индоевропейскими пришельцами.

Согласно альтернативной гипотезе, кардиальная керамика связана с гаплогруппой J2, распространение которой в Европе охватывает практически весь регион кардиальной керамики. Максимальная концентрация J2 в Европе, однако, наблюдается на Крите, где кардиальная керамика никогда не встречалась.

См. также

Галерея изображений

Напишите отзыв о статье "Культура импрессо"

Примечания

  1. [www.gumer.info/bibliotek_Buks/History/Mat/21.php Матюшин Г. Археологический словарь]
  2. [www.enotes.com/arch-encyclopedia/impressed-ware-culture Impressed Ware Culture] (html). The Concise Oxford Dictionary of Archaeology(недоступная ссылка — история). Проверено 11 мая 2008. [web.archive.org/20110527080031/www.enotes.com/arch-encyclopedia/impressed-ware-culture Архивировано из первоисточника 27 мая 2011].
  3. [www.enotes.com/arch-encyclopedia/impressed-ware Impressed Ware] (html). The Concise Oxford Dictionary of Archaeology(недоступная ссылка — история). Проверено 11 мая 2008. [web.archive.org/20110527110157/www.enotes.com/arch-encyclopedia/impressed-ware Архивировано из первоисточника 27 мая 2011].
  4. Zilhão (2001), "[dx.doi.org/10.1073_pnas.241522898 Radiocarbon evidence for maritime pioneer colonization at the origins of farming in west Mediterranean Europe]", PNAS Т. 98 (24): 14180–14185, DOI 10.1073_pnas.241522898 
  5. Manen et al. (2007), Le Néolithique ancient de la péninsule Ibérique: vers une nouvelle evaluation du mirage africain?, сс. 133-151 
  6. [projectsx.dartmouth.edu/classics/history/bronze_age/lessons/les/2.html#5 The Neolithic Cultures of Thessaly, Crete, and the Cyclades. Early Neolithic (ca. 6000-5300 b.c.) Pre-Sesklo]
  7. [iananu-kiev.academia.edu/DmytroGaskevych/Papers/794265/_-_ Северо-понтийское импрессо: происхождение неолитической керамики с гребенчатым орнаментом на юге Восточной Европы (Dmytro Gaskevych) - Academia.edu]
  8. [www.archeologia.ru/Library/Book/32033ea9376c/page256 Археология России || Библиотека]
  9. [mirslovarei.com/content_his/XAMADZHIJA-36024.html Хамаджия — Мир словарей]
  10. [iespontdesuert.xtec.cat/iberico.html Searcher of regular expressions in Iberian texts by Eduardo Orduña Aznar]
  11. [www.pnas.org/content/early/2011/10/24/1113061108.abstract Lacan et al. (October 31, 2011). «Ancient DNA suggests the leading role played by men in the Neolithic dissemination»]
  12. [www.eupedia.com/europe/Haplogroup_E1b1b_Y-DNA.shtml Haplogroup E1b1b (Y-DNA)] - Eupedia
  13. [mbe.oxfordjournals.org/content/early/2015/09/02/molbev.msv181.full.pdf+html A common genetic origin for early farmers from Mediterranean Cardial and Central European LBK cultures]

Литература

  • Jean Guilaine, La mer partagée — La Méditerranée avant l'écriture, 7000-2000 avant Jésus-Christ, Hachette Littératures, 2005.

Ссылки

  • [mirslovarei.com/content_his/IMPRESSO-35613.html Импрессо]
  • [history-world.org/stone_age2.htm Stone Age]
  • [www.culture.gouv.fr/culture/arcnat/megalithes/en/neo/neochr1_en.htm Образцы кардиальной керамики и жилищ представителей данной культуры]

Отрывок, характеризующий Культура импрессо



На другой день, по совету Марьи Дмитриевны, граф Илья Андреич поехал с Наташей к князю Николаю Андреичу. Граф с невеселым духом собирался на этот визит: в душе ему было страшно. Последнее свидание во время ополчения, когда граф в ответ на свое приглашение к обеду выслушал горячий выговор за недоставление людей, было памятно графу Илье Андреичу. Наташа, одевшись в свое лучшее платье, была напротив в самом веселом расположении духа. «Не может быть, чтобы они не полюбили меня, думала она: меня все всегда любили. И я так готова сделать для них всё, что они пожелают, так готова полюбить его – за то, что он отец, а ее за то, что она сестра, что не за что им не полюбить меня!»
Они подъехали к старому, мрачному дому на Вздвиженке и вошли в сени.
– Ну, Господи благослови, – проговорил граф, полу шутя, полу серьезно; но Наташа заметила, что отец ее заторопился, входя в переднюю, и робко, тихо спросил, дома ли князь и княжна. После доклада о их приезде между прислугой князя произошло смятение. Лакей, побежавший докладывать о них, был остановлен другим лакеем в зале и они шептали о чем то. В залу выбежала горничная девушка, и торопливо тоже говорила что то, упоминая о княжне. Наконец один старый, с сердитым видом лакей вышел и доложил Ростовым, что князь принять не может, а княжна просит к себе. Первая навстречу гостям вышла m lle Bourienne. Она особенно учтиво встретила отца с дочерью и проводила их к княжне. Княжна с взволнованным, испуганным и покрытым красными пятнами лицом выбежала, тяжело ступая, навстречу к гостям, и тщетно пытаясь казаться свободной и радушной. Наташа с первого взгляда не понравилась княжне Марье. Она ей показалась слишком нарядной, легкомысленно веселой и тщеславной. Княжна Марья не знала, что прежде, чем она увидала свою будущую невестку, она уже была дурно расположена к ней по невольной зависти к ее красоте, молодости и счастию и по ревности к любви своего брата. Кроме этого непреодолимого чувства антипатии к ней, княжна Марья в эту минуту была взволнована еще тем, что при докладе о приезде Ростовых, князь закричал, что ему их не нужно, что пусть княжна Марья принимает, если хочет, а чтоб к нему их не пускали. Княжна Марья решилась принять Ростовых, но всякую минуту боялась, как бы князь не сделал какую нибудь выходку, так как он казался очень взволнованным приездом Ростовых.
– Ну вот, я вам, княжна милая, привез мою певунью, – сказал граф, расшаркиваясь и беспокойно оглядываясь, как будто он боялся, не взойдет ли старый князь. – Уж как я рад, что вы познакомились… Жаль, жаль, что князь всё нездоров, – и сказав еще несколько общих фраз он встал. – Ежели позволите, княжна, на четверть часика вам прикинуть мою Наташу, я бы съездил, тут два шага, на Собачью Площадку, к Анне Семеновне, и заеду за ней.
Илья Андреич придумал эту дипломатическую хитрость для того, чтобы дать простор будущей золовке объясниться с своей невесткой (как он сказал это после дочери) и еще для того, чтобы избежать возможности встречи с князем, которого он боялся. Он не сказал этого дочери, но Наташа поняла этот страх и беспокойство своего отца и почувствовала себя оскорбленною. Она покраснела за своего отца, еще более рассердилась за то, что покраснела и смелым, вызывающим взглядом, говорившим про то, что она никого не боится, взглянула на княжну. Княжна сказала графу, что очень рада и просит его только пробыть подольше у Анны Семеновны, и Илья Андреич уехал.
M lle Bourienne, несмотря на беспокойные, бросаемые на нее взгляды княжны Марьи, желавшей с глазу на глаз поговорить с Наташей, не выходила из комнаты и держала твердо разговор о московских удовольствиях и театрах. Наташа была оскорблена замешательством, происшедшим в передней, беспокойством своего отца и неестественным тоном княжны, которая – ей казалось – делала милость, принимая ее. И потом всё ей было неприятно. Княжна Марья ей не нравилась. Она казалась ей очень дурной собою, притворной и сухою. Наташа вдруг нравственно съёжилась и приняла невольно такой небрежный тон, который еще более отталкивал от нее княжну Марью. После пяти минут тяжелого, притворного разговора, послышались приближающиеся быстрые шаги в туфлях. Лицо княжны Марьи выразило испуг, дверь комнаты отворилась и вошел князь в белом колпаке и халате.
– Ах, сударыня, – заговорил он, – сударыня, графиня… графиня Ростова, коли не ошибаюсь… прошу извинить, извинить… не знал, сударыня. Видит Бог не знал, что вы удостоили нас своим посещением, к дочери зашел в таком костюме. Извинить прошу… видит Бог не знал, – повторил он так не натурально, ударяя на слово Бог и так неприятно, что княжна Марья стояла, опустив глаза, не смея взглянуть ни на отца, ни на Наташу. Наташа, встав и присев, тоже не знала, что ей делать. Одна m lle Bourienne приятно улыбалась.
– Прошу извинить, прошу извинить! Видит Бог не знал, – пробурчал старик и, осмотрев с головы до ног Наташу, вышел. M lle Bourienne первая нашлась после этого появления и начала разговор про нездоровье князя. Наташа и княжна Марья молча смотрели друг на друга, и чем дольше они молча смотрели друг на друга, не высказывая того, что им нужно было высказать, тем недоброжелательнее они думали друг о друге.
Когда граф вернулся, Наташа неучтиво обрадовалась ему и заторопилась уезжать: она почти ненавидела в эту минуту эту старую сухую княжну, которая могла поставить ее в такое неловкое положение и провести с ней полчаса, ничего не сказав о князе Андрее. «Ведь я не могла же начать первая говорить о нем при этой француженке», думала Наташа. Княжна Марья между тем мучилась тем же самым. Она знала, что ей надо было сказать Наташе, но она не могла этого сделать и потому, что m lle Bourienne мешала ей, и потому, что она сама не знала, отчего ей так тяжело было начать говорить об этом браке. Когда уже граф выходил из комнаты, княжна Марья быстрыми шагами подошла к Наташе, взяла ее за руки и, тяжело вздохнув, сказала: «Постойте, мне надо…» Наташа насмешливо, сама не зная над чем, смотрела на княжну Марью.
– Милая Натали, – сказала княжна Марья, – знайте, что я рада тому, что брат нашел счастье… – Она остановилась, чувствуя, что она говорит неправду. Наташа заметила эту остановку и угадала причину ее.
– Я думаю, княжна, что теперь неудобно говорить об этом, – сказала Наташа с внешним достоинством и холодностью и с слезами, которые она чувствовала в горле.
«Что я сказала, что я сделала!» подумала она, как только вышла из комнаты.
Долго ждали в этот день Наташу к обеду. Она сидела в своей комнате и рыдала, как ребенок, сморкаясь и всхлипывая. Соня стояла над ней и целовала ее в волосы.
– Наташа, об чем ты? – говорила она. – Что тебе за дело до них? Всё пройдет, Наташа.
– Нет, ежели бы ты знала, как это обидно… точно я…
– Не говори, Наташа, ведь ты не виновата, так что тебе за дело? Поцелуй меня, – сказала Соня.
Наташа подняла голову, и в губы поцеловав свою подругу, прижала к ней свое мокрое лицо.
– Я не могу сказать, я не знаю. Никто не виноват, – говорила Наташа, – я виновата. Но всё это больно ужасно. Ах, что он не едет!…
Она с красными глазами вышла к обеду. Марья Дмитриевна, знавшая о том, как князь принял Ростовых, сделала вид, что она не замечает расстроенного лица Наташи и твердо и громко шутила за столом с графом и другими гостями.


В этот вечер Ростовы поехали в оперу, на которую Марья Дмитриевна достала билет.
Наташе не хотелось ехать, но нельзя было отказаться от ласковости Марьи Дмитриевны, исключительно для нее предназначенной. Когда она, одетая, вышла в залу, дожидаясь отца и поглядевшись в большое зеркало, увидала, что она хороша, очень хороша, ей еще более стало грустно; но грустно сладостно и любовно.
«Боже мой, ежели бы он был тут; тогда бы я не так как прежде, с какой то глупой робостью перед чем то, а по новому, просто, обняла бы его, прижалась бы к нему, заставила бы его смотреть на меня теми искательными, любопытными глазами, которыми он так часто смотрел на меня и потом заставила бы его смеяться, как он смеялся тогда, и глаза его – как я вижу эти глаза! думала Наташа. – И что мне за дело до его отца и сестры: я люблю его одного, его, его, с этим лицом и глазами, с его улыбкой, мужской и вместе детской… Нет, лучше не думать о нем, не думать, забыть, совсем забыть на это время. Я не вынесу этого ожидания, я сейчас зарыдаю», – и она отошла от зеркала, делая над собой усилия, чтоб не заплакать. – «И как может Соня так ровно, так спокойно любить Николиньку, и ждать так долго и терпеливо»! подумала она, глядя на входившую, тоже одетую, с веером в руках Соню.
«Нет, она совсем другая. Я не могу»!
Наташа чувствовала себя в эту минуту такой размягченной и разнеженной, что ей мало было любить и знать, что она любима: ей нужно теперь, сейчас нужно было обнять любимого человека и говорить и слышать от него слова любви, которыми было полно ее сердце. Пока она ехала в карете, сидя рядом с отцом, и задумчиво глядела на мелькавшие в мерзлом окне огни фонарей, она чувствовала себя еще влюбленнее и грустнее и забыла с кем и куда она едет. Попав в вереницу карет, медленно визжа колесами по снегу карета Ростовых подъехала к театру. Поспешно выскочили Наташа и Соня, подбирая платья; вышел граф, поддерживаемый лакеями, и между входившими дамами и мужчинами и продающими афиши, все трое пошли в коридор бенуара. Из за притворенных дверей уже слышались звуки музыки.
– Nathalie, vos cheveux, [Натали, твои волосы,] – прошептала Соня. Капельдинер учтиво и поспешно проскользнул перед дамами и отворил дверь ложи. Музыка ярче стала слышна в дверь, блеснули освещенные ряды лож с обнаженными плечами и руками дам, и шумящий и блестящий мундирами партер. Дама, входившая в соседний бенуар, оглянула Наташу женским, завистливым взглядом. Занавесь еще не поднималась и играли увертюру. Наташа, оправляя платье, прошла вместе с Соней и села, оглядывая освещенные ряды противуположных лож. Давно не испытанное ею ощущение того, что сотни глаз смотрят на ее обнаженные руки и шею, вдруг и приятно и неприятно охватило ее, вызывая целый рой соответствующих этому ощущению воспоминаний, желаний и волнений.
Две замечательно хорошенькие девушки, Наташа и Соня, с графом Ильей Андреичем, которого давно не видно было в Москве, обратили на себя общее внимание. Кроме того все знали смутно про сговор Наташи с князем Андреем, знали, что с тех пор Ростовы жили в деревне, и с любопытством смотрели на невесту одного из лучших женихов России.
Наташа похорошела в деревне, как все ей говорили, а в этот вечер, благодаря своему взволнованному состоянию, была особенно хороша. Она поражала полнотой жизни и красоты, в соединении с равнодушием ко всему окружающему. Ее черные глаза смотрели на толпу, никого не отыскивая, а тонкая, обнаженная выше локтя рука, облокоченная на бархатную рампу, очевидно бессознательно, в такт увертюры, сжималась и разжималась, комкая афишу.
– Посмотри, вот Аленина – говорила Соня, – с матерью кажется!
– Батюшки! Михаил Кирилыч то еще потолстел, – говорил старый граф.
– Смотрите! Анна Михайловна наша в токе какой!
– Карагины, Жюли и Борис с ними. Сейчас видно жениха с невестой. – Друбецкой сделал предложение!
– Как же, нынче узнал, – сказал Шиншин, входивший в ложу Ростовых.
Наташа посмотрела по тому направлению, по которому смотрел отец, и увидала, Жюли, которая с жемчугами на толстой красной шее (Наташа знала, обсыпанной пудрой) сидела с счастливым видом, рядом с матерью.
Позади их с улыбкой, наклоненная ухом ко рту Жюли, виднелась гладко причесанная, красивая голова Бориса. Он исподлобья смотрел на Ростовых и улыбаясь говорил что то своей невесте.